escalator.

«Я так боюсь потерять то, что люблю, что запрещаю себе любить, » — Джонатан Сафран Фоер, «Жутко громко и запредельно близко»

***

      Скука постепенно одолевала обеих. Темы для разговоров исчерпали себя, так что пришлось сидеть в гордом молчании. Ита в очередной раз пробегала глазами по маршруту, не представляя, что завтра может ждать ее. Миранду она видела лишь раз, и то только на собрании, после которого ей пришлось бежать по огромному подземелью, заполоненному ревущими от голода ликанами, раздражаясь от искаженного голоса владыки из динамиков. Тогда женщина ненавидела всех и вся, что только смели встать на ее пути к спасению Розы. Именно поэтому Уинтерс и не знала, чего ожидать от Матери в стрессовой для всех ситуации.       На фабрике было абсолютно нечего делать, кроме как наблюдать за напряженной Гейзенберг, что-то старательно вырисовывающей на желтых чертёжных листах, бормочущей под нос ругательства, когда приходилось что-то перерисовывать, зачеркивая неудавшийся вариант или комкая лист, отбрасывать на пол. Ите стало интересно, над чем так корпела владыка, даже повесившая плащ на спинку стула. Женщина тихо поднялась с места, но ее телодвижения тут же заметила Каролина, обернувшаяся на тихий скрип стула.       — Что такое? — довольно резко спросила владыка, вернувшись к работе. Хоть она и пыталась говорить спокойно, было заметно, что она раздражена: ее отвлекли от единственного любимого дела — работы.       — Что делаешь? — Уинтерс осторожно подошла к Гейзенберг, наблюдая за быстрыми движениями ручки по бумаге, вырисовывающими что-то отдаленно напоминающее кисть. Ита слегка склонила голову, пытаясь понять, что нарисовано, но еще более раздраженный и резкий голос Каролины напугал ее:       — Если тебе нечем заняться, дойди до Герцога. Ты отвлекаешь.       За перепадами настроения владыки было тяжело уследить: в один момент она довольно скалится, а в другой — уже злится по мелочам. Приходилось приспосабливаться, извиваться, как змея среди камней. Наверное, именно так на человеке сказываются десятки лет одиночества, проведенного среди роботизированных солдат и других чудовищ.       — И чем я тебя отвлекаю? — усмехнувшись, скрестила руки на груди Уинтерс, почувствовавшая внезапный прилив смелости. Проще было согласиться, да Ита любила до всего докапываться, пока не поймет, что к чему. С одной стороны любопытство помогало в саморазвитии, однако в межличностных отношениях иногда вредило. Мари говорил, что с характером женщины в журналисты надо идти, а не дома за компьютером сидеть, на это она лишь усмехалась и говорила, что с людьми ни в коем случае работать не станет.       — Просто уйди, Уинтерс, — коротко бросила Гейзенберг, проводя чернилами толстую длинную линию. Ита действительно ее отвлекала своим присутствием. Человек не хотел вредить, не желал смерти Каролине. Проще было бы обороняться, чем постоянно быть начеку, даже если никакого вреда причинять не собирались. Женщина не спешила идти, ожидая хотя бы мизерных объяснений. — Я работаю.       Уинтерс многозначительно кивнула и поспешила удалиться, предпочла не иметь дело с владыкой, захваченной работой над чертежами. Можно было и поспорить сейчас, сказав, что доводы и причины Гейзенберг не особо важные. Ну а что бы тогда пришлось делать Ите в кабинете? Молча сидеть — она уже наизусть выучила маршрут на карте, по которому прошла лишь один раз в жизни.       Женщина ощущала некое раздражение и пренебрежение к себе, внутреннее чувство справедливости взвыло волком в ясную лунную ночь. Ита осторожно прикрыла дверь за собой и по памяти направилась в сторону лифта, оставшегося где-то далеко, за пределами этих коридоров, пропахших вязкой смолой, расплавленным металлом, перетекающим оранжево-желтой жидкостью из одной цистерны в другую, а потом в литейную форму.       Фабрика работала абсолютно автономно, даже когда на ней не было ни одного рабочего. Один человек руководил всем этим и, все механизмы, двигатели подчинялись силе опасного монстра. Порою Уинтерс с интересом рассматривала помещения, через которые шла — кабинет владыки на этом уровне располагался довольно далеко от лифтовой кабины, что можно было почувствовать себя в живом музее прошедшего века. Правда, выйти на улицу хотелось намного больше, чем шататься от скуки по металлическим коридорам, пропитанным исходящим от жаровен тяжелым паром, который, подобно табачному дыму, оседал и в носу, и в легких, отчего становилось трудно дышать.       