Even he will break

Оцепенение. Холод по всему телу. До боли вытаращенные глаза. Этот список реакций можно было продолжать до бесконечности, потому что с каждой новой секундой он испытывал на себе всё больше новых эмоций и ощущений. Страх парализовывал тело и мозг, который на отрез противился верить в происходящее, а взгляд, неотрывно тупившийся вниз, был опустошённый, потерянный и горький. Но было бы странно, если у него была бы другая реакция - только что, на его глазах, Эндрю замертво рухнул на пол к его ногам, как будто это был вовсе не человек, а пирамида из, ровно стоящих друг на друге, кубиков, разрушенная от рук злорадного ребёнка, получающего удовольствие, смотря как один за другим касаются пола цветные кубы. Но ведь Эндрю Миньярд - живой человек, из крови и плоти, так почему же сейчас он лежит на холодном покрытии поля, упавший набок и показывая Джостену свой бледный профиль лица, как какой-то предмет? Это всё твоя вина. Это всё твоя вина. Это всё твоя вина. Эхо отскакивало от, покрашенных в белый цвет, стен, с красовавшимися на них оранжевыми отпечатками лисьих лап, и безжалостно отзывалось в голове парня, судорожно глотавшего воздух, в надежде очистить мысли, непримиримым голосом Рико, который всё никак не умолкал. Атмосфера вокруг, кошмарно давившая на нападающего, ещё больше загоняла в беспощадные лапы паники - стадион был погружён в кромешную темноту, и только само поле было чуть освещено благодаря прожекторам, висящим на каждой стене и излучающим свет лишь наполовину своей мощности. Было тихо, слишком тихо для того, чтобы очистить свою голову от терзающих мыслей и давящих со всех сторон чувств вины. Это была идеальная обстановка для того, чтобы окончательно и бесповоротно сойти с ума. - Нет… Всё не может закончиться вот так… Не может.., - Губы Джостена тряслись при каждой попытке выдавить из себя что-то внятное, а голова буквально была готова вот-вот взорваться, как граната, из которой вытянули предохраняющее кольцо, от жуткой боли и чёткой, не сбивающейся, пульсации в висках - как таймер, который уже отчитывал оставшиеся секунды, в обратном порядке. - Нил!, - Еле уловимо для слуха, послышалось откуда-то из глубокой темноты коридора. Подсознание кричало о том, чтобы рыжий парень повернулся в ту сторону, сторону двери, ведущую с поля, откуда доносилось его имя, но тело отказывалось его слушать. Он всё также стоял на тот самом, злополучном месте, не отводя от своих ног, покрасневшие от боли, в прямом и переносном смысле, глаза, и гадал, как он всё ещё вообще умудряется стоять. Почему он тоже не рухнул на пол? Почему звук глухого хлопка, пронзающего сознание, был услышан только от одного тела - Миньярда, а не от его собственного тоже? - НИЛ!, - Имя нападающего кто-то упорно выкрикивал всё громче и громче. Голос был не знакомый, хотя, сложно было точно сказать слышал ли он его до этого - речь будто прогоняли через сломанный проигрыватель, благодаря чему он казался обрывистым и непонятным, но с каждым разом он становился всё отчётливее. Собрав все немногочисленные остатки здравого смысла, Нил всё-таки решает оторвать глаза от пола, но получается это далеко не сразу. Только сейчас, спустя пару минут, он позволил своим векам сомкнуться хотя бы на мгновение, от чего глаза, и без того красные и болезненные, стало зверски жечь. Открыв глаза снова, боль стала утихать и он чуть приподнял подбородок для удобства, чтобы при повороте головы он не мешал и не врезался в его собственное, левое плечо. Но, повернув голову в сторону темноты, за которой предположительно должна была располагаться заветная дверь в коридор, Джостен ничего не обнаружил: ни того, кто стоял бы там и сверлил его выжидающим взглядом, ни какого-либо светлого участка, или хотя бы его подобие, которое пробивало бы ту черноту. Нет, не было абсолютно ничего. Внутри творилось необъяснимое - страх овладел им с головы до ног и мог делать с ним всё, что было бы угодно. Наверное этот голос тоже был просто фантомом, вызванным всеми переживаниями и терзаниями. Может оно и было бы так, но не в этот раз, не сейчас… После очередного своего глюка, Нил, хоть и не осознанно, уже был готов принять тот факт, что с ним сейчас происходит, и тем самым сломав ту, спрятанную глубоко внутри души, светлую, не тронутую отцом, Рико и всеми другими кровожадными воспоминаниями, часть своей ничтожной сущности. К тому времени она уже была надломана, благодаря всему увиденному за столь короткий промежуток, а если быть точнее, благодаря той ситуации, что случилась с вратарём, до чего его довели. До чего он