Все, что будет нами

Приглашение лежало на прикроватной тумбочке. Кэтрин брала его и переворачивала, разглядывала стилизованный рисунок — немного излишне-стилизованное оформление в том стиле, который не имеет ничего общего с китайским, а скорее с Чайнатауном в Нью-Йорке. Это сравнение заставляло ее улыбаться: Алекс неплохо говорил на основных диалектах, мог цитировать средневековые трактаты, но у него все равно, даже в английском, держался суховатый немецкий акцент, след колледжа в Кельне — и того, что именно с ней он общался первые месяцы своей жизни. Те несколько приятных недель ничегонеделанья, которые Кэтрин позволила себе, лично заботясь о первенце — сорок с лишним лет прошло, а она все еще помнит, как лучший отпуск. С Морган уже не получилось позволить себе отдыха, после рождения отдали нянькам и воспитателям. Кэтрин порой казалось, что дочь до сих пор не может простить «предательства», а сын — напротив, по-прежнему ее маленький мальчик. Приглашение сделали дизайнеры, которым платил Алекс, но сам он не мог отличить настоящие рукописные иероглифы от качественного «авторского» шрифта. Морган бы сумела, если хоть на йоту интересовалась, но она бы обозвала саму открытку «ерундой» и сказала, что в ХХI веке удобнее скинуть на транскриптор. Кэтрин прочитала нейтрально-официальный текст еще раз, просто чтобы улыбнуться. Стук в дверь заставил поднять голову. Они с Уильямом давно спали в разных комнатах — оба слишком ценили личное пространство, но ни один злой язык не назвал бы брак «фиктивным», и когда муж вошел, Кэтрин кивнула ему с тем же тинтом флирта, что и почти полвека назад на первом свидании. «Умный» свет зажегся суть ярче. Уильям махнул рукой, чтобы снова его приглушить. — У нас утром самолет, — он сверился аккуратным настенным часам в старинном стиле — черное дерево и золото римских цифр, — через пять часов. — Не могу уснуть. Прежде, чем муж предложил бы принести таблетки, Кэтрин поморщилась, и тот не стал надоедать советами. Вместо этого сел на край кровати — рядом, тонкопалая костистая ладонь легла на костлявое плечо супруги. Несколько лет назад Кэтрин приказала убрать из ее комнаты в особняке ростовое зеркало. Она была красива в юности, а теперь стоило благодарить достижения науки за то, что разум так же чист, как в день, когда она утвердила первый чертеж в унаследованной от отца компании. Нельзя просить слишком многого. — Ты ждешь того, что покажет твой сын? — взгляд Уильяма остановился на приглашении-открытке. Кэтрин сделала вид, будто не слышит, словно вовсе собиралась скинуть его сухую, покрытую пигментными пятнами, ладонь — может быть, подойти к окну и задернуть шторы, чтобы пение ночных птиц и свет луны не попадал сквозь стекло и не нарушал гармонию красного и черного дерева, ненавязчиво-спрятанного хайтека «умного дома», чтобы не высвечивал абсурдно-большую кровать — Кэтрин она не нравилась, давно собиралась выкинуть и поставить поменьше, но что-то останавливало. Да и ночевали они в особняке не так уж часто. Завтра очередной рабочий визит. — А ты нет? Алекс, — Кэтрин подчеркнула имя, — никогда не разочаровывал. Тебя тоже. Уильям фыркнул. — Картонка эта… если меня спросишь — полная безвкусица, например. Я бы уволил автора такого, с позволения сказать, креатива. — Уильям. — С изображением открытой двери и ветви полыни? Пожелание долголетия и защиты. Такая банальность, — он осекся, словно поняв: ведет себя как ворчливый старик. Уильям Ю был кем угодно, только не ворчливым — и даже не стариком. — Они с Морган придумали что-то потрясающее, я не сомневаюсь. — Морган придумала, ты хочешь сказать. Но презентации у нее никогда не получалось проводить, так что глупая полынь — не худший вариант. Кэтрин вздохнула. — Ты ведь пойдешь? — Это, что же, вопрос? — Нет. Она усмехнулась, а потом быстро, по-девичьи игриво поцеловала мужа в губы. Уильям Ю не ворчливый старик, а она не скучная старуха, которая вздыхает о том, что дети слишком далеко, и не мечтает о том, чтобы вместо гениальных открытий и миллиардных сделок Алекс и Морган просто устроили свою личную жизнь, подарили внуков или что-нибудь столь же «нормальное» в представлении большинства. Морган бы посмеялась над такой идеей. Алекс, несмотря на «банальность» приглашения, — тоже не понял