Наконец-то показались армированные стены подъемника с открытыми дверьми. «Интересно, сколько времени?» — задумалась Ита: часов-то у нее не было. Секунды, минуты здесь приостанавливались, тягуче перетекали друг в друга, что о них можно было запросто и позабыть, слушая бесконечному гулу двигателей, которым пульсировал весь завод. Вроде бы время и потрепало фабрику, модернизировало ее под нового хозяина, пропитало сталь ненавистью и жгучим желанием мести. В замке Димитреску, где проживали местные Алекто, Мегера и Тизифона с матерью, витало чувство чего-то непостижимого, далекого, но столь величественного и такого пугающего! Внутри ты ощущаешь себя лишь мелкой сошкой, не стоящей ни гроша. На фабрике чувство незначительности слегка отступало, рядом с ним чувствуешь себя частью сотен или тысяч механизмов, ни на секунду не прекращающих свою многолетнюю работу.       — Вновь приветствую вас, мисс Уинтерс, — поприветствовал женщину Герцог, как раз закуривший сигару. Ита, приглаживая волосы рукой, улыбнулась в ответ. — А где леди Гейзенберг?       — Она работает.       — Что ж… — усмехнулся он, делая затяжку. — Полагаю, вам здесь довольно скучно без свежего воздуха. Знаете, леди Гейзенберг практически не высовывается с территории фабрики, если не нужно посетить семейную встречу с Матерью Мирандой и другими дражайшими родственниками, ныне отошедшими в мир иной.       Женщина лишь грустно вздохнула. Каждое упоминание о трех мертвых владыках деревни отдавалось в сердце уколом вины, которую она не должна испытывать. Они были монстрами, чудовищными мутировавшими порождениями!       — Вам удалось продумать завтрашнюю стратегию против Матери Миранды? — поинтересовался Герцог, стряхивая пепел с кончика сигары в пепельницу рядом. Уинтерс вновь кивнула, прислонившись спиной к холодной стене лифта. Желание говорить как-то резко отпало, что даже удивило Иту, которая хотела побеседовать с добродушным торговцем. В его словах она начала видеть какой-то едва уловимый смысл, являющийся своеобразными подсказками, словно Герцог знал все наперёд, но делиться знаниями не спешил. — Надеюсь, вам известно, мисс Уинтерс, что не все сказки имеют хороший конец…       — К чему это вы? — пристально посмотрел на него женщина, скрестив руки на груди. Ей определённо не нравилась последняя реплика торговца, она напрягала и вводила в заблуждение, заставляя думать о том, о чем сейчас не время думать. О собственной смерти и бедной Розе в руках Миранды, как та смеется, держа малышку в руках с когтистыми пальцами и наивно называя ее Евой. Мысли не столько расстраивали, сколько разжигали ненависть и злость, разгоняющую кровь.       — Вы обязаны знать, что нельзя полагаться лишь на удачу… Хотя иногда помощь может прийти с неожиданной стороны, откуда вы ее совсем не ждете.       — Герцог, вы можете говорить прямо, а не странными полунамеками? — фыркнула Уинтерс, медленно выходя из себя. Она уже совсем позабыла, что хотела купить снотворное, на всякий случай, однако в карманах ни обнаружилось ни одного кристалла, которыми она могла бы оплатить покупку. Женщина вспомнила о «рабочем» способе борьбы с кошмарами от четвертой владыки — от самогона действительно вдаривало в голову так, будь здоров!       Общество торговца наскучило Ите, потому она вышла из лифта и направилась к той лестнице из арматуры, которую раньше заприметила. Почему бы сейчас не воспользоваться свободой действий и не прогуляться, хотя бы так? Привычный звон арматуры под ногами. По лестнице можно было подняться на верхние уровни фабрики, куда и направилась Уинтерс. Она бы с трудом отличила один уровень от другого, если бы не большие желтые цифры на стенах, служащие проводниками, видимо, для новичков, потому что Гейзенберг они были явно не нужны: она прекрасно ориентировалась в собственных владениях и без этого. На уровне инстинктов, свойственных лишь животным, но не на рефлекторном.       Ита огляделась и пошла вдоль очередного коридора, ведя ладонью по стене, от холода которой по коже пробегали мурашки. В груди свилось какое-то неприятное предчувствие, интуиция подсказывала, что дальше произойдет нечто пугающее. Внезапно одна из множества дверей отворилась и оттуда выскочил человек с автоматом в руках, сразу направивший оружие на женщину, но, видимо, узнав, опустил:       — Ита! — произнес задыхающийся Рэдфилд, подбегая к ней, которая, не упустив момента, поспешила вмазать ему по лицу. Крис даже не заблокировал удар, приняв его за должное. Он заслужил…       — Сукин сын! — прошипела Ита. Ненависть к военному так и кипела внутри: она не могла простить ему смерть Мари, даже под дулом пистолета не смогла бы. — Что ты здесь делаешь?       — То, что должен, — коротко ответил Крис, крепко сжимая в руках автомат. Он чувствовал себя виноватым перед ней. — Надо уходить отсюда, на фабрике заложен динамит…       — С каких пор ты решил, что я буду тебе доверять? Ты убил моего мужа!       — Это был не Мари! — отвел взгляд Рэдфилд. Он ощущал на себе пристальный взгляд Иты, который без слов спрашивал: «Что ты несешь? Я же видела, как ты его пристрелил!». — Пойми, в этом замешана Миранда.       — Ой, правда что ли? — нервно усмехнувшись, всплеснула руками Уинтерс, затем скрестила их на груди, ожидая ответов от Криса. — Серьезно… Она буквально похитила мою дочь и расфасовала ее по колбам!       — Послушай, Ита, Миранда заменила твоего мужа несколько месяцев назад, чтобы оценить шансы Розмари стать сосудом для объекта «Е-002». И твоя дочь подошла… — Рэдфилду было тяжело наблюдать за растерянной женщиной, чей мир буквально перевернулся с ног на голову. Ему хотелось обнять ее, пообещать найти Мари и помочь спасти Розу, но Ита точно не подпустит к себе, она ненавидела, когда ей не договаривали вещи, касающиеся непосредственно ее самой. — Прости, надо было сказать с самого начала! Но тогда наш план бы провалился…       — Заткнись! — рыкнула Уинтерс, запуская пальцы в волосы. Ее буквально трясло, то ли от злости, то ли от отчаяния. «Что за херня?» — возник резонный вопрос в голове. Уж такого она точно не ожидала. Теперь постепенно все встало на места, вот почему Мари был таким странным последние месяцы! Дыхание тяжелое, загнанное, словно после длительного марафона. — Не говори ничего! Просто… Просто заткнись!       — Ита, нам нужно уходить отсюда, как можно скорее, иначе Гейзенберг найдет нас!       — О, я уже! — Уинтерс резко обернулась на голос Каролины, чувствуя странное облегчение внутри. Рэдфилд навел на владыку автомат и выпустил два патрона, которые повисли в воздухе, а затем со звоном рухнули на пол. — Видимо, я вовремя. Давненько я дератизацию фабрики не проводила!       — Стоять! — скомандовал Крис, обходя Иту, словно загораживая собой. Вдруг он вытащил детонатор из заднего кармана, поднимая его вверх на общее обозрение. Тем самым он мог выиграть время и увести женщину за пределы завода. — Шаг вперед — я нажимаю.       — Ты умнее, чем я ожидала, — ласково произнесла владыка, сцепляя руки перед собой, и оскалилась наподобие дружелюбной улыбки. Каролина себя еле сдерживала, чтобы не всадить в военного его же пули, валявшиеся на полу. Манипуляции и попытки подчинить владыку были для неё красным флагом, но Гейзенберг героически держалась Если Уинтерс может вести с ним нормальные диалоги, значит, доверяет, а если доверят — то он в какой-то мере дорог ей. А уничтожать то, что дорого единственному человеку, который согласился помочь, было бы как-то по-свински. — А теперь, будь так любезен, верни мне союзника! — с усмешкой произнесла Каролина, переводя взгляд на Иту. Владыка не могла классифицировать эмоции, изображённые на лице женщины. Вдруг ее сейчас обманут? В отличие от Альсины столь мощной регенерацией Гейзенберг не владела, ее защитой был металл, начинающий гудеть в такт раздражения. — Ита?       — Отвали от нее! — нахмурился Рэдфилд, не опуская автомат. Но он почувствовал, как ему на плечо легла ладонь женщины, медленно обходящей его и приближающейся к владыке. Крис сделал резкое движение, как пули поднялись с пола, направленные уже на него. — Ита, стой! Это опасное биооружие!       — Все нормально, Крис, — твердо ответила Уинтерс, останавливаясь рядом с Каролиной. Рэдфилд скривился, заметив на лице Гейзенберг наглую победную усмешку. Как можно вести себя столь безрассудно? — У нас уговор, она поможет мне спасти Розу…       — Как ты можешь договориться с монстром?! — с отчаянии воскликнул Крис, перебивая женщину. Гейзенберг, фыркнув в ответ на его реплику в свой адрес, убрала руки в карманы плаща. Сначала Мари связался с Мирандой, а теперь его жена с порождением Матери. А Рэдфилд потерял Уинтерса и теперь не мог позволить себе потерять жену друга! Он обоих вытаскивал из Далви, зачищал шахты под домом Бейкеров.       