Лютный переулок 13/13: Три крупицы таланта

Приближался срок оплаты комнаты, а у Малфоя до сих пор не было постоянной работы. Зато у него было десять бутылей тыквенного сока, который он терпеть не мог еще со школы. Марго Готье, хозяйка лавки магловских товаров, в очередной раз повздорила со своим одушевленным домом, и тот превратил все ее запасы колы, пепси и прочей газировки в тыквенный сок. И если пустая тара пользовалась спросом среди ее клиентов, то сок девать было некуда. Джонни из желания подмазаться предложил Малфою взять немного задарма. Драко согласился. Он уже усвоил одно из главных правил Лютного: дают — бери, а бьют — беги. Сок он собирался передать Крэббу и Гойлу. Драко вышел из одушевленного дома и перед тем, как свернуть в сторону «пивной ямы», отрезка переулка, где теснились питейные заведения, бросил взгляд на «Разбогатей или сдохни». Надпись на стене склада стала для него старой приятельницей, с которой нельзя не обменяться кивками при встрече или прощании. Малфой этого еще не заметил, но он больше не был тем аристократичным неженкой, что перебрался сюда почти три месяца назад. Тот Малфой шел по Лютному переулку, этот — по «лимонной миле», тот видел просто старикашку в поношенном красном пальто, вечно торчавшего то тут, то там, этот — Джека «Полпеса», торговца разной мелочевкой, попрятанной по карманам плаща, все по одной цене в «полпеса». Раньше Драко ничего не понимал в закорючках и символах, измаравших стены зданий, теперь он научился отличать послания любителей доггинга от шифровок распространителей темного сырья. Хотя в смысл местной тайнописи проникнуть так и не смог. Впрочем, он старался избегать всего противозаконного. По крайней мере пока. «Лимонная миля» сменилась «пивной ямой». Движение по Лютному напоминало прогулку поперек радуги. Все начиналось с «серой кости», где держали лавки старьевщики, торговцы книгами, магическими артефактами и всем таким, дальше шли высокие однотипные доходные дома — «газон», потом — «лимонная миля», чьи яркие огни и броские вывески привлекали извращенцев всех мастей, за ней следовал «кошачий язычок» — скопище борделей различного профиля с одним на всех девизом: любой каприз за ваши деньги. На границе «язычка» и «мошны» мешок с бутылками уже порядком оттягивал руку, но Драко не остановился, чтобы отдохнуть или облегчить ношу чарами. Ему оставалось пройти совсем немного. Торговали здесь почти тем же самым, что и на Диагон Аллее. Только вещи были дешевыми, подержанными, чиненными или «полученными в наследство от троюродной бабушки», то есть крадеными. Многие лавки, будто Янус, имели два лица: одно обращенное на Аллею, другое — сюда, в Лютный. В одной из таких недавно нашел себе работу Гойл. Драко замедлил шаг, по фасадам домов разросся плющ, сделав их неотличимыми друг от друга. Грег советовал ориентироваться на цвет дверей. Их дверь была черной с рисунком из трех крысиных черепов, сложенных пирамидой. Разглядев искомое, Драко поднялся по выщербленному крыльцу — гоблины, что ли, тут мочились? — и дернул за ручку в форме собачьей головы. Дверь тихо звякнула; казалось, вместе со звоном из колокольчика высыпались пыль да ржавчина, оттого и звук вышел таким безрадостным. Гойл стоял за стойкой, его брови были сведены на переносице, что означало крайнюю степень страдания. При виде друга его лицо озарилось. — Постой минуту за стойкой, я в туалет, — и Грег метнулся в подсобку. Малфой огляделся. Тесное помещение, грязную витрину которого надежно закрывал плющ, было забито клетками, часть из них пустовала, в других сидели животные: кошки, крысы, вороны, совы, тритоны, собачки… Все молчаливые и квелые, то ли из-за усталости, то ли благодаря зельям и чарам. Вместо зверей вопил запах: страх, моча, мерзостное