История Творца - Сердце Хаоса

В памяти того пожилого мага я многое узнал о Принце Разрушения. Кимер Грегин являлся могущественным волшебником, когда-то служившим клану аристократов Диренни в Хай-Роке. Много столетий назад он заключил сделку с Мерунесом Дагоном. Однако условия Принца Даэдра он не собирался исполнять, а хотел Дагон его душу. Но Кимер подготовился, узнав протонимик Мерунеса Дагона, и смог изгнать его обратно в Обливион. Однако Мерунес в итоге проклял его бессмертием и извратил его желание. Договор, заключённый Кимером, гарантировал ему вечную жизнь в своём родном городе среди счастливых голосов его друзей и земляков. Переиначив суть договора с Кимером, Дагон поднял небольшой остров Кейсилли недалеко от побережья Гленумбры, региона Хай-Рока, и бросил его в свой план Обливиона — Мертвые Земли. Все друзья и земляки Кимера мгновенно погибли, но звуки их голосов остались, чтобы вечно терзать Грегина воспоминаниями. Кимер был обречён жить вечно, при этом постепенно старея, страдая от боли в суставах и размышляя над трагическими последствиями вызова, брошенного судьбе, когда он решил обмануть Принца Разрушений.  В общем, этого деда даже мне немного жалко, конечно, заключать договоры с даэдра глупо, но мало кто из смертных борется с подобным искушением. Проклятие, наложенное Дагоном, работало только в Обливионе, однако генералы Дагона были наделены частичкой его силы, и Кимер в какой-то степени тоже. Но я случайно переместил его в Мундус, где оно перестало действовать, из-за чего он и рассыпался прахом. А генералы Дагона погибли, когда я попытался принудительно их телепортировать, однако барьер вокруг Бэтлспайра сбил моё заклинание, из-за чего их разорвало пространственным вихрем, что очень даже неплохо. Душу Кимера я отпустил на перерождение, ведь необходимую информацию я получил, и пользы от неё больше не будет, ведь сам старичок был во много раз слабее меня. Из его памяти я узнал о протомимике и неомимике — настоящем и истинном имени даэдра. Протомимик — это начало имени, а неомимик — его продолжение. Даэдра не глупы и специально разделяют своё настоящее имя на две части. Такие имена, по идее, имеют все даэдра — и малые, и сами Принцы. Есть даже общие части этих имен для целых даэдрических кланов, и все эти имена и части имен их хозяев стараются держать в большом секрете, чтобы никто не мог использовать их против них же самих. Потому о них почти ничего и не слышно — это одна из даэдрических тайн, которую даэдра едва ли станут раскрывать всем вокруг. В общем, истинное имя — это главная слабость демонов и дьяволов, поскольку, зная его, можно получить контроль над ними. Ведь имя — это не просто набор букв. Имя можно сравнить с душой, которая олицетворяет личность. А для демонов имена имеют ещё большее значение, поскольку вне своего родного мира их души становятся более уязвимыми для внешнего контроля. Кстати, в сумке Грегина было два даэдрических артефакта, которые он отобрал у даэдра в Обливионе. Первый — это Шкура Спасителя, артефактная броня из шкуры чудовищного зверя, принадлежащая Даэдрическому Принцу Охоты Хирсину. Шкура Спасителя отражает любые магические атаки при условии, что они основаны на магической энергии.  