его довёл. Повернув голову обратно, у парня уже не было моральных сил вновь опустить глаза - он бы точно не смог пережить это, взглянув на мрачное, холодное, бездыханное тело ещё хоть раз, а уж тем более снова и снова проигрывая кусочки из памяти, где ему чрезвычайно наглядно пришло узреть, "помеченный" новыми отметенными, торс и руки блондина. Джостен еле стоял, из последних сил стараясь как можно дольше сдерживать себя - от него ничего не оставили, у него отняли один единственный шанс на нормальную, а, возможно, в дальнейшем, и практически счастливую жизнь, оставив его вновь ни с чем - вышвырнув на произвол судьбы раздавленным и убитым. Нил никогда бы не смог себя простить за это, никогда не смог бы дальше жить хотя бы так же, как он жил до Пальметто, он никогда бы не оправился от этой глубочайшей, ножевой раны на самом чутком и хрупком месте - его сердце. "Никогда" - это пугающее слово не на шутку крепко засело в подсознании нападающего. На вымотанном лице всё ещё бушевал тихий ужас, который описывал всё, и в то же время ничего. Чувство усталости и опустошённости дурманило рассудок. - Прости.., - Он пытался, правда пытался держать себя в руках, но силы были на исходе. Отведя взгляд чуть в сторону, он закрыл глаза и позволил полностью расслабиться векам, но почти сразу же глаза вновь напряглись от удушающего, неконтролируемого ощущения, которого он не испытывал уже как несколько месяцев, но тогда были совершенно другие чувства, другие обстоятельства - из под закрытых век, от нижней слизистой глаз, по щекам до самого подбородка, тоненькими, прерывистыми струйками прокатывались жгучие слёзы, которые текли сами по себе. Он просто не мог это контролировать - тело больше ему не подчинялось, от чего психике становилось только хуже. Джостен простоял так около двух минут, но ощущение было такое, будто прошла целая вечность. Будто бы он вечность стоял и, терзая, уничтожал себя. Остатки себя… Юноша не дотрагивался до своего лица, опасаясь, что после того как он прикоснётся до мест, где прошлись последствия внутренней истерики, он увидит на своих пальцах свежие следы крови - он боялся что слёзы буквально прожгли его лицо так же, как когда-то ему это сделали автомобильным прикуривателем, слишком уж были схожие ощущения. Открыть глаза в очередной раз оказалось довольно трудно. Нил заметил, что с каждым разом вообще любое движение давалось с приличным вложением усилий, и от одного только лишь осознания, что он довёл самого себя до такого состояния, становилось, мягко говоря, дурно. - НИЛ! НУ ЖЕ!, - Слова как будто выкрикнули ему прямо в перепонку с оглушительной громкостью. В ушах звенело, от чего пульсация и головная боль ещё больше давали о себе знать. От невыносимого шума, он схватился обеими руками за голову, в надежде, что это хоть как-то поможет. Но нет, это не помогало. Как бы сильно Нил не вплетал пальцы в свои рыжие волосы и не тянул бы их с кошмарной силой - это не приносило абсолютно никаких улучшений. Всё происходило как раз наоборот - чем больше он пытался заглушить звон болью, тем громче он становился, будто чувствуя его слабость в этот момент. Но спустя пару мгновений, приоткрыв слезящиеся глаза, его и вовсе пробило на мелкую дрожь - перед ним больше не лежало истерзанное тело Эндрю, над ним больше не насмехался надоедливый голос Рико в его голове. Сначала Джостен подумал, что он ничего не видит из-за "глаз на мокром месте", но, достаточно проморгавшись, до него дошла истина - теперь его окружала лишь темнота, глухая, пожирающая темнота. Над его головой висело специальное электронное табло, на котором обычно вёлся счёт во время игр. Когда он сюда пришёл, то даже не заметил, что позже он стоял идеально под ним. До этого табло не играло никакой роли - оно просто было выключено, как в любое другое время, но теперь только лишь оно и не давало полностью утонуть нападающему в черном пространстве. Сейчас на нём горели мелкие огоньки. Он не мог просто отпустить эту, казалось бы, мелочь - парень переступил с ноги на ногу, проверяя их состояние, и, убедившись в их, пока что, способности удерживать его вес, он немного прошёл вперёд, навстречу пустоте, но почти дойдя до "границы", куда попадал свет лампочек, развернулся к ней спиной, чтобы его глаза полностью улавливали в своём поле зрения табло. На нём отчётливо красовалось название одной из двух команд - "Лисы", а спустя пару секунд вылезла цифра, показывающая общий счёт забивших мячей - 9. В глазах Нила появился светлый проблеск - он любил неотрывно смотреть на табло после тяжёлой игры, а особенно