варево похлебки. Малфоя едва не стошнило, но Лютный закалил его желудок. Это был ломбард, где принимали фамильяров, оборотная сторона магазинчика «Верный помощник». В «Верном» маленькому Драко купили котенка, щенка и вроде бы еще змейку, но избалованный мальчишка оказался никудышным хозяином, и его питомцы перешли на попечение домовых эльфов. По словам Гойла, хозяева редко выкупали фамильяров; те зверушки, что были покрасивее, помоложе и поспособнее, получали второй шанс в «Верном» — чистенькую клеточку, табличку с цветистым перечислением их достоинств и привлекательную цену. Остальные удовлетворяли спрос иного рода. В ломбард захаживали оккультисты, гаруспики, любители экзотической кухни… Малфой не видел в этом большой трагедии, что толку переживать о зверушках, если твоя собственная жизнь стоит дешевле твоих ботинок, однако Грег все чувствовал намного острее. Он так до конца и не повзрослел. — Ух, — приятель вернулся, рассеянно отряхивая мантию. — Час терпел, не меньше. Людо нажрался в хлам, а я не могу оставить лавку без присмотра. — Ну да, стоит только расстегнуть ширинку, как сюда вломится пара головорезов и вынесет всю вашу скромную кассу. — Это не смешно, — обиженно пробасил Гойл. — Попроси доступ к чарам на входной двери, тогда сможешь закрыть ее в любой момент. — А смысл? — брови Грега снова нахмурились. — Я дольше чем до конца недели здесь не проработаю. Не могу. Тошно. Ты посмотри на фамильяров. — Эти бездомные, никому не нужные, обреченные тварюшки напоминают тебе о нашей собственной судьбе? — Э… не… я не про это… Я хотел сказать, что иногда они так смотрят на тебя, что просто душу режут. Таким мудаком себя чувствуешь, прямо самому бы себе врезал. — Нет смысла, лучше найди другую работу, — Драко поставил на облезлый деревянный прилавок мешок с бутылками. — Я кое-что принес тебе и Винсу. Гойл развязал горловину мешка: — Тыквенный сок! Обалдеть! Где ты столько взял? — радовался он тоже по-детски, с широкой улыбкой и горящими глазами. — Дом устроил Марго подлянку и превратил всю газировку в тыквенный сок. — А есть вариант, что он превратится обратно? Ну, в колу, скажем, — с надеждой спросил Грег. — Кто знает… — Слушай, ты спешишь? Сейчас Винс заглянет, у него перерыв, принесет перекусить. Пообедай с нами, ну, если ты голоден... Малфой был голоден постоянно, как бродячий пес. Финансовые сложности заставили его перейти на трехразовое питание — три раза в неделю, больше его кошелек не тянул. — Можно, — сказал он ровным тоном, и Гойл немного повеселел. Видимо, ему было тяжело сидеть одному с несчастным зверьем. — Как у тебя с работой? — Никак, — Драко окинул взглядом ломбард. Клетки нагоняли тоску, но он не хотел говорить о проклятой работе. — Смотри, этот облезлый ворон настолько древний, что, должно быть, видел самого Мерлина. — Да, бедняга, он у нас уже почти месяц, и скоро Людо сбагрит его гаруспикам, — Грег снова помрачнел. — Ты можешь его выкупить. Пара медяшек — и совесть спокойна, — взгляд Малфоя переместился на другую полку: крысы, змеи, ящерицы и… — Что это? — Что-что? — В этой клетке, — Драко подошел поближе, доставая палочку. На ее кончике затеплился слабый Люмос. — Какой у нее номер? — Гойл схватил толстый гроссбух в черной коже и подошел к Малфою. — Сорок четыре. — Так, — зашуршали страницы. — Вот, номер сорок четыре. Принято сегодня в десять утра. Залог пятнадцать медек. Непонятная хрень. Грег уставился на небольшую светло-коричневую ящерку, свернувшуюся в колючую сферу. Все ее тело было покрыто шипастыми пластинами. Конец хвоста тварюшка держала во рту, лапки сцепила, глазки закрыла. — И правда хрень, похожа на драконьего выродка. — Это малый поясохвост, — пояснил Малфой. — Чешуя на его хвосте расположена правильными широкими поперечными