Кадеты?

Я проснулся как обычно в своей просторной кремлевской квартире, она смотрелась несмотря на свое уникальное расположение и большую площадь безжизненно, может быть, это из-за того, что я живу тут один, а может и из-за отсутствия лишней мебели и всяких декораций. Вставши с кровати, я резко почувствовал сильную боль, сдавленность в груди и ускорение ритма биения сердца. Очередной приступ тахикардии, ничего страшного в них не было, за исключением того, что иногда они приводят к потере сознания. Когда тьма в глазах отступила, я заметил, что в моей комнате что-то изменилось. Бардак на столе, накрепко закрытые шкафы и простой конструкции табурет у двери — все выглядело так знакомо, но какая-та деталь, которая зацепила мой глаз уже исчезла с поля моего зрения. Пожав плечами, я подошел к шкафу с одеждой, там как всегда висела военная форма, которую я не одевал уже пять лет как, многочисленные медали и ордена жалобно бряцкали, когда я в очередной раз отодвинул черный мундир к краю. Я не считал нужным его одевать, я в конце концов в первую очередь — глава государства, и уже потом главнокомандующий. Я одел свой уже изрядно поношенный деловой костюм и вышел из квартиры. После перестройки всех внутренностей Кремля, это здание не было похоже ни на одно из стоявших здесь ранее. В прямом как стрела коридоре не было ни единой души, пустынность этого места одновременно и придавала мне уверенности, и усталости от постоянной суеты. Дойдя до входных дверей, я собрался с духом, сегодня мне предстояло произнести важную речь, которая может быть определит будущее нашей страны. Отворив дверь, я увидел уже подготовленную для меня машину и усиленную охрану, начальник которой уже давал мне руку. Пожав ему руку, я молча сел в машину, перед этим кивнув двум охранникам у входных дверей моих апартаментов. Они как и другие гвардейцы были одеты в черную форму, но эти носили еще и золотые аксельбанты, всем своим видом говоря о связи с элитой. Спустя мгновение мы тронулись, ехать было недалеко, минут пять езды и я буду на месте, там приведу себя в порядок и уже через десять минут я должен буду быть на трибуне. ... Я вышел на трибуну с широкой улыбкой, ведь меня снимали камеры большинства мировых СМИ. Служба безопасности гвардии даже докладывала мне о приезде центральноафриканских и камерунских корреспондентов. Подойдя к краю, я взглянул на собравшуюся толпу. Она ликовала, я никогда не задумывался, что когда-либо я стану для них кумиром. Я слышал фальшивое ликование, и не раз, иногда даже сам устраивал такое представление, но на этот раз, они были искренне рады моему появлению. Уже поплохевшим правым глазом, я мог лишь примерно оценить ее численность, но никак не разглядеть отдельные лица, иногда я даже не мог разглядеть отдельного человека. Спустя пять минут я начал. — Товарищи! Сегодня знаменательный день. Прошло пять лет с тех пор, как красно-коричневая зараза была уничтожена, а над Родиной взошла звезда пленительного счастья. За эти пять лет мы сделали многое: восстановили экономику, решили вопрос с жильем, бедностью, преступностью. И сказать "спасибо" нужно не мне, и не моим верным соратникам, а своим близким, соседям, друзьям и знакомым. Именно вы создали Союз таким, каким он является сейчас. Началась новая эпоха для Советского Союза и мира в целом — эпоха борьбы за свое будущее. Нет больше места: гедонизму, роскоши и саморазрушению, именно нам суждено разрушить нынешнюю декадентскую систему. Мы восстановили свою страну до предвоенного состояния за два года и далеко шагнули вперед за три. Кто знает, что будет дальше? По такому знаменательному поводу, хочу обьявить о восстановлении советской традиции парадов на годовщину революции, однако уже на годовщину этой революции. Сегодня, четырнадцатого июня, пять лет назад народ России сверг коалиционное правительство ревизионистов и националистов. Тогда я еще представить не мог, что через спустя лишь пять лет, я буду выступать на этой самой трибуне перед вами и нашими друзьями из-за рубежа. И на этой ноте, обьявляю парад вооруженных сил Советского Союза открытым!". Толпа еще не начала кричать, как я ушел с трибун за спины моих товарищей-министров. Они пристально наблюдали за парадом, увлеченные показом новейшей техники и декларированием успехов страны в производстве военного снаряжения. Я же направился к выходу из помещения, уже собрался выйти, как меня остановила чья-то рука, мягко держащая меня за плечо. То был Владислав, министр внутренних дел и мой давний друг, и как его некоторые называли — "министр пыток". Человеком он был расчетливым, иногда весьма холодным, но верным идеалам дружбы, я всегда мог на него рассчитывать, даже во время той авантюры с революцией. — Саня, слушай, зачем ты бросил их? — Не могу. Не могу не сказать им правду, а ее они не должны знать. До поры до времени. — Мы уже зашли слишком далеко, пойми же это, обратной дороги больше нет. Это тогда мы могли рубить правду в лицо, сейчас мы в большой политике, мы лишь чудом восстановили границы прежнего Советского Союза, второго такого чуда не будет. Либо мы их, либо они нас. — Я все это прекрасно понимаю, но... Они же все... — Умрут, да, и мы тоже умрем, только дело наше должно жить. Ты стал уже большим чем просто генералом, ты теперь пример для подражания, на тебя равняются и взрослые, и дети. Именно твоя решительность привела нас сюда. И сейчас именно на тебе стоит наша страна, на твоем авторитете и железной воле. — Ты прав, как всегда прав... Пока мы тут одни, что там с Жуковым? — Жуков... Который лидер радикалов? — Тот самый. — Его губернаторство - темное пятно на карте Советского Союза. НКВД обладает лишь обрывочными сведениями о нем, или о том, что происходит в администрации его вотчины. — И какие же? — Он готовится к войне, поставил под ружье почти все взрослое мужское население и готовит резерв из женского. Прибывающие к нам новобранцы это лишь капля в море, подавляющее большинство призывников попадает в его боевые части НКВД, над которыми мы увы, верховенства не имеем. — Эксперимент, очевидно, неудачный, не стоило давать столько власти одному человеку, нужно будет переработать проект губерн... Не успел я договорить, как дверь отворил сотрудник НКВД и в спешке протянул мне документ о чудесном появлении пропавшего кадета из Владивостока в летнем лагере отдыха. — Стучаться не учили?! — недовольно крикнул я и выхватил из его рук папку с грифом "особой важности" — У нас тут обсуждение государственной тайны, а ты тут устраиваешь. — Она ничего не помнит, с ней никто из исчезнувших за последние две недели подростков не явился. — Продолжать слежку до прибытия выездного автобуса строго по расписанию, надеюсь, что дезинформацию еще не раскрыли, — приказал НКВДшнику Владислав, — и будьте готовы к форс-мажорам, в прошлый раз один и тот же пацан трижды спустился в этот долбанный схрон. НКВДшник отдал честь Владиславу и также быстро как и вошел, удалился, видимо не хотел быть наказанным Главкомом. А я сразу понял, что лето я буду встречать в Крыму, в том самом лагере...