Зеркала в янтаре

— Эй, эй, эй, ты! Стой! Яр смотрит на застывшего перед ним в нелепой вальсовой позиции парня — и уже знает, что поиски принца Александра они закончили. Что искать кого-то, кто подошёл бы лучше на эту роль, — самую важную роль в их жизнях, вероятно — попросту не имеет никакого смысла. Что вот этот вот встрепанный юноша, которому Ярик едва бы дал восемнадцать, в уродливом старом пальто и какой-то несуразной ушанке — их счастливый лотерейный билет в лучшее будущее. Юноша старается выглядеть независимым, даже нагловатым, скрестив на груди руки и вздернув подбородок — но Ярик все равно замечает, как бегает чужой взгляд из угла в угол и как дрожит его голос, когда он говорит: — Здесь было незаперто, и дом выглядел заброшенным, и... Яр отмахивается от его неловких оправданий и буравит тяжёлым взглядом Игоря. Тот мотает головой из стороны в сторону так рьяно, что она вот-вот оторвется, но Яру и не нужно его согласие, на самом деле. Он сам все видит. Он же не слепой. Он видит то, что больше никакие дешёвые хостелы и позавчерашние бутерброды им не грозят — они сегодня же отправляются в путь. И вернутся ужасно богатыми. — Ты же видишь то же, что и я? — одними губами телеграфирует он Игорю. Тот поджимает губы, смотря с неодобрением, но молчит. Сходство не признать не выходит даже у него. Игорево молчание он принимает за окончательный и абсолютный картбланш. Яр не для того тратил последние сбережения на то, чтобы снять этот старый ветхий театр и подать объявление о поиске актёра на роль принца Александра во все газеты, чтобы уехать отсюда ни с чем. Они убили на это несколько дней и теперь попросту не имеют никакого права отступать. — Десять миллионов, Игорь, — воодушевленно тряс его Яр за плечи, стоило новости разлететься по стране словно лесному пожару. — Ты вообще представляешь себе такие деньги?! Десять миллионов рублей тому, кто найдёт маленького королевича и вернёт его любящим родственникам! Игорь и тогда поджал губы и закатил глаза, словно десять миллионов вообще никак его не вдохновляли. Ярик точно знал, что это было ложью. Деньги нужны всем. Хотя бы на первое время. Чтобы выбраться из этой чёртовой нищеты. — Ты говоришь о принце, друг мой, — мягко упрекнул его Игорь, не отрываясь от газеты. Ярик его не слушал — зажмурившись, он рисовал чёртовы хрустящие банкноты перед внутренним взором. — Скорее всего о мёртвом принце. Прояви уважение. Ярик закатил глаза, вскочил на ноги и закружился по комнате. — В этом и суть, Игорь, — вдохновенно протянул он, вытянув руки и сделав вид, что пытается вытянуть Игоря танцевать, — в этом и суть! Прошло десять лет, никто вообще ничего не знает о принце! Мы просто найдём похожего парня, научим его всему, он обязательно прокатит. Игорь покачал головой, поморщившись. Ему эта затея очевидно не нравилась — но Ярику было все равно. Десять миллионов, десять миллионов... — Это звучит как афера, за которую мы оба обязательно сядем за решётку. Герцог с герцогиней точно его узнают. Они провели вместе все детство. Отдавая должное Игорю, он хотя бы попытался его урезонить. Жаль, что Яр, когда ему приходила в голову очередная гениальная идея, не слушал уже ни его, ни Тесс, ни кого-то ещё. Но эта сделка вполне тянула на самую крупную и самую удачную в его жизни. Ярик помотал головой, пританцовывая и улыбаясь, словно безумный. – И всё-таки оно стоит того. Нужно было просто найти того, кто сам бы сумел поверить, что он принц. И вот теперь они оба стоят и смотрят на отчаянно старающегося казаться уверенным, но краснеющего, бледнеющего и немного запинающегося парня, и Ярик понимает: вот она, путёвка в его прекрасное далеко. Ни один из предыдущих претендентов не был похож на принца даже приблизительно, и они часами смотрели на унылых желающих подзаработать. Яру с его разбитой юношеской мечтой о театральном было физически больно. Игорь отчитывал его за потраченные деньги весь вчерашний вечер, в изнеможении рухнув головой на стол при виде очередного кандидата на роль потерянного и чудесным образом найденного принца. А теперь Яр уверен, что парень, стоящий перед ними, станет их будущим Александром — нужно просто понять, куда надавить и какие струны затронуть. Этот юноша... он совсем другой, непохожий на всех, кто был в этом театре до него. Ярик сам не знает, за что цепляется сначала. Не то за осанку, не то за гордую шею, не то за острые косточки на запястьях. А потом он замечает глаза — и взглядом отчаянно сигналит Игорю, округляя свои собственные, и без того большие, и наверное становясь похожим на огромную сову. Успевшие разбиться розовые очки успешно собираются заново, а Ярик собирает свою надежду получить десять миллионов из руин. — Так что, если никто не против, я просто уйду, и мы все забудем об этом недоразумении, — спокойно говорит незнакомец, опустив глаза и всё-таки выдавая собственную нервозность. Ярик отчаянно мотает головой, практически выдавая свою заинтересованность, свое нежелание расставаться с только-только оперившейся надеждой. Игорь на заднем плане изображает полнейшее в нем разочарование и, кажется, отречение от их дружбы. Яр отмахивается и подходит ближе, протягивая парню руку и отмечая то, как тот пытается держать лицо. Отличное качество для будущего принца — а в том, что этот вольный актёр согласится сыграть принца для них Яр уже успевает себя убедить. — Нет, нет. Ты не сделал ничего плохого, — он мягко улыбается. Незнакомец недоверчиво поднимает бровь. — Меня зовут Ярослав, моего друга Игорь, и... Парень, встрепенувшись, смотрит на него с возрастающим интересом. Ярик выдерживает взгляд глаза в глаза — хотя у него внутри все замирает от напряжения момента. — Ты и есть Ярослав, да? Я представлял тебя... иначе, — Ярик кивает и обходит незнакомца кругом, разглядывая подтянутую фигуру, изящные пальцы и гордый профиль. — На вокзале сказали найти тебя, мне нужны документы на выезд... Почему ты меня разглядываешь?! Голос резко бьёт по ушам, и Яр морщится, пойманный с поличным. Рассматривать других людей, конечно, не грех, но он ужасно отвык от того, как эти самые люди обычно реагируют на его взгляд. И если он на секунду загляделся на крепкие бедра — то кто может его в этом обвинить? — Как тебя зовут? — он поднимает глаза на парня и чувствует себя под этим нервным, снова бегающим от самого простого вопроса взглядом чем-то большим, чем есть. Юноша закусывает губу и отводит взгляд. Яр записывает это в список своих маленьких побед. Когда их невинный разговор превратился для него в соревнование, он и сам не знает. Игорь сзади наверняка закатывает глаза, качает головой и подаёт ему предупредительные сигналы, но Яру восхитительно плевать. Парень что-то бормочет себе под нос, сильнее впиваясь пальцами в собственные плечи. Ярик вопросительно дёргает подбородком, не расслышав. — Ты будешь смеяться, — парень очаровательно хмурит брови, и Ярик поспешно изображает крайнюю степень заинтересованности, — но я совсем не помню. Меня называли Алексом в детском доме, у них как раз был мальчик с таким прозвищем, его забрали в семью незадолго до моего прихода. Яровы брови недоуменно ползут вверх. Совпадение слишком удачное, чтобы оказаться правдой — но кто он такой, чтобы вот так просто отказаться от такого щедрого подарка судьбы. Алекс отступает на шаг, широкие плечи огорченно опускаются ссутулившись, но Игорь, наконец взяв себя в руки, вдруг вступает в игру. — Скажи, Алекс, — он доброжелательно