тёплые чувства вызывало число, которое было хотя бы на немного больше, чем у соперника. И вот, издался звук сирены, который обычно оповещал команды о начале или конце игры, и было довольно странно его слышать не находясь в полной готовность вот-вот рвануть с места в сторону ворот противника. После заветного оповещения появилось название второй команды, но оно значительно отличалось - буквы были ярко красного цвета, и это было странно, ведь табло их стадиона не обозначало команды разными цветами. А когда буквы сплелись в единое слово, то дыхание замерло вместе с сердцем - яркими огоньками было выведено "Вороны". Пока он собирался с мыслями стало просвечиваться число, и всё о чём оставалось молиться Джостену - это чтобы число было хотя бы на один меньше, чем у них. Рыжий парень стоял с округлёнными глазами и мысленно отчитывал обратный отсчёт. Когда он добрался до "3" сердце пропустило удар - число ярко загорелось таким же красным оттенком, что и слово над ним. На таблице показалась десятка. - "Только не это...", - Успокаивать себя больше не было смысла, но эта простая фраза никак не выходила из его головы. "10". Они проиграли. Проиграли с отрывом всего в одно очко. Нил чувствовал как в горле образовался плотный комок, который не давал ему достаточно набрать воздуха ртом или же хотя бы просто сглотнуть. Рвотный позыв дал о себе знать, загоревшись в мозгу у Джостена маленькой лампочкой, как одна из тех многих, красовавшихся над его головой. Если бы перед ним прямо сейчас стоял Рико Морияма, то он непременно не упустил бы шанс опозорить его и всю команду "Лисов" на глазах у всех зрителей и особенно перед камерами, которые были бы направлены прямо на них, чтобы уловить как можно более лучший ракурс. Член японской мафии припомнил бы сказанные им слова о том, что они лишь отбросы общества и никогда ничего не достигнут на поле, а в жизни тем более. Его злорадное лицо ещё долго бы снилось ему по ночам, мешая должным образом спать. Неужели он всё это время был прав и Нил верил в то, чему с самого начала не было суждено реализоваться? Но он так жаждал увидеть на месте "Воронов" их команду, ему хотелось доказать всем остальным, а в первую очередь Рико, что они заблуждаются на их счёт и они способны на многое. От всех последующих мыслей его сбила очередная сирена, но на этот раз, по нарастающей, она становилась всё громче и громче, чем отличалась от обычного оповещения. Как только голова вновь начала безудержно гудеть, руки на автомате потянулись к ней. Вновь волос коснулась лишь одна рука. Другая, свободная рука застыла в воздухе в странном, в каком-то роде, даже неестественном положении - со стороны казалось, будто она была подвешена над головой рыжего парня, но на самом же деле это Нил был подвешен за неё, но не отрывая ног от пола. Подняв глаза вверх, он пытался разобрать что его так держит, почему его руку будто сжимают, в области предплечья, со всей силы и не отпускают, из-за чего кровь постепенно переставала поступать к запястью. Он чувствовал как кисть медленно и неспеша начинает неметь, а пальцы становятся более холодного оттенка и холодеют. Но ничего, к чему он был привязан, прикован или что-то в этом роде не было видно его глазам. Да и никто вовсе не пытался его удержать, схватив за руку. Страх за свою собственную руку нарастал - если ещё хотя бы пару минут она будет под таким же натиском, то будут последствия, и совсем не пустяковые - в лучшем случае просто не сможет около месяца что-то ей делать, держать и так далее, а в худшем - не сможет больше вообще её восстановить. Казалось бы, от того, что сжимают предплечье ничего страшного не будет, ведь его не ломают. Да, его не ломают, но сила, с которой его сжимаю ближе к запястью, настолько сильная, что даже не сразу можешь понять, с чем бы сравнить эту боль. Спустя полминуты Джостен всё так же стоял и старался лишний раз не делать каких-либо движений, чтобы не спровоцировать очередную небольшую волну пульсации вперемешку с легким пощипыванием. На руке уже образовался след, подобный оставляет перевязанный вокруг в много слоев и с приложенной при накрутке силой, эластичный бинт, пояс, ремень или что-то подобное. Чуть ниже кожа на руке стала розовее обычного, а вены, которые переплетались синими и фиолетовыми сосудами под тонкой, мягкой оболочкой, были припухшими. Запястье же уже было наоборот с холодным отливом, фаланги пальцев странно гудели, костяшки образовывали перелив от белого к розовому - смотря под каким ракурсом смотреть, а если бы кто дотронулся до ладони, то без сомнений отдёрнул бы