Добиться нельзя добить

      Леди оказалась премилейшая мазелька, разбирающаяся в искусстве. Они с Лютиком нашли много тем для разговора. Бард то восторженно кивал, то воодушевлённо сжимал лютню, трогая струны, то горячо спорил, отстаивая точку зрения. Дама разделяла его эмоции.       Геральт — на его счастье — тоже нашёл себе занятие и молча вкушал вино в беседке неподалеку в компании господина Вегельбуд. Мужчина был солидарен во мнениях ведьмака и предпочитал по возможности отмалчиваться. Впрочем, с коммуникативными функциями его супруга в полной мере справлялась за них двоих.       — О, Геральт, — заламывал руки менестрель, с трудом оставив поместье Вегельбуд и поклявшись посетить предстоящим вечером их званный банкет-маскарад, — леди великолепна! Она согласилась стать моей музой.       — А её супруг не против? — Волк скептично хмыкнул.       — Как это? — парень затормозил, хлопая глазами. — Музы созданы, чтобы вдохновлять. Не более. Так что господин Вегельбуд может быть спокоен. Никаких плотских тем. Упаси Лебеда. Я, между прочим, пишу балладу и о тебе. Это же не значит, что… — шатен покраснел и закашлялся. — О, смотри, портной. Мне необходим сногсшибательный костюм. Пойдём. В этот раз, думаю, сапфировый, — он перевёл тему, а Геральт невозмутимо не обратил внимание.       Битых два часа они выбирали наряд. Потом Лютик яро торговался, хоть и получил внушительный задаток, а после всю дорогу составлял новую балладу, восхищаясь удачным стечением обстоятельств.       Трисс тоже кружила перед большим зеркалом, привередливо оценивая разбросанные вокруг платья. С большой охотой бард присоединился к критике.       Оказалось, чародейка планировала посетить тот же самый маскарад. Только вдобавок хотела заманить туда и Геральта в качестве охраны. Однако, волшебница преследовала более серьезные цели, нежели просто вывести из Новиграда сына леди Вегельбуд, так как тот увлекался алхимией, что могло привести к нежелательному вниманию со стороны Охотников за колдуньями.       Недовольно глядя на возбужденного певца, Геральт заверил, что справится с подбором одежды к приёму самостоятельно. А если за дело возьмется Лютик, они снова потратят несколько часов впустую.       — Трисс, — осторожно начал певец, когда они остались вдвоём. Несмотря на крайнюю признательность в адрес девушки за спасенную жизнь, он не хотел всецело доверять ей Геральта вечером, поэтому не спешил на маскарад, намереваясь дождаться ведьмака и, прикинувшись дурачком, пойти втроём. — Не могла бы ты мазать мне ногу?.       Чародейка удивлённо на него посмотрела, а затем улыбнулась.       — Забавно.       — Что такое? — напрягся Лютик.       — Да так. Тебе не стоит знать, — отмахнулась девушка. — Я согласна. Давай сейчас. Ночью не будет времени.       — Ну Трисс! Я буду страдать от незнания.       — Смотри, сам настоял. Геральт сегодня попросил то же самое.       — Вот как? — шатен отвёл взгляд. Ему, и правда, лучше было этого не знать. Любопытство кошку сгубило. — Что же. Давай быстрее покончим с этим, — он постарался улыбнуться, подскочив. — Надо ещё распеться, познакомиться с другими музыкантами. Прошлое платье самое шикарное, на мой взгляд.       Надевая маску сойки, Лютик с грустью порадовался, что та скроет его печаль. Если Геральт терпит его навязчивую компанию, бард не должен думать, будто это что-то значит. Ну спас ведьмак его никчемную жизнь пару раз. Великолепная рыжая чародейка наверняка многие годы пытается привлечь внимание. Бесполезный балласт в виде незатыкающегося менестреля никак не составлял конкуренцию.       Леди Вегельбуд произнесла приветствующую речь и Лютик, с усилием прогнав мрачные мысли, заиграл. Гостям нужны веселые песни, а не поэт с разбитым сердцем. Попутно бард выпил пару бокалов. Он не думал о Белом Волке. И ему абсолютно точно не интересно, чем тот занят.       — Прекрасный голос, — к трубадуру подошёл светловолосый мужчина в маске павлина и предложил ещё бокал.       — Я лишь набирающий популярность бард, — Лютик элегантно поклонился. — Поэтому крайне благодарен подобным отзывам.       — Ты заслуживаешь каждый сказанный комплимент, — блондин присел на скамейку рядом.       Благосклонному слушателю Лютик спел ещё. Парню иногда не хватало приятных слов в адрес собственного творчества. Мужчина слушал словно с удовольствием, из-за чего менестрель осмелел и начал петь балладу, которую сочинил сам.       — Оу! А эта чья? «Озеро в королевском саду» Подснежинки я узнал, а это… — блондин в задумчивости прикусил губу.       — Эм… — Лютик почувствовал, что у него горят уши. — Я сам её составил.       — Неужели? Вполне достойно. Тогда, если ты не против, советую, — мужчина подошёл сзади, мягко кладя руки поверх пальцев Лютика. — В третьем такте припева поменять си бемоль на бекар, — он сыграл, напевая. Горячее дыхание опалило ухо дрогнувшего парня.       — И п-правда, так лучше, — выдавил поэт, всё ещё находясь в объятиях. Пауза затянулась, а блондин не торопился отходить.       — Чем ты моешь волосы? — мужчина, не видя сопротивления, провел кончиком носа за ухом. — Бесподобно пахнет травами.       — Я путешествую с ведьмаком, — шатен обернулся от лёгкой щекотки, — а он много…       Договорить ему не дали, вовлекая в поцелуй. Лютик опешил. Он всегда восхвалял прелести женщин. Смирился с идеальным телом Геральта, но никак не ожидал, что мужские губы могут быть столь сладкими и мягкими. Выдохнув, бард приокрыл рот, позволяя чужому языку скользнуть глубже. И не сдержал тихого всхлипа, когда блондин большим пальцем погладил скулу. Воздух заканчивался, что вынудило оторваться друг от друга.       — Вкусный, — мужчина поправил съехавшую маску. — Пойдём в более тихое место? — довольно облизывая губы, он ненавязчиво увлекал за собой, обхватив запястье.       «Почему, собственно, нет?» — уговаривал себя Лютик. «Геральт весь вечер проведет в компании влюбленной в него по уши чародейки. А, может, и ночь. Чем я хуже?»       Мужчина игриво завёл в лабиринт живой изгороди и, пройдя несколько поворотов, прижал певца к стене, целуя обнаженную ключицу. Было жарко и приятно. Блондин ласкал чувственно, медленно опускаясь.       Чтобы сдержать рвущиеся звуки, Лютик кусал пальцы.       — Не сдерживай свой божественный голос, — мужчина выпрямился, отводя руки и касаясь их губами.       — Говорят, у них там скульптуры совсем… — смех девушки раздался рядом. Лютик замер. Голос был смутно похож на Трисс.       — Ну, веди.       А вот это точно Геральт. Пара проходила где-то неподалёку, но парень их не видел.       — Постой, — бард сжал плечо любовника, прося отвлечься. — Прости, ты хороший, но я не могу, — он на ходу застегивал штаны, стараясь определить, куда направился ведьмак с девушкой. Поэт и сам себе не мог объяснить, зачем так поступил, но от чего-то не сомневался и торопился. Спешил лишь для того, чтобы за очередным поворотом увидеть, как Геральт в маске волка и в роскошном кафтане осторожно держит Трисс на руках, стоя под лунным светом. Лютика словно ударили в солнечное сплетение, выбивая кислород. Что он, собственно, ждал? Волшебница не отводила блестящих глаз и незаметно приближалась к губам.       Бард мог крикнуть, отвлечь, прервать нужный момент, но в глубине души понимал, что не имеет на это права. Грязный мужеложец не достоин. А вот девушка, молодец, добилась.       Геральт хмыкнул и поставил чародейку на землю, не давая прижаться поцелуем. Певец неверяще моргнул.       — Будь осторожна, — заметил ведьмак, отступая.       Проглотив ком в горле, Трисс кивнула.       Над их головами взорвался салют. И шатен, наконец, задышал.       — Полночь, — невпопад отметила девушка. — Пора встретиться с Альбертом. Спасибо, Геральт. За всё. И до свидания.       Лютик зачем-то шмыгнул в дальний поворот. Словно это его поймали за кое-чем непристойным. Однако! Геральт. Не. Стал. Целовать. Или он непроходимый болван, или евнух, или не заинтересован. Так просто не выберешь, какой вариант предпочтительней.       — Ночь вдохновляет на поэзию, — вздохнул Лютик, подходя к открывающему бутылку вина ведьмаку. Возле фонтана стоял столик и пара скамеек. Несколько бутылок алкоголя и фужеры располагались на столике. После ухода Трисс Волк всё продолжал стоять на том же месте. Но обернулся на подходящего ближе менестреля. — Она ведь хотела тебя поцеловать.       Белоголовый неоднозначно хмыкнул, отпил прямо из бутылки и опустился на скамейку. Вздохнув, Лютик сел рядом, отобрал вино, отхлебнул и вернул ведьмаку. Мыслей о том, почему стекло горлышка ещё тёплое и чуть влажное, почти удалось избежать. Больше бард не говорил. Только любовался полной луной на ночном небе и принимал протянутую бутыль.       — Так как у тебя вообще дела с возбуждением? — ляпнул Лютик мысли вслух и тут же пожалел о сказанном. Какого, собственно, беса этот круживший в голове вопрос вдруг стал озвученным? Нет, напился парень не так сильно. Только если Трисс не подсыпала в вино зелье правды ради вечерних откровений. Бард развеселился, вопреки испугу: мало того, что такого зелья, скорее всего, не существует, так ещё и на ведьмаков действуют лишь их ведьмачьи микстуры. От шальной мысли стало легче. Да и Геральт, видимо прикинулся глухой ветошью, как всегда. Даже слегка жаль — шатен лишился чувственного минета ради этого.       — У ведьмаков притуплены все чувства, не нужные в бою, — внезапно всё же решил поделиться Белый Волк, когда поэт уже забыл о заданном вопросе в ворохе собственных размышлений.       Это объясняло, почему Геральт так «притуплен» в повседневной жизни. Крайне подходящее слово. Но Лютик помнил, как смертоносно ведьмак движется в бою. В конце концов, получается логично. Противовес.       — Значит, не полностью отсутствуют? — сквозь размышления уточнил бард.       — Нет.       — А почему же я ни разу не видел? — одними губами проворчал менестрель. Но утопец дери чуткий слух ведьмаков, тихую ночь и просто собственную несдержанность.       — А ты часто смотришь?       Если бы вспыхнувший Лютик поспешно не отвернулся от нахлынувшего стыда, он бы мог заметить в янтарных радужках озорной огонёк. Словно отражение падающей звезды.       — А почему ты как краснолюд отвечаешь вопросом на вопрос? — недовольно надул губы шатен.       Со стороны Волка раздался какой-то звук, странно похожий на усмешку. Геральт! Усмехнулся! Ему. Лютик приоткрыл от удивления рот и снова посмотрел на мужчину, будто впервые увидел. Ведьмак еле заметно кривил губы. Но выглядело это скорее угрожающе.       Тряхнув головой, бард вновь приложился к бутылке. Та оказалась пустой.       — Пойду искать ещё выпивки, — подскочил парень и, откровенно говоря, позорно сбежал, не оборачиваясь и не видя, как Геральт сначала посмотрел на две закупоренных бутыли на столе, а потом проводил его взглядом.       До самого окончания маскарада Лютик так и не отважился войти в лабиринт.       