А второй артефакт — Копьё Горькой Милости, ещё один артефакт Хирсина, созданный из эбонита и костей какого-то чудовища. Копьё используется в даэдрическом обряде Хирсина «Дикая охота», заключающемся в преследовании смертной добычи, где в финале охотник убивает жертву этим копьём. Само Копьё Горькой Милости в противовес шкуре обладает способностью пробития любой защиты, отчего броня против этого оружия бесполезна. Хирсин — Даэдрический Принц, чья сфера — охота, спорт, великая игра и погоня. Традиционный способ изображения на статуях — Альрабег, мужчина с маской оленя и Копьём Горькой Милости в руках. Он также известен как Отец Зверолюдей, Охотник Принцев, Отец Охоты, Оборотень, Бог Охоты и прочие подобные титулы. Хирсин создал различные болезни, которые превращают смертных в зверей и чудовищ, поэтому его называют создателем и покровителем всех людей-чудовищ. Видимо, странные и жестокие наклонности у Принцев Даэдра — это обычное дело. Но подобные артефакты будут очень полезны, так что я их забрал. — Ну, думаю, всё не так плохо, Вел. Этот дедуля и так страдал, так что ты просто избавил его от страданий. — утешающе сказала сестренка, когда я пересказал ей и Рии всё, что узнал о Кимере и Дагоне. — Теперь нам известно имя Принца Разрушения, но желания встретиться с ним нет. — устало прислонилась Риа к стене. — Есть ещё кое-что... недавно был грохот по всей крепости. В общем, когда Грегина переместило к нам, я также случайно создал крупный разрыв в барьере цитадели, из-за чего сюда, похоже, смог переместиться сам Мерунес Дагон. — сообщил я о своей догадке, когда почувствовал внезапно появившиеся огромные волны хаотичной энергии Обливиона в Бэтлспайре. — Нам конец. — тут же вынесла вердикт колдунья, поскольку драться с Принцами Даэдра почти что самоубийство. — … я так и знала… покой нам только снится. — с таким же негативным настроем выпалила Лия.  Конечно, я и сам понимал, что придется столкнуться с Принцем Разрушения, однако желания погибнуть от рук темного бога у меня нет. Но сейчас хотя бы есть небольшие шансы есть на победу. Кстати, если вспомнить, то некоторые мои эксперименты выходили из-под контроля и приводили к странным вещам, но всегда с пользой для меня, как и сейчас. На самом деле всё дело в том, что я — Узник, так уж вышло, что, находясь в Мундусе или рядом с ним, Узник интуитивно знает, как ему следует поступить для наибольшей выгоды.  В депрессивном состоянии мы направились к покоям механика цитадели, чтобы отключить последний магический якорь. Но, как понятно, у входа к покоям нам встретился тот… кого мне хотелось как раз обойти всеми возможными способами. — Так это ты тот смертный, что уничтожил моих пешек? — посмотрел на меня краснокожий, четырехрукий, трехметровый рогатый гигант с огромной секирой на плече. — Ну надо же, я-то думал, Даэдрическим Принцам наплевать на своих подчиненных. А я, оказывается, так сильно насолил, что сам Принц Разрушения пришел лично. — спокойно произнес я, но внутренне был очень напряжен. Мой Взор Дьявола ничего не показывает о враге, Дагон слишком силен, чтобы я мог хоть поверхностно узнать его силы, и это при том, что мы находимся вне Обливиона, где он ещё сильнее. — Мне просто стало любопытно, кто же смеет бросить вызов мне, Мерунесу Дагону. — со скукой ответил Принц Даэдра, так как нас даже за угрозу не считал. — Вот как… отступайте, я все сделаю сам, вы будете мешаться. — посмотрел я на девушек и, получив ответный кивок от обеих напряженных соратниц, обнажил меч, — Леккелога… — произнес я протомимик, немного удивив тем самым Принца Даэдра. — Ха-ха, так ты знаешь часть моего имени. Ха-ха-ха, но без второй части это бессмысленно, ничтожный смертный, ты и вправду думал, что это сработает? — рассмеялся Мерунес Дагон, подходя ко мне, намереваясь зарубить меня своим топором. — Джехкелехо-дебе-эффехезепех. — добавил я неомимик настолько быстро, насколько было возможным. — Кошмар, что за имя такое? Язык сломать можно от попытки выговорить его, повезло, что у меня хорошее произношение. — улыбнулся я, видя как резко меняется выражение лица Дагона. Конечно, я не могу взять под контроль кого-то, настолько превосходящего меня в силе, но изгнать его вполне смогу. Обычно, произнося прото и неонимик, маг может добиться того, что даже такое могущественное существо, как Принц Даэдра, начинает терять свои силы, которые, истощаясь, утекают вихрем в его царство и тянут за собой их носителя. После — даэдра, который, конечно же, умереть полноценно не может, но погружается в некое состояние посмертного сна и где в глубинах своего плана восстанавливается. Когда я произнес неомимик, брешь в Бэтлспайре расширилась, а из Дагона начала вихрем утекать энергия прямо в брешь, чтобы вернуться в Обливион.  — Ничтожество! Как ты смеешь противиться мне! Принцу Разрушения! — прокричал он, извергая огромные потоки демонической силы из себя подобно вулкану, создающие эффект тряски, напоминающей землетрясение, отчего пол и стены цитадели начали медленно разрушаться. — Ты проиграл именно в тот момент, когда недооценил меня. — начал я поглощать всю демоническую энергию своей правой рукой, обратившейся Безжалостной Дланью. Сразу же я атаковал слабеющего Принца Даэдра разросшейся в десять раз рукой, нанося глубокие раны от когтей в его туловище. — Червь! Я прослежу, чтобы твоя душа долго мучилась в водах Обливиона! — с яростью атаковал меня топором Дагон, и, поскольку я не мог увернуться от его атаки, то телепортировался на несколько метров в сторону. А любые раны на нем зарастали на глазах, но на это тоже тратилась энергия. В отличие от меня, тело Принца Разрушения было из креации хаоса, отчего боли он не чувствовал. И так продолжился наш бой, силы Принца Даэдра утекали обратно в Обливион, а он продолжал неразумно исторгать кучу энергии, одновременно увеличиваясь в размерах вместе со своим оружием, пока не пробил потолок этажа крепости, доростя на пятнадцати метров. С другой стороны, я поглощал всю энергию, что он извергал, уворачивался от всех его атак мгновенной телепортацией и контратаковал его своей магией и Безжалостной Дланью. — Да когда же ты исчезнешь?! — прокричал я, а вокруг меня уже сформировалась плотная демоническая аура из-за поглощенной энергии, — Безжалостные Гончие! — из всей накопленной энергии я сформировал десятки громоздких чудовищных волков и натравил на Принца Даэдра. Алые волки стали набрасываться на краснокожего гиганта, залезая на его тело и впиваясь когтями и клыками в его плоть, мешая ему сосредоточиться. Тот хотел развеять моих монстров, но, видимо, почувствовав, что у него почти не осталось сил, просто отрывал волков руками и бросал в стороны. — ЧЕРТОВ СМЕРТНЫЙ! — с рычащим криком атаковал меня гигант секирой, также достав с пояса боевой кастет с лезвиями. Однако я вновь телепортировался с траектории  удара и к тому же его движения постепенно замедлялись. — Сгинь! — сконцентрировал я всю свою демоническую силу и ту, что поглотил у Дагона, и создал десятки гигантских чудовищ, сразу набросившихся на Принца Разрушения, ещё сильнее замедляя его.   К сожалению, тот успел подловить момент, когда я концентрировался, и одним ударом пронзил моё тело лезвием кастета, пробив дыру в моем туловище. Но даже в таком состоянии я всё ещё был жив и способен двигаться из-за поглощения огромного количества энергии. Поэтому я создал ещё десяток монстров, что, наконец, обездвижили краснокожего гиганта вместе с остальными волками.  — ЧЕ-Е-Е-ЕРТ! — прокричал он напоследок, прежде чем исчез на глазах, распавшись на частицы креации, а его душа вернулась в Обливион.  — Вел! — подбежала ко мне сестренка, с ужасом смотря на дыру в моем теле. Следом подбежала Риа, также с волнением смотря на моё бледное лицо. — Кхе… я в норме. Хватайтесь за меня… нужно уходить отсюда. — с трудом выговорил я, и когда девушки взяли меня за плечи, я телепортировал нас из крепости обратно в Нирн через брешь в барьере. Перед этим я мысленно приказал всем Гончим уничтожить свои оболочки, создав сверхмощный взрыв хаотичной энергии, что должен уничтожить комнату механика и магический якорь, а также приличный кусок крепости.