руку - она становилась всё холоднее, будто он держит её на суровом морозе, в котором он сам никогда не был. - Да что за хрень творится! У меня наверное уже совсем крыша едет! Или же это какая-то степень паранойи?, - Говорил он всё это вслух, не пытаясь даже понизить громкость голоса, потому что вокруг всё равно не было никого, от кого можно было бы скрывать свои, возможно, немного ненормальные мысли и догадки по поводу того, что с его головой, видимо, всё-таки не всё в порядке. Последнее слово обрывками уходило куда-то вдаль, а рука всё так же висела над головой. Сирена утихла ещё давно, как только он попытался скрыться руками от звука, а головокружение, приправленное усталостью и вымотанным состоянием, никуда не делось. Больше терпеть всё это дерьмо не было ни сил, ни желания. Надо было как-то действовать и уносить отсюда ноги, куда подальше и побыстрее - это было его единственным и, как ему казалось, верным планом. Проверив на последок состояние "полуживой" руки, другой, спокойно висящей до этого вдоль тела, по возможности ощупав больные места, запястье и пальцы - на функциональность, и мельком пробежавшись взглядом на объекты возможных повреждений или даже деформаций, Нил одним резким движением попытался вырваться из этого состояния прикованности. И это было крайне ошибочным решением. Мало того, что у него, мягко говоря, ничего не вышло, так и рука теперь стала болеть в несколько раз сильнее, но это было предсказуемо - то же самое можно почувствовать, попытавшись выбраться из, прикованных к батарее, наручников. От безысходности он не знал что ещё делать. Прошло всего, наверное, всего пару часов, а чувствовал он себя так, будто уже прожил всю свою жизнь за это время - измотанное тело, измотанное сердце, измотанная душа - всё было измотано и изношено до дыр. Голова больше не могла ровно держаться, и поэтому поникши повисла, уткнувшись подбородком в ключицы. Ему хотелось лишь одного - провалиться под землю и забыть всё происходящее и произошедшее за сегодня как страшный сон. Ужаснейший сон. Память играла с ним злую шутку - словно старый, плёночный проектор для фильмов, она проигрывала снова и снова моменты: Рико дерзко задирает чёрную ткань футболки Миньярда; его безжизненное лицо; его обмякшее тело, валяющееся около Джостена. Все его мысли буквально зациклились на этом. Это не может быть реальностью. Ведь так? Нила пробирала ледяная дрожь, от одних только мыслей, что это хотя бы на процент может оказаться реальностью, убивающей реальностью. Сейчас нападающий чем-то напоминал Эндрю, его последний образ - так же холоден, но только изнутри, такое же безэмоциональное лицо, такие же пустые и потерянные глаза, которые пытались всеми способами выразить всё за долю секунды, прежде чем закрыться. - Как же я хотел бы поменяться с тобой местами, - Нил выдавил это из себя почти шёпотом, будто бы не хотел чтобы именно эту фразу услышали из его уст. После сказанного, тело совсем потеряло все силы, чтобы хотя бы удерживаться стоя, чтобы самим не передавливать руку ещё больше. И как только все мышцы пришли в некую "негодность" - крайне расслабленное состояние, как во время глубокого сна или обморока, он почувствовал облегчение. К этому слову можно было подобрать множество вариаций продолжения, и да, он испытывал и, в каком-то роде, моральное облегчение, ведь больше не надо было концентрироваться на чём-то или ком-то, но в данной ситуации он испытал физическое облегчение - всё гудящее и изнывающее тело стало настолько легким и воздушным, что было крайне непривычно и странно ощущать такое на себе. Боль в свою очередь ушла, и он даже на секунду задумался, а испытывал ли он вообще такое облегчение хоть раз в жизни? Головная боль и давящая, испытывающая пульсация висков тоже испарилась, будто до это он и вовсе не пытался сдавить свой череп с ужасающей силой. Самое бросающееся было то, что и его руку больше ничего не держало в подвешенном состоянии. Как только предплечье освободилось от неизвестной хватки, Джостен рухнул на пол, всё ещё ощущая себя чем-то невесомым. Покрытие поля было покрыто лаком, от чего обычно красиво переливалось на свету, но сейчас главный плюс такого покрытия заключался в прохладе. Парень лежал на спине, поэтому это приятное ощущение взяла на себя спина, голени и затылок. Руки были брошены ладонями друг на друге, на животе. Попытавшись приподнять больную руку, до него дошёл факт, что он её еле чувствует - кровь долго не поступала к запястью и пальцы начали принимать синевато-белый оттенок. Но она двигалась, пальцы поддёргивались, а значит