улыбается и не строит гримасы, как Яр, и, кажется, их маленького принца это подкупает, — а как давно ты попал в этот детский дом? Алекс мучительно изламывает брови. Резкие морщины расчерчивают высокий лоб, и он вдруг выглядит старше, чем Яр думал, ненамного, но все же. — Десять лет назад, — он поджимает губы и жмурится, словно попытки хоть что-то вспомнить причиняют ему физическую боль. — Мне было одиннадцать, это все, что я помню. Я три года проработал в детдоме, прежняя начальница была ко мне добра, но начальство сменилось, и меня вышвырнули. У меня есть только одна зацепка. Он вдруг достаёт из кармана своего нелепого пальто какую-то тонкую цепочку с небольшим кулоном. Яр приглядывается, близоруко щурясь, но все же читает надпись изящным витиеватым почерком. "До встречи в Париже". Интересно, откуда у безродного мальчишки такая дорогая вещь? Стащил у кого-то? Такую безделушку можно продать за баснословные деньги, — особенно если сочинить к ней слезливую легенду о королевской семье, — но парень трепетно убирает цепочку обратно в карман и вряд ли хочет загнать её подороже. — Мне очень нужно в Париж, — серьёзно говорит Алекс, и лицо у него такое, что у Яра в груди больно сжимается его, как он думал, давно закостеневшее сердце. — А вдруг меня там кто-то ищет? Вдруг у меня все ещё есть семья и дом? Ярик криво улыбается. Семья. Этот парень на пару лет старше него, но все ещё во что-то верит и чего-то ждёт. Душераздирающее зрелище. Он усмехается с деланным сочувствием. — Что ж, мы с Игорем как раз едем в Париж, — он достаёт из кармана пальто билеты, взмахнув ими перед носом у Алекса. У того даже глаза загораются от восторга, и Яр почти жалеет, что ему придётся стать тем, кто погасит эти огни. — И у нас даже есть три билета. Один для него, другой для меня. И третий для принца Александра. Ходят слухи, что в ночь восстания он как-то сумел выжить. Алекс огорченно отворачивается. Яру не нравится видеть, как разочарование расплывается в его глазах, но зато он точно уверен — рыбка клюнула на крючок. Он вдруг подходит ближе и легко касается чужих плеч, прося развернуться. Алекс поворачивается, скептично глядя на пыльный портрет на стене. Вокруг вообще все ужасно пыльное. Ярику, несмотря на то, в каких условиях им с Игорем иногда приходилось жить, противно и неприятно от царящей в старом театре разрухи. Он всё-таки по природе натура тонкая, а театр — практически его родная земля. — Посмотри, — он словно змей-искуситель выглядывает из-за чужого плеча и указывает на детское ещё, но уже серьёзное лицо на портрете. — Принц Александр и ты... Одно лицо. Сходство действительно просто поразительное. У Ярика мурашки бегут по плечам от того, как две пары абсолютно одинаковых глаз буравят его строгим взглядом. Игорь поднимается по лестнице и бесцеремонно нажимает на кончик чужого носа: — У тебя нос короля. — И губы королевы. — А ресницы, посмотри, точь в точь как у наследницы! Они перебивают друг друга, указывая на самые разные черты, пока Яр, наконец, не подводит итог негромко и насмешливо, словно в шутку бросив то, что смущает его все это время: — А глаза. Игорь, посмотри на его глаза! Точь в точь, как у короля! — И благородного фамильного оттенка! — вторит Игорь, и Яр сам вдруг теряется в по-настоящему королевской зелени. Алекс смотрит на них обоих с какой-то безнадёжной тоской и с лёгкой ехидной жалостью. Переводит взгляд с одного на второго, оглядывается на портрет, словно не веря, но все-таки... самым краем рассудка, немножечко сомневаясь... — О, я сразу понял, — иронично восклицает он, взмахивая руками, — понял, что ты абсолютный псих. А теперь вижу, что чокнутые тут вы оба. Из меня такой же русский принц, как из твоего приятеля балерина! Ярик фыркает, закатив глаза. Недоверчивый мальчишка, словно издеваясь, смешивает ему все карты, поступая совсем не так, как думал Яр. И все равно думает о его словах, нравится это ему или нет. Думает, анализирует и потихоньку впускает хрупкую надежду в сердце. — Подумай сам, — говорит он, легкомысленно устроив ладонь на чужом плече. Алекс поднимает бровь, и Яр не может не признать, что это в определённой степени привлекательно. — Принц пропал десять лет назад, ты ничего не помнишь, вы одного возраста, как две капли воды похожи... Откуда ты знаешь, что ты не принц? Его ищет двоюродная сестра, они провели вместе все детство и были, по слухам, очень близки. И поверь, герцогиня настроена очень решительно. Алекс зыркает на него потемневшей малахитовой зеленью и снова скрещивает руки на груди, как будто защищаясь от них всех. Честный идиот. Возможно, честнее всех в этом чёртовом городе. — Я не собираюсь никого обманывать. Это подло! Я в этом не участвую. Ярик смотрит на него испытующе. И вдруг пожимает плечами, изображая равнодушие. Роняет театрально ладони и качает головой, словно ему очень жаль, но в конечном итоге, в принципе, все равно. — Что ж, очень жаль. Мы бы очень хотели помочь тебе, Алекс, но этот билет для принца Александра и ни для кого другого. Удачно тебе добраться до Парижа! Он хватает Игоря, не понимающего ровным счётом ничего, за локоть и тащит его за собой вниз по лестнице, чувствуя, как чужой взгляд жжёт ему лопатки. Оглянуться ужасно хочется, на самом деле, но Яр всё-таки замечательный актёр, даже если по-настоящему играть на сцене ему не довелось. Поэтому он просто улыбается украдкой, считая секунды. Десять, девять... — Ты совсем поехал крышей?! — возмущается Игорь, взмахивая руками. — Какого черта мы уходим?! Мы никого лучше него не найдём, Яр, он идеально подходит, он... Восемь, семь. Яр отмахивается от него, чувствуя близость своего триумфа. Сейчас-сейчас, совсем немного времени парню на раздумья, на сомнения, на взвешивание всех "за" и "против"... Шесть, пять, четыре. Яр не слышит — ощущает движение за спиной, сбитое дыхание, несильный кашель. И загибает пальцы. Три, два, один. — Ярослав, подожди! — Алекс догоняет их и разворачивает его к себе за плечо. Он ненамного выше, но Ярик все равно находит в себе уверенность достаточную, чтобы посмотреть на него сверху вниз. — Если я не принц, то герцогиня сразу меня узнает, и никакого обмана не будет, так? Значит, и подлости тоже. Яр торжествующе улыбается, наслаждаясь собственной минутой славы. Она, конечно, промежуточная, — настоящая слава ждёт его, когда он доставит Алекса прямиком к герцогине Вере — но первый бастион всё-таки только что пал. — Верный ход мысли, друг мой, — отмерев, широко улыбается Игорь и понятливо подмигивает Яру. *** — Выпрями спину! Я сказал вам, Ваша Светлость, Александр, прекратите горбиться! И прекрати есть пирожное руками, я же притащил тебе ложку! Яр легонько ударяет нерадивого ученика по спине, заставляя его в очередной раз за сегодняшний день распрямиться и расправить плечи. Осанка у него, когда он за ней следит, действительно королевская. Игорь перелистывает страницу какой-то очень занудной книжки, и Яр, возмущенно покосившись на него, всплескивает руками. Игорь словно отказывается принимать какое-то участие в их затее, передав бразды управления Яру, и он был бы искренне счастлив такой расстановке сил — в любой ситуации, кроме этой. Он понимает, что его паника выглядит просто смешно — но вопрос, черт возьми, уже стоит ребром: либо десять миллионов, либо тюрьма. Второго Яру не хочется настолько же сильно, как хочется первого. — Меня зовут Алекс, — огрызается их юный принц-недоучка, назло ему