бы. Родители всегда требовали от них отличаться, быть уникальными, не так ли? Кэтрин совершенно точно не жалела. — Нечто потрясающее. Не могу перестать думать. Он пригласил весь совет директоров, как тогда, на презентацию нейромодов в их современном виде, когда они поняли, для чего можно использовать материю тифона. — Да, мне удалось договориться, и лучше бы твоему сыну впрямь поразить всех, — Уильям прищурился. — У меня никаких сомнений. А теперь, пожалуй, попробую уснуть. Уильям поцеловал ее в щеку, а затем коснулся своим неприятно-жестким, словно обветренным, ртом тыльной стороны ладони супруги, словно прося прощения за то, что должен уйти. После того, как дверь тихо щелкнула, Кэтрин вновь взяла приглашение. Полынь; тонкая ветвь, похожая на лапу тигра. Горькая трава. Символ долголетия и охраны…китайский символ. Полынь — трава, которую первые космонавты брали в полет, ведь она дольше других земных растений сохраняет аромат. Вот только приглашение Алекс оставил ей. Кэтрин сжала открытку сильнее, рискуя помять плотную глянцевитую бумагу. Луну за окном затянуло облаком, зато ярко блестела Венера — и свет ее из-за преломления воздуха казался зеленоватым. Келли отклонила вызов с неизвестного номера. Третий за пять минут, и это она еще не заглядывала в транскриптор. «Они все знают». «Бежать некуда». Она и не бежала, по правде говоря. Довольно неторопливо приняла душ, переоделась в чистую и удобную одежду — джинсы, футболка и черная толстовка с нарисованными котом Сильвестром и канарейкой Твити. Красный нос придурковатого кота на груди шмыгал, как он насморка, когда она доставала спрятанный смартфон, скидывала, снова оттягивала карман. Келли собрала и рюкзак с самым необходимым, вроде пары смен белья и почему-то упаковка мятной жвачки. Обычно она собиралась более рационально, но и сейчас дышала спокойно, ярость утихомирилась, а та лужа, в которую превратился Эшли вызывала желание позвонить в клининг-сервис, чтобы убрали беспорядок. Ей полагалось кричать от ужаса? Кого-то ненавидеть, себя, например? Она убила Эшли. Она могла этого не делать, но тот сошел с ума и стрелял в нее. Он заслужил. Эшли бы сказал, что это все «ТранСтар», мировой капитализм, ну или господь бог, в которых никто из них не верил, виноваты, но Келли-то понимала: Эшли бы не принял ее, изменившуюся, он первый отдал бы подружку на растерзание журналистам, выставил бы несчастной жертвой или омерзительным монстром — и восемь против двух, что второе. «Я была обычная, и тебе это нравилось», — Келли напоследок обернулась и коснулась фальшивого сапфира, который повесила на шею. В заляпанном зеркале поймала отражение — по-прежнему неровная челка, вид больной немного. — Пока, — сказала она. Смартфон и транскриптор вибрировали в унисон. Оба аппарата Келли положила на пол рядом с тем, что осталось от Эшли. Без электронных карт и виртуальных платежей непросто, и все же у нее хватит наличных на первое время. Келли не взяла машину, пешком отправилась к автобусной остановке. Ее тихий район не изменился от того, что Эшли Стоун валялся мертвым и превратился в какое-то странное месиво. Если бы Келли остановилась посреди улицы и выпустила пару щупалец, а то и целый «рой» — удостоилась бы разве пары осуждающих взглядов: не поцарапайте чужой забор, миз. Или чужую машину. «Я не сумасшедшая», — ответила Келли противному внутреннему голосу. — «Со мной все в порядке. Просто оставьте меня все в покое». Она заслужила отпуск, вот что. Темно-синий автобус с красочной рекламой новой модели беспроводных наушников подъехал, остановился и подождал, пока Келли войдет. В салоне уткнулась в свой смартфон женщина лет тридцати пяти-сорока, высокий мужчина дремал на заднем сидении в неловкой позе, ему мешали длинные ноги. — Наличными, — Келли протянула купюру водителю, натолкнулась на неприязненный взгляд и приглашающий зеленый диод автоматического валидатора. — Как угодно, мэм, — ответил водитель. Сдачу он выдал мелочью, в каждом центе звенело даже не столько раздражение: недоумение. Келли едва не сказала ему: и вы тоже, будьте добры, оставьте в покое, но тот вернулся к своей работе, а она села у окна и накинула капюшон с желтой канареечной головой на собственную. Автобус никуда не торопился. Келли задремала под мерное