escalator.

«Забавное зрелище! Такое забавное, что мне хочется громко смеяться. Да, да, хохотать во все горло. Гонки мертвецов и мертвых собак. Как во сне, когда тебя мучает кошмар: ты бежишь со всех ног, чтобы спасти свою жизнь, а подвигаешься страшно медленно, » — Джек Лондон

***

      Ита осторожно приоткрыла дверь полузаброшенной церквушки. Половина деревни закрыто, но нельзя прекращать поиски дома с красной трубой. Уинтерс была точно уверена, что она единственный живой, — а самое главное — пока нормальный и адекватный, — человек в округе, потому в предложение Герцога найти того человека из дома с разукрашенной трубой довольно трудно поверить.       Деревянная церковь казалась нетронутой ни временем, ни набегами ликанов, шастающими по всей деревне. Тот же алтарь слева от входа, к которому повернуты все деревянные стасидии, стоящие в четыре ряда. Уложенные у фотографий владык сорванные полевые цветы, которые уже выцвели и завяли от мороза, свистящего в тонкие щели между брусьями здания. Желтоватые восковые свечи, плавящиеся под обжигающим пламенем. На стенах, напротив друг друга, висят расписные белоснежные тарелки и ритуальные расшитые цветочным орнаментом ритуальные платки. Но кое-что все-таки выделяется из общей картины: микроскопы, кейсы и открытый ноутбук на них. Женщина осторожно приблизилась и присела у гаджета. • Дата операции: 09.02.2021 • Запись сделал: ФН 11:35 — На месте. Следов ИУ или РУ нет. 12:10 — Вошли в деревню. Стычка с биооружием. Следы ИУ. Местонахождение РУ неизвестно. 13:10 — Развернули базу в церкви. План операции: • ЛБ/ТД/ПС — осмотреть лабораторию. • ФН/ГС — изучить образцы плесени. • Альфа — проникнуть на фабрику КГ.        Записи напоминали отчет, хотя это он и был! По деревне снуют еще и какие-то военные, которые ищут Иту и Розу; сокращения чересчур легко расшифровывались. Это не сильно радовало Уинтерс, ей казалось, что скорее они будут мешать ей и даже путаться под ногами. А посторонних видеть как-то не очень хотелось. Для женщины миссия по спасению дочери стала чем-то интимным и слишком личным, во что никого левого просвещать не хотелось.       Если база развернута тут после полудня, а свежих следов у церкви нет — следовательно сейчас около трех-четырех часов дня. Время здесь затруднительно определить из-за вечно нависающих над горным поселением тяжёлых серых облаков. Единственный раз, когда Ита видела солнце, был, когда леди Димитреску несла ее на своих когтистых лапах над темным замком, поднявшись чуть выше занавеса облаков.       Уинтерс отошла от ноутбука и присела на деревянную стасидию. Отдых все равно был нужен, особенно после схватки с мутировавшей дворянкой и нового эмоционального потрясения. Не каждый день узнаешь, что твоего ребенка запихивают в колбы. Надо отпустить ситуацию и двигаться дальше. Женщина, порывшись в сумке, вытащила дневник, ручку, но затем, немного подумав, вытащила колбу и поставила рядом с собой. Если там и правда ее дочь… Ите хотелось думать, что Роза может слышать ее.