вгрызаясь в пирожное ещё более жадно и закатывая глаза от удовольствия. — Это всего пять букв, их точно проще запомнить, чем все те имена и правила, которыми ты меня грузишь. Ярик ошпаривает его злым взглядом. Алекс оказывается совершенно невыносимым. На каждое его замечание он реагирует колкостью, на каждое слово вставляет два. Яр бы соврал, если бы сказал, что считает это ни капли не горячим. Только вот Алекс не должен казаться ему хоть капельку горячим. Алекс должен казаться ему принцем, а пока он выглядит просто как мальчик, вчера вышедший из детского дома. Вообще-то он таким и является, но Яр не теряет надежды из гадкого утенка вылепить прекрасного лебедя. В окне пролетают заснеженные деревья и кусты, и он смотрит на них без особого сожаления. Санкт-Петербург красив. Санкт-Петербург — его родина, его мир, его альма-матер, давшая ему все, чем он является теперь, но расставаясь с ним Ярик не чувствует ничего. Он давно перестал искать себе место в мире. Дом — это там, где сегодня можно переночевать, дом — это там, где есть горячее тело или чашка горького чёрного кофе, дом — это там, где платят деньги. Ярик — весь сплошь подворотни, поддельные документы и дешевизна. И накрашенные женским лаком ногти — как лучшее представление театра абсурда. Алекс, долго глядящий на его профиль, всё-таки неуверенно берет в руки ложку. Отламывает небольшой кусок от пирожного и аккуратно кладёт его в рот, по-прежнему жмурясь от удовольствия. Яру почти смешно. Принц, в жизни не видавший пирожных. Эти самые пирожные, как и закрытое купе, как и билет на паром, влетели им в копеечку, но скоро им не придётся думать о деньгах вовсе. По крайней мере, Ярик надеется на это всей душой. — Будешь скучать по России? — негромко спрашивает у него Алекс, толкая его локтем. Яр почти готовится разразиться лекцией о том, как привлекают внимание собеседника королевские особы, но ловит его взгляд и почему-то молчит. — Там ведь твой дом. Алекс не похож ни на него, ни на кого-то из его круга. Алекс каким-то образом остаётся честным человеком даже после того, что он пережил в детском доме и после, и Яр... Яр почему-то чувствует себя беспомощным под внимательным взглядом этих глаз. Он выдавливает самоуверенную усмешку, выгибая бровь и глядя ехидно на серьёзного и притихшего Алекса. — Перевалочный пункт, — он пожимает плечами, напуская на себя безразличный вид. Он не скучает, нет. Он просто... привык. Алекс фыркает так явно, что у Яра сразу пропадает все настроение философствовать. — И что, ты надеешься найти дом в Париже? — Алекс язвит, и Яр ненавидит то, как ведётся и зажигается в ответ всего от одной фразы. Этот парень — всего лишь физическое воплощение его десяти миллионов, напоминает он себе в очередной раз. Деньги и ничего более. Больше ему от Алекса ничего не нужно. — Да ты помешался на домах! — бросает он горячечно, скрещивая по алексовой дурацкой привычке руки и тут же одергивая себя. — Дом, дом. Заладил же! Давай, расскажи мне свою биографию. Где родился, с кем рос, какой любимый шоколад? И выпрями свою чёртову спину, в конце концов! Он сердито сдувает с лица отросшую прядь и смотрит на не менее злого Алекса. Воздух вокруг как будто искрится от тяжёлого, потрескивающего напряжения. Ярик считает себя отличным актёром, это правда. Но с Алексом у него не выходит притворяться уже сейчас. Тот вдруг и правда выпрямляется, становясь ощутимо выше Яра, расправляет плечи, заставляя его нервно сглотнуть. Всё-таки в осанке у Алекса иногда и правда мелькает что-то... царственное. — Ярослав, я ведь принц, верно? — Ярик кивает, не понимая, к чему он клонит — и Алекс тут же наклоняется к его лицу, обжигая горячим дыханием и гневно сверкая глазами. — Тогда прекрати, наконец, мною командовать! Пойду пройдусь! Он резко встаёт с полки, двигаясь рвано, рубленно, совсем не как особа королевской крови, и направляется к выходу из купе. Оборачивается через плечо, поджимая губы и немного щурясь, словно плохо видя. Яру мерещится в этом небольшой тревожный звоночек — он точно помнит юного принца в крохотных очках в узкой оправе. Он отмахивается от него, как от назойливой мухи. Совпадение. Всего лишь совпадение. — О, и кстати, — Алекс театрально, нарочито чопорно встряхивает вечно растрепанными русыми волосами, — говорить "притащил" ужасно некультурно, чтоб ты знал! И выходит прочь из купе, изо всех сил шваркнув дверью. Ярик пораженно пялится ему вслед, едва не раскрыв рот. — А наш наследник, оказывается, с характером, — вдруг фыркает Игорь, отложив книгу и негромко посмеиваясь. — И явно делает успехи. Ярик разворачивается к нему и метает молнии взглядом. Он, на самом деле, не любит ссориться с Игорем совершенно, но сейчас идея сорвать зло хоть на ком-нибудь кажется очень привлекательной затеей. Он и сам не понимает, почему от каждого слова Алекса ему хочется язвить и скалиться в ответ. Это как будто какой-то рефлекс, словно у собаки Павлова. Игорь добивает его и без того шаткий самоконтроль, назидательно щелкая его по лбу: — А ты совершенно невыносим, друг мой. На месте Алекса я бы давно сломал тебе нос. Ярик почти слышит, как его терпение протяжно свистит, закипая. Иди это свистит чайник в начале вагона? Люди в поездах отчего-то слишком часто пьют чай. Впрочем, это все неважно. Важно, что его лучший друг и бессменный компаньон прямо сейчас защищает какого-то детдомовского мальчишку со слишком острым языком. — Ты что, на его стороне?! — он не верит своим ушам. Игорь иронично выгибает уголок губ. — Я вообще-то стараюсь за нас обоих! Ты мог бы тоже поучаствовать в охоте на десять миллионов, а не читать мне лекции! Игорь смотрит на него так, словно снова видит перед собой того пятнадцатилетнего мальчишку, который пытался сбежать любым возможным способом от нищеты и грязи. Яра от этого снисходительного взгляда немножко трясёт — он чувствует себя этим самым кипящим чайником, когда слова вместо того, чтобы вылететь изо рта, клокочут в горле бессильной злостью. — Вы с ним, кажется, увлеклись друг другом, — пожимает он плечами, словно не говорит ничего особенного, а у Яра уши краснеют от злости. — Думаю, вы гораздо быстрее находите общий язык. Ярик несколько раз открывает и закрывает рот, как выброшенная на берег рыба, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить ему, что Алекс — это просто деньги. Слов не хватает. Он просто молча топает ногой и вылетает из купе. Увлёкся! Он — увлёкся — Алексом. Ярик мотает головой, зарываясь пальцами в собственные волосы. Алекс — средство достижения цели. Алекс — ехидный противный парень из детского дома. Алекс, если у них все получится, — потерянный русский князь. Ни в одном из раскладов нет ничего, что могло бы заинтересовать Яра достаточно. У него совсем другие ценности. Он никогда не влезает в серьёзные отношения — да что там, он даже на две ночи подряд не остаётся. А Алекс — честный, чистый, серьёзный Алекс — ищет семью. Ищет дом. Им, конечно же, не по пути. Ярик думает, что как только получит десять миллионов, он пойдёт и купит себе самый отвратительный розовый блестящий пиджак и самую дорогую выпивку в Париже. И будет, разумеется, самым счастливым человеком в этом огромном шумном городе. Он бессмысленно засматривается на то, как его собственный накрашенный ноготь скользит по стеклу чёрной точкой, оставляя за собой мокрые потеки растаявшего инея. Драматично, символично и жутко бессмысленно. Он дышит через