Картины Ужаса (Новелла)

Когда свет снаружи палатки стал смертельно белым, Кэ Сюнь понял, что это означает, что скоро спустится Хэйшитянь. Му Йиран сказал, что они смогут разобрать узоры на палатках только после спуска Хэйшитяня. Он был прав. Свет изменился. Кэ Сюнь с запозданием понял, что почувствовал изменения в освещении с первой ночи. Просто он никогда не предполагал, что изменения окажутся настолько причудливыми. Но размышлять об этом было некогда. Когда свет стал смертельно белым, он начал поворачивать палатку, пока не нашел нужный угол, с которого можно было рассмотреть рисунок. Первая палатка, в которую вошёл Му Йиран, принадлежала Кэ Сюню. Кэ Сюнь ничего не сказал, боясь помешать. Он молча отодвинулся в сторону, давая ему пространство. Му Йиран не отрываясь смотрел на крышу палатки. Черные зрачки быстро мерцали, он старался запомнить рисунок. Кэ Сюнь наблюдал за происходящим за пределами палатки: огромное тело Хэйшитяня только что коснулось земли и теперь медленно шло к палатке. Для того чтобы все не попали в плен, семь палаток были расположены не вплотную друг к другу. Между палатками было некоторое расстояние, но всё равно можно было перебегать от палатки к палатке. Не успел Хэйшитянь подойти к краю палатки, как Му Йиран уже покинул палатку Кэ Сюня и направился в палатку Вэй Дуна. Кэ Сюнь внимательно следил за Хэйшитянем. Он заметил, что тот начал приближаться к палатке Цинь Си. Господин Гэн выскочил из своей палатки и вошёл в палатку Цинь Си раньше, чем Хэйшитянь. Хэйшитянь сделал паузу, а затем повернулся и направился к палатке Ша Лю. Му Йиран, который был в паре с Ша Лю, в данный момент находился в палатке Вэй Дуна. Прошло совсем немного времени. Он никак не успел бы запомнить рисунок у Вэй Дуна. Кэ Сюнь выбежал из палатки и бросился к Ша Лю. Он не стал кричать Му Йирану, так как не знал, привлечет ли это внимание Хэйшитяня. К счастью, между ним и Му Йираном, похоже, было молчаливое взаимопонимание. Другой остался в палатке Вэй Дуна и продолжил запоминать схему. Кэ Сюнь подумал, что раз Му Йиран уже запомнил изображение, то не нужно спешить возвращаться в свою палатку. Он мог временно сформировать команду с Ша Лю и действовать в зависимости от ситуации. В данный момент во всех четырех палатках было по два человека, а значит, все они соответствовали квоте. Хэйшитянь снова приостановился и сменил направление. На этот раз он направился к палатке матери Гэн. Отец Гэн выскочил из палатки Цинь Си и вошёл в свою. Му Йиран вышел из палатки Вэй Дуна и вошёл в палатку Цинь Си. Хэйшитянь изменил траекторию движения. Теперь он направлялся к палатке отца Гэн. Кэ Сюнь взял на себя роль загонщика. Он перебежал из палатки Ша Лю в палатку отца Гэн. Это была волнующая гонка со смертью. В этой тихой, нервной, страшной ночи не одна, не две, а три тени непрерывно перемещались по семи палаткам. Никто не говорил, никто не рассуждал. Глаза каждого были устремлены к цели. Каждый отдавал все силы быстрому бегу. Они поставили на карту свои жизни и теперь боролись изо всех сил. С каждой минутой в сердцах людей нарастала тревога. Никто не знал, когда Хэйшитянь, этот босс уровня "бог", вдруг впадёт в ярость. Каждая прошедшая секунда приближала их к критической точке. Все надежды возлагались на Му Йирана. Му Йиран уже посетил все пять палаток, но еще не закончил. Ему нужно было время, чтобы собрать в голове все семь кусочков. Казалось бы, всё просто, но из-за того, что он мог делать это только мысленно, на самом деле это было чудовищно сложно. Во-первых, все семь схем были очень сложными и трудно запоминались. Просто запомнить их было практически невозможно, не говоря уже о том, чтобы мысленно собрать их воедино. Для этого нужна не только память. Пока Му Йиран решал сложную задачу по запоминанию расположения узоров, нервы у всех остальных уже были на пределе. Сердца громко стучали, как барабаны, от нервного напряжения. Каждый должен был быть уверен, что за все время работы найдется хотя бы одна палатка, не выполнившая квоту, чтобы привлечь внимание Хэйшитяня. Поэтому несколько человек постоянно бегали без отдыха. И ум, и тело подвергались большой нагрузке, поэтому усталость наступала быстро. Кроме Му Йирана и Кэ Сюня, выносливость остальных членов группы резко упала. Скорость движения становилась все медленнее. Первым упал отец Гэн, который был самым старшим. У него