чёртово колесо

— Отпусти мою руку. — До следующей остановки. Виднеется наконец нужная станция, к которой оба парня идут быстрым шагом. И если первый пытается тянуть время, стучит отчётливо каблуком дорогих лакированных ботинок по ледяной глади, то второй пытается вести за собой высокого неторопливого мужчину и чуть ли не скользит на ровном месте из-за своих изношенных массивных кроссовок на подошве. Остановка послужила для розововласого спасительным сигналом. Не то, чтобы ему не нравилось держаться за руки… А хотя нет, ему НЕ нравилось держаться за руки и вообще не нравилась какая-либо тактильная связь, если только это не касается постели. Ран отпускает онемевшее запястье с миловидной улыбочкой, очевидно самой слащавой, на которую он только мог быть способен. Харучие поджимает запястье к своей груди и смотрит на мужчину ненавистным взглядом, очевидно пожирающим, который это подобие «улыбки» проклятой и неубиваемой сметает глубоко в мыслях, размазывает всеми существующими красками по давшим трещины стенам хрущевки.

***

Эта прогулка должна была быть свиданием, которое проиграл Хару в карты на желание по пьяне. И кто только тянул его за длинный язык? Сам предложил выпить. Сам предложил сыграть в азартную игру. Сам прилип к этим двум придуркам, словно губами к трубе зимой. А ведь говорил кто-то из взрослых в далёком прошлом, что с сосульками и каким-либо металлом… Лучше не целоваться. Так ведь и без губ можно остаться. Но кого это когда останавливало? Выиграл Ран, что неудивительно. Честная игра не для него, ибо слишком скучно, долго и нудно, а вот «фокусы» с картами — всегда весело. Веселее становится тогда, когда с каждой новой партией игры глоток чего-то крепкого в фужерах ударял различными предложениями для коллег арматурой гениальности по голове. Остановились они на одном, не стали опускаться до банальщины на раздевание. Игра на желание — нечто из разряда «не кормите медведей едой» или «осторожно! злая собака», ну, или «смотрите под ноги, рискуете упасть в яму». Вот последнее точно подходило под их времяпровождение. Старший Хайтани выиграл благодаря ловкости рук, кои заслужили наигранного поцелуя в тыльную сторону запястья со стороны пошатывающегося и икающего Харучие, что только сумел подогреть интерес одурманенного алкоголем Рана. Хару летит в яму прямо с головой, словно в сладкий омут, летит беспрепятственно, но, кажется, ему это нравится. — Золотые руки, муа. — так говорит он и оставляет мокрый след на чужой коже. Ран снисходительно ухмыльнулся на подобную выходку, потрепал его по волосам и тем самым вытер его же слюни об едко розовую жёсткую на ощупь шевелюру. — Оторвать бы их. Тех слов Хайтани не слышит, заваливается в пьяные объятия младшего, и скорее всего игнорирует само существование Санзу в данную минуту. Решить ничего не мог до желания, активно думает над тем, что же ему такого выбивающего из колеи выкинуть. Готов был зацепиться остатками сознания за любое слово и развить дальше в свое русло… Тут ему Рин и подсобил, единственная светлая башка, стойко переносившая любой алкоголь вместе с убитой печенью, пихнул локтем в бок и что-то гулко зашептал на ухо. В тот момент у старшего словно огонёк в глазах заполыхал, не внушая доверия о сохранности жизни Санзу. Того аж передернуло от воцарившейся после шепота тишины. А может это были проделки сквозняка, а не дурное предчувствие, кто знает. Младший с коварным лицом, а-ля, победным, заливает в себя залпом большую кружку пива и довольно разваливается на полу у изголовья просторной кровати, он тоже выиграл у розововласого в карты, но со своим желанием не спешил. Пусть сначала старший приз в виде клубники получит. Санзу не нравятся взгляды Рана в свою сторону. Старается их всячески пропускать мимо, направить от себя куда-то в другие дебри, отвлечь щелканьем, но тот словно заворожен тем, кто перед ним сидит. Санзу не нравится присутствие Хайтани рядом с собой в принципе. Однако все равно тянется, что к одному, что ко второму поганцу. Чёртов любитель острых ощущений.