с неё всё будет в норме, хоть и не сразу, возможно некоторое время ему придётся тщательно её массировать для возобновления притока крови. На минуту он закрыл глаза и наслаждался успокаивающим, холодным мурашкам по спине, ему даже удалось на несколько секунд забыться, но всё быстро вернулось на свои круги - перед глазами вновь мелькал труп Миньярда и душераздирающие фразы Рико: "Это твоя вина. Это всё ты. Это из-за тебя". От этого глаза невольно сжались, чтобы не допустить выход вновь нахлынувших эмоций. Скупая слеза вытекла из уголка глаза и быстро устремилась вниз, пересекая висок. Как только она коснулась кончика ушной раковины, голова Джостена одним резким и быстрым движением отдёрнулась в бок с приличной силой, от чего он хорошенько ею ударился о пол - перед ним никого нет, но только что ему прислали жестокую пощёчину, причём не такую, которую обычно оставляют разгневанные девушки для своих парней-изменщиков, нет, она была раза в два сильнее, будто кто-то пытался таким образом привести его в чувство, решив не использовать вместо этого нашатырный спирт. Глухой звук удара черепа о покрытие перекрыл очень звонкий хлопок по щеке Джостена, но как только висок коснулся отрезвляющей прохлады лака на полу, за первой последовала вторая, точно такая же по силе и разъярённости звонкая пощёчина и голова ушла в противоположный бок. Нил провалился во тьму сразу же после второго удара. Открыв глаза, он не видел абсолютно ничего, кроме темноты, от чего казалось, что он и вовсе их не открывал и всё ещё лежит с закрытыми. Но он больше не лежал, по крайней мере ему так казалось. Ощущение было спорное и сложное для объяснений - парень находился в какой-то невесомости, не чувствуя ни рук, ни ног, ни остального тела. Была только поистине непримиримая чёрная, пожирающая темнота и… холод. На удивление, он не сразу сообразил, что тут гораздо холоднее, нет, это слишком мелко сказано - вся эта непонятая атмосфера вокруг пробирала насквозь, до самых костей. Вдалеке что-то слышалось. Вот, опять. И опять. Какой-то… голос? Джостен, не зная зачем, слегка протянул руку в том направлении, откуда доносились звуки, и в следующую секунду чья-то рука, взявшаяся из неоткуда, схватила Нила за тоже самое место, на предплечье, между кистью и локтём. Мысленный пазл стал потихоньку складываться - обхват и сила сжатия была такая же, как и тогда, на поле, значит это именно рука, а не что-то иное, пережимала ему вены, чуть ли не до потери сознания. Рука опять напряглась от давления на неё и сразу же все те же ощущения по нарастающей стали возвращаться. Спустя ещё секунду Нил потерял рассудок - голова была как будто слишком тяжёлой и при этом одурманенной, органы внутри всё сильнее скручивались до размера небольшого клубка ниток для вязания. Его тащили вперёд, но с каждым десятым сантиметром дышать становилось труднее и труднее, пока, в конечном итоге, его не доволокли до какой-то прозрачной стены, у которой не было видно ни конца, ни начала. Чем ближе он становился к ней, тем больше осознавал, что это стекло, которое переливалось так же, как любое окно в комнате, во время летнего дождя. - Нет, нет, нет!, - Потратив последние силы на пару слов, у него перехватывает дыхание и, за щелчок пальцев, кончается воздух. А потом стена… Он летит прямо на неё… Его буквально протаскивают сквозь неё и, конечно же, от скорости налёта, уши мимолётно закладывает от звука разбившегося стекла. Боль… такая острая и зверская, но быстрая, как проникновение в кожу толстой иглы. Сердце… Оно пропускает удар, второй, третий. И в глазах ослепляющая вспышка света… А дальше он вновь больше ничего не чувствует… Он не дышит. - ОЧНИСЬ!, - Звенящий голос ударил ошарашивающей молнией прямо в тонкую ушную перепонку, после чего, по одной из всё ещё болящих щёк, ударили ладонью в третий раз, но уже гораздо сильнее, но именно это сейчас было как раз очень кстати. Джостена будто вырвали из манящих лап тьмы. По всему телу прошла острая боль и судорога - парень пришёл в себя. Воздуха катастрофически не хватало, от чего он первым же делом сделал самый глубокий вдох, за всю жизнь, будто его вновь вот-вот лишат. Тяжело хватая воздух ртом, он чувствовал как его легкие снова стали наполняться обжигающим кислородом и тем самым пытаться привести дыхание более менее в нормальное состояние. Глаза было больно открывать - свет чересчур яркой , на тот момент, лампы безжалостно падал на закрытые веки, заставляя сильно морщиться от непривычки. Но рано или поздно ему пришлось бы испытать эту незначительно болезненное ощущение, поэтому