9 февраля

       «Димитреску превратилась в чудовище. Но я смогла прикончить её и сбежать. «Ты опоздала! Ты никогда не увидишь Розу! Будешь вечность выть в отчаянии!». Почему я не могу забыть эти слова? В башне меня нашла Гейзенберг и дала какую-то странную колбу. Не знаю, могу ли я ей доверять, хотя ведет она себя довольно безобидно. Может, это такая маска? Теперь я уверена, что эта сука Гейзенберг что-то хочет от меня!       Тело Розы… в этих колбах? Какой мудила это сделал? Убью его, как только найду! Мой мозг не успевает за всем, что происходит. Герцог заявил, что есть способ спасти её… Его совет прозвучал дико, но я должна обратиться к человеку, живущему в доме с красной трубой, тогда Герцог обещал подробнее рассказать.»       Убрав записную книжку обратно в сумку, Уинтерс взяла в руки колбу и вновь начала ее придирчиво осматривать. Сквозь желтый налет или все же краску она не смогла разглядеть содержимое колбы, но была уверена, что то, находящееся внутри, обязательно напугает ее.       Шататься по безмолвной деревне казалось бессмысленным. Ите мерещилось, что за ней беспрестанно кто-то следит. Были то затихшие в высокой ржи на полях с пугалами-трупами ликаны или грузно осевшие на черепицу и трубы домов крылатые твари с крыши родового поместья Димитреску — Уинтерс не знала, она лишь шла вперед, держа наготове пистолет. Теперь женщину пугал буквально каждый громкий звук, даже будь то крик чернокрылых ворон, засевших среди пожухлой травы, или неприятно громко хрустнувший под ботинками снег.       Однако всеобъемлющая тишина не означала безопасность, даже наоборот — все, способное передвигаться, виделось во враждебном свете. Перед домом Луизы, в котором недавно бушевало адское пламя, Ита обнаружила два фугасных снаряда, «так мило» подложенные. Не успела она убрать их в сумку, как на нее с крыш близлежащих домов набросились визжащие твари в лохмотьях, бешено хлопающие своими перепончатыми крыльями и высовывающие свои длинные языки, которыми старались влезть женщине в глотку.       Уинтерс могла бы еще долгое время шататься по деревне, если бы через лестницу и дыру в крыше наконец-то не попала в дом с красной трубой. О, это было благословение! Потому что беспрерывное, при этом — бесцельное, передвижение по горному селению, и так заняло, по внутренним часам женщины, около часа или полутора часа. Точно она сказать не могла. В доме с красной трубой обнаружилась составная часть для двукрылого ключа и записи какого-то человека. Первые несколько страниц занимали отчеты о принесенных Миранде жертвах, но последние три старицы страшно заинтересовали Иту, потому что датировались они сегодняшним днем. Значит, этот человек еще был жив и не обратился в ликана, раз ему хватило времени вести записи.        «Мне поручили отнести вещи к церкви в пещере на восходе. Там я и увидел жуткое зрелище. Там стояли все четверо владык, а Матерь Миранда держала в руках дитя. Она что-то прошептала и коснулась ребенка… Трудно подобрать слова, но дитя… будто превратилось в белый кристалл… А потом… она…       Я тут не выдержал и спросил ее, зачем она это сделала. Матерь Миранда улыбнулась в ответ. «Это избранное дитя. Чтобы с ней не случилось, она вновь обретет свой первозданный облик». Она дала часть кристалла в колбе каждому из владык, и они разошлись. Я забыл поклониться Матери Миранде перед уходом. Меня до сих пор колотит. Что она сделала? Что это за ребенок?»       — Вот тварь… Что… — не успела явно сформулировать вопрос женщина, как с яростью откинула записную книжку незнакомца в сторону и резко села на старую раскладушку у стола, где до этого лежал раскрытый дневник. Места в теле не хватало для накопившейся злости. Герцог оказался прав. Ита вытащила озябшими пальцами колбу из сумки и, откинувшись спиной к стене, прижала холодный жёлтый сосуд к себе, словно это была не просто вещь, а ее живая дочь, Розмари, ради которой Уинтерс и была здесь, в этой чертовом аду с монстрами.       — Я тебя спасу, Роза… Чего бы мне это не стоило, я обещаю! — пробормотала женщина и, в последний раз взглянув на колбу и убрав ее в сумку, сняла пропитанный запекшейся кровью бинт с шеи. Ита осторожно коснулась холодными пальцами места, где раньше был глубокий укус, оставленный Бэлой. Все же интересно, что это за трава такая, раз на месте отсутствия плоти теперь лишь грубый рубец, словно хирург во время работы над шрамом был не совсем трезвым. Пришлось убрать уже ненужный бинт в сумку, а затем выскочить из дома. Теперь, когда Уинтерс знала относительные подробности о местонахождении дочери, жить стало чуть-чуть легче. Возможно, Герцог подскажет еще что-нибудь полезное. Да и боеприпасов надо купить, а то десять патронов в пистолете, да пять в дробовике — выглядеть не очень-то впечатляюще, но, если женщина собирается прикончить Миранду и других владык, ей определённо нужно намного больше патроном, мин, самодельных бомб, как и реагента.       — Ну как? Узнали что-нибудь? — улыбаясь, мягко поинтересовался торговец, как только Ита подошла к повозке, придерживая лямку сумки на плече.       — А теперь рассказывайте, как все исправить! — произнесла Уинтерс, с недоверием поглядывая на Герцога, поджигающего толстую сигару. Ей нужны были ответы прямо сейчас!       — Не горячитесь! — еще мягче улыбнулся торговец, поднося сигару к губам. «Ага, блять, не горячитесь! Это ведь не твою дочь по колбам, как овощи расфасовали, мудак!»  — мысленно ругалась женщина, засовывая руки в карманы. — Используйте ключ и соберите все колбы с Розой!       — Где найти остальные колбы? — она прожигала его испытующим взглядом, но, похоже, Герцог был не пробиваем, как в физическом. Так и в психологическом плане. И это даже немного расстраивало, ведь надавить для выуживания информации не получится.       — Их всего четыре…       — Да-да, я это знаю. Я спросила вас «где?» они, мне не нужно знать количество, мне надо место!       — Не торопитесь, мисс Уинтерс, — прервал ее торговец, выпуская изо рта облачко дыма. — всему свое время… Сейчас у вас на руках одна колба, остальные три — у других владык! Все они служат жестокой правительнице этого края, Матери Миранде, — «И, правда, жестокой суке!»  — фыркнула Ита при упоминании этой персоны.       — Одну из них вы уже встретили и довольно успешно справились с ней, с Альсиной Димитреску. Вторая живет в долине туманов — кукольница Донна Беневиенто, — продолжал торговец, Уинтерс лишь молча кивала головой, слушая. — Не станьте новой игрушкой в ее сыром особняке, мне бы хотелось увидеть вас живой, — «Так вот… Что-то Гейзенберг говорила о ней. Подвал, по-моему…»  — внезапно вспомнила женщина. Ей уже было откровенно скучно слушать рассусоливания Герцога, нужно идти быстрее спасать дочь, а не слушать биографию каждой из четырех тварей- главарей.       — А третий — Моро, гора уродливой плоти и гноя, живущая в водоеме за мельницей. Ходят слухи, что он не единственная тварь, обитающая в здешних водах, — выпустил очередную порцию табачного дыма в воздух торговец, а затем с хитринкой посмотрел на нахмурившуюся Иту. — Ну и опаснейшая из них всех — Гейзенберг, она на своей фабрике на краю деревни, — «Так вот оно что… пусть будет второй по опасности сукой в этой дыре!» — усмехнулась Уинтерс, Герцог же воспринял ее ухмылку по-своему. — Если вам интересно, чем занимается эта особа? Скажу так, у некоторых очень больное воображение и слишком много возможностей для его реализации, — торговец даже отвел взгляд в сторону, что-то решая про себя, а затем резко вернулся в нужное русло беседы. — Если вы намерены спасти дочь, заполучите все колбы!       — Почему вы мне вообще помогаете? Я не местная, да и, для вас, просто незнакомая женщина, пришедшая в деревню. Вам тоже что-то от меня надо? — склонила голову Ита, хмурясь. Мысль о том, что ее хотят использовать разжигала внутри буйное пламя ненависти к этим людям. Она ни за что не будет подчиняться!       — Что вы! Мы всегда заботимся о наших клиентах, — улыбнулся торговец, наклоняясь вперед. Уинтерс же осторожно сделала шаг назад. — Что ж… Приходите еще!       Она кивнула на прощание Герцогу и направилась ко вторым воротам с четырехкрылых кругом, внутри которого, — как и везде на территории деревни, — изображено нечто, похожее на эмбрион, но множеством щупалец. Дверь щелкнула, когда в замочной скважине женщина повернула ключ. За воротами была длинная поросшая озимой рожью тропа, покрытая протоптанным снегом, по бокам росли невысокие деревья, тонкие голые ветки которых больно били по лицу. Вскоре тропа вывела Иту на широкую, устеленную сизым, как небо, туманом поляну, посреди которого росло толстое высохшее дерево с длинными такими же толстыми, извилистыми ветвями, с них свисали подвешенные куклы без глаз в стареньких пыльных платьицах.       