нос, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, и, немного успокоившись, возвращается обратно в купе. Алекс с неестественно прямой спиной смотрит в окно, провожая невидящим взглядом заснеженные деревья. Яр чувствует лёгкий укол совести, но гордость царапается в горле, не давая его окликнуть. Он падает на сидение рядом с Игорем и только тогда замечает его встревоженный взгляд и поджатые губы. — У нас нет печатей в документах, — негромко говорит он, подозрительно оглядываясь на Алекса. — Я же отправлял тебя поставить их ещё неделю назад, где ты витал?! Он витал в своих мечтах и надеждах о десяти миллионах, разумеется. Но Игорю такого не скажешь. Игорь с его дотошностью и внимательностью к подобным мелочам попросту не поймёт. Яр косится на Алекса и думает, что с этими двумя занудами он определённо лишний. Плевать. Уже через неделю он будет абсолютно свободен и просто неприлично богат. — Что будем делать, Яр? — врывается в его мысли серьёзный голос. — Сойдем на ближайшей станции? Ярик решительно мотает головой, наконец, выбрасывая все глупости из головы и думая только о том, как бы поудачнее воплотить их план в жизнь. Сходить с поезда неразумно сейчас, они попросту потеряют кучу времени впустую. Ярика жизнь научила считать все на свете — деньги, время, свою выгоду. — До порта всего пять часов пути, — тихо говорит он, — переждем в багажном отделении. И добавляет намного громче, чтобы обратить внимание Алекса: — Подъем! Мы уходим. Собирай свои вещи и иди за нами. Алекс фыркает, напяливая на голову свою нелепую шапку, набрасывая на плечи потертое пальто, а в руках сжимая свою единственную драгоценность. Яр чувствует во рту кислый привкус. — Конечно, — он закатывает глаза, бережно убирая цепочку в карман, — у тебя все под контролем, да? Ярик открывает перед ним дверь купе, издевательски придерживая и едва удерживаясь от того, чтобы по-детски показать язык. — Естественно, — ехидно отзывается он Алексу в спину. Спина идеально ровная, словно в насмешку. — Просто решил оградить Вашу Светлость от всего этого простонародья. Алекс фыркает, и Ярик чувствует гордость от того, что этот раунд всё-таки остался за ним. Не все же Алексу выигрывать, серьёзно. Багажное отделение закрыто на большой амбарный замок, и это выглядит как огромное и громкое крушение всех их надежд. Яр растерянно оглядывается на Игоря, но тот выглядит не менее потерявшимся. Они оба не знают, что делать. Полный, черт возьми, провал. Яр уже пытается просчитать, как им добраться пешком до порта хотя бы за двое суток и при этом не замёрзнуть в суровой ночи, когда Алекс вдруг дёргает его за рукав. — Шпилька? — он вдруг азартно улыбается, и Яр зависает, глядя на ямочки на щеках и на заискрившиеся весельем, словно малахиты на солнце, глаза. — Булавка, заколка, что-нибудь острое? Ярик протягивает ему английскую булавку, отстегнув её от рукава, и Алекс склоняется над замком, зажав её между губ. Замок поддаётся через пару минут под их общее шумное дыхание и негромкие чертыхания Алекса, и они синхронно облегчённо выдыхают. Ярик даже не успевает удивиться такой тройной синхронности — Алекс идёт первым, и Игорь уже легонько подталкивает его в спину, подгоняя. — Чему только учат в приютах, — хмыкает он, не успевая, впрочем, убрать уважение и восхищение из голоса. Алекс оглядывается через плечо, но смотрит так, что Ярик понимает: он все ещё дуется. Поезд дёргается в самый неподходящий момент — Яр как раз убирает их чемодан поближе к выходу, чтобы освободить место рядом с Алексом. Он не удерживается на ногах, не ожидая такой подставы, и едва успевает порадоваться тому, что чемодан уже не в его руках. А потом он приземляется на улегшегося на найденное где-то на полке одеяло Алекса — и теряется от того, насколько он близко. Алекс тёплый, почти обжигающий. Яр смахивает случайным движением с его головы шапку, и русые волосы небрежно падают ему на лоб. Мир в эту секунду оказывается гораздо меньше, чем он всегда думал. Миру достаточно одной зелёной радужки, которую он впервые видит настолько близко, чтобы вместиться. Восхитительный, благородный фамильный зелёный. По-настоящему королевский. — Слезь с меня, — сдавленно шипит Алекс под ним. — Ты мне обе почки отбил... а кажешься тощим, ты там железный что ли?! Яр торопливо скатывается с него и садится рядом, суетливо поправляя пальто. Алекс садится тоже, кривясь и потирая бок. Яру стыдно, правда. И не только за падение. За падение в меньшей степени. — Алекс, я... Я прошу прощения. Я слишком много от тебя требую, пытаюсь за день впихнуть в твою память целую жизнь, мне нужно дать тебе время все это уложить в голове, конечно, это все так неожиданно... — Яр не успевает подумать, когда берет его руку и подносит к губам, оставляя целомудренный поцелуй на тыльной стороне ладони. И выдавливает по буковкам через силу, чувствуя, что иначе произойдёт что-то страшное, что-то непоправимое: — Ваша Светлость, великий князь Александр. Алекс не отбирает у него руку. У Алекса скулы вспыхивают ярко-ярко от смущения, но голос почти не дрожит, когда он выговаривает четко: — Извинения приняты. Они сидят в неловком молчании, пока Яр вдруг не ощущает уютную тяжесть у себя на плече. Он скашивает взгляд — Алекс кажется совсем юным и до боли трогательным, когда дремлет, доверчиво прижимаясь к нему щекой и чуть приоткрыв рот. Честный, чистый Алекс. Куда ведёт тебя эта железная дорога, кто бы сказал? *** Они выходят в порту и пересаживаются на корабль без происшествий. Алекс ничем не напоминает ему ни о том, что уснул на нем, ни о яровом внезапном и неуместном порыве. Ему явно нужно лучше контролировать свои эмоции. Это просто жалость и восторг от своего создания. Яр лепит из Алекса принца Александра словно Пигмалион Галатею, и все эти мысли — вполне ожидаемы, нужно просто не думать обо всех этих глупостях и сосредоточиться на деле. Десять миллионов уже совсем близко. Не стоит отвлекаться на мелочи, когда до его главной мечты — буквально ночь на корабле. Впрочем, он даже успевает забежать в магазин в портовом городке, пока Игорь отпаивает невыспавшегося, недовольного Алекса сладким кофе, и купить... что-то. Что-то лежит в хрустящем бумажном пакете и стоит неприлично дорого, но... Яр просто не имел права экономить на этом. — Всего одна ночь, и мы будем в Париже, — бодро говорит Игорь, до этого добрых два часа объяснявший Алексу столовый этикет. Алекс, сдаётся Яру, от всех этих бесконечных вилок и ножей пришёл в ужас, но он отчего-то больше не чувствует ни капли мстительного удовлетворения. Ярик, на самом деле, чувствует только бесконечную усталость и какую-то тягучую горькую тоску. Ему явно нужно будет хорошенько встряхнуться в Париже. — И что потом? — вяло говорит Алекс, без особого интереса ковыряя принесенные Игорем пирожки. Ярик думает, что скорее всего их обоих укачало. Иначе почему от мысли о том, что Париж уже совсем близко, и они всего через пару дней разойдутся как в море корабли, к горлу подкатывает тошнота? Неироничная такая, чисто физическая тошнота. Игорь, кажется, единственный из них, у кого ещё есть аппетит. Он надкусывает пирожок, жмурясь, и улыбается одними глазами. — Мы остановимся у нашей подруги, Ани. Она вроде как дружит с герцогиней. Мы представим тебя ей, она задаст ряд необходимых вопросов и договорится об аудиенции с герцогиней. Ярик с ностальгией думает о том времени, когда он, Игорь и Аня были неразлучны. Что время сделало со всеми ними? Время все