движение. Она проснулась, чтобы выйти на вокзале, купить билет аж до Канады — почти сотню миль ехать, поэтому запаслась парой сэндвичей, термосом с горячим кофе, бутылкой воды и каким-то романчиком под мягкой обложкой с грудастой девицей и смуглокожим то ли пиратом, то ли разбойником. Она затерялась в толпе, никто не искал и не спрашивал, куда едет; родители Келли развелись, когда ей было восемь, она осталась с мамой, спустя еще десять лет та умерла от рака. Отец уехал куда-то в Европу и более не интересовался судьбой дочери, не приехал и на похороны бывшей супруги. Братьев или сестер не было, ни родных, ни сводных. Несколько лет Эшли заменял ей то, что называют «близким человеком», но Келли предпочла бы поменяться с кем-нибудь вроде Морган, с ее родителями и братом, готовым на все ради нее. Что ж, у каждого свои лимоны и свой рецепт лимонада. Новый автобус был огромным, в кресле она сразу же надела наушники, развернула сэндвич с тунцом, а потом снова заснула, выронив скучный сопливый романчик на пол. Это напоминало попытку начать новую жизнь — Келли сомневалась, что у нее получится, но почему бы и нет. Она попробует, а «ТранСтар» пусть обходится без нее в своем грандиозном проекте трансформации человеческой расы. Наверняка у них есть еще пара тузов в кармане. По правде, Келли было все равно. Впрочем, она не удивилась, когда за десять миль до границы к ней подсел мужчина, в котором узнала пилота Ханта и сказал почти извиняющимся тоном: — Мистер Ю просил вас забрать. Сказал, что вы не будете против. «Не буду сопротивляться». В отличие от пригородного, международный автобус набился тесно. Несколько семейных пар с детьми, подростки, влюбленная парочка каких-то первокурсников колледжа судя по большим рюкзакам и значкам на футболках под куртками. Келли хмыкнула: Алекс все еще ей доверял, похоже, например, уверен был, что она не станет рисковать жизнями ни в чем не повинных людей. — Вертолет? — Нет, автомобиль. Не волнуйтесь, мы быстро. Включая Ханта. Пилот-то тоже всего лишь выполнял поручение. Вряд ли он что-то слышал о тифонах и о том, насколько опасна может оказаться девушка, которую столько раз привозил к боссу. Хотелось поступить назло. Келли кивнула. — Ладно, попросите водителя остановить. Я пойду с вами. Она зачем-то подобрала паршивый романчик и сунула его в рюкзак — к оставшемуся сэндвичу, почти нетронутому кофе и остальным вещам. По висящей на стене «плазме» передавали последние новости. Диктор сообщала о пожаре в деловом центре и пригороде Сиэтла. О втором случае звучало немного: частный дом, пострадавших нет, владелица пропала без вести. Кадры показывали черно-сизые клубы дыма, пожарных в оранжево-красной униформе. Высокий парень все ходил и высматривал кого-то, словно пытаясь найти останки, если не спасти погибших. Бизнес-центр горел красивее — с жаркими даже на экране сполохами пламени, с мощным черным столбом. Его удалось потушить только спустя семь часов. Темнокожая диктор с притворной скорбью в голосе называла имена погибших, среди которых последним — как самый важный, наверное, — значился Бьерн Лунн, владелец небольшой компании по производству экологически чистых продуктов питания. — …нам удалось выяснить, что Лунн был начальником хозяйки пригородного дома, Келли Донахью. Два возгорания с разницей в несколько часов? Может ли это быть совпадением или речь о заговоре? На драматичной и многозначительной паузе Алекс выключил телевизор. Кадры пожаров он получил прежде всех СМИ, и выглядело все так себе, но иногда приходится смириться с «пошло не так». После экспериментов Морган, ее изменений личности, ее безумия — разве верил Алекс, будто хоть одна распланированная цепочка событий в принципе способна пойти «так»? Он снял хрустальную пробку с графина и плеснул виски в бокал. Хант молчал, но он справится, очередной хороший исполнительный мальчик, которому не стоит рассказывать правду и доверять. Алекс ему объяснил все очень просто: у мисс Донахью сгорел дом, она, скорее всего, будет в шоке. Почему уехала неизвестно куда и не отвечает? Люди по-разному реагируют на стресс. Эшли тоже пропал, но это СМИ еще не заметили, благо Стоун официально жил в своей халупе. Вспомнят и о нем, конечно, а заодно обо всех его скандальных делах и потерявших