black eyes, bad guys

В рюкзаке Мацуно находилось всё, что необходимо щенку на первые дни. Этот парень был крайне предусмотрителен, что не могло не радовать, и Такемичи открыто улыбался, понимая, что его мечты начали сбываться… Всё из-за Манджиро. Из-за смелости, которую он пробуждает. — Согласись, Майки, Чифую – лучший. Что бы мы без него делали? — Я не согласен, — Манджиро старательно мастерил гнездо из пледов рядом с диваном, но отвлёкся, чтобы ответить. — Не у тебя спрашивал. — Я прочёл по его глазам, Такемитчи. — Серьёзно? — Он в курсе, что Мацуно – кошатник. Сано потрепал щенка за ушком, на что тот начал радостно вилять хвостом, лизать в ладонь и ластиться. — А я ему, кажется, нравлюсь. Как думаешь? Ханагаки улыбнулся: — Мне кажется, более чем. Парни пересеклись взглядами и надолго застыли: щенку показалось, что кожаные стали мебелью. — Более чем… точно. Такемичи смущённо отвёл взгляд. Сердце ударилось в груди с глухим стуком, стоило Сано прижаться губами к его макушке. — В душ пошли. Вдвоём. — Нет, н-нужно… покормить его. Манджиро недовольно цокнул. — Недаром говорят, появляются дети – пропадает секс! — У нас его и не было. — Я тебя сейчас стукну. — Ой, как страшно, — Ханагаки даже хрюкнул от смеха, когда Манджиро куснул его за щёку, прежде чем гордо удалиться в душ. Майки с таким аппетитом причмокивал сливками и облизывал свой нос, что идея отдать весь холодильник щенку в личное пользование показалась интересной. Лишь вовремя вспомянутые рекомендации Чифую остановили. Такемичи примирительно чмокнул его за ушком: — Завтра хороший мальчик получит ещё. Честно-честно! Манджиро появился в дверях внезапно – снова полуголый. Капли воды стекали по торсу стремительно, но не могли обогнать мечущегося взгляда Ханагаки. — А я что получу? И когда? — он накручивает прядку волос на палец. — Ты же плохой, не? — Ханагаки уместил щенка на плед. Манджиро надулся. — Я обещал ему сливки. Ты что, тоже хочешь? — Хм. Дай подумать… что-то белое. Подбородок пачкает. Да? Он мастер сравнений, – с идитоским смешком решил Такемичи. — Если аккуратно, то не пачкает. Майки усмехнулся, а Ханагаки нервно сглотнул, стоило его взгляду переместиться на выступающие косточки узких бёдер. — На тебе… моё полотенце для лица. Сано неоднозначно поводит бровями, остановившись предельно близко. — Смотрится потрясно. Дарю. — Любишь сливки? Такемичи смотрел снизу вверх так решительно, будто преимущество было у него. А про себя думал, что это пиздец и старался не заржать. Братья Сано и подкаты жили на разных планетах и судьба настрого запрещала им встречаться… — На ночь молочка – не лучший вариант. Прыщи вылезут. Сано сощурил глаза. — Саке действует лучше, что ли? — Эм, нет… мне бы пару видео-уроков глянуть для начала. — Не называй ебанное порно видео-уроками, — хохотнул он, — Хочу горячий сэндвич. И горячего тебя. Манджиро решил, что сбил друга с толку, поэтому уверенно наклонился за поцелуем. Но Такемичи, давясь внутренним хохотом, лишь сорвал с него полотенце. — Эй, это моё! Пришлось бежать от голого парня, с невольным умилением слушая топот маленьких ножек несущегося следом за ними щенка. Ханагаки чудом удалось спрятаться в ванной. — Надеюсь, ты будешь одет, когда я выйду, пикап-мастер! — А я наоборот жду, что ты выйдешь ко мне голым. — Ебать, — Такемичи загнулся под раковиной. Если счастье имеет степень, он счастлив даже чересчур.