просто расставило по местам. Он не винит Аню за то, что её жизнь по сравнению с ними налажена и спокойна, но гадкий червячок словно гложет его изнутри. Он скучает. Он правда по ней скучает. Аня пишет им каждый месяц, пытаясь удержать его от глупостей и передавая приветы от своего мужа, но этого все ещё недостаточно. Когда это он умудрился стать настолько сентиментальным, а? Пакет хрустит, напоминая о себе, и Ярик торопливо протягивает его Алексу. Тот недоверчиво заглядывает внутрь. — Завтра может не быть времени, — он разводит руками, словно оправдываясь, — а в таком виде тебя не то что герцогине — дворовым собакам показывать не стоит. Поэтому я купил тебе рубашку. Он не уверен, что она будет Алексу как раз — но едва он её увидел, он понял: это алексова вещь. Белая, лёгкая, строгая и с широкими рукавами. — Ты купил палатку, — иронично замечает Алекс, достав рубашку из пакета и глядя на него через рукав. Он касается дорогой тонкой ткани с каким-то трепетом, и Яр думает, что у Алекса это самая дорогая вещь за эти долгие десять лет. — Интересно, русский цирк ещё там? Ярик закатывает глаза, скрывая смущение, которое незнакомым флером обнимает все его существо. Он чувствует себя ослабленным, когда эти глаза обжигают его зелёным огнём, а волосы ласково треплет морской ветер. Он чувствует себя потерянным, маленьким и беззащитным без своей привычной брони. — Просто примерь. В пакете кроме рубашки лежат ещё брюки и жилет — все с зелёной ниткой по серому. Яр старается подготовить себя к тому, что Алекс теперь будет выглядеть как настоящий принц, но когда он поднимается по ступенькам, и без того зыбкая палуба опасно качается у Ярика под ногами. Возможно, ему нужно снова научиться дышать. Игорь подходит к нему, что-то негромко говорит, посмеиваясь, и проходит мимо, спускаясь по ступенькам. Ярик про себя считает эти самые ступеньки — ему кажется, что он и сам спускается по ним в ад. В свой собственный ад. Алекс подходит к нему, чувствуя себя явно непривычно в новых вещах, и протягивает руку, смотря в глаза так, как не смотрел никогда до этого. Светло. С надеждой. Открыто настолько, что Ярик теряется в этом неожиданном доверии. — Игорь сказал, что пока на палубе нет людей, я мог бы потренироваться в танцах. И посоветовал попросить тебя побыть за партнёршу, — он тут же отводит взгляд, словно прячась от него. — Но если ты не... Ярик ухватывается за его пальцы, не давая себе передумать, и чувствует, как у Алекса подрагивают руки. Или это его самого трясёт от нервов. — Я да, — выдыхает он с дрожащим в груди словно натянутая струна трепетом. С Алексом ответ всегда «да». Яр соврал бы, сказав, что это его не пугает. Тёплая тяжёлая рука опускается ему на талию, и он немного прогибается в пояснице, кладя ладонь на сильное плечо. Их тела... не идеально совпадают, нет. Алекс просто подходит ему до дрожи: всеми выбоинами, трещинами, надломами. Ярик ненавидит то, насколько ему хорошо и правильно в этих руках. Алекс ведёт так, словно всю жизнь этим занимался. Яр покоряется его рукам, его движениям, послушно следует за ним, ни на шаг не отставая. Он вальсирует по палубе и чувствует себя безнадёжно пропавшим. У него кружится голова. Алекс останавливается, и Ярик по инерции прижимается к нему, словно примагниченный. Подобное тянется к подобному, сломанное — к сломанному. Искалеченное к искалеченному. Он забывает все, что было до него, когда Алекс заглядывает в его глаза. Забывает все прошлые встречи, забывает, что ни разу не танцевал в ведомой позиции, забывает даже о десяти миллионах. — Хорошая рубашка, — шепчет он просто для того, чтобы не молчать. Яр не доверяет самому себе — ему кажется, что он сделает что-то, что разобьёт их обоих окончательно. Алекс фыркает. Что удивительно, очарования момента это не портит — все просто становится правильным и привычным. Ехидный, честный, доверчивый Алекс. — Ты ж её и купил. Яр прижимает его к себе чуть крепче. Он чувствует, как сильные плечи напрягаются под его рукой, как кожа практически обжигает даже через ткань. Сердце бьётся так быстро и громко, что оно оглушает его дробью в ушах. — Я просто хотел сделать тебе... — Комплимент? Он кивает, чувствуя, как начинает дрожать. Алекс по-птичьи наклоняет голову к плечу. Яр не понимает, как они оказались в этой точке. Все шло точно по его плану заработать кучу денег — так как они пришли к тому, что Алекс нежно держит его в своих руках, словно величайшую в мире драгоценность, а он сам ластится к его груди и пытается понять устройство вселенной. Вселенная смотрит на него зелёными королевскими глазами с портрета. Алекс потерянно и мягко улыбается, и Яр думает, что ничего никогда не видел красивее этой улыбки. Ничего никогда не видел красивее этого человека. Так ведь не бывает, чтобы бездомный приютский беспризорник был настолько красивым. Здесь точно какая-то ошибка. Ну почему они не встретились в других обстоятельствах? Алекс вдруг осторожно отпускает его ладонь и ведёт пальцами по щеке, словно узнавая заново. Ярик чувствует, как на глазах закипают слезы от того, что ничего у них не будет, ничего у них быть и не может, и так будет правильно. — Яр, я... Алекс закрывает глаза и наклоняется ближе, почти обжигая дыханием губы. — Пойду попрошу принести нам ещё чая, — вдруг невпопад ляпает Яр, выворачиваясь из его рук. Почти ощутимое разочарование в глазах Алекса заставляет сердце болезненно сжаться, но так будет правильно. Так будет честно по отношению к доверчивому, ужасно доверчивому Алексу, который находит два слова на каждое ярово, умеет вскрывать замки и лезет целоваться посреди палубы. Его снова тошнит. Наверное, именно так умирают бабочки в животе. У него вполне успешно выходит избегать Алекса весь оставшийся вечер, сбегая то к капитану, то за чаем. Под конец он уходит в каюту Игоря, оставляя Алекса одного. Богу богово, принцу принцево, а Яру — узкая койка в двухместной каюте и горящие губы от неслучившегося поцелуя. Он пытается найти хоть одну объективную причину, по которой он жалеет о том, что не позволил Алексу себя поцеловать. Но это правильно, с какой стороны не посмотри: они никогда больше не увидятся, как только доберутся до Парижа. Алекс — идеальный вариант. Его точно признают герцог и герцогиня, и Яр исчезнет из его жизни, словно не было. У Алекса будет новая семья, пусть и фальшивая, а Яр будет счастлив со своими деньгами. Все останутся в выигрыше. Только вот в груди как будто что-то давит на внутренности. — Кого ты видишь, когда смотришь на него? Не принца Александра же, — вдруг спрашивает Игорь, внимательно глядя на него. Яр вяло пожимает плечами. Он слишком занят собственными переживаниями о том, что не произошло и уже не сможет произойти, чтобы думать о подобных философских вещах. — Противного детдомовского чудика с паршивыми манерами, — и это чистая правда. И то, что Алекс красивый и до дрожи настоящий, ровным счётом ничего не меняет. — А ты? Игорь смотрит на него как на душевнобольного и качает головой. Ярик закрывает глаза. Перед внутренним взором встаёт Алекс, который тянется его поцеловать. Снова, и снова, и снова. — Я вижу молодого мужчину, который вполне может сломать тебя, пусть и не специально, — мягко говорит Игорь, словно общаясь с неразумным ребёнком. — У тебя большое сердце, Яр, пусть ты и пытаешься это скрыть. Будет очень жалко, если оно разобьётся. Ярик болезненно улыбается. Если бы его спросили, как он выглядит в зеркале, он