поясами, отсюда и название. — Ты откуда знаешь? — Видел раньше. Выражение лица у Драко было странным, как у человека, вставшего на край крыши, и Грег не сразу решился спросить: — Где? — У одного знакомого, думаю, это его фамильяр, — Драко очень хорошо владел собой, настолько хорошо, что это выдавало его с головой. — А с чего его так раскорячило? — Гойл затаил дыхание, будто на глазок отмерив ингредиент сложного зелья. — Поясохвосты сворачиваются в клубок, когда чувствуют себя в опасности, — Драко усилием воли вернулся в настоящее, воспоминаниями сыт не будешь. — Сколько Людо за него дал? — Пятнадцать медяшек. — Дешево. Видимо, добыча была вдвойне горячей, какой-нибудь вор украл у вора. Мне нужно его выкупить. — Ну… я могу написать, что его выкупили, только нужна квитанция о залоге… Хотя Людо не очень следит за бумажками… Да и все равно я туда-сюда... увольняюсь… — Отлично, — Драко улыбнулся, как ножом сверкнул, — и одолжи мне пятнадцать медяшек. Хочу провернуть одно дело. — Какое? — Гойл сунул гроссбух подмышку. — Вернуть фамилияра его владельцу. — А… Не, у меня столько нет, может, у Винса будет. Малфой стиснул зубы. Язык будто перцем жгло, но он не был уверен, что за ругательствами и проклятиями не последуют унылые жалобы на жизнь. Если можно назвать жизнью бессмысленное существование, при котором поиск пятнадцати медяшек превращается в большую проблему. Устало тренькнул дверной колокольчик. — Привет, — Крэбб беззаботно улыбнулся; судя по довольному выражению лица, у него была только одна проблема — как бы не уронить свертки с едой. — Повезло, что я взял три суперланча по цене двух. — У тебя есть шестнадцать медяшек? — спросил Грег. — Наверно, а чего? — Надо вернуть питомца хозяину. — За награду? — Крэбб был практичнее друга, или, как сказали бы обитатели Лютного, прошареннее. Он сразу смекнул, какое предприятие затевается и в чем выгода. Гойл же повернулся к Малфою за подтверждением. Драко кивнул и добавил весьма выразительный вздох, мол, «как вы мне все дороги». — Давайте сначала поедим, — Винс поудобнее перехватил свертки. Зверье в клетках оживилось: кто-то подполз поближе к прутьям, кто-то просто открыл глаза, полные всех горестей мира. — Но только… может, лучше… на улице. — Не поможет, — все еще с гроссбухом подмышкой Грег подошел к другу. Взял один суперланч и вытащил сэндвич с сыром. Первый кусочек достался облезлому ворону… * * * Фамильяры умели находить своих хозяев, если расстояние, разделявшее человека и его зверушку, было небольшим. Драко привязал к шее поясохвоста ниточку отслеживающих чар и опустил на относительно чистый участок тротуара. — Тигер, вроде так тебя зовут, давай беги к хозяину. Ящерица покосилась на него желтым глазом и бесстрашно метнулась в щель между домами. Малфой выругался, к такой прыти он был не готов. Через проулок пошире Драко выскользнул на Диагон Аллею, магия повела его сквозь толпу хорошо одетых колдунов и ведьм с добродушными, сытыми лицами. Человеческими. Здания, не менее старые, чем в Лютном, несли бремя лет с достоинством и благородством. Солнечный свет щедро лился на прохожих, ему не мешали ни едкий чад алхимических испарений, ни надстроенные балконы, ни черный дым дешевых угольных печей. Город был тот же, мир — другой, и Драко успел позабыть здешние правила. Его походка стала неуверенной, как у матроса, только сошедшего с корабля, взгляд потянуло к земле. Малфой вскинул голову и расправил плечи, зашагал быстрее, напористо рассекая толпу, будто этот мир до сих пор принадлежал ему. Поясохвост уже вскарабкался по ступенькам крыльца и задрал голову, прокладывая маршрут по кремовой стене дома, так удачно украшенной всякими завитушками и розочками. Это был небольшой дорогой пансионат, более тихая и комфортная