***

Майки роется в шкафу под пристальным наблюдением щенка, и тот с интересом склоняет голову набок, когда ему демонстрируют футболку с надписью "my dick is big". — У твоей мамочки с самооценкой всё в порядке, — констатирует, — или с юмором… Как думаешь, мне подойдёт? Щенок смотрит на его пах, фыркает и отворачивается. — Ах, ты…! Маленький засранец! Кто тебя научил так дерзить? Гены Ханагаки взыграли? Ответом служит интерес щенка к своему хвосту-бублику. Он начинает ходить за ним, с каждым нарезанным кругом ускоряясь, заставляя Сано чуть ли не плакать от смеха. Майки высовывает язык, когда на приспособление позади внезапно становится похер. — Хочешь сказать, размер – не так уж и важно? Тогда оставь свой сарказм до лучших времён. Вот увидишь Баджи, действуй, ладно? Щенок склоняет голову набок, и теперь становится понятно, почему собак этой породы зовут "улыбаками". Манджиро с облегчением убеждается, что у бара ему ничего не мерещилось. Вместе они идут в гостиную – парень плюхается на диван, а щенок начинает очередную разминку, пытаясь забраться следом. Он так старательно выгибается и поскуливает, что Сано не по себе становится. Делает вид, что ничего не замечает, но с каждой попыткой милашки в альпинисты становится всё труднее; он берёт пульт и включает телевизор. Шум заставляет пушистый комок замереть на двух лапах. И Манджиро сдаётся — кладёт его себе на грудь. Пёс устраивается с таким превосходством, словно был рождён для этого. Он лижется, обнюхивает и ведёт себя крайне раскованно. — Ты похож на Такемитчи. Такой же неугомонный, непослушный и милый, — бормочет лениво Сано, — Как ты думаешь, он там не утонул? Щенок растягивается поперёк торса. — Тебе глубоко и алмазно насрать. Тот не реагирует, Сано щурится и обвинительно тычет пальцем в его нос: — Майки, у тебя так быстро меняется настроение! То скачешь, как сайгак, то вообще не двигаешься! Он издаёт хриплый звук и укладывает голову на лапу так, будто спрашивает: кто бы говорил? — чем заставляет Манджиро идиотски улыбаться. — Если встретишь кота Чифую, цапнешь его за задницу? В знак согласия звучит короткий лай. Манджиро больше не сдерживается и зацеловывает малыша: тот визгливо скулит, явно довольный внезапным проявлением нежности. — Прости, что долго, я бинты… Такемичи застывает посреди комнаты от самого милого зрелища в своей жизни. На него даже не обращают внимания. И сердце стучит быстрее. Он уходит на кухню, чтобы не мешать им миловаться, и от восторга подпрыгивает – впрочем, благоразумно надеясь, что соседку на цокольном этаже не прибило люстрой. Вместо сэндвичей он решает приготовить что-нибудь покруче, ведь энергии у него хоть отбавляй от одного взгляда на двух счастливых Майки. — Я готов съесть слона, — заявляет Манджиро спустя тридцать минут. — Я не так силён в экзотике, но уверен – тебе понравится рулет с нори, рисом и сёмгой в соусе из… — Замолчи. Хватит. — Что? — Ты слишком крут, когда перечисляешь ингредиенты. Не знаю, какого чёрта, но… — Сано в секунду останавливается совсем близко, — Я точно хочу тебя на кухне. Учти это в следующий раз, прежде чем открыть рот. Ханагаки улыбнулся так широко, что в голове у Сано щелчок сработал. — Я запомнил, Манджиро. Только больше не подкатывай, я тебя умоляю… — Я тебя убью.

***

Дальнейшая ночь – как и обещал Сано – была незабываема, но на этот раз из-за щенка: парни приняли решение взять его в кровать, но спать гиперактивный Майки не хотел. Ханагаки не мог перестать смеяться, потому что ему очень нравилось тыкаться в волосы Манджиро, фыркать и чихать. — Он что, сморкается? — Истребляет запах рук Кенчина. — Очень остроумно, десять из десяти. — А чего ты хотел? Он неверности не прощает. — Я тебя сейчас укушу, Такемитчи, — Сано тяжело вздыхает, — Я не понимаю, почему ты так ревнуешь меня только к нему? — А что, есть повод ревновать к кому-то ещё? Молчание. У Ханагаки вздувается вена на лбу. — Это я тебя заразил? — уточняет Майки. — Да. — Ясно. — Хуясно! Ты не ответил на мой вопро… — Ай, бля! – Сано дёргается, вскрикивая, потому что язык щенка залезает к нему в ухо. Ханагаки ржёт, едва ли не падая с кровати, но Манджиро его удерживает. Утыкается носом в грудь, прячась, и хнычет. — Чего ж он хочет? — Чтоб его папачос не пах другими дядьками. Манджиро гортанно рычит. — Такемитчи, как же ты… — Бешу? — Нравишься. — Да ну? — Дурашка ты, Такемитчи. Сано чувствует, как горят его щёки. Хм, темнота – это не так уж и плохо. — А что насчёт тебя? — горячий шёпот в шею, и Ханагаки охает, когда в его бёдра вонзаются чужие. Он хватается за крепкие плечи. — М? — Ты знаешь, что нравишься мне. Нет… Более чем! — Такемитчи… — Манджиро, если будешь так делать, то мы… — Буду, — он упрямо толкается, и губы Ханагаки открываются для поцелуя. — Вот так… Блять! Щенок громко тявкает и лезет к Майки на голову. Сано от души матерится, Такемичи стонет: — Какой ревнивый! Интересно, в кого? — Действительно, ему же не в кого?