бы ответил, что видит что-то тощее, маленькое и безнадёжно потерянное. А как бы увидел его Алекс? Доставучим, надоедливым и пытающимся впихнуть ему в голову целую жизнь? — Он хотел поцеловать меня, — шепчет Яр, пряча лицо в ладонях. Оно горит. Не то от стыда, не то от горячей, обжигающей боли. — Алекс хотел поцеловать меня, когда мы танцевали. Вспоминать об этом все ещё до дрожи больно. Особенно сейчас, когда он понял, как сильно ему хотелось хоть раз попробовать перед тем, как они расстанутся навсегда. — Поговори с ним, — предлагает Игорь, и Яр кивает, решительно вставая и направляясь к каюте Алекса. Ему абсолютно нечего терять. Он не знает, что сказать Алексу, но не имеет права не попробовать. «Меня тошнит от мысли о том, что я потеряю тебя»? «Я хочу, очень хочу, чтобы ты всё-таки поцеловал меня»? «Я боюсь, что моё сердце разобьётся, если тебя признают»? Алекса нет в каюте. Его ботинки стоят у кровати, постель разобрана, пальто аккуратно висит на вешалке, но Алекса нет на месте, и у Яра колет сердце в ожидании беды. Тревога гонит его на палубу. Он торопливо поднимается вверх и замирает от ужаса. Алекс стоит на самом краю. Ветер треплет его волосы, он вытягивает руки вперёд и похож на живого мертвеца. Яр чувствует, как у него дрожат пальцы. Алекс не может умереть. Он осторожно подходит к нему со спины и обхватывает за талию, оттаскивая от края. Алекс послушно шагает назад, глядя сквозь Ярика пустыми застекленевшими глазами. — Проклятье... — он вдруг всхлипывает, не просыпаясь, и Яр чувствует, как его бьёт крупная дрожь. — Лица, какие-то лица... Мне страшно, Яр. Алекс прижимается ближе, словно ища защиты. Ярик гладит его по дрожащей спине через рубашку и думает, что жизнь без него просто перестанет иметь смысл. Не то что бы он был раньше. Алекс всхлипывает снова, и Яр боится думать о том, что ему снится. Ужасная, ужасная ночь. *** Париж — город-открытка. Город-мечта. Париж открывает все двери для поэтов, безнадёжных романтиков и бедняков, мечтающих о лёгких деньгах. Ярик, если честно, уже не уверен, к какой категории принадлежит он сам. Алекс, с которым они по негласному соглашению вежливо игнорировали друг друга, смотрит на Францию с восхищённым трепетом. Яр не представляет, каким Париж выглядит его глазами — глазами мальчика, который не видел ничего кроме стен детского дома. Он бы так хотел показать Алексу этот город. Взять его за руку и провести по всем туристическим местам, подняться вместе с ним на Эйфелеву башню и сходить в Мулен Руж, пройтись по всем этим узким улочкам, о которых простые туристы понятия не имеют. Только у Яра нет на это совсем никаких прав. — Красиво? — спрашивает он все равно, не сумев удержаться. Алекс переводит на него сияющий яркий взгляд. Ярик не понимает, как это возможно: что у него слабеют колени от одного только этого взгляда. Алекс без особого труда снимает с него все маски, одну за другой, и Ярик чувствует себя обнажённым посреди улицы. — Невероятно! — восклицает он, крутя головой и пытаясь рассмотреть все и сразу. Игорь смотрит на него с какой-то полутоскливой улыбкой. Яр тоже смотрит на него и думает, насколько же это все правда. Невероятно. Невероятный. Ну почему все не могло пойти по другому сценарию? Они берут повозку до аниного дома. Яр отдаёт извозчику три доллара, даже не торгуясь, слишком погрузившись в собственные мысли. И старательно игнорируя взгляд Алекса на себе. Так будет правильно. Так будет лучше для всех. Тесс порывисто обнимает их с Игорем, прижимая к себе сразу обоих, расцеловывает по очереди в обе щеки и сентиментально стирает с щёк пару слезинок. Яр не может её за это винить — у него и у самого глаза на мокром месте. — Боже, как я рада, что вы в порядке! — восклицает она, прижимая обе ладони к груди. А потом она вдруг замечает скромно стоящего на пороге за их спинами Алекса и приподнимает тёмную бровь. — С вами друг? Ярик откашливается, стараясь хоть немного потянуть время до неизбежного. Ну вот и все. Пути назад уже не будет — да и не было его никогда, как не было и дороги, которая бы не пересекла их пути на пару дней. Как странно. Он так рвался сюда. Он так горел этой идеей, чтобы сейчас, когда сбывается самая смелая сделка в его жизни, стоять и не мочь сказать ни единого слова. Алекс выступает из-за его плеча, по-своему растолковав его молчание, и церемонно целует анину руку, коротко поклонившись. Ярик, наконец, отмирает и говорит хрипловатым от волнения голосом: — Позволь представить тебе. Его Светлость, великий князь, русский принц Александр. На аудиенцию с герцогиней Верой Владимировной Свешниковой. Аня вопреки его догадкам не начинает на него кричать и называть его идиотом. Она только улыбается — печально и нежно — и машет рукой, приглашая их в дом. В кухне она смотрит на Алекса несколько долгих минут, обходя его по кругу и заглядывая в лицо. Яр подавляет неуместную и глупую ревность в зародыше, с нетерпением ожидая её вердикта. — Что ж, мальчик похож, несомненно. Гораздо сильнее, чем все, кто были здесь до этого. Чего только стоят глаза, совсем как у покойного короля, — наконец, резюмирует она, разливая чай по тончайшим фарфоровым чашечкам. — Теперь я должна задать необходимые вопросы. Так где, вы говорите, вы родились? Ярик затаивает дыхание. От актёрского таланта Алекса, от его памяти и от его убедительности зависит теперь все их будущее. Тот на секунду бледнеет, — невооружённым взглядом и не заметишь — но тут же берет себя в руки и тонко улыбается, аристократично сжимая чашку. — В нашем дворце на Чёрном море, — Алекс учтиво наклоняет голову, — моя мать решила, что морской воздух будет благоприятен для нас с сестрой. Аня кивает, задумчиво теребя подол домашнего платья. У неё на лице явно написана сложная мысленная борьба, и Яр поддаётся её настроению, заражаясь им. Алекс, впрочем, как будто не волнуется вовсе. Алекс улыбается и смотрит на неё с должной долей восхищения. Все, как Яр учил. — А с чем вы предпочитаете пить чай? — А я не пью чай. Я предпочитаю кофе с молоком или горячую воду с лимоном. Вопреки всем их страхам, Алекс справляется выше всяких похвал. Алекс держится безумно аристократично, словно и правда вырос во дворце, выглядит как сошедший с полотна и прибавивший десяток лет принц и отвечает все, что спрашивает Аня, приправляя сухие ответы толикой своего ироничного обаяния. Тесс выглядит практически убежденной и совершенно очарованной, и Ярику совсем не нравится то, как противно царапает сердце от этого. Она замужем, а он не твой напоминает он сам себе. — Возможно, это неважно, — вдруг говорит Аня, испытующе глядя на них всех, — но как вам всё-таки удалось спастись в ту ночь? Вся королевская семья, что находилась во дворце, погибла. Проклятье! Этот момент они не обсудили. Яр ждёт, что сейчас они увидят полный и оглушительный крах всех своих надежд и чаяний, он уже слышит треск, с которым терпят фиаско все их планы. — Я знаю, это прозвучит странно, — неуверенно говорит Алекс, отставляя чашку и сплетая тонкие изящные пальцы в замок. Яр хватается за голову. — Но там был мальчик... он как будто открыл нам стену. Я был с бабушкой... отбивался от восставших, а он, этот мальчик, открыл секретный проход и вывел нас через комнату прислуги. Ярик чувствует, как у него подкашиваются ноги и к горлу подкатывает тошнота. Перед глазами во всех подробностях встают картины того страшного дня. Ужасная, ужасная ночь... — Ну что же, — говорит Аня, но её