пункты Доу Джонаса акциях, к которым неповторимый журналист приложил руку. Язык. В общем, приложился. Алекс уже позаботился, чтобы нашли первых подозреваемых — придется принести в жертву потенциальных партнеров «Илай Фармасьютикс» и самого Джерома Илая, владельца. Ничего личного, просто бизнес. Алексу не нравилось кого-либо подставлять, хотя вряд ли бы ему поверили, если бы сказал об этом. «ТранСтар» вроде бы в стороне. Мелкие неприятности — это просто мелкие неприятности. Если бы Морган ответила, Алекс вообще воспринял бы происходящее как часть повседневной рутины; разве он не решал подобные вопросы постоянно? Здесь, на Земле — и на космической станции тоже. Морган молчала. Совсем как Келли, которая, похоже, разбила и телефон, и транскриптор еще до того, как дом загорелся. Морган молчала; Алексу пришлось достать из аптечки снотворное, чтобы спать хотя бы пару часов в сутки. Совсем как в те месяцы, когда она потеряла себя в изменениях личности. Делай то, что должно. Просто продолжай. Это сработало однажды, получится и второй раз. Алекс сделал большой глоток виски — лед забыл добавить, черт его подери, — поморщился; отодвинул широкий хрустальный бокал. Бар в гостиной был со вставками богемского стекла, традиционный дизайн. Неяркий свет многократно отражался, перемигиваясь бликами и напоминая технологию симуляции — попробуй, угадай, где реальность. На кухне проще. Холодильник, ледяная вода, кубик льда в воду. То, что нужно, как раз потребуется трезвый рассудок: пришли хорошие новости. Хант сообщил, что Келли у него. Все как всегда. Оранжерея, свежий кофе и выпечка. Алекс задал команду оператору, чтобы подготовил все к визиту гостьи. Просто продолжай. Хант провел Келли входом для прислуги; не слишком-то вежливо с его стороны, но у парадного их засекли бы видеокамеры, отключать которые значило бы вызвать подозрения службы охраны. На Земле по-прежнему нельзя было просто приказать отключить камеры, отозвать секьюрити, удалить людям нейромоды и стереть память; эти неудобства по ощущениям напоминали тесную одежду — например, слишком туго затянутый ремень, от которого мечтаешь избавиться, едва переступив порог дома. Домом был «Талос». — Добрый вечер, Келли, — Алекс приветствовал избранницу Морган в оранжерее, словно ничего не изменилось, никаких пожаров и никакого «что-может-пойти-не-так». Он даже сделал вид, будто только что оторвался от проверки температуры почвы орхидеи «Золото Кинабалу», но визит партнера по бизнесу, конечно же, приоритетен. — Спасибо, Мэттью. Тот понятливо убрался прочь. Его сменил оператор с коричными и вишневыми круассанами, кофе в изящных фарфоровых чашечках размером с большую солонку. Алексу больше нравились транстаровские кружки вместимостью полгаллона, и он снова подумал свое «хочу домой». Келли села в плетеное кресло. Она прятала руки в рукавах толстовки. Под глазами залегли тени, растрепанные волосы расчесывала много часов назад, макияж «поплыл», а вместо помады губы подкрасила корочка запекшейся крови — явно грызла, отрывала кусочки кожи зубами. Алекс предположил, что это была ее привычка в детстве, от которой избавилась у психотерапевта или с помощью аутотренингов, но со всяким контролем сложно, когда тебя настигает безумие. Келли напомнила сестру в разгар опытов по установке-удалению нейромодов тифона, и это сравнение заставило отвернуться, вытирать руки якобы после возни с растениями на полминуты дольше. От него требовалось спокойствие. Осторожность. Может даже ласка — словно к животному, попавшей в капкан собаке или запутавшейся в колючей проволоке кошке. Мельком Алекс подумал: она может убить меня быстрее, чем сделает глоток кофе. — Спасибо, — но пока Келли просто-напросто осушила чашку залпом. Оператор сразу же подлил из элегантного позолоченного кофейника новую порцию. Келли надкусила круассан. Любые ритуалы успокаивают, а связанные с положительными «якорями» — вдвойне. Человек не слишком-то отличается от собаки Павлова, тоже работает по условным «звонкам». — Ладно, я знаю, что вы все знаете. Не хочу спрашивать, откуда. Жучок у меня в заднице? Или вы специально все подстроили? Может, Эшли сказали, чтобы он на меня наехал и выстрелил пару раз, но тогда откуда чертова жижа, он что, тоже тифон?! «Прости, Марвин», — подумал