В спальню он пробрался как вор, не зажигая свет и то и дело ударяясь о предметы мебели. К сожалению, это помогло, и парень завалился спать, избежав смущающих разговоров. Лишь где-то на краю сознания навязчиво мелькала мысль «жаль, закончилось не как прошлый раз». Но юноша не предал ей значение. А как было тот раз, что даже жаль?       Томный хриплый голос — аккомпанемент всех жгучих снов за последние недели — раздался в голове.       — Лютик, вставай, — обращение часто фигурировало в мечтах, хотя и наяву не могло быть произнесено. Его шептали, глядя с пылкой страстью в золотых глазах, его рычали, лаская тело, его выдыхали, доводя до исступления.       — Ещё чуть-чуть, — промямлил бард сквозь сон, продолжая пускать слюну, — и Лютик-младший точно встанет. Постарайся.       И тут же испуганно вскрикнул, скатываясь с кровати и ударяясь о пол.       — А, Геральт? — поэт щурился, кулаком вытирая подбородок. — Доброе… ночи?       За окном ещё действительно не взошло солнце. Или парень проспал больше суток.       — Нас ждёт внизу Трисс. Собирайся, — ведьмак развернулся и вышел из комнаты.       Чародейка спешно собирала вещи, притормозив лишь когда заметила в дверях Лютика.       — Ребята, наши действия не остались незамеченными, — без лирических отступлений начала она. — По надёжным источникам, на меня вышли охотники за колдуньями. Они могут появиться здесь в любую минуту.       — Чем я могу помочь? — вклинился Геральт.       — Спасибо, но у нас уже всё готово, — Меригольд улыбнулась. — Сегодня ранним утром мы отчаливаем в Ковир. Чародейки и алхимики Новиграда давно ждали возможности сбежать. А вот вам нужно уходить как можно скорее. Не знаю, много ли известно охотникам о тебе, но лучше не рисковать.       Волк неоднозначно хмыкнул.       — Только не порталом, — заявил он.       — Я думала, ты пересмотрел своё мнение…       — То была вынужденная мера. Мы своим ходом.       — Плотва будет вас ждать у ворот иерархов. Вы готовы? Оба взгляда обратились на застывшего Лютика. Оно и понятно — ведьмак наверняка и спал в доспехах да в обнимку с мечами. Невольно вспомнилось утро на сеновале.       — Лютик, — позвала Трисс, разогнав мурашки от всплывших сцен.       Моргнув, бард кивнул.       Ночь неохотно оканчивала своё правление, когда двое мужчин вышли на невзрачную улочку из черного выхода. Молча следуя за ведьмаком, Лютик старался не отставать, вздрагивая от любого шороха. Он знал, что в безопасности рядом с Геральтом, но в то же время не мог не вспоминать множество устрашающих слухов о том, как выполняют свою работу охотники. И пусть бард был обычным человеком. Его могли осудить за пособничество. А там и глазом не успеешь моргнуть, как окажешься на костре.       Врезавшись в спину внезапно остановившегося Волка, шатен от неожиданности вскрикнул, тут же зажимая себе руками рот. В единое мгновение Геральт прижал парня к стене, скрывая от чужих глаз широкой спиной. Позади них лязгнуло оружие, послышались голоса, блеснул фонарь.       —… а я и заявил, что свиньи жрут помои вкуснее.       Зажатый между каменной кладкой и мощным телом певец судорожно задышал. Воздуха катастрофически не хватало, близость кружила голову. Геральт замер каменным изваянием, лишь еле ощутимо дыша в ухо. Дурманяще пахло травами и разгоряченным телом. Даже страх отступил. Перед глазами поплыло. Лютик не заметил, как стал оседать из-за подкосившихся ног. Ведьмак молниеносно его подхватил, но было уже поздно — бард задел дрогнувшими ногами что-то лежащее на земле. Раздался почти не различимый шорох, но проходящим мимо стражникам этого хватило.       — Кто здесь? — уже удаляющиеся голоса стали громче. Лютик ощутил, что вот-вот потеряет сознание. Жизнь полетела перед глазами.       Вдруг шею обожгло, заставляя вновь вскрикнуть и знатно отрезвляя. Находящийся невыносимо близко Геральт сверкнул глазами в полутьме ночи и снова оставил пламенный засос, но чуть ниже и вклинился коленом между дрожащих ног. Жар прилил к ушам парня, уставившегося на ведьмака.       — А… далеко вы забрались, — один из стражников поднял фонарь, оценивая расфокусированный взгляд и распахнутый кафтан Лютика. Скрывая седые волосы под капюшоном, Геральт не поворачивался, продолжая беззастенчиво блуждать руками по телу парня. — Глянь, Стив, в Пассифлоре новенький. Хорошенький, — стражник цокнул языком.       — Эй! — рыкнул Геральт, — я час отплатил.       — Ладно-ладно, — мужчины загоготали. — Мы вернёмся после смены, сладкий.       — Г-Геральт, — пискнул Лютик, когда стражники ушли, а застывший ведьмак отпускать не торопился. — Прости, — он поёрзал, стараясь скрыть твердеющую заинтересованность. Телу было всё равно на опасность ситуации. Честно говоря, так было даже волнительнее.       — Мы в расчете, — хмыкнул Белый Волк и выпрямился. — Идём.       Честное слово, Лютик старался не отставать, одновременно с этим переступая крайне аккуратно.       — Снова нога? — притормозил ведьмак и обернулся.       — С чего ты взял? — бард дрогнул. — Всё хорошо.       — Ты хромаешь, — мужчина хмыкнул и продолжил путь.       «Ну конечно. Неровную походку он заметил, а выпирающий на ширинке бугор — нет», — думал парень, в который раз потирая жгучий засос. Те стражники приняли его за жреца любви. От этой мысли шатен не мог избавиться. Он был готов стать кем угодно, лишь бы снова ощутить ту близость с Геральтом.       К моменту, когда они добрались до Плотвы, Лютик почти успокоил своё либидо.       — Я возвращаюсь в Велен, — на приставшего с вопросами певца огрызнулся ведьмак. — Ты можешь отправляться куда угодно.       — Замечательно! Я с тобой, — Лютик чересчур радостно ответил. На самом деле его страшила мысль вновь встречаться с ведьмами из топей, но он твёрдо решил максимально долго оставаться с Геральтом. Волк лишь хмыкнул.       В показавшейся к полудню на горизонте корчме они надолго не задержались: Геральт лишь расспросил местный люд, не слышно ли чего в последнее время. Получив заказ, они двинулись дальше и заночевали в лесу. Бард всеми силами старался не жаловаться по поводу того, что можно было остановиться в таверне. В Новиграде он купил для себя одеяла, которые хранились в седельных сумках Плотвы, а погода с каждым днем всё меньше напоминала о зиме. Так что необходимо мыслить позитивно.       — Раздевайся, — стоило привязать кобылу, неожиданно заявил ведьмак.       — Что, прости? — парень опешил. Он, конечно, фантазировал о подобном, но фантазии должны ими оставаться.       — Укус ведьмы, — Геральт извлёк баночку с мазью. — Сегодня последний раз.       — А-а-а, — запоздало вспоминая, протянул шатен. — Только… я укроюсь. Холодно же, — решение нашлось неожиданно.       Ведьмак, по обыкновению, лишь хмыкнул. Одеяло и впрямь помогло не акцентировать внимание на эрекции. Благодаря всех богов, Лютик, стоило Геральту отправиться за хворостом, с силой сжал твёрдый ствол. Нужно было поторопиться, чтобы успеть к возвращению мужчины. Благо, молодому организму не требовалось многого. Кончая с тихим поскуливанием, певец неожиданно испытал острое чувство дежавю. И тут он вспомнил прошлый раз. Вырванный из памяти вечер вспыхнул обрывком воспоминания. Это «Лютик» на выдохе окатило пылающей волной. Такое не могло быть фантазией.       Появившийся с охапкой веток ведьмак отвлёк от размышлений. Но теперь-то Лютик точно не забудет.       — Туман сгущается, — недовольно отметил Геральт, когда они поужинали.       — Скажи, Геральт, почему ты не называешь меня по имени? — словно не предавая значение замечанию, Лютик решил начать тщательно продуманный диалог. Уж в чём в чём, а в красноречии он не может позволить себе струсить. Ведь не зря бард считал себя мастером слова. Главное — не встретиться ненароком глазами.       Благо, ведьмак озирался, хоть и не спешил отвечать.       — Понимаю, мне можно радоваться, что ты не обращаешься ко мне типа «эй, ты», — не успокаивался поэт, — но неужели так сложно…       — Может, потому что я его не знаю? — седой недовольно окинул взглядом парня.       — Неужели у тебя настолько короткая память? — недоверчиво поднял брови менестрель. — Я же представился ещё в день нашей встречи.       — Людей не называют как цветы, — Геральт ответил грубее, чем хотел. Почувствовав запинку Лютика, ведьмак, тем не менее, не мог забрать назад сказанных слов.       Воцарившуюся тишину разорвал послышавшийся поблизости детский вскрик. Туман к тому времени заволок всё вокруг. Лишь алый цвет костра кое-как рассеивался серость, но и он бледнел с каждой минутой. Отчаянный плач ребёнка разнесся по чаще.       Лютик обеспокоенно вскочил.       — Как ты можешь преспокойно сидеть? — ужаснулся он, глядя на не шелохнувшегося ведьмака.       — Туманники способны имитировать любые услышанные ранее звуки. Сражаться с ними в тумане бессмысленно, — Геральт подкинул поленья в огонь.       Учащенно дыша, шатен после очередного всхлипывания рванул было вслепую вглубь леса, но сильные руки удержали на месте. Словно магическими тисками ведьмак сжимал чужое запястье.       Нахмурившись, парень дёрнул со всей силы, но результата не последовало. Детские крики раздавались то тут, то там. Лютик, хрипло дыша, снова попытался вырваться. Волку пришлось подняться, удерживая барда уже двумя руками.       — Пусти, — отчаянно вскрикнул шатен, судорожно озираясь. — Я не могу сидеть, сложа руки, когда кто-то страдает совсем рядом. Может, ты и бесчувственное чудовище, а я так не могу.       Туман подбирался всё ближе, стараясь проглотить языки пламени. Бард словно обезумел: сипел и силился освободиться.       — Давай же, накладывай на меня тот знак, лишающий воли. Тебе же плевать на других, чего жд… — поэт задохнулся на полуслове потому что его прижали спиной к широкой груди, обнимая. Сквозь одурманенное сознание пробился землистый запах вперемешку с разнотравьем.       — Прости, — Геральт прошептал, утыкаясь в чужой висок.       Мир вокруг словно замер. Забыв, как дышать, Лютик развернулся лицом к лицу и боязливо заглянул в золотистые глаза. Сколько времени они не могли отвести взгляд — неизвестно. Внезапно Геральт пустил вглубь заволакивающей серости сноп искр. За спиной пронзительно закричали, а туман значительно отступил.       Моргнув, Лютик вернулся в ясное сознание и тут же смутился от позы, в которой они всё ещё находились.       — И ты меня извини. Я наговорил глупостей, хотя так не считаю, — парень желал бы остаться стоять так в объятиях намного дольше, но огонь потух, а монстры наверняка отступили ненадолго.       — Твой разум был затуманен, — Геральт позволил барду отойти и вернулся к костру, вновь его разжигая. — Но мне действительно жаль каждый раз, когда приходится пользоваться Аксием, — он словно произнес мысли вслух, следя за танцующим пламенем.       — В качестве извинений можешь взять на себя всё дежурство этой ночью, — преувеличено беззаботно предложил певец. — Мне для поддержания презентабельности нужно высыпаться.       