голос доносится до него словно через толстый слой ваты. — Мальчик несомненно похож и ответил на все вопросы верно, но... Герцогиня решила прекратить поиски. Она думает, что так будет лучше для всех. Игорь мотает головой и, стиснув её руку в своих, подключает все свое обаяние, чтобы убедить её устроить им всё-таки аудиенцию. Алекс растерянно допивает свой чай, чувствуя себя явно не в своей тарелке. Яр поднимается со стула и молча выходит в сад. Голова ужасно кружится и болит так, словно сейчас разорвётся. Ужасная, ужасная ночь... Игорь вылетает в сад вслед за ним, едва не подпрыгивая и улыбаясь, словно безумный. Ярик не знает, в какой конкретно момент они двое поменялись ролями. Наверное, в тот самый, когда Алекс чуть его не поцеловал. Или раньше, когда он спал на яровом плече, и он все эти часы боялся шевельнуться. Или ещё раньше, когда они только увидели парня в странной шапке, и он сразу же понял, что это их счастливый билет. Только вот вместе с счастливым Яр умудрился проиграть в пух и прах. — Аня пообещала устроить нам аудиенцию с герцогиней! — Игорь встряхивает его за плечи. — Алекс был сама искренность! Даже я на секунду ему поверил, а уж Аня!.. Ярик ломко, неровно улыбается. Весь мир идёт трещинами, осыпается пеплом, и он стоит на его руинах. И пытается снова научиться дышать. — Игорь, — тихо зовёт он, вцепившись в чужое запястье, и чувствует, как по лицу снова катятся слезы. Проклятье, он в жизни столько не ревел, сколько за эти два дня. — Игорь, Алекс — настоящий принц. Игорь кивает, словно сомневаясь в том, что он не тронулся рассудком на радостях. Ярик и сам в этом, пожалуй, не совсем уверен. — Ну да. Больше никак. Теперь он настоящий принц и никак иначе. Ярик качает головой, чувствуя, как в голове все медленно встаёт на свои места. Плохое зрение, красота, осанка, словно забытые манеры. Принц Александр собственной персоной. — Нет, Игорь, ты не понял, — Яр издаёт истерический смешок, — он действительно принц. Тот мальчик, открывший проход в стене — это был я, я, понимаешь? Мне было девять, я был сыном фрейлины и знал все входы и выходы из дворца. Он не мог об этом знать! Улыбка медленно сползает с чужого лица. Игорь осторожно обнимает его за плечи, и Яр чувствует, как мелко дрожит, вспоминая ту ночь. Юный одиннадцатилетний принц, так отчаянно и отважно защищающий свою бабушку. Огонь, железо и кровь, которыми пропах воздух во дворце в ту ночь. Горящие шторы, сломанная мебель, кровь матери прямо на ступеньках в комнату королевы. — Так значит, наш милый Алекс действительно обрёл здесь свою семью. Ярик кивает и чувствует, как тошнота кислой волной подкатывает к горлу. Они возвращаются в кухню, и Аня тут же деловито говорит им о том, что они должны будут делать на аудиенции. Алекс встревоженно смотрит на него. Фамильными зелёными глазами. Поистине глазами короля. Честный, чистый Алекс, оказавшийся самым настоящим принцем, чудесным образом найденный для своей семьи. И навсегда потерянный для Яра. *** Аня приводит их к кабинету герцогини и входит, чтобы объявить об их приходе. Алекс нервничает, постоянно поправляет галстук и суетливо заламывает пальцы. К волосам, впрочем, не лезет — и слава богу, Аня потратила практически час на то, чтобы уложить русые непослушные пряди в причёску. Алекс чертовски красивый. Ярик смотрит жадно, пытаясь насмотреться, налюбоваться, надышаться прежде, чем Алекс станет членом русской королевской семьи, и Яр сможет видеть его только в газетах. В конце концов, так и должно быть. Принц, настоящий принц, истинный, кровь от крови, плоть от плоти его величества возвращается домой, в свою сказку. Ярик протягивает руки и обстоятельно поправляет на Алексе галстук. — Яр, я... — он знает и этот тон, и этот взгляд, и это дыхание на своих губах. Он знает, что если Алекс захочет поцеловать его снова, он не найдёт в себе силы, чтобы его оттолкнуть. — Да? — он подаётся навстречу, отказываясь даже думать о том, как начиная с сегодняшнего вечера ему придётся жить без него. — Мы едва узнали друг друга, но я... мы... Я должен... Я... — Алекс опускает глаза в пол и вдруг выпаливает: — Тебя поблагодарить! Ярик точно знает, что Алекс хотел сказать совсем не это, но покорно принимает правила игры. Это правильно. Алекс поступил правильно. Если он пересечет черту сейчас, не факт, что они оба не сломаются от невозможности остаться за ней навечно. Алекс бледно улыбается и отворачивается, кажется, расстроившись. Ярик сам подаётся ему навстречу, развернув его к себе за плечо. — Алекс, я... — Да? У него в глазах океан надежды. Ярик копирует его улыбку. — Я желаю тебе удачи. Он ненавидит себя за эти слова — а ещё больше ненавидит за то, что на самом деле никакой удачи он ему не желает, он точно знает, что это сработает, и ему больно от этого настолько, что это похоже на смерть. Аня открывает дверь как раз вовремя, спасая их обоих от неловкости. Ярик рыбкой скользит в покои герцогини, испытывая священный трепет. Алекс входит следом за ним, и Аня закрывает тяжёлые двери, отрезая пути к отступлению. Герцогиня оказывается совсем невысокой и очень хрупкой — Яр, и сам невысокий и тонкий, думает, что мог бы обхватить её талию двумя пальцами. Длинные русые волосы собраны в тяжёлые косы, и она совсем не похожа на ту четырнадцатилетнюю девчонку, которая дарила брату самодельные букетики и отчаянно строила глазки графу Гордееву. Господи, думает Яр. Какой же он дурак. Когда это десять лет проходили, не отразившись ни капли на чьём-то лице? Ярик почтительно касается губами тыльной стороны её руки, Алекс делает то же самое. Герцогиня смотрит ему в лицо несколько долгих секунд — а затем переводит взгляд на Яра. В глазах у неё ярость, чистая, ничем не прикрытая. Кажется, это тоже фамильное. — На что Вы только ни готовы ради десяти миллионов! — восклицает она в сердцах, и Яр чувствует, как его сердце падает куда-то в желудок. Он не решается посмотреть на Алекса, вместо этого упрямо буравя взглядом герцогиню. — Мне все равно, чему вы научили этого мальчика, что он расскажет и как он потопчется на памяти о моем брате, как и все, кто были до него! Всё равно! Яр закрывает глаза, чувствуя, как все его мечты всё-таки рушатся. Они так долго умудрялись спасать их, укреплять как песочные замки — только что толку, если последний бастион оказался сильнее их маленькой гордой армии. — Десять миллионов?! — переспрашивает Алекс, и голос у него звенит от ярости. — Я-то думал, ты добр ко мне, ты искренне веришь в то, что я могу найти свою семью, а ты просто использовал меня! — Алекс, послушай меня... Алекс давит потемневшим, но все ещё по-королевский зелёным взглядом, и Яр останавливается, словно наткнувшись на стену. Он помнит эти глаза нежными и растерянными. Сейчас в них сталь и холод. Он остатками здравого рассудка все ещё помнит, что они в доме герцогини, в её личном кабинете, и что ссориться здесь — ужасно плохая идея, но и эти остатки смывает неукротимой волной цунами по имени Алекс. — Послушать? — он колюче и зло смеётся, снова обрастая шипами на глазах. — И что ты можешь мне сказать, Яр? Что понятия не имел о награде? Что делал это исключительно из человеколюбия? Ярик протягивает к нему руки. Ему необходимо все объяснить им обоим: доказать Алексу, что деньги имели значение лишь в начале, доказать герцогине, что Алекс — и есть её потерянный и найденный брат. — Нет, Алекс, все не так. Вернее, награда была важна, конечно, но только