Алекс. Он вздохнул, садясь рядом с Келли — их все еще разделял круглый стол, похожий на те, что ставят в кафе Прованса. — Морган вам говорила, что вашему… другу пришлось подкорректировать память, верно? — Да. Келли шмыгнула носом. — И она сказала, что это мерзко, но у нее нет выбора. Тогда какого хрена? Он как будто все вспомнил, а потом я его проткнула, и он растекся каким-то дерьмом, как гнилой апельсин! — Думаю, лучше если вы узнаете от самого мистера Стоуна. Он вел дневник, пока мы вынуждены были его удерживать… — Как в тюрьме. Как и меня. Алекс пожал плечами. — Прочитайте его дневник. — Вы-то небось его изучили до последней запятой! Алекс покачал головой: — В этом не было нужды. И, если вы спросите, почему не показал ранее: потому что тогда ваши отношения могли бы… испортиться гораздо раньше. «Не навреди» — принцип, которым руководствовался. Но теперь уже ничего не изменишь. Келли схватила потрепанный журнал, который Алекс положил между тарелкой с круассанами и двумя чашками кофе — ее и собственной. Третья ложка сахара и двойные сливки смягчат напиток; Морган любит черный, а он никогда не понимал, в чем удовольствие от назойливой горечи. По лицу Келли Алекс догадывался, какие именно строчки та читает. «Ко мне приходит Морган Ю». «Она погружает меня в оцепенение и присасывается, словно пиявка». — Черт, — сказала Келли. У нее покраснели щеки и стали мокрыми глаза. — Я тоже ведь… Морган делала это и с вами. Больно? Алекс любил говорить правду. Нет, серьезно. Он искренне улыбнулся: — Напротив, восхитительно. Не всегда безопасно, но что поделать, за любые удовольствия приходится расплачиваться, — он усмехнулся, надкусывая свой круассан и запивая приторным жирным кофе. — Тогда почему Эшли… — Не знаю. Мы пытались с ним договориться, но мистеру Стоуну была важнее репутация правдоруба. — Чертов придурок, — Келли едва не захлопнула журнал, но взгляд ее скользил дальше. Сейчас она дойдет до: «Бойтесь ее». И до последней записи: «Я сделаю то, что должен. Я попытаюсь убить — если не Морган, то ее брата. Пусть у дракона будет хоть на одну голову меньше». Алекс в очередной раз улыбнулся, выразительно тронул шею, шрам от пластиковой заточки сохранился. Келли отложила журнал, уставилась на отметину. — Он пытался убить вас? — Полагаю, достаточный повод немного подкорректировать память. Вы уж извините, сестра в первую очередь защищает меня. — Морган заразила и его… материей тифона. Но у него же не было никаких способностей. — Или были, но он противился им, а поэтому захотел убить вас. Разве не часто мы ненавидим именно то, чем являемся? Келли вскочила. Она неловко задела тарелку и кружку. Фарфоровый диск мелькнул в воздухе и разлетелся на сотню осколков. Темно-коричневая жижа, похожая на щупальца мимиков, залила журнал Стоуна. — Черт… Чертов придурок, — журнал она схватила. С остальным справится оператор. Пара капель все-таки попала на темно-горчичного цвета рубашку Алекса, он отметил это с легкой брезгливостью, но не отодвинулся. — Вы предлагали ему то же, что и мне. Он просто… Идиот! — И пытался убить вас, так? Зарыдала Келли и вернулась на стул единым жестом. Плакала она громко, с подвываниями — это было совсем не похоже на Морган; им с сестрой запрещались слезы с той поры, как научились ходить. Если Морган плакала, то у него в комнате. Обняв его, как большую подушку. — Простите, Келли, — он протянул руку и осторожно провел по дрожащему плечу. — Я не хотел причинять вам боль. Мне жаль. Как сказала бы Даниэлла Шоу: вы только и умеете, что извиняться, мистер Ю. Келли не оттолкнула его, сходство с Морган усилилось до желания обнять; Алекс избегал даже лишних рукопожатий, но сейчас почти не удивился порыву. «Она не Морган», — пришлось напомнить себе. Материя тифона подобна кровному родству, подумал Алекс, но тогда… тогда я чужой им обеим. — Извините, Алекс. — Ничего. У меня всегда с собой пачка салфеток. Возьмите. Макияж превратился в пятна, салфетка делала только хуже, но Келли как будто немного успокоилась. — Он стрелял в меня. Хотел выступить против вас, в смысле — «ТранСтар». Я… да. Я убила его. — Вы защищались, Келли. Она кивнула. — Еще я нашла у него эту штуку, он забрал у вашего помощника, — Келли потянулась за шиворот, вытащила искусственный