Неизданное.

Ах, апрель! Вот это уже больше похоже на весну. Вы только посмотрите, как преображается природа! Больше нет уродливой слякоти, на земле уже зеленая молодая трава, а на деревьях появляются хрупкие почки. Погода, что уж тут таить, оставляет желать лучшего, но не сидеть же взаперти весь день, а тем более в субботу? - Сегодня ветрено, возьми джинсовку обязательно, - предупреждает Доркас и достает из кармана помятую пачку сигарет, - жду тебя на улице. Она выходит, а Марлин продолжает копаться около шкафа, ища темную куртку, когда-то подаренную Сириусом. Находит, быстро накидывает сверху и бежит к зеркалу, вновь красить губы ярко-розовой, до ужаса пошлой и вульгарной помадой с запахом жвачки. Брызгается сладкими, даже приторными духами, купленными в маггловском районе Лондона за сущие копейки. Светлые волосы откидывает назад, снова забыв расчесать их. Позже она скажет, что так все и было задумано. И ей верят. Верят, ведь образ ее тянет на вид дешевой шлюхи из Лютного, а спутанным волосам уже никто не удивляется. Она знает, кем ее считают, но ей до ужаса плевать на это. Разве стоит слушать тех, кто не является мной? - спрашивает однажды она у самой себя, глядя заплаканными глазами в разбитое зеркальце.

You've got a figure like a pin, I've got a figure like a doll. Don't care if you think I'm dumb, I don't care at all.

Она быстрым шагом покидает спальню, а после срывается на бег, вылетая за пределы замка. Свежий воздух бьет ей прямо в голову, она едва ли не падает. "Конечно, пить огневиски всю ночь и ожидать, что это пройдет бесследно - верх моей тупости" - думает Маккиннон, щуря глаза от яркого апрельского солнца и ища подругу. Доркас уже минуты две валялась на траве под могучим деревом. Вероятно, это был дуб. Рядом с ней стояла плетеная корзина, накрытая какой-то яркой тряпкой. - Пикник? - удивляется Марлин, заваливаясь рядом с Медоуз. - Я думала, что ты опять меня потащишь бухать в какой-то подворотне. - Выглядишь соответствующе, - подмечает Доркас, глядя на размазанную помаду подруги, - но нет. Надо же внести какое-то разнообразие в нашу жизнь? - Ладно, соглашусь, - качает головой Маккиннон, приподнимаясь на локтях и осматривая небольшую полянку. Место было и впрямь хорошим. Ветки старого дерева закрывали надоедливое солнце, создавая приятную глазам тень. Легкий ветер обеспечивал приятную прохладу и слабо трепал распущенные волосы. - На, расстели это, - кидает скрученное покрывало Доркас. - Откуда ты его взяла? - встряхивает и стелет на зеленую траву Маккиннон, чихая от поднятой пыли. - Выручай Комната, я там все нашла, - жмет плечами Медоуз. - Ну, не считая еды, тут эльфы помогли конечно, - поспешно добавляет она, продолжая выгружать корзинку. - Не густо, - хмыкает Марлин, кидая взгляд на пару гроздей винограда и целой кучи яблок. - Когда мы перешли на правильное питание? - Сегодня, - звучит весьма лаконично и понятно. Та усмехается, но спор не начинает. - А если серьёзно, то после наших пьянок. Лучше бы водички попить, я есть вообще не хочу. Маккиннон закатывает глаза и отрывает пару ягодок винограда, а после жмурится, говоря, что "лимон был слаще, чем твой виноград". Медоуз смеется и щёлкает эту картину простым полароидом. Фото получается каким-то смазанным, но недовольство на лице Марлин просматривается четко. Наконец, достав все из корзины, она садится рядом с подругой и берет зеленое яблоко, откусывая много и жадно, так, что сок стекает по подбородку. Маккиннон дает ей салфетку и напоминает о том, что она "настоящая свинья". Доркас мычит что-то в ответ и хмурит лицо, а Марлин разбирает что-то похожее на "иди нахуй, Марлс!". Та в свою очередь покорно соглашается и заводит разговор о Сириусе, тысячный раз повторяя, что хочет его. - Ты достала уже своими рассказами про этого мудлана, - произносит Доркас, едва ли не рыча от безысходности. - Да почему он мудлан? - сразу возмущается Марлин, толкая подругу. - Потому что не ебет тебя, - смеется Медоуз, вновь фотографируя обиженную Маккиннон. - Вот где он сейчас? - Да хуй его знает, - неожиданно спокойно отвечает она, ложась на покрывало. Доркас надсадно смеется, слишком хрипло для изящной девушки. Изящной? Нет. Медоуз не такая, вот совсем не такая. Да ее в юбке-то никто не видел, о чем речь. Она постоянно таскала маггловские джинсы, обычно на размер, а то и на два больше собственного, подхватывая их широким ремнем. Выглядели они крайне неопрятно: запачканые или порванные штанины, стертые рисунки и отклеивающиеся стразы. Но ей нравилось. Однажды, она вообще пришла на уроки в камуфляже, шокировав не только профессоров, но и учеников тоже. Доркас носила массивную обувь, больше похожую на армейские ботинки, украшая ее громоздкими цепями и громыхая ими, пугая обитателей Хогвартса. Медоуз, вероятно, не знала, что такое школьная форма, ведь потеряла ее еще в начале года, разводя руками в кабинете Макгонагалл. Та давно поняла, что воспитывать бунтарку - дело бесполезное и неблагодарное, поэтому пустила все на самотек еще на третьем курсе, чему сама ученица была несказанно рада. О какой школьной форме идет речь, если у нее, прощу прощения, даже лифчик не всегда был? А если быть точнее, то его не было вообще. Рассуждения тут были вполне простые - "нет груди, нет проблем". Доркас цепляла на верх нечно кислотное, слишком яркое для глаз, слишком провокационное и открытое, такое, "в чем мать из дома не выпустила бы! " - вот о чем шептались про нее чистокровные аристократки, презрительно смотря на нее. Зато Марлин часто говорила, что у Доркас "ахуенная жопа", шлепая ту, когда она шла впереди. Медоуз закатывала глаза, но втайне радовалась таким сомнительным комплиментам, позволяя вытворять все, что вздумается. О Доркас было излишне много слухов и сплетен, распускаемых всеми, кому было не лень. Конечно, учитывая то, что девушка курила лет с 14, а с пятого курса зачастую появлялась на уроках пьяной в стельку, с засосами на шее и не только - слухи были, есть и будут. Но ей было все равно, она и слышать никого не хотела, продолжая вести такой образ жизни, затягивая в него свое окружение. Доркас считали странной, больной на голову, о чем постоянно кричали ей. Особенно задевать любили ее изящные Слизеринки, неустанно указывая на ее недостатки, коих, честно говоря, было предостаточно: тут и щербинка между зубами, и тонкие, покусанные губы, и кривой нос с горбинкой, да и много чего еще. Но каково же было их удивление, когда их сокурсник - чистокровный и манерный Демиан Гринграсс всерьез увлёкся этой грязнокровной паршивкой. Но да ладно, это совсем иная история. Суть тут одна - Доркас была белой вороной, но скрыть это не пыталась, наоборот - все свои недостатки она выставляла на всеобщее обозрение, смеясь прямо в лицо обществу. Медоуз считала себя красивой, а это и было главной причиной сплетен.(ведь, как она считала сама, сплетничают только о том, о чем завидуют)

