Всё началось с линейки

      На этих выходных Дон и Дикки смогли провести совсем немного времени вместе. Они с удовольствием бы целыми днями не вылезали из объятий друг друга, если б могли. Но каждый понимал, что такое невозможно. И вечно запираться в комнате Дон, чтобы перепихнуться, тоже было не делом. Они уже поняли, что Никки и Рикки уже поняли, что они что-то скрывают.       Из-за этого Дикки теперь прокрадывался к Дон поздно вечером, когда его братья уже спали, чтобы хоть немного покувыркаться с ней. Они изо всех сил пытались не шуметь: зажимали друг другу рты руками, а потом из-за этого начинали беззвучно смеяться прямо во время ебли. Но эти полуночные сессии любви и следовавший за ним жуткий недосып, естественно, сказались на их самочувствии.       Поэтому в школе они прилагали все усилия для того, чтобы не заснуть прямо во время урока. Им обоим было сложно въезжать в то, что рассказывали учителя, и в конце концов они плюнули на это. Теперь они просто весь день витали в облаках, думая друг о друге.       Но через несколько дней такого режима брат и сестра поняли, что дальше так продолжаться не может. В тот вечер все четверняшки сидели в Гет Спорти и делали домашку. Будучи ужасно невыспавшимися, Дикки и Дон никак не могли сосредоточиться и делали дохуя ошибок. Ну, хотя если быть честным, то они ошибались еще и потому, что сидели всего в полуметре друг от друга. Мысли обоих были сосредоточены не на домашке, а на том, что рядом с ними сидит объект их обожания. Им надо было сильно стараться, чтобы не выдать, что между ними что-то есть. Наконец Дон не выдержала и объявила:       — Я так больше не могу! Жрать так хочется, мать твою! Пойду щас принесу че-нить.       Она под столом легонько пнула Дикки, и он быстро выпалил:       — А... я с Дон пойду. Мне тоже передохнуть надо!       Дон и Дикки встали из-за стола и направились к кухне, и Дикки на ходу спросил:       — Дон, ты же ведь не просто так меня с собой позвала? Уже по хую соскучилась?       — Дикки, если б я не была такой уставшей, я стопудово была бы обеими руками за. Но я так не высыпаюсь, что вообще не могу ничего нормально делать.       — Вообще, Дон, ты права. Я ведь тоже какой-то сам не свой уже. Но что нам делать? Ты же знаешь, что или это, или нас рано или поздно спалят Никки и Рикки. Или, еще хуже, предки!       — Да, но что если мы завтра прогуляем школу? Притворимся, что заболели, а потом, когда все уйдут, наконец-то потрахаемся вволю! А днем отоспимся.       — Хм, а это не так уж плохо! Надо будет завтра притвориться, что чем-нибудь отравились и что нам ужасно плохо.       — Точно! О'кей, довольно об этом, давай лучше думай, что нам принести Рикки и Никки! — сменила тему Дон, рыская по кухне.       — Лови! — крикнул ей Дикки, кидая сестре большой пакет кукурузных чипсов с лаймом.       — Спасибо! — ответила она, поймав пакет. — О'кей, теперь быстро пиздуем обратно, пока нас не хватились! А то они уже нас еще как подозревают!       Дикки и Дон дали друг другу пять и побежали обратно к братьям. Сев за стол, Дон раскрыла чипсы, схватила огромную горсть и запихнула ее в рот.       — Ммм! Так-то лучше! — промычала она. Дикки и Никки последовали ее примеру, хрустя и чавкая.       Через несколько секунд у Рикки буквально начал валить пар из ушей. — Что это за ном-ном-ном такой? Почему я должен сидеть за одним столом с ебаными свиньями?       Остальные четверняшки засмеялись, и Дон ответила за всех:       — Прости, Рикки. Мы больше не будем. Все, щас убираем жрачку и начинаем заниматься уроками. — Она завернула пакет и отодвинула его на край стола, потом, как и остальные, снова уткнулась в свой учебник.