***

— Нам не обязательно держаться за руки. — плюеется словами Харучие и устало потирает виски, вживаясь в тёплый ворот пальто. — И на кой хрен я на это согласился… — Обязательно. Мы играем с тобой женатую пару. — фиолетовласая орхидея приобняла своего спутника со спины крепко-крепко, дабы тот вырваться не сумел при любом неудобном для них обоих раскладе в виде очередного свиста подошвы о лёд, предвещающем падение задницей на холод. — Ох, милый, в тебе на тот момент бушевал азарт. ~ — Во мне сейчас бушует дикое желание откусить тебе моську. — на тактильность чрезмерную реагирует дерганьем всего тела и протяжным раздражительным стоном. — Отцепись и погнали уже туда, куда ты там хотел, заебал! Мне вообще обязательно выполнять желание в такую погоду? Холодно, я еба-а-ал… — Проиграл в карты? — даже сам вопросом задается, вспоминая, с какой целью и почему они куда-то идут. — Будь добр выполнить желание, как и договаривались, родной. ~ «Родной~» Как же у обладателя аквамариновых глаз сводит зубы каждый раз, когда орхидея выкидывает нечто подобное. У самого Хару происходит горение орбиты, потому что от таких слов непроизвольно появляется какой-то приятный разлив чего-то тёплого в грудной клетке и заставляет секунду другую млеть, но Санзу гордый орёл. Пока не пнешь, не полетит. Он и не летит от одних только слов, дожидается на подкорке сознания, когда они оба окажутся наедине, а там хоть стой, хоть падай с того, что он вытворяет, теряя весь свой образ ломающейся недотроги. А у Рана чуть ли тело тремором счастья не пробивает. Настолько ему нравится, когда коллега показывает свои напыщенные злость и недовольство. Смешной такой, забавный. Фырчит как какой-то зверёк, хотя думает, что в такой момент выглядит угрожающе и устрашающе. Ну что за прелесть! Аметисты чуть ли не плачут от подобного в хорошем смысле. Хару редко с ним куда-то выбирается и вывести его на эмоции всегда какой-то праздник бабочек в паховой зоне. Всегда интересно за его чувствами наблюдать, ибо выкидывает вечно что-то выворачивающее наизнанку всю извращенную душу Рана. — Не-а. — мужчина отрицательно качает головой и укладывается ею на плечо крепкое, сцепляя руки замком на чужом животе. — Сначала поцелуй. Голубоглазый в немом шоке оборачивается на это улыбчивое недоразумение и пытается всеми силами расцепить оковы без вреда для себя. Мало ли, вдруг тот с сопротивлением попытается выдавить из подопечного кишки или сломать позвоночник. Правда у самого лиловоглазого в планах выдавить из Хару звуки удовольствия и свое собственное имя на тон выше обычного с прерывистым протяжным стоном. Такой себе ключ придумал Харучие. Вместо поцелуя он за щеку Хайтани кусает не сильно и оттягивает слегка на себя, выслушивая недовольное многократное «ай-ай». Проходящие мимо люди ладони к щекам прислонили в умилении с происходящего на остановке и идут дальше обсуждать увиденное. Хару от такой ситуации затошнило. Не нравится ему проявление нежностей на публике. Какое «мило», когда он сожрать Хайтани старшего готов в любой момент, чтобы только не видеть его перед собой. Сожрать и выплюнуть, а потом растоптать. Или сожрать и… — Ладно, и так сойдёт. — из хватки таки выпускают, заставляя сделать глоток свежего воздуха, но тут же снова юркие руки за талию приобнимают, чуть к себе притянув. И снова послышалось отчаянное раздражение. — В следующий раз я обязательно выпытаю из тебя поцелуй. — Ага, мечтай.