сначала! Потом все изменилось, я клянусь, все действительно изменилось. Яр кладёт руку на сердце в глупом порыве. Оно сумасшедше стучит, словно норовит выпрыгнуть, наконец, из груди, и избавить своего владельца от лишних страданий. — Боже мой, поверить не могу! — Алекс снова скрещивает руки на груди привычным защитным жестом. Закрываясь. Прячась. А потом убирает руки в карманы, наверняка сжимая в кулаке свою цепочку. — Мало того, что я верил тебе, так я ещё и... Он резко взмахивает рукой, вытащив её из кармана. Золотая цепочка, главная ценность детдомовского беспризорника Алекса, зацепившись за пуговицу на рукаве вылетает и, описав красивую дугу, падает прямо под ноги герцогине. Ярик чувствует, как гигантские часы запускает свой ход. Тик-так, тик-так. Или это стучит истерическим пульсом в ушах его собственное бедное истеричное сердце? Ярик поставил бы на оба варианта, если бы его спросили. Герцогиня вдруг меняется в лице, бледнеет и, наклонившись, поднимает цепочку с ковра. Алекс бросается к ней. У него самого глаза отливают влажным блеском, и Яру становится не по себе. В последний раз, когда он видел Алекса плачущим, тот едва не шагнул с борта корабля прямо в бушующую пучину в приступе лунатизма. — Я прошу прощения, Ваша Светлость, оно просто выпало из кармана, и... — Откуда она у Вас? У герцогини голос дрожит настолько сильно, что Яр даже пугается за её здоровье. Алекс протягивает руки, и она осторожно, словно величайшую драгоценность, вкладывает цепочку в его ладони. Ярик смотрит, не отрываясь, несмотря на то, что ему больше всего на свете хочется закрыть глаза. Смотри. Смотри на то, как воплощается в жизнь одна твоя мечта — и как с жутким грохотом, звяканьем хрусталя и колокольным звоном рушится другая. — Она всегда была со мной, — неуверенно говорит Алекс. И добавляет тихо-тихо, робко, словно сомневаясь в своих словах: — Её подарила мне девушка. В красной коробке. Она побрызгала её своими духами, чтобы нам проще было переносить разлуку. Герцогиня вдруг задушенно всхлипывает и крепко прижимает Алекса к себе, обнимая обеими ладонями его за шею. — Сашка?.. Ярик закрывает глаза. Маленький зеленоглазый принц, наконец, возвращается в свою сказку, где ему самое место. Для таких, как Яр, правда, в таких сказках места не находится никогда. *** Он сидит на лавочке и чувствует себя замороженной статуей. Одной из тех, что украшают ледяную горку для детей в центре города, залитую в честь возвращения юного наследника домой. Домой. "Да ты помешался на домах". Кольцо замыкается в этом самом месте, среди заснеженных железнодорожных путей. Яр смеётся слегка истерично и, наверное, со стороны выглядит немного чокнутым, но на вокзале нет ни одной души и некому его осудить. Буквально ни одной — Ярик считает даже себя. Он чувствует себя мёртвым с того самого момента, когда Алекс кричал на него в кабинете герцогини. Или ещё раньше — когда отстранился, не позволив себя поцеловать. Или... Какая к черту разница, если все закончилось закономерным, но до чёртиков обидным итогом? На вокзале и правда пусто. Никто не хочет уезжать с праздника в честь возвращения принца Александра домой. Яру, на самом деле, тоже не хочется. Яру хочется много чего другого, но принц и мошенник — это просто смешно. Алекс, наверное, тоже это понимает. Вот и получается: Алексу бал и любящая семья, а Яру — разбитое сердце. Глаза горят, но слез нет — он, наверное, выплакал уже весь свой лимит на ближайшую жизнь. Лучшая в жизни сделка закончилась чертовски глупо — тем, что он просто сидит и жалеет себя, превращаясь потихоньку в небольшой сугроб. Железная дорога, заметаемая снегом, в свете фонарей выглядит совсем сказочно. Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, ехал поезд запоздалый. Поезд и впрямь опаздывает — опаздывал ещё полчаса назад. Ярик откидывается на спинку, твёрдо решив мёрзнуть здесь и жалеть себя, когда ему на голову вдруг опускается шапка. — Простудишься, — сердито говорит ему знакомый голос. Он оборачивается и не верит своим глазам. Алекс, растрепанный и раскрасневшийся, тяжело дышащий, словно он бежал от самого дворца, в новеньком дорогом пальто. Неужели он умудрился заснуть на таком морозе, и ему снится настолько потрясающий сон? Или он просто умер, и так вот выглядит рай. — Ты не на балу, — сурово говорит Алекс, сердито глядя ему в глаза. Яру так сильно не хочется с ним спорить. Яру хочется притянуть его к себе и долго-долго целоваться под этим падающим снегом. Жаль, что эта роскошь ему не дозволена. — Ты тоже, — вяло огрызается он. Вестимо, без приказа юного принца бал не начнётся. Видимо, поезда теперь тоже не ходят. Без приказа юного принца даже ярово сердце отказывается биться, о чем вообще идёт речь. Алекс фыркает и скрещивает руки на груди таким знакомым и родным жестом, что у Яра тянет в груди. Больно-больно. — Это бал в честь воссоединения моей семьи, — говорит он насмешливо и мягко одновременно. — Поэтому я сказал, что он не начнётся без ещё одного человека, который поверил в меня, когда весь мир был против. Яр чувствует, как слезы всё-таки влажными дорожками стекают по щекам. Яр вообще много чего чувствует — Алекс заставляет его чувствовать, Алекс ломает его всего, и Яр это так сильно ненавидит. Он мотает головой, чувствуя, как тёплые руки принимаются стирать слезы с его щёк. — Ты смешон, — умудряется выдавить он дрожащим отнюдь не от смеха голосом, — а ещё должен был быть императором. Принц и мошенник, сын фрейлины — это даже звучит абсурдно. Алекс закатывает глаза и присаживается перед ним на корточки. Он такой красивый, что у Яра просто дыхание сводит. Или это от холода? — Спаситель и спасённый звучит лучше? Я все вспомнил, ты спас меня как минимум трижды, — он пожимает плечами, зарывается пальцами в яровы волосы на затылке, смахнув собственную шапку. И переводит тему так резко, что Яр успевает только хлопнуть ресницами. — Ты не взял деньги. Почему? Ярик мотает головой. Он и сам не знает, почему отказался от денег, ради которых столько прошёл. Ему просто показалось это неправильным. В конце концов, после всех этих дней лжи, единственное, что он мог сделать — это просто так вернуть Александра домой. — Всё изменилось. В первую очередь, наверное, я сам, — он неопределённо взмахивает рукой, очерчивая ей какую-то геометрическую фигуру. — Жаль, что я тебе все ещё не подхожу. Алекс закатывает глаза и больно щёлкает его по лбу. А во взгляде — зелёном, фамильном, королевском — у него океан нежности. Яр тает, тонет, плывёт от того, как он смотрит. Нежно-нежно. — Господи, какой же ты дебил! Алекс придвигается ещё ближе и целует сразу же горячо и пылко, толкаясь в рот языком и оглаживая яров затылок. У Яра небо и земля меняются местами от этого поцелуя. Вот так просто — и сразу кажется возможным роман принца и афериста, и сразу не хочется ни плакать, ни уезжать. — Ты больше не будешь от меня сбегать? — спрашивает Алекс, отстранившись, и Яр млеет в его руках, согреваясь и словно просыпаясь от долгого-долгого сна длиной в десять лет. Он мотает головой, прижимаясь теснее. — Только если ты будешь так же меня целовать. Алекс широко улыбается, и Яр думает только о том, что дом — это вовсе не Петербург и не Париж, не заброшенный театр и не комната в хостеле. Дом это просто там, где Алекс. Снег падает, бесконечно красиво отражаясь в свете фонарей и оседая на ресницах его принца. Ярик выдыхает тихое «я люблю тебя» прямо в следующий поцелуй.