отказали ноги, и он упал на землю, пробегая между двумя палатками. Его колено было порезано острым камнем на земле. От боли он на мгновение не смог подняться. Хэйшитянь был всего в двух шагах от него. Восемь его рук грозно раскинулись в стороны и напоминали гигантскую сеть, раскинувшуюся в небе. Кэ Сюнь бросился к нему. В тот момент, когда гигантские руки Хэйшитяня уже собирались схватить отца Гэн, Кэ Сюнь оттолкнул пожилого человека. Однако гигантская рука не прекратила движения. Пальцы раздвинулись и сжались вокруг Кэ Сюня. — Кэ Сюнь! Кэ Сюнь услышал, как кто-то с тревогой выкрикнул его имя. Это был мужской голос, но это был не Вэй Дун. Вэй Дун всегда называл его "Кэ Эр". Это был не Цинь Си и не отец Гэн, они называли его "Сяо Кэ" и "Кэ Сяо Гэ" соответственно. Огромная рука оторвала Кэ Сюня от земли. Мир вокруг него стремительно вращался. Тем не менее, он изо всех сил старался повернуть голову и посмотреть на того, кто его окликнул. — Увидимся. — Кэ Сюнь усмехнулся и помахал ему рукой. 'Даже если я умру, я должен умереть страстно и высокомерно.' Кэ Сюнь обернулся и уставился на огромную голову над собой. Восьмирукий Хэйшитянь был покрыт черной кожей, а из его глазниц выпирали огромные красные глаза. Внутренности были цвета индиго, а из большого плоского носа вырывалось глубокое медленное дыхание. Пурпурные губы достигали ушей, а изо рта торчали четыре длинных огромных клыка. Он открыл свою кроваво-красную пасть, и изнутри показалось огромное море крови. Настало время умирать, но Кэ Сюнь не испытывал никакого страха. Его тело расслабилось, и он помахал твари рукой. Он поприветствовал его с улыбкой. — Извини за откровенность, но ты чертовски уродлив. Возможно, он впервые видел человеческую жертву, которая не сопротивлялась, не кричала и не выказывала страха. Неожиданно, но Кэ Сюнь не сразу ему понравился. Он пристально вглядывался в лицо Кэ Сюня своими кроваво-красными выпученными глазами. Кэ Сюнь был вынужден встретиться с ним взглядом, так как тот прижимал его к себе. Он смутно различил, что из-под этого уродливого чернокожего лица вот-вот что-то появится. Что это? Кэ Сюнь расширил глаза и внимательно осмотрел его. Снизу до него донёсся тяжелый голос Му Йирана: — Палатка 4, переместитесь к левой стороне палатки 1. Палатка 3, переместиться на восточную сторону палатки 1. Палатка 5, переместиться к западной стороне палатки 4... Лицо Хэйшитяня стало меняться. Появилась пара изогнутых бровей, похожих на два полумесяца, и пара длинных, добрых глаз. Это было доброжелательное лицо Хэйшитяня! Вот-вот должен был появиться благожелательный Хэйшитянь! Но, похоже, доброжелательная сторона была ещё слишком слаба. Большая часть лица перед Кэ Сюнем по-прежнему принадлежала гневному Хэйшитяню. Доброжелательный Хэйшитянь был похож на зародыш, пытающийся пробиться в мир. Он изо всех сил пытался пробиться в мир и остаться там. В конце концов разгневанный Хэйшитянь пришёл в ярость. Его восемь рук раскинулись в стороны, вращаясь в воздухе. Его руки раскрылись и сжались в воздухе, словно он хотел сокрушить все силы этого мира, которые пытались ему противостоять. Два пальца вцепились в Кэ Сюня. Он открыл пасть, похожую на кровавое море, и сделал движение, чтобы бросить Кэ Сюня в воду! Оно собиралось съесть его живьем! Кэ Сюнь громко закричал: — БЛЯТЬ! Он предпочел бы быть расчленённым, чем упасть в желудок этой твари и превратиться в божественную какашку. Он начал бороться и сумел ухватиться за один из клыков Хэйшитяня. Несмотря ни на что, он не хотел падать в пасть божества. Хэйшитянь высунул острый, красный, скользкий язык. Язык пошарил вокруг и осторожно подцепил Кэ Сюня с клыка. В тот момент, когда язык уже собирался бросить Кэ Сюня в глубину ротовой полости, Кэ Сюнь услышал внизу крик Му Йирана. — Переворачивайте палатки! Черно-красная пелена перед глазами Кэ Сюня была поглощена взрывным золотым светом. Этот свет ослепил его, и ему ничего не оставалось, как плотно закрыть глаза. К сожалению, даже веки не смогли заслонить интенсивный свет. В ушах внезапно раздался грохот. Казалось, что Небеса рокочут ему. Звук был святым и торжественным, словно песнь Небес. В нос ударил аромат растений и благовонных масел, от которого стало хорошо во всем теле. Как будто все его поры очистились. Окруженный звуками небесной музыки, ароматом цветов и золотистым светом, Кэ Сюнь попытался