***

«Мечты сбываются», как говорится. На колесе обозрения в полночь во мраке, смешанном с фонарями уличными, на самой большой высоте происходит та самая пытка губами, на которую младший отвечает с большой отдачей и всеми своими чувствами, улыбаясь и постанывая в чужой рот. Внизу происходит суматоха, когда во всем парке аттракционов выключается свет и большинство конструкций застывает с людьми внутри. Паника снаружи ласкает слух и будоражит кровь внутри сердец светлоглазых. Все-таки не плохая была идея с парком, только вот приколов про «женатую» пару юноша не понимает и понимать, по всей видимости, не желает. Его и так все устраивает. Лёгкие касания на загривке и мимолетные побеги по чувствительной пояснице, томное дыхание сквозь спасательные дыры для вбора остаточного свежего воздуха, что поступал через едва видимые щели, и необъятое желание коснуться друг друга глубже прямо здесь и прямо сейчас, невзирая на то, где они находятся и при каких обстоятельствах. Задеть руками чувствительную грудь, специально качнуть бёдрами по возбужденной плоти, дразняще растегнуть ширинку элитных брюк и скользнуть рукой под линию боксеров, не прекращая приятный обмен слюнями. Кусать и без того пострадавшие от обветривания и частых побоев губы, стукаться зубами, не желая уступать друг другу ни в чем и драться языками так, что безвольно выть получается. Не эстетичные лобызания, вообще нет, но их это не беспокоит, им все равно. — Мы разобьемся… — здравый смысл проскакивает меж вынужденным прерванным поцелуем. — Потерпи… — Чёртово колесо и не такое выдерживало. И если разобьемся, то… — шепчет старший, потянув ярко-розовые волосы с грубостью назад, дабы в шею вонзиться зубами и оставить небольшой презент братишке, будто эстафету передаёт таким образом. Хару жмурится, прогибаясь существом своим от обожаемого укола боли, и скользит по чужому колену так быстро, что задеть пульсирующий бугокорок получается. Хайтани довольно скалится от нетерпения шрамированного, переплетает свои пальцы с чужими и мягко их целует, даже как-то целомудренно получается. —… будем хотя бы держаться за руки до самого конца. ~

***

Рин только по телевизору узнает, что случилось в парке аттракционов и чуть кофе не давится от смеха, когда видит своих придурков по ту сторону экрана перебитыми и задрипанными с ног до головы. Журналистка вопросы им задаёт, а те, переглядываясь хохотать начинают. — — В кабинке от повышенной температуры произошло замыкание, когда электричество вернулось. Однако им повезло, что чёртово колесо дало новый оборот и они слетели с железных петель только ближе к земле. — — Эта парочка живучих тараканов и не такое переживала, так что… Все нормально? Конечно же правды они не скажут. А, ну, что говорить? Они ебались и поэтому кабинка не выдержала? Абсурд на абсурде. Рина это не удивляет. Он знает, какая Санзу ходячая катастрофа в совокупности с братом. Двое родственные душонки лишь вызовут у Хайтани младшего лёгкую ухмылку своим умением так крепко держать друг друга за руку во время прямого эфира. Как бы этот эфир не посмотрели другие коллеги из Бонтен, ибо ну… Стремно.

***

— А какое желание ты ему на ухо пустил, Рин-ни? — сидя на диване в гостиной, поинтересовался у друга Хару, чуть не уронив джойстик от приставки на пол из-за очередного проигрыша младшему. — БЛЯДСТВО! Еще раз. — Желание? — удивлённо вскинул брови напарник, не отвлекаясь от картинки в телевизоре. — А, ты про ту пьянку и карты? — Да-да. — быстро бурчит юноша и снова проигрывает в схватке Рину. Его персонажа безжалостно ломают напополам и отрывают голову, никаких шансов на победу не оставляя. — ПИЗДА! — Я просто сказал ему, что устал и хочу спать как черт. — руки потягивает, разминая кулаки в воздухе, и на колени Санзу удобно голову располагает, прикрыв глаза от полученного напряжения. — А что? — Как черт, значит. — на вопрос кроткий не ответил, отложил джойстик на кофейный столик рядом, а затем зарылся холодными пальцами в шелковистые пряди. — Вот КАК ему пришла эта ебливая идея от одного только слова. Рин тихо хмыкнул. Очевидно лжет. Очевидно сам подбил брата на такое, сказав нечто большее, чем просто «чертовски устал». Оба знают о безотказности Хару, когда ситуация нервы щекочет. Оба знают, как таким пользоваться. А тот и вовсе не против. Выкидывает, правда, в их сторону ещё большие катастрофы, от которых Хайтани, в последствии, просто в восторге. Наверное по этой причине они и сами тянутся к этому засранцу, лишь бы испытать что-то экстримальное. Риндо из-под тёмных ресниц смотрит на задумчивого любовника, подушечками пальцев легонько касается ещё не сошедшего с шеи укуса, что оставил брат, и от чего-то загадочно улыбается, полностью расслабляясь в спокойствии под игровые звуки хард-металла.