медлить он не стал. Плавно и синхронно открывая глаза, первое что бросилось во внимание, кроме раздражающего освещения, это лицо, нависающее над ним. - Твою мать, Джостен, какого чёрта!?, - Эндрю нависал над Нилом, а как только заметил слабое дыхание и плавное движение глаз, разгневанно стал засыпать нападающего словами. Но в своей интонации он усердно пытался скрыть, и так еле заметное, волнение. И у него получилось, но Джостен слишком хорошо его знал, и догадывался об этом, но не подавал виду - это сейчас не столь важно. Куда важнее было то, что он, живой, прямо сейчас перед ним. - Боже, Эндрю.., - Только лишь прохрипел в ответ Нил. Замутнённый рассудок всё ещё пытался прийти в норму и воспринимать всё должным образом. - Я спрашиваю, какого чёрта с тобой творится! - Ч-что произошло?, - Он попытался приподняться на локтях, но ему что-то не давало это сделать - только сейчас парень почувствовал, как рука блондина аккуратно обвивала его шею, для лучшей поддержки головы. - Это у тебя надо спрашивать! Ты вроде бы нормально спал, ничего такого, но потом я просыпаюсь от твоих конвульсий! - Конвульсий?, - нерешительно переспросил Джостен. - Да, блять, конвульсий! Тебя было не разбудить, я попытался, кричал тебе, но не было никакой реакции, вообще никакой. Но потом… у тебя замедлился пульс. В голове творился полный хаос, все мысли были беспощадно перемешаны и никак не могли "устаканиться". В каком смысле "конвульсий"? Ничего такого он на себе не чувствовал. И только сейчас он слегка повернул голову и стал разглядывать обстановку - они были в комнате. Их комнате, дома в Колумбии. Но… Как он тут оказался? Он ничего не мог вспомнить. Буквально только-только он был на стадионе, вместе с Рико и… Эндрю, но там же было его бездыханное тело! Оно лежало у его ног, он проверял пульс, зрачки - Миньярд точно был мёртв. - Сука… Я вообще уже ничего не понимаю.., - Отчаянно простонал Нил. - Боже, Джостен, ты совсем головой тронулся? - Ты… Ты был там… И Рико, он… Эндрю около минуты наблюдал за тем, как мир Нила постепенно рушится и собирается обратно. Он всё ещё сидел на краю кровати, крепко держа рыжего парня одной рукой за плечо, а другой снизу обвивал его шею. Он просто на просто не знал что тогда ему нужно было делать, поэтому, спохватившись, Миньярд и уложил ослабленное тело нападающего себе на колени. Это именно он бил ему по лицу, пытаясь привести его в чувство хотя бы так. Но получилось только лишь с третьей попытки. Получилось… И до этого Нилу снились кошмары, и до этого он просыпался от этого по ночам, но до этого вратарь никогда не вытаскивал его из этого судорожного состояния, ведь обычно Нил сам возвращался в реальность, и иногда сразу же хватался за подушку, в попытке найти там пистолет. Но теперь ситуация вышла из под контроля - он, на руках Эндрю, на минуту полностью перестал дышать, но слабый пульс ещё можно было нащупать. Миньярд не знал, что там с ним происходило, но увидев растерянный, бегущий по комнате взгляд Нила, не сложно было догадаться, что сон был слишком реалистичен и теперь он просто не мог толком сориентироваться где реальность, а где нет. - Посмотри на меня, - Спокойно, в полголоса сказал голкипер. - Ты был мёртв.., - Нил шептал это себе под нос, отвернув голову чуть в бок, но этого было недостаточно, чтобы его не услышали. - Нил, посмотри на меня! Джостен лежал на мускулистых ногах блондина и спиной чувствовал, как его колени упираются прямо в позвоночник. Но это была вовсе не боль, это было своего рода успокоение, ощущать, как тяжесть собственного тела находится под контролем мышц вратаря. Он тискал между пальцев трясущегося запястья подол футболки, не той, которая была под толстовкой, когда он был на поле, нет, той, которую он специально оставил в Колумбии, вместе с парой домашних шорт, для сна, если он тут остается. Она была поношенно-серого цвета с каким-то незамысловатым чёрным рисунком. Глаза опять потихоньку начинало пощипывать, что оповещало о том, чтобы он держал свои эмоции под контролем или в противном случае это они возьмут контроль над ним. Именно поэтому он из последних усилий здравого смысла до последнего не хотел поворачивать головы в сторону лица Эндрю, но когда рука блондина оторвалась от плеча парня и тёплая, успокаивающая своим присутствием, ладонь коснулась его щеки и аккуратно стала поворачивать голову так, чтобы тот смотрел ему прямо в глаза, то сопротивляться уже было бесполезно. - Это был лишь кошмар. Ты ведь понимаешь, что я сейчас сижу прямо перед тобой, и, как видишь, со мной всё в порядке?, - Даже если