сапфир, который действительно все таскал «амулетом» Марвин. — Они подрались. Марвин как-никак мой телохранитель, — «был» им, и мне правда очень жаль». — Видимо, оторвал на память. Оставьте себе. Келли, что касается пожара, то … — Пожара? — Понимаю, вы были в состоянии аффекта. Мы выплатим полную страховку, хотя термакинез, похоже, потребует дополнительного контроля с вашей стороны. — Что… Алекс, какой еще пожар? Целую паузу было слышно, как оператор где-то на кухне ссыпает осколки в мусорное ведро и достает новые тарелки с чашками, заваривает кофе и готовит выпечку. Алекс сглотнул. Келли недоуменно моргнула, у нее даже слезы все высохли: — Я не использовала термакинеза. Я просто ушла. Какой еще пожар? В детстве Клэр смотрела фильм про девчонку, которая устраивала пожары. Воспламеняющая взглядом, вот как называлось кино. Клэр тогда была на пару лет старше главной героини, и решила, что та ее бесит: в школе такая наверняка задрала бы нос выше крыши, еще бы — уметь сжигать все, что тебе не нравится. Вроде учебника алгебры. Или неудобной парты. Или учителя, который поставил тебе F. Вот так — пфф — и все. Фильм уже тогда был старый, попался на отцовском компьютере, а больше Клэр про него не вспоминала, но теперь еще раз согласилась бы с мелкой пигалицей. Поджигать — это круто. Вальтер скинул ей пару довольно коротких сообщений. Из полудюжины слов Клэр вывела: ее собираются отпустить после того, как выполнит задание, денег хватит на самое лучшее лечение для Джейми, останется еще на миленький домик где-нибудь в Европе, элитную школу для мальчиков, а потом и колледж. Сама Клэр сможет посвятить остаток жизни выращиванию георгинов или клубники. Черт его знает, почему георгинов. Клэр не верила «Касме», но когда ты огонь, птица, колпачок от пластиковой ручки, когда ты транслируешь себя в диапазоне радиоволн, бесконечно трансформируя и преломляя реальность, как свет на гранях кристалла, можно подбросить и поймать любое обещание, как пятицентовую монетку. Они отдадут ей Джейми и выполнят условия, потому что… потому что она так скажет, вот почему. Но прежде впрямь выполнит задание, оставаться в долгу — не в принципах Клэр Уиттен. Клэр нашла транскриптор и сумела восстановить цепочку переписки. Значит, Алекс Ю здесь, лично следит за подопечной. Тем проще. Возле дома Келли Донахью она поймала какую-то пожилую леди, которая могла бы стать нежелательной свидетельницей, и выпила ее — не досуха, просто вырубила в обморок, а потом заботливо оттащила подальше от эпицентра пожара. Убралась до того, как послышался вой сирены, а потом перекинулась в крысу, фонарный столб, паутину в чьем-то шкафу — нужны были еще разумные двуногие существа, чтобы высосать из них достаточно псионики. Это напоминало компьютерную игру. Все люди — набор ресурсов. Убивать каждого не стоит, это снизит результат за прохождение уровня. Можно аккуратно пользоваться имуществом, не перестараться. В квартире какого-то парня Клэр нашла женское белье и джинсы своего размера, а рубашку забрала у самого хозяина, пока тот валялся на коротком диванчике, бессмысленно таращась в потолок. Набор пикселей ничего не вспомнит. Она заметила голубя на карнизе в квартире владельца рубашки и, вероятно, любовника хозяйки джинсов. Пискнуло очередное сообщение от Даля, но Клэр уже влезла в перья. Вальтер сам ведь ей говорил, чтобы не стеснялась с мимикрией? Вот она и пользуется всеми возможностями, а прочитать сообщение голуби неспособны. Да и незачем. Она и так знала, что тот сообщал: Келли у Алекса, шевели задницей и сделай то, что от тебя хотят. Ради Джейми и его ладоней всего лишь с парой припухлостей-папиллом, шеи с маленькими пятнами и спины, похожей на скорлупу перепелиных яиц; все это не станет уродливыми выростами, если вовремя колоть иммунные супрессоры, антибиотики и другие лекарства. Клэр перекинулась на крыше и все-таки открыла сообщение. Она оказалась права, только немного удивилась приписке от Даля: я тебя прикрою. Наемник ей казался полным отморозком; влюбился, что ли? Она даже фыркнула от дикой мысли. Клэр никогда не отличалась красотой, мужчины легко становились ее друзьями, но и все на этом. «Я справлюсь, Вальтер», — все же ответила она, а потом спрыгнула вдоль отвесного фасада прямо к