Не поднимая головы, ведьмак хмыкнул, но Лютик мог поклясться, что тот улыбнулся.       Как бы бард не хотел, но плач не прекращался, поэтому сон пришёл лишь с рассветом, хоть парень и делал вид, что безмятежно спит. Ведьмак наверняка всё знал, но ничего не говорил.       Проснулся Лютик, когда солнце стояло уже высоко над горизонтом. Геральт невдалеке расчесывал Плотву.       — О, моя презентабельность навек тебе благодарна, — шатен потянулся, чувствуя себя достаточно бодрым.       — Она должна благодарить не меня, а заказ на вилохвоста, — вместо приветствия мужчина потрепал притороченный к боку кобылы мешок.       Несколько мгновений Лютик непонимающе моргал, а после возмущенно вскочил на ноги.       — Хочешь сказать, что бросил меня одного и ушёл обезглавливать какую-то ящерицу? — парень чуть ли не взвизгнул от переизбытка чувств.       — Нет, конечно, — ведьмак выразительно посмотрел на парня. — Он мимо пролетал.       — Ты, должно быть, шутишь! Я бы проснулся!       — Собирайся. К вечеру мы должны быть в деревне Урстен, — Геральт отвечать не планировал.       — Не считай, что разговор окончен, — бард ворчал, но тем временем складывал вещи, завтракая на ходу. — Спасибо. За всё, — убирая одеяла в седельные сумки, Лютик был уверен, что его услышали, хоть никак и не отреагировали. — Ты подожди меня немного.       Они отправились в путь. Пребывая в хорошем расположении духа, Лютик сочинял, следуя за не спеша движущейся Плотвой. — Где костры кто-то зажёг далекие.       Пальцы нежно скользили по струнам, музыка легко лилась следом. — Вот тебе меч, а вот — дорога.       Геральт делал вид, что не обращает внимания, но при этом ехал в размеренном темпе, чтобы вдохновившийся бард без проблем поспевал. — Чтобы мы были не одинокие.       Песня выходила душевная. Творчество всегда без усилий показывает, что испытывает автор. Неправда, что надежды нет. Без ответа не бывает любви. Не правда, что слабее свет. А ты не бойся, ты, давай, живи.       — Милок щедрой руку позолотит провидице, — Лютик неосознанно притормозил, когда сморщенная старушка в рваном тряпье необычайно цепко схватила его за рукав.       Путники добрались до деревни Урстен засветло. Геральт искал травницу, бард в своем обыкновении шатался следом.       — Да и откроется дарителю тьмы завеса тайн низведанных, — мутный взор старушки бесцельно блуждал, не задерживаясь ни на чём конкретном. Шатен спешно нашёл широкую спину ведьмака, убедился, что тот ещё некоторое время будет торговаться с местным купцом и, выудив из кармана несколько крон, неуверенно вложил монеты в сухие ладони.       — По следу Волка ты пойдёшь в постели и чреву дерзкому отдашься по утру, — торжественно и чересчур громко взвыла провидица, ловко пряча деньги и впиваясь поломанными ногтями в протянутую ладонь парня.       Щеки Лютика вспыхнули, а он сам постарался невинно улыбнуться покосившимся на него прохожим. Пророчество было лестным, но лучше бы о нём не узнавала вся деревня, в которой бард ещё планировал выступать.       — Однако гнев и грусть, что камнем затвердели, лишь разожжет уста кубышка на ветру, — женщина закатила глаза и, чихнув увлеклась рассматриванием собственных лохмотьев, больше не обращая внимания на Лютика.       Долгих несколько минут парень пытался проанализировать послание Судьбы. Хорошо, про утро и постель всё предельно ясно. Вот только он нутром чувствовал в сумбурных строках что-то ещё. Однако глубокие размышления пришлось прервать, когда бард боковым зрением отметил, что Волк отправился дальше, на мгновение найдя спутника глазами. Пообещав себе вернуться к анализу позже, шатен поспешил за Геральтом. Неприлично заставлять себя ждать. Ведьмак абсолютно точно его бы не бросил.       Деревенская травница с размахом обустроила свой дом в пользу торговли. Сотня различных листиков, корешков и цветочков сушилось повсюду, источая навязчивые запахи. У Лютика даже слегка закружилась голова — с недавних пор этот запах ассоциировался у него с определенным человеком. Стараясь отвлечься, чтобы не впасть в неуместные фантазии, парень отошёл к окну. На полке рядом стояло несколько баночек с этикетками. Взгляд сам по себе остановился на невзрачном флаконе с надписью «Пламя крушины». Застыв на месте, шатен вспомнил недавнее пророчество.       Травница уже взвешивала выбранные ведьмаком товары, высчитывая общую стоимость. На флаконе, кроме названия, больше ничего не было, из-за чего Лютик решил повременить с покупкой с расчетом, что вернется в лавку в ближайшее время. Но без Геральта. За собственным волнением он позабыл, что в строках звучало другое растение, хотя и с похожим названием.       Пахарь деревни разместил объявление о пропаже брата. В качестве благодарности крестьянин дал добро ночевать на сеновале, да договорился с соседкой об ужине. Ну и сотню крон в итоге обещал.       Дав наказ ждать его в деревне, Геральт ушёл по следам исчезнувшего брата. В ином случае бард бы попытался навязаться в компанию, но у него имелись особые дела. Честно побродив между домами в поисках щедрых слушателей, менестрель в итоге оказался у дома травницы.       Женщина с сочувствием посмотрела на парня, державшего в руках флакон.       — В стикы роки и ужо? — покачала она головой.       — Сударыня, — шатен удивленно вскинул брови. — А как действует этот эликсир, не подскажите?       — Чаво ж тыби жинка не каже? Пшыкне вона на сэбэ, да твий стручок пидскоче, — травница лукаво сверкнула глазами в сторону ширинки певца.       — О, — к ушам Лютика прилил жар.       Неужели даже Судьбе известно о проблемах ведьмаков в сексуальном плане? Однако, уже и такое люди изобрели.       Оплатив дорогостоящие духи с сюрпризом и поблагодарив продавщицу, бард вернулся на сеновал, дальновидно расстелил одеяла и принялся с нетерпением ждать. По хорошему, нужно было ещё принять ванну, но, за неимением условий, пришлось обойтись влажной тканью.       К ночи ведьмак так и не вернулся. В волнении долго переворачиваясь на сене, Лютик всё же уснул.       Волк объявился следующим днём. Уставший, злой, весь в слизи и один. Узнавший о смерти брата пахарь расстроился, заплатил в разы меньше условленного и стал намекать, что пора бы и честь знать.       Удобного случая использовать духи не предоставлялось.       Спустя пару дней они подошли к приграничному мосту, пересекающему Понтар. Между Темерией и Реданией конфликты в последнее время поутихли, поэтому пограничники встретили барда одобрительным свистом. Хоть заказов поблизости не было, Геральт отчего-то решил задержаться, что позволило Лютику дать выступление желающей публике.       Солдаты задорно хлопали, выпивали и невпопад подпевали. С разных сторон летели монеты, которые раззадорившийся певец ловко подбирал. Вскоре начались танцы. Один мужчина, не сводя глаз с трубадура, в танце незаметно подбирался всё ближе. Парень одарил его шальной улыбкой, не прекращая петь. Геральт решил проверить, как дела у Плотвы в стойле за углом вовсе не потому, что ощутил внезапный прилив недовольства, глядя на разворачивающуюся картину. Ведьмак не имел никаких прав на хоть какое-нибудь особое внимание барда. Они друг другу даже не друзья. Лютик волен делать всё, что ему заблагорассудится.       Бард действительно увлекся отзывчивой публикой. Не прекращая играть и петь, он уже пританцовывал со всеми.       Всё тот же солдат долго наблюдал за парнем. Когда начались пляски, он присоединился ко всем, плавно приближаясь к шатену. С охотой закружив менестреля, мужчина не спешил отпускать изящных ладоней. Он резко оказался на расстоянии вдоха и прошептал:       — Де Леттенхоф.       Лютик тут же испуганно отпрянул. Неаккуратно брякнула лютня. Бард, потеряв равновесие, стал заваливаться на спину. Не спешивший отпускать его солдат по инерции качнулся следом.       Приземление было не из приятных.       — Что же Вы, милсдарь виконт, не бережете себя? — всё так же тихо проговорил солдат, вольготно придавливая певца к земле всей своей массой. — Слушай, мальчик, предлагаю… чем пахнет?       И тут охвативший Лютика ужас удвоился — он явно ощутил в районе груди влажное пятно. Флакон духов, который он с волнением носил во внутреннем кармане куртки, открылся. Парень уже и сам чувствовал специфический запах. Если испытываемый жар можно ещё списать на боязнь, а вот уткнувшийся в бедро чужой стояк говорил однозначно. Солдаты вокруг замерли, задышали чаще. Мужик сверху смотрел расфокусировано перед собой и пока ничего не предпринимал.       Бард боялся пискнуть, хоть ему и впивались острые камни в спину. Вся бравада испарилась, и парень мелко задрожал то ли от захватывающего возбуждения, то ли от страха. Какой бы ни была причина, а менестрель быстро терял связь с реальностью. Кажется, солдаты его окружили, спешно сдирая одежду. Лютик всё видел как в замедленной действительности, а слышал лишь собственное глухое сердцебиение. Словно погрузившись под воду, даже показалось на несколько мгновений, что он задыхается. Хоть юноша и видел, как нависшие мужики резко из-за чего-то отлетели в сторону, будто их раскидал мощный порыв ветра, певец этого абсолютно не осознавал. Как и не мог понять, что происходит, когда в поле зрения появился Геральт. Ведьмак, вроде бы, тряс его, что-то говорил. Но слух к шатену не торопился возвращаться. Не добившись реакции, Волк перекинул через плечо глупо улыбающееся тело и поспешил прочь.       Когда они оказались по ту сторону моста, в пустой голове парня стали зарождаться мимолетные мысли. Первым делом расслабленный мозг не мог не отметить аппетитный зад, расположившийся прямо под носом. Упругие ягодицы зрелищно напрягались при ходьбе, так и маня шлепнуть по ним. К сожалению, господство над собственным телом также покинуло. Потом пришло ощущение, как стальной наплечник жестко впивается в живот. Но тут удалось дёрнуть пальцем на руке и Лютик использовал все силы, чтобы осуществить мечту и положить ладонь на чужой филей.       Идущая рядом Плотва выразительно фыркнула, словно уловив пикантность ситуации. Ведьмак не останавливался. Может, он что-то и говорил, но, держа руку на круглых ягодицах, бард ни на мгновение не пожалел об отсутствии слуха. В ушах тихо звенело.       — М`и прлсные булочки, — промямлил шатен, капая слюной, пока губы двигались неестественно. — Тк бы и мял до конца дней.       Невдалеке протрубил рог.       — Надеюсь, конец дней настанет не сегодня, — заметил Геральт, сходя с дороги. И только после этого момента до Лютика дошло, что слух снова с ним. Определенно долгое время.       Достаточно отдалившись от дороги, Волк сгрузил ношу на землю, опирая о ствол дерева.       — Эй, ты как? — мужчина на удивление выглядел обеспокоенно, разглядывая расширенные зрачки.       — Упоительно, словно между ножек Мелитэле, — Лютик зачем-то сложил губы трубочкой.       — Ага, — беловолосый довольным не выглядел. — Что случилось?       — А ты не заметил? — парень глубоко изумился, выгибая брови. — Я щупал тебя за жопку.       — Хм.       Поняв, что адекватного ответа не дождется, Геральт принялся изучающе водить руками по вздрагивающему телу барда.       Певец тут же захныкал и стал извиваться.       — Ну нет. Не хочу быстро кончить.       Наконец, ведьмак обнаружил опустошенный флакон.       — Холера.       — М-м-м, сладкий, вот так, раздевай меня, — шатен ластился, как мартовский кот и мешал расстегивать многочисленные пуговицы на брюках. С дублетом еще расправились обезумевшие солдаты, так что впору радоваться хитросплетениям остальной одежды. Незатыкающийся Лютик ситуацию лишь усугублял. — Сожми сильнее. Коснись и тут. Ещё чуть, — парень изворачивался безостановочно. — Возьми меня, — заключил бард, когда его избавили от одежды. Напряженный член певца знатно увлажнил ткань исподника, поэтому белье логично было оставить.       Стараясь не вспоминать о прошлой подобной ситуации и не позволяя длинным пальцам добраться до собственной ширинки, ведьмак поднял спутника на руках и понёс.       — Заполни меня. Уничтожь, — шатен бесконтрольно тёрся о мужчину. — Боги, как жарко.       На улице царил промозглый весенний вечер, но даже не особо восприимчивый к температуре окружающей среды ведьмак словно разделил чужой жар.       Наконец, остановившись, Геральт выдохнул.       — Зараза.       И бросил.       — Пежиться с лешим всемером! — заверещал брошенный в ледяную реку Лютик и поспешил на берег. — Геральт, какого?..       Парень начал негодующую речь, но осекся и опустил взгляд. Запах крушины смылся, холодная вода отрезвила, а память споро подкинула осознание всего произошедшего. Бард густо покраснел, хотя, казалось, больше некуда. Хоть его член не собирался опадать, теперь у парня была задача поважнее — согреться. И не провалиться под землю со стыда.       Будто в обратном эффекте Лютика знобило, несмотря на давно надетую одежду. Укутавшись в одеяло по самые уши, бард дрожал, съежившись рядом с Плотвой.       — Если разжечь костёр, нас могут обнаружить, — Геральт сидел рядом и не задавал ни один из множества витавших вокруг не озвученных вопросов. И при этом даже не заводил разговора о продолжении пути, хотя оба понимали риски нахождения рядом с пограничным пунктом.       Дело близилось к ночи. Шатена всё морозило, но он молча старался не подавать вида. Перед глазами ещё плыло, а в ушах шумело, но все неприятности оставались назойливым фоном. В целом, певец уже мог себя контролировать. Однако, от этого состояние не улучшалось. Оставалось надеяться, что со временем пройдёт.       Неожиданно Геральт поднялся, без пояснений направляясь вглубь леса.       — Г-геральт? — неуверенно окликнул Лютик. Юноша стыдливо прятал взгляд, не прекращая дрожать от холода. — Не уходи, — и впервые за привал поднял взгляд, — пожалуйста.       — Чтобы полегчало, надо спустить, — глядя прямо в глаза, невозмутимо объяснил мужчина. — Чудищ рядом нет.       Смутившийся юноша рефлекторно сильнее сжал собственные ладони между ног. Руки находились так маняще близко к всё ещё пылающему члену. Но бард стоически решил игнорировать желание, данное в наказание за глупость. Всё тело знобило, а пах жгло, словно вся горячечность скопилась в одном месте. В насмешку. Будет трубадуру уроком, как желать неосуществимого и несбыточного.       — С чего ты взял? — наигранно хохотнул шатен.       — У возбуждения свой запах, — безапелляционно заявил Волк, всё ещё глядя на ерзающего парня. — Могу отвернуться.       — Я это заслужил, — пробормотал Лютик. — Останься.       — Что было во флаконе? — Геральт вернулся на своё место. — Зачем ты носил его с собой?       — Я, честно, не знал, Геральт! — вскинулся парень. — Лишь нашёл в кустах красивый бутылёк. Подумал, что духи. Планировал какой мамзели придарить. А вышло что вышло, — в конце тирады он даже всхлипнул и вновь чуть слышно застучал зубами. Тёмная беззвездная ночь не обещала становиться теплее в ближайшее время.       Поправив одеяло, накинутое себе на плечи, ведьмак уселся удобнее и слегка раздвинул колени.       — Иди сюда.       Его вечно невозмутимое лицо выражало обыкновенное спокойствие. В то время как поэт подавился вдыхаемым воздухом и оторопело уставился на него.       — К-к-куда? — всё же осмелился уточнить юноша, между делом красноречиво пялясь на разведенные ноги. В штанах, спасибо большое. Между прочим, оба мужчины были одеты, но ситуацию это мало меняло.       — У ведьмаков иная терморегуляция. И это я искупал тебя, — Геральт терпеливо ждал.       Словно испуганный олененок выбирается из укрытия, Лютик медленно подался вперед, подползая ближе.       Нерешительно разместившись между ног Волка, напряженный, как струна, парень сильнее сжал края одеяла. Поддавшись порыву слабости, он принял предложение, о котором и мечтать не мог. Но очень скоро решение стало казаться неверным. Не так уж сильно он и мёрз. Да и волосы почти не промокли. Но стоило передумавшему барду рвануть вперёд, как стальные тиски рук надёжно сжали, прижимая к твёрдой груди. Парень успел лишь пискнуть, после чего боязливо замер, ожидая расправы.       Ведьмак словно даже не дышал, а шатен многое бы отдал, чтобы ощутить томное дыхание на шее.       Напомнившее о себе вожделение закрутило с новой силой. Узел внизу живота сжался, заставляя Лютика заёрзать, лишь бы постараться сесть так, чтобы штаны не столь болезненно впивались в набухшее естество.       — Хм, — отозвался на чужие волнения Геральт и выразительно двинул бёдрами.       