альтернатива «Дырявому котлу». Заклинание левитации подняло мелкого «дракончика» в воздух и поднесло скрутившуюся в кольцо тварюшку Малфою. Перед тем, как позвонить в начищенный до блеска латунный звонок, Драко проверил одежду. Мантия была не новой, но пошитой на заказ у дорогого портного, ее классический покрой никогда не выходил из моды. Заклинание убрало пыль и грязь, пригладило растрепавшиеся волосы. Губы дернулись, вспоминая, как делается обаятельная улыбка. И только после всех этих ритуалов палец надавил на звонок. Подниматься пришлось на самый верх, в мансарду. В доме стояла благопристойная тишина, ни ссор, ни пьяных выкриков, ни грохота драки. Это действовало на нервы. Поясохвост расцепился и яростно загребал лапами воздух, стремясь быстрее попасть к хозяину. Малфой постучал, дверь отворилась почти сразу. Фамильяр весь извелся, и Драко, пожалев ящерку, снял чары. Питомец шлепнулся на пол и тут же юркнул в узкую щель. — Эй, ты где был, парщивец? — со смехом спросил хозяин, распахивая до конца дверь. Он почти не изменился, та же худоба и стройность, отличавшая любителей летать на метле, та же мальчишеская улыбка на открытом загорелом лице, правда, темные волосы больше не торчали во все стороны. Они отросли и теперь были завязаны в аккуратный хвост. — Привет… — пробормотал Энтони. — Как ты здесь оказался? Тебя Тивер привел? — Отчасти, — Драко вспомнил о желании быть приветливым, но слишком поздно. Губы уже сами собой скривились в усмешке. — Я увидел его в одном ломбарде в Лютном и решил, что он попал туда без твоего ведома. — Вот черт! — глаза Энтони, тоже серые, но более светлые и менее холодные, чем у Малфоя, удивленно распахнулись. — Конечно, без моего, я думал, он опять загулял, гоняясь за жуками. Да что это я… Проходи. Прости, за беспорядок, я через неделю уезжаю в экспедицию. Индия. Он принялся деловито очищать пространство, распихивая в стороны коробки с книгами, одежду и всякие вещи. Поясохвост сидел у него на плече. Зверек натерпелся страха и теперь жался к хозяину как приклеенный. Энтони рассеянно обозвал его «спиногрызом». Возвращаясь домой после пятого курса, Драко грезил о великих делах. Реальность оказалась немногим приятнее ледяного душа, отец никогда не колебался, разбивая глупые иллюзии. «Ты слишком юн и неопытен, — сказал тогда Люциус. — Собрания Круга — это не ваши игры в песочнице. От тебя будет больше пользы в поместье, ты уже достаточно взрослый, чтобы взять на себя часть наших обязанностей. Завтра приезжает Энтони Форскин, магозоолог, весьма одаренный, как я слышал. Он осмотрит наших павлинов. Эльфы говорят, в последнее время они ведут себя беспокойно и стали хуже есть. Позаботься о том, чтобы мистер Форскин получил достойный прием». Снежно-белые павлины считались родовым талисманом, семейное предание гласило, что пока они живут в поместье, Малфои будут процветать. Но Драко видел в них обычных куриц с длинными хвостами. Единственное, что ему в них нравилось, — это пронзительный крик, который обычно звучал в самый неподходящий момент, пугая впечатлительных гостей. Форскин был на семь лет старше, но умудрился не растерять ребячливого обаяния. Драко влюбился или убедил себя, что влюбился. Ведь поначалу Форскин не отвечал на его интерес, благоразумие удерживало магозоолога от интрижки с несовершеннолетним сыном работодателя. Малфой терпеть не мог, когда его игнорировали. В конце июля он все же добился своего, а потом… Потом прежняя жизнь закончилась. — Присаживайся. Драко покачал головой и вздрогнул, заметив, как Энтони едва заметно морщит нос. Паскудный душок Лютного прилип к Малфою, а тот даже не заметил. Слишком привык к вони, да и чары притупили обоняние. Он постарался отвлечься: если дать волю злости, щеки тут же вспыхнут