Миньярд всей душой хотел сказать что-то язвительное, то он переборол это, поступив совершено правильно - сейчас упрёки о том, что это всё чушь собачья никаким образом не помогут, сделав только хуже. - Хах, кошмар.., - Из уст Джостена выскочила неожиданная усмешка, но небесно-голубые глаза, прикованные к внимательному и оценивающему взгляду Эндрю, были наполнены терзанием и виной. Пытаться донести истину, против воли нападающего, Миньярд не стал - словами сейчас мало чем поможешь, особенно отталкиваясь от того, в каком состоянии находится Нил. А Джостен в свою очередь больше не хотел доставлять возможный дискомфорт Эндрю - до этого момента он всё так же смирно лежал ногами на кровати, а торсом на коленях вратаря, поэтому он аккуратно взял блондина за тыльную сторону ладони той руки, которая бережно удерживала его голову в удобном положении, тем самым без слов говоря о своём желании. Голкипер сразу же понял в чём дело и убрал руку из под головы рыжего парня, проведя напоследок, тёплыми подушечками пальцев, под затылком, от чего у Джостена прошла дорожка мелкой, до безумия приятной дрожи. Нил не хотел, чтобы Эндрю видел его таким - словно маленький, потерянный ребёнок, который при одном только взгляде вызывает жалость. Ему, конечно, и до этого приходилось заставать Джостена не в лучшем виде и состоянии, как, например, в отеле, после встречи с отцом, когда он был практически полностью уничтожен и зарыт под землю. Но это не значит, что теперь Нил готов к какой-либо жалости в свою сторону - нет. Он по прежнему хочет казаться в глазах других, в глазах Эндрю, уверенным в своих поступках и их последствиях. Но это он не выбирал и не мог контролировать - Нил оказался во власти своих страхов, которые неустанно преследовали его в виде регулярных ночных кошмаров. Миньярд сцепил руки в замок и, опираясь локтями в напряжённые мышцы ног, бесстрастно наблюдал за тем, как нападающий медленно стаскивал свою "тушку" по мягкому матрасу на противоположный край кровати. Как только босые ноги Нила коснулись пола, он машинально впустил в растрёпанные, шелковистые волосы собственные пальцы и начал елозить ими, нащупывая кожу головы и ощущая, как пряди путаются меж собой. Закрыв глаза, он снова оказывается в темноте, но уже не так её боится, ведь знает, что теперь он может контролировать и управлять своим телом, и то что вратарь, чуть сутуло, сидит на другом конце кровати. Ему не давало покоя только то, как отстранённо он себя ведёт прямо сейчас по отношению к Миньярду, ведь он должен быть ему благодарен. И да, конечно же, он уже про себя сотню раз сказал "спасибо" - за то, что помог вылезти из этой пучины, за то, что благодаря одному только его присутствию, ему гораздо легче прийти в себя. Но всё же, на это тоже нужно время, и они оба это понимают, поэтому Миньярд не лезет с расспросами о деталях, а Джостен не нарушает вновь его границы без личного желания Эндрю, из-за одних только проблем - в глазах Нила этого недостаточно и было бы эгоистично с его стороны, ведь он и так снова разбудил его, так ещё и, возможно, хотя бы на секунду, заставил вратаря волноваться за него. Пока нападающий был погружён с головой в этот омут, Эндрю молча встал со своего места и, натянув на ноги белые, высоки носки, вышел из комнаты, оставив дверь слегка приоткрытой - не сильно, только лишь щёлку. Прошло около десяти минут, а может и больше, Джостен уже не знал, так как время тянулось невыносимо долго и мучительно. За это время голкипер так и не вернулся. Было несколько вариантов, куда он делся, но, вспомнив в чём вышел Миньярд из комнаты, как минимум два из них отпали. Внизу было тихо. За окном всё так же темно, но через пару часов уже явно станет светлее. Ему в голову пробралось назойливое желание проверить время, но мобильник лежал на тумбочке, с противоположной стороны его места, а настенные часы они уже давно сняли. Тело упорно не хотело вставать, но рано или поздно всё равно пришлось бы, верно? Так что, оттолкнувшись от матраса одной рукой, он встал на ноги и простоял на месте до тех пор, пока не поймал достаточное равновесие. Обогнуть кровать, на удивление, не составило труда, и, вложив в ладонь телефон, он откинул крышку и экран загорелся ярким, противным светом - 03:46 ночи. Честно говоря, он даже не мог вспомнить во сколько они легли, поэтому рассчитывать то, насколько мало ему удалось поспать, было бы глупо. С первого этажа послышался какой-то шум - хлопнул кухонный шкафчик. Раз ещё за окном такая рань, то значит все благополучно спят, все кроме двоих. Решившись наконец спуститься, он