Женщина опустила взгляд и нахмурилась: у покрытых снегом корней расположились каменные надгробия с невысокими вазами, наполненными синими цветами, испускающими приятный аромат. Уинтерс, в последний раз оглянув кукол на дереве и надгробия, направилась вглубь рощи. Ветви деревьев тесно переплетались между собой, в них, словно скапливался туман и мягким, но довольно освежающим пледом опускался на землю. Среди деревьев и свисающих с их ветвей кукол царила мертвая тишина, нарушенная лишь раз, когда, улетая, громко каркнули вороны, кучкой сидевшие у одного из надгробий.       Отчего-то Ите становилось здесь все неуютнее и страшнее с каждым пройденным метром. Может, слова Герцога и атмосфера так влияли на подсознание, заставляя ожидать от владений Беневиенто чего угодно. Здесь было слишком много кукол. Вскоре, дойдя до конца аллеи общего кладбища, женщина оказалась у провисающего над пропастью деревянного моста, шатко качающегося при малейшем дуновении ветра. Уинтерс не хотелось идти по нему. Либо бежать вперед, сверкая пятками, чтобы доски валились уже за спиной, или же осторожно тихо наступать на каждую доску.       Ита довольно уверенным шагом взошла на мост и, держась за веревки, пошла вперед. Конструкция оказалась довольно крепкой. Случайно оглядевшись, женщина заметила десятки таких же мостов, но полностью развалившихся под давлением времени и ветра. Мотнув головой и пригладив волосы, она продолжила свой путь и старалась не обращать внимания на нарастающий страх, хотя страшного ничего вроде бы не произошло за последние минут двадцать. Перейдя мост, Уинтерс оказалась перед коваными воротами, которое открыть оказалось довольно легко. Они поддались, не успела Ита даже прикоснуться к ним. Похоже, ее тут ждали.       За воротами виднелся какой-то высокий силуэт. Женщина сразу же вытащила пистолет и осторожно прошла за ворота, сглатывая ком в горле.       — Что? — Тут же она резко выпрямилась, опуская пистолет. Не могла поверить своим глазам. Ита одной рукой протерла глаза и вновь пригляделась, вдруг туман с ней играет такие подлые и злые шутки. Буквально в двух метрах от нее стоял Мари, привычно так сцепивший руки перед собой. Он был одет так же, как и в тот мерзкий вечер, отпечатавшийся навечно в памяти Уинтерс: домашняя белая рубашка, бежевого цвета футболка, серые идеально выглаженные штаны, — хотя женщина никогда не замечала за мужем подобной педантичности, как в последние месяцы, — и густые черные волосы были подвернуты в весьма искусной стрижке квифф. Перед глазами резко возникло падающее с грохотом на пол тело супруга, простреленное уже десятком пуль.       — Ита, — Мари поднял на нее взгляд: его карие глаза сейчас казались абсолютно черными. Может, какая-то оптическая иллюзия. Его голос звучным эхом разнесся по длинной галерее деревьев впереди. Женщина только хотела броситься на него, чтобы обнять. Их отношения держались буквально на соплях после Луизианы, но для Уинтерс этот человек был все равно дорог. — Подойди, любимая. Мне нужно кое-что тебе сказать…       — Мари? — в панике переспросила женщина и бросилась за мужчиной, пряча пистолет. Она следовала за быстро уходящим вглубь сада супругом. Внезапно неестественную и тишину владений Беневиенто разрезал тихий плач Розы, а затем его приглушил голос Мари:       — Роза стала… другой. Ита… Ты должна помочь!       — Что? — безуспешно пыталась догнать его Уинтерс, вглядываясь в сгущающийся туман, наполненный душистым запахом неувядающих цветов. — Подожди! Эй! — Сердце забилось быстро-быстро. Мертвого супруга больше не было видно, но зато из глубины отчетливым эхом раздался его взволнованный голос:       — Вы с Розой… бросили меня! Я не хочу быть один… Ли-либо оставь меня, л-либо мы начнем все с начала… Ита!       — Мы тебя не бросали! Стой! — уже сорвалась на крик Ита, начиная бежать быстрее. На глаза начали наворачиваться слезы. — Мы не сможем начать… Это невозможно! — Она резко остановилась на месте, запуская от волнения пальцы в волосы и тяжело дыша. Резко пришло осознание, что это всего лишь галлюцинация. Ей всегда тяжело давались расставания.       