открыть глаза. Перед ним была пара мягких, красивых, огромных губ. Что-то мягко вытащило его из-под этих губ. Поле зрения Кэ Сюня изменилось. Чёрный, уродливый и злобный Хэйшитянь исчез. Вместо него появился благородный, добродушный, похожий на Будду, благосклонный Хэйшитянь. У него была кожа, похожая на белый нефрит, нежные и мягкие черты лица. Хотя в его глазах, как и прежде, не было жизненной силы, Кэ Сюнь почувствовал, как его охватывает спокойствие, когда он заглянул в них. Благосклонный Хэйшитянь поднял его. Легким движением руки Кэ Сюнь оказался лицом к земле. Он увидел, что все семь палаток перевернуты. Они напоминали семь неглубоких чаш. Узоры на дне создавали законченную картину. Это был ряд иероглифов Ганьсюн, составленных из следов подношений растительного и животного происхождения. Кэ Сюнь догадался, что эти иероглифы, скорее всего, являются подписью художника Цю Цзяня. Му Йиран говорил, что, согласно теории, в черепе хранится жизненная сила и дух человека. Цю Цзянь был ярым последователем Сахизма. Его подпись, олицетворяющая жизненную силу и дух, была выгравирована на жертвенной чаше, которую он хотел принести в жертву своему богу. Он благочестиво принес себя в жертву во имя своей веры. Был ли он последователем Цин, поклонявшимся злым богам, или оригинальной ветви Сахизма, это, скорее всего, остается на усмотрение. На фоне золотистого света, заливавшего небо, вокруг подписи постепенно появилось нечто, похожее на рамку для картины. Все покинули картину, выстроившись в одну шеренгу. Последним уходил Му Йиран. Му Йиран встал у рамы и посмотрел на Кэ Сюня. Кэ Сюнь почувствовал, что пальцы, державшие его, разжались. Кувыркаясь в воздухе, он подумал: "может быть, мой бог-мужчина подхватит меня на руки и понесет на руках под венец." Вопреки его надеждам, Му Йиран без выражения сместился в сторону, освобождая место для приземления... После выхода из картины и возвращения в третий выставочный зал все сидели, как парализованные, на земле. Долгое время никто не разговаривал. Кэ Сюнь растирал болевшее тело. От падения у него чуть не раздробились кости. Он посмотрел на картину "Вера", висевшую на стене рядом с ним. Это была классическая картина с изображением божества. Большую часть картины занимал доброжелательный Хэйшитянь. Художник изобразил всё тело бога. Цветочные лепестки, облака и яркие драгоценные камни вокруг него. Однако бог держал картину на листе человеческой кожи. На листе человеческой кожи был изображён разгневанный Хэйшитянь. На нем была корона из человеческих костей, ожерелье из человеческих голов и плащ из человеческой кожи. В одной руке он держал чашу из черепа со свежими человеческими мозгами. В другой руке он держал скипетр из человеческой кости, а на запястье у него был браслет из человеческой кости. Перед ним были разложены всевозможные кровавые подношения, разделенные на шесть человеческих черепов, из которых были сделаны жертвенные чаши. Кэ Сюнь уставился на картину. Он заметил, что голова принадлежала Тан Чжэну. Человеческая кожа, из которой был сделан плащ, похоже, тоже принадлежала Ма Чжэньхуа. Что касается мозгов, плоти и костей, то они, скорее всего, принадлежали Чжоу Бину и Ли Цзылин. — О чём ты думаешь? — Му Йиран стоял рядом с ним и смотрел на Кэ Сюня с нежностью. — Неудивительно, что на картине мне было так душно. — Кэ Сюнь указал на картину. — Это была картина внутри картины. Мы вошли в картину с человеческой кожей, которую держал в руках доброжелательный Хэйшитянь. — Блять... значит, мы жили внутри человеческой кожи? — Вэй Дун был сильно встревожен. Он обернулся. — Уф... Перед тем как покинуть третий выставочный зал, Цинь Си рассказал Ша Лю и семье Гэн, на что следует обратить внимание. Например, нельзя говорить о мире внутри картин с посторонними. Или что они должны войти в следующую картину в точное время и в том месте, которое указано на билете в кармане. Ша Лю, пошатываясь, ушла с бледным лицом. Семья Гэн осталась, потому что Цинь Си сказал, что направит их сына к психиатру для консультации. Кэ Сюнь, Вэй Дун и Му Йиран решили уехать на такси. Кэ Сюнь как раз собирался спросить у Му Йирана, поедет ли он в гостиницу или сразу сядет на самолет. Но как только он повернул голову, то обнаружил, что тот уже крепко спит. — Спасибо за тяжёлую работу, — прошептал Кэ Сюнь, и на его лице появилась улыбка. Конец 2 Тома.