тоже натянул первые попавшиеся носки, которые стащил с их полки с вещами, и направился к двери. Тихо закрыв за собой деревянную дверь, ноги сами по себе стали перебирать к лестнице. Джостен даже не задумывался о том, как он выглядит и в чём был одет, пока не оказался у входа на кухню и не поймал на себе быстро бегующий по нему, оценивающий взгляд Эндрю. Нил вышел из комнаты в той же серой футболке, которая была ему явно не по размеру - она чуть ли не спадала с одного плеча, оголяя его светлую, покрытую шрамами кожу; вместо шорт на нём были чёрные "боксёры", края которых едва были видны из под футболки; единственное что он дополнил к своему образу - изрядно поношенные носки. - Над внешним видом ты не заморачивался, - Миньярд оторвал глаза от Джостена и, повернув голову, уткнул их в кухонную стойку, о которую он упирался тазом. - Ты тоже, - Ответил Нил, прислонившись к дверному косяку. - Ну я хотя бы не стою в трусах. - А тебя это разве смущает? - Нисколько, - Вновь устремив взгляд на юношу, стоящего в дверях, холодно ответил вратарь. На губах Нила появилась мягкая улыбка, которую он даже не планировал скрывать. Поймав её глазами и остановив на ней взгляд еще на несколько секунд, блондин снова отвёл взор. После этого его руки потянулись к кофемашине, которая скромно стояла у края стойки. После нажатия одной из кнопок, она сразу же заработала. По кухне, словно туман, распространился запах свежего кофе. Джостен с нежностью наблюдал, как Эндрю подвинул ближе к себе две одинаковые кружки и в одну из них добавил немного молока, а в другую сахар. Спустя пару минут ожидания, машинка автоматически выключилась, оповещая о том, что кофе готов. А ещё спустя минуту Эндрю подошёл к двери, где не меняя своего положения, стоял нападающий, и протянул ему одну из кружек - в которой не было молока, но на самом дне лежал не перемешанный сахар. - Пошли, - Миньярд махнул указательным пальцем, призывая Нила идти за ним. В итоге они подошли к входной двери. Эндрю отдал свою кружку Нилу, чтобы тот её подержал, пока он надевает свои кеды и накидывает сверху тонкое пальто - Никки, дарил им два одинаковых подарка несколько месяцев назад, когда вернулся с рождественских каникул. Перед тем как забрать своё кофе из протянутой к нему руки, он сначала берёт такое же пальто, принадлежащее Джостену, и накидывает его на плечи, немного удивлённому поступком, рыжему парню. Вместо банального и не подходящего "спасибо" Нил снова, еле заметно, улыбнулся в ответ, и, всунув ноги в свои старенькие "Найки", вышел вслед за вратарём. На улице царила весна, поэтому было довольно тепло, но из-за того, что сейчас ночь, температура значительно упала, и накидка на плечах была как раз кстати. Они вместе опустились на крыльцо, и поставили ноги на нижние ступеньки для удобства. - Прости.., - Тихо произнёс Джостен, нарушив тишину. - Не извиняйся, - Эндрю сделал небольшой глоток горячего напитка и слегка цыкнул, когда немного обжог язык. - Нет, правда. - Ты не виноват в том, что тебе снится. - Но я виноват в том, что каждый раз бужу тебя, так сегодня ещё и.., - Нил усердно пытался выдавить из себя слова и закончить мысль, но как он не старался, ком, застрявший в горле, отчаянно не пропускал ничего кроме хриплых звуков. - Нет, в этом твоей вины тоже нет. В конце концов, это не ты наставил сам себе все эти шрамы, и в "Гнезде" ты побывал не из-за своего рвения или прямого желания, - Говоря всё это, вратарь ощутил странное чувство, будто сказал что-то не то, что-то лишнее. - Пожалуй. Нил не стал поправлять слова Эндрю о том, что он поехал в "Замок Эвермор" якобы не из-за своей воли, ведь в каком-то роде это было не так - его не насильно тащили в аэропорт, не заталкивали в самолёт, нет, ему был предложен самовольный выбор, и он его сделал. Он не мог поступить иначе, только не когда Миньярду что-то угрожало. И он не жалел о своём выборе, ни тогда, ни сейчас. Да, у него остались моральные и физические шрамы по всему телу, но по крайней мере вратарь сидит сейчас около него. Живой. - И долго я.., - Нападающий долго не мог решить: стоит ли ему задавать этот вопрос или лучше просто опустить его и затоптать глубоко-глубоко? - Не знаю, может около получаса. - Блять, - Виновато прошипел Джостен. - Да, есть такое, - Голкипер сделал ещё один глоток, на этот раз дождавшись пока кофе не станет чуть прохладнее, и поставил почти полную кружку на нижнюю ступень, где-то поодаль от ног, справа от себя, а после добавил: - Но не смей опять извиняться. В ответ Нил лишь медленно кивнул и сделал глоток ещё тёплого кофе.