пентхаузу-оранжерее. Она помедлила перед тем, как заглянуть. Цель внутри, отметила Клэр. Келли она уже видела, сейчас та рыдала в бумажный платок. Алекс Ю ее успокаивал. Умилительная картинка, только пары котят и щенка корги не хватает для очередной транстаровской рекламы. Клэр толкнула прочное стекло оранжереи обеими ладонями. Отстреленные пальцы стали черной дымкой. Остекление было прочным, но поддалось и рухнуло с оглушительным звоном — несколько крупных кусков рухнули прямо на горшки, отрубили «голову» какому-то здоровенному цветку — бордовому с золотистой сердцевиной. Обломок поменьше вонзился в плечо Алекса — тот был слишком медлителен и неуклюж, чтобы хотя бы попытаться закрыться. — Извините, сэр, — Клэр пружинисто спрыгнула перед ними и на всякий случай вырубила своим щупальцем оператора. Втянула вкусный запах кофе и булочек — прямо жаль, что напиток растекался темной лужей вперемешку с кровью, и во всем месиве мокла выпечка. Чуть поодаль валялся тот самый цветок, похожий на дамскую шляпку. Клэр отражалась в стеклах очков Алекса, и почему-то видела себя как будто его глазами: женщина со щупальцами, еще одна, слишком их много в жизни президента «ТранСтар», который сам даже ни единого нейромода в себя не воткнул, насколько подсказывали собранные «шпионские досье». Клэр им верила: сейчас, инстинктивно закрывая рану и судорожно хватая воздух, Алекс выглядел настолько «нормальным», что это почти смешило. Не своей мертвой-живой кузиной Райли — точно. — С вами мне ничего не сказали делать, а уничтожить я должна вот ее. Алекс потянулся за чем-то — то ли «тревожной кнопкой», то ли пистолетом. Клэр фыркнула и ударила его электрокинезом. Несильно, но хватило, чтобы завалился на спинку стула и медленно сползал, напоминая то ли огромную куклу, то ли тающий на солнцепеке пудинг. Келли уже отступала: куда-то дальше, в гущу цветов. Одуряющий сладковато-горький с нотками терпкой мяты или чего-то похожего, аромат, заполнял оранжерею. Растения едва не трепетали листьями и лепестками, избалованные изнеженные твари точно не ждали такого сюрприза. Клэр ухмыльнулась: это всего лишь чертовы цветы. Ничего личного. Ни по отношению к Алексу, ни к драгоценной рассаде — даже если его кузина превратила целую станцию в безмозглый муравейник, заставляя каждого говорить своим противным голосом с немецким акцентом. — Кто ты? — Келли задала этот вопрос, только поняв, что отступать некуда. Щупальца Клэр метались вокруг нее, но прямой удар нанести она не решалась. Вальтер предупредил: «цель» опасна, ее создала сама Морган Ю. Лучше поосторожней, понятно? Куда уж доступнее. — Какая нахер разница? Точно не собираюсь тебе сопли вытирать. Убила дружка, так? Ну, твое дело — я бы своего бывшего тоже разорвала на части. Иногда мужики бывают настоящими гандонами. А бабы — сучками. Совсем как я. Сгусток-щупальце разрядился искрами. Это напоминало взмах хвоста недовольной кошки или ягуара: ну, ты будешь уже драться. Келли все жалась в угол между огромным темно-коричневым горшком едва не в собственный рост и вереницей других, поменьше, зато на влажной «подушке», имитирующей болото. Кажется, это были какие-то кувшинки — желтовато-восковые, словно ненастоящие, похожие на крафтовое мыло. Келли закрывала лицо ладонями и дрожала, как испуганная чихуа-хуа. А потом наконец-то ответила. Она убрала руки — этот жест напоминал фотонастию цветка, медленный и постепенный. Клэр словно полагалось стоять и дожидаться, пока «цель» изволит среагировать, но она попыталась отпихнуть щупальцем и выбросить в дыру вместо стекол. Келли перехватила отросток собственным. Внешне они не отличались, сплелись друг с другом, образуя некую единую систему, цельный организм. Антисвет тифонов не враждовал, а собирался воссоединиться — именно так это выглядело, и на миг Клэр подумала: мы не должны сражаться. Мы больше не люди, ни я, ни она. У нас есть вот это — рой мелких частиц, больше ничего не имеет значения. Потом она произнесла одними губами: Джейми, — и выпустила залп пирокинеза, похожий на тот, что сжег «ГринВэй» и дом самой Келли. Пламя оставило лесной пожар, перекинулось дальше — куда-то вниз, в жилые помещения. Плюс один пожар на потеху газетчикам. — Кто ты? Зачем? — та не торопилась гасить пламя, но окружила себя прочным