В конце

In the end

As my soul's laid to rest What is left of my body

Or am I just a shell?

And I have fought

And with flesh and blood I commanded an army

Through it all

I have given my heart for a moment of glory

***

      Из наушников раздаётся надрывающаяся, хрипящая из-за слабеньких динамиков, бодрая мелодия глэм-метала. Смахиваю косую чёлку набок и задумчиво прикусываю уголок нижней губы, задевая зубами круглую серьгу. Мельком гляжу на циферблат смарт-часов, понимая, что мой спутник опаздывает уже на добрые полчаса. Смахиваю пальцем блокировку со смартфона и открываю диалог во «Vmeste».

Доброго вечера, Сергей, думаю, что встречу все же стоит отменить. Но будьте добры в следующий раз предупреждать заранее.

      Блокирую телефон и ощущаю, как нервозность прокатывается по позвонкам тысячей колких, крошечных ударов. Накинув рюкзак на плечи, бодрой походкой направляюсь к выходу из парка.       Телефон вибрирует в заднем кармане джинс, оповещая о новом сообщении. Вздрогнув от неожиданности, оступаюсь, зацепившись мыском синего кроссовка о бордюр. Ладони обжигает удар об асфальт, а мобильник, выпав, откатывается на такое расстояние, будто отшвырнула его от себя специально. Жмурюсь. Шипя от боли, сажусь, разглядывая повреждения: на содранной коже медленно наливаются краснотой ссадины, рукава полосатой водолазки испачканы, а чёрные джинсы порваны на коленке. Выругавшись, совершенно не стесняясь в выражениях, кое-как пытаюсь приподняться. Колено мгновенно отзывается тянущей болью, перекликаясь с горящими ссадинами на ладонях. Подойдя к откатившемуся телефону, наклоняюсь и поднимаю его с земли, мгновенно проверяя наличие трещин. К счастью, их не оказалось.

У вас одно новое сообщение от Имя Фамилия:

Добрый, Рина. Извините за задержку, у меня было важное совещание, но я уже подхожу, вы далеко ушли?

      Блокирую смартфон, так ничего и не ответив. Не хочу. Задумчиво кручу в пальцах сигарету и закуриваю. Отряхиваю рюкзак, мутным взглядом уставившись на стремительно темнеющую линию горизонта. В черепе долбятся какие-то идиотские мысли, пытаюсь отогнать их вялым взмахом руки.       Выбрасываю окурок в мусорный бак и спешно оглядываюсь по сторонам, собираясь переходить улицу.       ― Рина, постойте! Ну куда же вы? Подождите! Рина!       Поворачиваю голову влево: ко мне направляется парень, с неровной рыжей чёлкой, спадающей на глаза.       Мотаю головой и перебегаю улицу, чуть не попав под машину.       ― Блять! Рина!       Чувствую прикосновение чужих пальцев к моему локтю, меня резко разворачивают, сталкиваюсь нос к носу с парнем.       ― Ты могла под машину попасть, глупая.       Он касается пальцами моей щеки, смахивая дорожную пыль. Заглядывает в глаза, мягко улыбаясь.       ― Нужно обработать твою рану.       ― Погодите, вы… ― прищуриваюсь, прикусывая нижнюю губу. ― Тот самый Сергей Разумовский? Но зачем?..       ― Пойдем, тут где-то поблизости была аптека.       Разумовский перемещает пальцы на моё запястье, улыбается, закатывая рукав моей водолазки, оглядывая маленькую татуировку.       ― Интересно… а значение у неё есть?       Утверждаю, чувствуя, как кровь приливает к лицу, горяча щеки. Смахиваю надоедливую челку, завесой спадающую на глаза.       ― Это знак света, бесконечности живого, благодатного огня и начала новой жизни.       Пожимаю плечами, пытаясь одернуть руку.       ― Жди здесь.       Сажусь прямо на бордюр, без боязни испачкать чистые джинсы. Они и так уже порваны, терять нечего. Достаю ещё одну сигарету нервно подрагивающими пальцами, закуриваю. Колено то и дело ноет, хмурюсь и снова затягиваюсь, задумчиво прокручивая металлический тоннель в ухе. Тушу сигарету прямо перед приходом Сергея. Он садится на корточки, и в попытках промыть несчастное колено от грязи, делает дырку на джинсах ещё больше. Слыша, как мои любимые новенькие джинсы трещат по швам, хочется лишь тихо подвывать.       Касание ваты с перекисью вырывает меня из размышлений о покупке новых джинс, пронизывая тело острыми нитями боли. Ощущения сравнимы с трением наждачки о мягкую кожу, поэтому мне пришлось приложить все усилия, чтобы не дёрнуть коленом.       ― Потерпи, Рина… ― Сергей перехватывает мою дрожащую ладонь, разводит пальцы в стороны так, чтобы было легко сцепить чужие, ― с собственными.              Завороженно смотрю на чужие фаланги, вклинившиеся между моими. Замираю, почти не дышу, перевожу взволнованный взгляд на Разумовского, а он лишь улыбается. Улыбается проделанной работе и в завершении наклеивает пластырь.       ― Спасибо. ― не замечаю, как улыбка сама налипает мне на губы.       На улице почти что май. Но такой, Питерский, по-своему красивый, и впервые для меня, ― тёплый.