красным, выдавая его с головой. Он будет выглядеть идиотом. — Как у тебя дела? Как поживают павлины? Эти светские беседы всегда звучали так натужно и глупо, или Драко просто разучился воспринимать легкий треп как нечто легкое? — Нормально, но сейчас я не живу в поместье. За павлинами присматривают эльфы. — Да… А где ты сейчас живешь? — В Лютном, тринадцать-тринадцать, — голос вдруг перестал подчиняться. Малфой хотел, чтобы ответ прозвучал непринужденно, с иронией, но тон получился ровным, как у зомби. — Да… Слушай, ты очень выручил меня и Тивера, — Энтони принялся суетливо шарить по карманам. — Тут вот… Он, наконец, отыскал кошелек и бестолково пересчитал монеты только затем, чтобы сунуть их обратно и протянуть Малфою весь мешочек. — …Галеонов двадцать. Возьми, пожалуйста. Двадцать галеонов — это где-то тридцать демонстраций у Марго. Сумма, которая даст возможность полгода не беспокоиться о квартплате и каждую неделю покупать еду, а то и чаще, если питаться гнильем и просрочкой. Драко ведь именно на это и рассчитывал. Оказалось, нет. Он хотел не денег, он хотел вернуться в прошлое, снова стать тем мальчишкой, чьи проблемы решали другие люди. Но прошлое выглядит прекрасным, только пока хранится на задворках памяти. Они с Энтони Форскином были друг другу чужими. — Нет, спасибо, — Малфой улыбнулся, разочарование было горьким, но оно же давало ему силы оставаться собой. — Считай, я просто оказал тебе услугу, по старой памяти. * * * Драко сидел на подоконнике у открытого настежь окна. Лютный переулок начинал новый день. В комнате воняло, как в аду, соседи сверху перемудрили с серой. Вчера была суббота, и, представив очередной товар недели — маникюрный набор для кошек, — Малфой получил свои шестьдесят серебряных. Но что хорошего в заработке, если уже на следующий день после получки нужно искать способы раздобыть денег? Пятнадцать медяшек он сразу отдал Крэббу. Приятель не рискнул отказаться, зная, как Малфой дорожит своей гордостью. Вот только гордость была тем товаром, на который трудно найти покупателя. А в Лютном переулке ты — это то, что ты можешь продать. Крэбб предложил другу податься в министерские соглядатаи, платили там немного, но и спрашивали мало. Гойл вчера ночевал на работе. Он не ушел из ломбарда, не смог бросить зверушек на произвол судьбы. А то бы Драко спросил, что он думает об этой затее. Приятель был наивным дурачком, но умел чувствовать ту самую последнюю черту. Стук в дверь отвлек Драко от размышлений. Первая мысль была: «хозяйка пришла за оплатой». Вторая — «притвориться, что никого нет дома». Малфой заставил себя открыть дверь. — Привет, — Энтони смущенно улыбнулся. В руках у него была небольшая плетеная корзина. — Извини, что без предупреждения, я тут хотел просто кое-что занести, в качестве благодарности. Может, ты примешь… — Заходи. Слово «благодарность» вызывало желание пнуть стену. — Я… — Форскин поставил корзину на пол. — Я принес тебе зверька, в качестве подарка… Малфой промолчал, а что он мог сказать? «Отличная идея — всучить питомца человеку, который едва сводит концы с концами. Может, Гойл по дружбе даст мне за него хороший залог». Но не имело смыла объяснять все это человеку не из Лютного. Энтони осторожно приподнял плетеную крышку, в щель высунулась черная мохнатая мордочка с утиным носом. — Нюхлер?! — Драко не смог удержаться от удивленного возгласа. — Хорошо обученный, прекрасно воспитанный нюхлер. Неприхотлив, общителен, не берет чужого, но пусти его в поле — и если там есть сокровище, он его отыщет, — Энтони улыбнулся той теплой и открытой улыбкой, которая в свое время заставила Малфоя в него влюбиться или обмануться, приняв за влюбленность мимолетное увлечение. — Нюхлер, — повторил Драко и едва не добавил: «Чтоб меня».