щитом. Сучка. — Да пошла ты! Какая нахрен разница? «Клэр Уиттен. Все еще числюсь кастеляншей на «Пифее». У меня были ключи от подсобки и операторов-уборщиков. Совсем как этот, который я сломала». «Я сбежала от Райли Ю. Я стала такой же. И ты тоже». Клэр едва не проговорила все это вслух, разозлилась и выплюнула: — Какая разница? Вон, твоего босса прикончила — не этого, этот еще жив. Другого. Блондинистого такого красавчика. Как тебе это, Келли? Клэр не особенно-то учили драться, но про дезориентацию и злость она помнила. Злой враг — побежденный. Келли все еще недоумевала, закрывалась, пускай теперь с тифоньими силами, но словно пыталась сохранить остатки нейтралитета. Мы одно. Щупальца, рой. Мы суть единое целое. Не должны сражаться. «Черт». Клэр выкинула недошепот из головы. — Бьерна? Но зачем? — Потому что, мать твою. Потому что… — «Мне так сказали. “Касма” заботится о моем сыне. У тебя нет детей, так? Ты не поймешь». — Знаешь, что я сделала? Подожгла весь ваш долбанный офис, а мистер Лунн загорелся, как петарда. Пфффф! — и все. Когда человек нагревается с такой скоростью, его разносят изнутри собственные кишечные газы. Я не шучу насчет петарды. Клэр даже засмеялась. — Хочешь попробовать? — Пошла ты, — и черная леска опрокинула Клэр вверх ногами, пытаясь поднять в воздух. — Не знаю, кто. Зачем. Откуда у тебя это. — А еще я сожгла твой дом. Твой миленький маленький домик. Нить поддалась очередному выбросу пламени. Он погас в гуще зелени, но цветы в горшках повалились на пол, наполняя и без того плотный от недостатка кислорода воздух ароматом прелой листвы. Келли выпустила еще одну «проволоку», но Клэр была готова, ответила ей огнем из собственных искореженных пальцев. — Отвалите! От меня! Все! — закричала Келли. Ее тело разошлось, как какой-нибудь конструктор с сюрпризом — верхняя часть съезжает, а под ним новый слой. Темнота казалась неплотной, просто огромный сгусток, вроде роя мушек или пепельного облака. «Райли. Оно как Райли Ю». Клэр понимала, что может ответить тем же; это оказалось легко — проще, чем превратиться в птицу, колпачок от ручки или сражаться с турелью. Они сплелись в облако без начала и конца, это было очень правильно, конгломерат, замкнутая и бесконечно растянутая во вселенной система, миллиарды световых лет ничего не значат, ты всегда знаешь, где остальные частицы — примерно так, как человек определяет положение своего тела в пространстве. Тифонья материя плохо подходила для пожирания себе подобных, и все же у Клэр и Келли получилось. Человек адаптируется не хуже этих мимиков, подумало то, что совсем не напоминало Клэр, впиваясь в эфемерную Келли. Человек, на самом деле, намного страшнее всех мимиков вместе взятых. «Я должна закончить». «Я должна, а потом…» Она думала о Джейми — эта мысль помогала удерживать мимикрию и человечность на грани, а у Келли ничего не осталось, и ее «облако» жалило больнее. Клэр исторгла залп пламени, раскаленного, точно чистая плазма. Келли отразила щитом и вернула быстрый кинетический взрыв. Последние стекла оранжереи вылетели прочь на улицы самого дорогого района чертова города, в небо, повсюду. «Сдохни, сдохни». Келли приняла человеческий облик. Из-под ногтей текло золотое сияние. Клэр поняла, что не может противиться ему. «У меня есть сын, Джейми». Она думала в этот момент не только о нем — о медузе-телепате в клетке. Тифон был способен породить в человеке и ненависть, и тревогу, и тоску. Кажется, Клэр знает, как это делается. Стань мною, Келли Донахью. Это самое лучшее, что ты можешь — это и есть наша с тобой сила. Они не понимают; Райли стремилась поглотить и сожрать всех, как это заведено у «ТранСтар», да и Морган вряд ли лучше, но мы-то не они, не чертовы Ю. Я согласна сдаться, если ты будешь мною, моей болью. «Спаси его». «Спаси, прошу тебя». «Я делала то, что мне сказали». «Это не наш выбор — и не твой тоже. Стань мною». Медуза-телепат таращилась белым шарообразным отверстием глаза, и Клэр сейчас сидела внутри него. Келли поддалась? Келли не могла не поддаться. Мы единое — как рука и нога в одном теле. На миг блеснуло что-то еще — синее, как сапфир. Оформившееся из «роя» лицо Келли приобрело недоумевающе-туповатое выражение лица, Клэр даже усмехнулась, а потом уже не видела ничего.