В жизни он повидал много разного дерьма, которое только способен породить вирус или плесень, меняющие организм носителя до узнаваемости так, что даже человека в этом было сложно узнать! Почему же сейчас что-то должно измениться?       — Слушай, крыска с пукалкой, — усмехнулась Каролина, обращаясь к военному. Рэдфилд пытался держать вибрирующий автомат ровно. — Если ты думаешь, что ты тут самый умный, то вали с моей фабрики нахуй! Ты не помешаешь мне грохнуть крылатую сучку! — поднявшиеся две пули в воздух начали кружить вокруг военного, словно прикидывая, куда бы попасть, чтобы уж наверняка летальным стал исход, но Крис продолжал держать серьёзное лицо. Его профессия подразумевала постоянное наличие трезвого мышления и объективного принятия решений, согласованных с протоколом.       — Крис, послушай, у Гейзенберг есть армия, которая может нам помочь! — с надеждой произнесла Ита, вглядываясь в глаза Рэдфилда, слегка опустившего оружие. Он тяжело дышал, внутри боролось «надо, так сказано» и «надо помочь». И все же человеческий фактор побеждает:       — Ладно, но если она предаст тебя или не выполнить часть вашего «уговора», — с неприязнью произнес военный, убирая детонатор. Ему до сих пор было тяжело поверить, что даже после Луизианы Уинтерс может доверять плесневелым существам. Пули, кружащие вокруг него, падают на пол. — Ты дашь мне ее убить…       — Да, — твердо отозвалась женщина, чем поразила Каролину, на секунду вкинувшую брови от удивления. Ну а что владыка ожидала от нее? Бесконечной привязанности, дружбы, приятного времяпровождения. Они вместе только ради выживания. Гейзенберг — ради свободы от Миранды, Ита — ради Розы.       — Как только армия покинет фабрику, ты можешь подорвать ее к чертям собачьим! — поспешила вставить Каролина, закуривая в попытках расслабиться, однако со стороны она была само спокойствие. Крис бросил на нее недоверчивый взгляд, пропитанный ненавистью, а затем посмотрел на Уинтерс, не собирающуюся менять своей позиции. «Будь по-вашему!» — решил военный, а затем по рации доложил, что подрыв фабрики откладывается до завтрашнего утра. Для женщины это была маленькая победа, но все же слова Рэдфилда клеймом отпечатались в сознании. Крис лишь кивнул на прощание и, покрепче перехватив автомат, убежал, громко стуча тяжелой фирменной обувью.       Как только гулкий стук обуви перестал слышаться в глубине коридоров, Гейзенберг, выкинув тлеющий бычок, левой рукой прижала Иту к стене:       — И как только у тебя получается столько проблем находить? Магнитишь их, что ли? — женщина лишь тяжело дышала, упрямо глядя в глаза Каролины, скрытые за черными очками. Внутри что-то сжалось от этого упрямого взгляда, пришлось отпустить. — Прости, вспылила, — мягко произнесла владыка, убирая руки в карманы плаща, но затем вытащила, держа в руках странную стальную конструкцию, напоминающую протез. «И где она это достала?» — нахмурилась Уинтерс, изучая предмет в руках Гейзенберг.       — Что это?       — А сама как думаешь? — съязвила в ответ Каролина, бесцеремонно беря женщину за левую руку и крепя конструкцию на место отсутствующих пальцев. От холода металла по коже пробежались мелкие мурашки; владыка с гордостью смотрела на свою быструю разработку. Это не целый день делать - смастерить подобную вещицу было не особо трудно. Ита попыталась согнуть пальцы, но ничего не выходит. — Это так не работает, — устав наблюдать за жалкими попытками женщины, произнесла Гейзенберг, вновь беря руку Уинтерс в свои и нажимая на места на внутренней стороне ладони. — Они реагируют на сокращение мышц… Чтобы согнуть палец, тебе надо напрячь конкретный участок, направить туда импульс.       — Вау, — смогла лишь произнести Ита, искренне улыбаясь. Разработка ей нравилась, правда, к ней стоило бы попривыкнуть. — С-спасибо… Каролина, — она с благодарностью посмотрела на Гейзенберг, а затем вновь попробовала сгибать пальцы — уже поочередно. — Это очень круто.       Подобное сильно смутило владыку, даже Каду отозвался бурным биением в груди. Никогда ее имя так не звучало… Многое в поведении женщины смущало ее, возрождало что-то давно умершее внутри, что-то человеческое. Каролина лишь нервно усмехнулась, пробормотав: «Это пустяки, поблагодаришь потом!». И это действительно были пустяки, мелочи, маленькие шестеренки, помогающие в работе крупного механизма.       Это все ради победы. Все ради Розы!