И тут Лютика с головой накрыло пылающим огнем всего мира. Кровь бешено побежала в жилах, прогоняя холод.       — Геральт? — боясь пошевелиться, парень испуганно смотрел вперёд. — У тебя?..       В копчик поэта явно упиралось что-то твёрдое. И настолько большое, что чувствовалось через слои одежды и одеяла. Да, он его видел, оценил по достоинству и не мог, конечно же, забыть, но…       — Стоит. Как и у тебя, — в своей обыденной манере отметил Волк.       — Но я думал, у тебя… не бывает? — внутри шатена разыгралась битва моральных выборов. Одна его часть хотела вернуть время вспять и даже не заходить в лавку травницы. А другая часть молила, чтобы Геральт скользнул рукой под чужое одеяло и в пару движений довёл до пика. Начинала кружиться голова от яркости воображаемой картинки.       — А чего ты ждал, когда обливался смесью черемши и крушины? — сквозь сладкий дурман фантазий донесся голос мужчины.       — Ну да… — разморено согласился бард. — Травница же сказала один пшик, — он уже юркнул под пояс брюк, мало осознавая себя. Зверски хотелось кончить, а хриплый голос так чарующе звучал у самого уха. И абсолютно не важно, о чём он говорил, только… — Ой.       Лютик запоздало понял, что проговорился. В следующее мгновение его горло сжали, а голос угрожающе рыкнул.       — Говори. Правду.       Судорожно пытаясь вдохнуть воздуха, Лютик засипел.       — Прости, Геральт, — безрезультатно пытаясь освободиться, певец с ужасом понимал, что возбуждение и не думает сходить. Даже наоборот. — Нет-нет-нет, — запричитал он о ситуации в целом. — Я не хотел… ничего плохого. Лишь хотел… О-о-о…       Пришпиленный как мотылёк в коробке у коллекционера, певец трепетал. Нависшая опасность перемешалась с неудовлетворением. Вдобавок голос, тело, близость. Лютик с униженным стоном кончил, пытаясь ослабить хватку на собственной шее.       И потерял сознание. Стала ли виной нехватка кислорода или долгожданная разрядка — не в этом суть.       Очнулся он словно в ту же секунду. Но, по правде говоря, парень не мог сказать, сколько времени прошло. Вокруг всё ещё царила ночь, сам он сидел в тёплых объятиях, а рука на горле, к счастью, исчезла. Лютик малодушно планировал притвориться спящим и продолжить нежиться в обволакивающем тепле рук, вальяжно опираясь на широкую грудь, изредка вздымающуюся при дыхании.       — Полегчало? — саркастично поинтересовался Геральт за спиной. — Я слышу участившееся дыхание.       Пропади пропадом чуткий слух ведьмаков.       — Э-э-э… да, спасибо, — натянуто улыбнулся поэт и за ложными попытками повернуться, чтобы посмотреть в глаза, попробовал незаметно выбраться из захвата. Не то что шатен рассчитывал всерьёз одолеть Белого Волка или на крайний случай убежать от него. Куда там. Просто ему было бы много комфортнее, если бы пришлось сознаваться в своей провинности, как минимум, не на расстоянии вытянутой руки.       Однако Геральт держал крепко, пусть и не за шею.       — Эффект зелья не развеется до утра.       После замечания бард и сам понял, что жар в паху возвращается.       — А ты не мог бы… — Лютик запнулся. Геральт мог бы многое. С другой стороны, на что Геральт согласится. И на что сам Лютик решится пойти, не рискуя их шаткими взаимоотношениями. — Снова наложить на меня те чары усыпляющие?       Лишь после сказанного юноша в очередной раз понял, что взболтнул лишнего. Он тщательно выбирал самый безобидный вариант, но всё равно ошибся.       В наступившей тишине сложно было понять реакцию ведьмака. Собственно, с ним так всегда. Даже если менестрель видел бы его лицо, легче бы не стало. Всегда сложно понять, о чём думает Белый Волк.       — Давно вспомнил? — спросил Геральт после долгой паузы.       — Давай будем считать, счёт 1:1? Я сглупил и купил зелье во имя бредовых целей. Ты как-то раз запорол заклинание лечения и чуть не сдвинул мои мозги по фазе. Все мы, люди, периодически косячим, — беззаботно отмахнулся трубадур, намеренно умалчивая о том, что вспомнил и то, как плавился под руками мужчины в Новиграде в доме рыжей чародейки. Как Геральт намеренно не прекращал движений, пока парень не достиг разрядки. Ну вот, не хватало ему эффекта крушины. В общем, если ведьмак легко определяет ложь, нужно говорить правду, только не всю.       — Я не буду больше на тебя накладывать Аксий, — отрезал Волк.       — Это такое заклинание? Мне казались те огоньки миленькими, пока они не закружили у меня перед глазами, — стараясь показать, что всё как обычно, затараторил Лютик.       — Не заклинание. Знак — простейшие чары.       — Я бы не сказал «простейшие». Очень полезные штуки. Если бы я мог заставлять людей делать то, что хочу… ух, я наворотил бы. Ты, конечно, скажешь, что там есть огромное «но», иначе я не знаю, почему ведьмаки еще не поработили мир.       — Уже жалею, что нельзя заставить тебя спать, — пробормотал недовольно Геральт.       — Ладно-ладно. Ты прав. Постараюсь заснуть. Так будет лучше, — воспрянувший духом шатен не мог не порадоваться, как ловко замял нежелательную тему для разговора. Благодаря равнодушие ведьмаков ко всему бренному этого мира, Лютик и не подумал, что Геральт явно ощущает запах возбуждения. Ну что же, пока мужчина готов игнорировать текущий член перед носом, бард всеми силами постарается не переходить границу их дружбы.       Такое решение принял Лютик, находясь в согревающих объятиях, стараясь не обращать внимание на собственное вожделение и позабыв о чужом твердом стволе, прижимающемуся к пояснице.