Образ погибшего под пулями Мари давил на мозг, а в груди скручивался мерзкий узел. Расставание пугало Уинтерс не тем, что она потом останется одна и будет страдать от тоски… Ей было страшно отпускать человека, с которым она прошла так много, отдала частичку своей души — и Мари унес ее с собой. Навсегда. Когда плотину прорывает насквозь шумным потоком воды — невозможно найти подходящую «заплатку», чтобы как ни в чем не бывало продолжить жить дальше.       Спустившись вниз по пологой каменной лестнице, женщина вновь оказалась на небольшой поляне, в центре которой возвышалась огромная каменная плита и необычно украшенное надгробье. Ита не любила ходить по могилам, потому к этой подниматься не стала и направилась к массивной деревянной машине с резными двустворчатыми дверями, в одной из которых было позолоченное отверстие, словно для писем, на котором было выцарапано «Отдай свои воспоминания». Не придав этому значения, Уинтерс подергала за ручку двери и даже пыталась открыть дверь несчастной отмычкой, но ничего не выходило.       — Ладно, — еле слышно пробормотала Ита и начала думать, чтобы такое отдать. Взгляд пал на еще чудом не слетевшее с обрубленного пальца кольцо. — Гори оно все синим пламенем, — в последний раз повертев в руках обручальное кольцо с камнем, она просунула его в отверстие в двери. Ждать долго не пришлось. Слуху уже стали привычны звуки работающих механизмов за закрытыми дверьми. Сквозь щелчки послышался плач Розы, на который женщина резко обернулась и, поняв, что это очередная галлюцинация и уловка, перестала обращать на наваждения внимание. — Походу, я схожу с ума… Супер! — саркастично усмехнулась женщина и толкнула открывшуюся дверь вперед.       Внутри оказался не особо длинный каменный коридор, влажный и сырой пол которого был покрыт лужами, образовавшимися из-за падающих с потолка капель. Проход был скупо обставлен девятью свечами, находившимися только у лифтовой кабины, освещенной внутри. Уинтерс нажала горящую желтым кнопку, и двери плавно разъехались в стороны. Ита осторожно вошла внутрь кабины и нажала на кнопку, указывающую вверх. Двери так же плавно сомкнулись и лифт начал подниматься. Женщина старалась успокоиться, потому что одного морального потрясения с видениями Мари и плачем Розы было явно достаточно для психики, хоть и закаленной Луизианой с мерзким семейством Бейкеров, да замком Димитреску со всеми вытекающими. Внезапно кабина погрузилась в темноту, а пружины начали скрипеть. Ита осторожно прижалась к стене, чтобы в случае падения лечь звездой на пол и прикрыть голову. Но свет вновь появился в помещении, а на стене рядом с пусковыми кнопками было мелком написано «Пошли, Ита» .       — Что за херня? — нахмурившись, пробормотала Уинтерс. Лифт плавно остановился, а двери открылись с другой стороны. Впереди виднелся серо-голубой свет в конце каменного сырого туннеля с лужами, устилающими пол. Выбравшись из каменного прохода, женщина застыла от изумления. Дом Беневиенто, словно на грани мира, располагался на горном выступе прямо над глубоким покрытым таинственным туманом обрывом. К дому, напоминающему средневековое поместье, вела крутая заснеженная дорожка, тоже рядом с обрывом, где вдалеке шумел холодный водопад. Ворота перед обителью кукольницы были открыты, будто приглашая Иту войти.       Поднявшись по тропинке, Уинтерс с былой осторожностью ступила на территорию второй владыки деревни. Перед домом раскинулся небольшой цветник с зелеными травами, такими же одурманивающими, как и на кладбище. Женщина, приложив немалые усилия, отворила тяжелые дубовые двустворчатые двери. Внутри дома было абсолютно тихо, даже шум водопада перестал слышаться. Стены, казалось, поглощали и впитывали в себя всякий звук. Посреди парадного фойе находился круглый столик с корзинкой. Где лежали принадлежности для вязания, а рядом — деревянный стул качалка. Дальше была угловая деревянная лестница, над которой висел широкий портрет леди Беневиенто. На ней владыка держала в руках куклу и ласково улыбалась, смотря на художника гипнотизирующими черными, как ночь, глазами.       Здесь было столько антиквариата, но Ита почему-то не решалась ничего рушить. Ей было немного даже жалко Донну, круг общения которой заканчивался на ее «ручной» говорящей кукле. Дом владыки был похож на маленький уединенный от жестокой реальности мирок, где царили куклы, расставленные буквально во всех углах дома. В шкафу в гостиной женщина нашла записки садовника, Иосифа Симона, о котором она узнала из записки на двери дома скрипичного мастера.

