From Twitter

      Мацукава медленно размешивал только что добавленный в чай сахар. — Напомни, зачем ты меня позвал?       Иваизуми вздохнул. — Поговорить об Акааши.       За окном сильный и холодный ветер гнул верхушки деревьев, а люди потеплее кутались в одежду.       — О наших…отношениях.       — А что-то изменилось? — Мацукава поднёс чашку к лицу, пристально глядя на друга.       Изменилось? Иваизуми не знал. Акааши год работал за границей, много что могло поменяться.       — Нет. Нет, не думаю, — покачал головой Иваизуми, а потом внезапно выпалил: — Ты думаешь, его вкусы не поменялись за год? Вдруг теперь то, что ему нравилось раньше, вызовет отвращение?       — Слушай, я сомневаюсь, что он скажет «ты», встанет и уйдёт, — хмыкнул Мацукава.       Иваизуми гневно взглянул на него. Иссей потянулся за печеньем.       — Ты знаешь его довольно давно. Не думаю, что отношения на расстоянии могли кардинально изменить Акааши. Или ты сомневаешься в нем?       Хаджиме уткнулся взглядом в собственную чашку. — Я просто боюсь разочаровать его. Его позвали на стажировку в другую страну, Мацукава. Это не просто на соседней улице, — Иваизуми поднял взгляд на лицо Мацукавы, словно пытаясь увидеть хотя бы каплю понимания. — Акааши совершенствуется каждый день, а я остаюсь на месте.       Иссей нахмурился.       — Значит, ты считаешь себя тяжёлым якорем в жизни Акааши? — Иваизуми открыл рот, чтобы ответить, но Мацукава поднял руку, заставляя молчать. — Значит, это не ты всегда был рядом с ним? Не ты подбадривал его?       Просыпался рано утром и готовил ему завтрак? Обнимал, когда было тяжело? Старался звонить и писать каждый день, игнорируя часовые пояса?       Глаза Иваизуми расширились. Он никогда не придавал значения этим мелочам.       — Не ради тебя он совершенствуется каждый день? Не рядом с тобой он выглядит счастливым, будто ты весь его мир?

***

      Хаджиме не помнил, чтобы прежде заботился о ком-то до тянущего чувства удовлетворения в груди. Но Акааши сломал все принципы, создавая новые. Наверное, Кейджи даже сам не осознавал, какой властью обладал.       Аэропорты и вокзалы — к осени и к печали. Кажется… А билет — очевидный знак, но еще не поздно было опоздать.       «Ну, все давай… Только не забывай…»       Акааши улетел. И Иваизуми надеялся, что не навсегда.       Потом были фотографии, смайлики, длинные сообщения и бесконечные созвоны. Иваизуми хотелось быть рядом, накрывать пледом, когда Акааши засыпал после трудного рабочего дня прямо во время их разговоров в скайпе, готовить, потому что Кейджи признавался, что иногда забывал поесть.       Хотелось убежать к нему и упасть в объятия, утыкаясь носом в шею, а сердце плавилось при мысли о нём.       Его он наизусть…       Хаджиме уже больше нечего терять. Все, что важно — на другом конце планеты. Его запросы максимально просты — ему нужен только Акааши. И это умышленно.       Теперь постоянным чувством в его жизни стала такая добрая, добрая грусть. Ещё чуть-чуть — и он точно свихнется. Чертовски прав был Ньютон — воронка тянула люто.       Но один вопрос был главным и до сих пор неизвестным. А чувствовал ли Акааши то же самое?

***

      Хаджиме получил ответ на свой вопрос спустя несколько дней, когда посреди аэропорта крепко обнимал Акааши, который, всхлипывая, прошептал:       — Я так скучал, Джи.