10 НОЯБРЯ

      Матерь Миранда удочерила госпожу Донну. Мне никогда не было так радостно. Еще ребенком она отпугивала прохожих своим видом из-за шрама на лице. После смерти родителей она заперлась в доме и общалась только с Энджи — куклой, которую для нее изготовил отец. Я благодарен Матери Миранде за ее безграничное сострадание и помощь бедной сироте.

27 НОЯБРЯ

      Госпожа Донна явно рада. Быть может, мне чудится, но ее кукла Энджи выглядит более живой, чем прежде. Сегодня она пошла со мной в сад и поговорила через Энджи. Мы отлично поболтали. Матерь правда дарует какие-то способности? Звучит занимательно.

28 НОЯБРЯ

      Госпожа Донна дала мне желтые цветы и попросила посадить их в саду. Я посадила их у могилы госпожи Клавдии. У меня закружилась голова. Может, от пыльцы. А потом я увидел усопшую жену. Госпожа Донна обрадовалась, услышав об этом. Попросила меня прийти к ней завтра. Сказала, что я снова увижу родных. Не совсем ее поняла, но она такая добрая!       Прочитав записи, женщина поймала себя на мысли, что может быть стоит просто поговорить с ней и попросить колбу, потому что, если Донна начнет атаковать ее галлюцинациями от пыльцы в убытке будут обе: Ите придется пережить эмоциональные встряски, а леди Беневиенто придется погибнуть от руки Уинтерс, если уж на то пойдет. Да к тому же кукольница не особо рвалась, как помнила женщина с семейного собрания, заполучить пленницу себе.       — Леди Беневиенто? Донна? Я хочу поговорить с вами! — звала Ита, но никто не отзывался на мирные предложения. Ей казалось, что кукольница такого склада человек, с которым можно договориться, если найти правильный подход. Однако было боязно, потому что было так же непонятно, на что способна Донна, да и в каком настроении та пребывает. Это как тыкать палкой лежащего хищника и гадать, спит он или мертв. Пройдя во вторую дверь в гостиной Уинтерс оказалась в слабо освещенном коридоре с порванными обоями. Здесь пол начал легонько поскрипывать под ногами. Удивительно, что пока Ита так никого и не увидела.       В конце коридора вновь оказалась лифтовая кабина. Нажав кнопку, женщина отошла от лифта, со скрипом, открывающим двери. Ита аккуратно вошла и нажала единственную кнопку, после нажатия которой с таким же громкий скрипом задвинулись створки и лифт начал движение вниз.       — Только не подвал! Блять… — Уинтерс, стиснув зубы, пыталась успокоиться. Ей уже затея не нравилась. Лучше бы она просто продолжала уговорить Донну выйти с ней на прямую связь, а не шла искать владелицу дома в подвале, от похода в который ее отговаривала, кажется, каждая дворовая собака. Как только двери лифта разъехались в стороны, Ита быстро вышла и поспешила вытащить нож с сумки, держа его наготове. Свернув на одном и поворотов, женщина осторожно пошла по длинному коридору с облупившейся штукатуркой на потолке и на стенах, на деревянном поскрипывающем полу лежал вздувшийся от влаги линолеум болотного цвета. Дом Беневиенто напоминал типичную локацию из многочисленных фильмов ужасов про не особо умную пару, которая с радостью купила дом с кучей паранормальной херни, но зато по скидке!       Впереди виднелись такие же широкие двустворчатые двери, которые Уинтерс не смело толкнула и хотела отступить назад, потому что внутри помещения с потолка свисали реалистичные деревянные людские конечности, а прямо перед дверью сидела в своей неизменной свадебном платье кукла Донны с колбой. Затаив дыхание, женщина выхватила колбу у Энджи, а как только замигал свет прижала к себе сосуд настолько сильно, что почувствовала боль в груди. В темноте Ита оставалась беззащитна.       — Я так долго ждала тебя! — послышался мерзкий голосок куклы. Женщина, тяжело дыша, всем своим существом сжалась вокруг выкраденной колбы. — Я буду более послушной дочкой, чем Роза… Останься со мной, пожалуйста… Навеки! — последнее слово заставило бежать по спине Иты мурашки, но та продолжала молчать, закрыв глаза и сжимая колбу руками. Уинтерс слышала, что что-то происходит, но вставать не решалась. Послышалось мигание лампочки. Женщина приоткрыла глаза: свет снова включился, а Энджи в помещении не было. Но…       — Где мое оружие? — запаниковала Ита, оглядываясь и хлопая по карманам. Дыхание резко участилось. Уинтерс беззащитна, безоружна, как косуля-альбинос посреди саванны. Руки затряслись. У нее все, что и дарило мизерную уверенность в собственной безопасности. Сейчас же ничего нет! Зато в руке была колба с гербом Беневиенто. Женщина внимательно пригляделась к этикетке. «Ноги Розмари. У».       Теперь у Иты было то, ради чего она сюда и пришла. Но надо вернуть оружие и покончить с кукольницей раз и навсегда.