Beauty queen on a silver screen Living life like I'm in a dream I know I've got a big ego I really don't know why it's such a big deal, though

- Будешь? - она протягивает Марлин обычную сигарету, а та согласно кивает, беря ее и затягиваясь, оставляя след помады, прямо как в дешевых фильмах, скорее похожих на порно. - Опять испачкала, - тихо констатирует Доркас, замечая розовый отпечаток губ, но не брезгует и докуривает. Выпускает кольца дыма изо рта и заходиться в хриплом смехе, думая о чем-то своем и разглядывая хорошенькую фигурку Марлин. "Сириусу повезло" - твердит она вновь и вновь, бесстыдно рассматривая подругу. Да, Марлин была красивой, тут никак не поспоришь. Чего уж таить, Маккиннон это понимала и активно пользовалась своей внешностью. Чего стоили ее темные глаза и блондинистые волосы? Никто не мог похвастаться такими длинными ресницами и пухлыми губами, которые дарили поцелуи лишь Сириусу и парочке подружек. - Я больше не буду курить, - вдруг заявляет Маккиннон, глядя в безоблачное небо. - Как хочешь, - Доркас знает, что подруга сорвется уже через пару часов, чертыхаясь и проклиная всех, кто попадется ей под руку. - Мне уже плохо от этого дыма, - тише добавляет она, все так же не глядя на Медоуз. От Доркас обычно несло маггловскими сигаретами и огневиски, а может чем-нибудь покрепче, не суть. Изредка, в дни благостного расположения духа, она брызгалась дорогими французскими духами, аромат которых напоминал летний букет из ромашек и лаванды, а Марлин сравнивала его с запахом Рая, говоря, что они просто потрясающие. Флакон духов не кончался уже пару лет, но служил верой и правдой. - Так же не может продолжаться бесконечно? - тон Марлин резко меняется, видимо, она завела речь о чем-то серьезном. - Конечно, - расслаблено кивает подруга, ища карандаш для глаз. - Мне стоит взяться за ум и перестать хуйланить, да? - продолжает Маккиннон, нервно кусая губу. - Как хочешь, - усмехается Доркас, слыша такие речи каждый день, - но если ты правда хочешь этого - вставай и съебывай отсюда в библиотеку. Ты же знаешь, что словами ты ничего не решишь, да? - Да, - горестно выдыхает блондинка, - на самом деле это такой бред, что ужас просто. Кем я вообще стану? Доркас долго не отвечает, позволяя подруге болтать сколько угодно. Сама Медоуз занята. Наконец, найдя жирный черный карандаш, она, не глядя в зеркало, обводит зеленые глаза, а после старательно трет их, тушуя(размазывая самым безбожным образом) макияж. Маккиннон называла это издевательством над бедными людьми, хотя сама выглядела не лучше, прекрасно зная это. Да и вообще, Доркас не умела и не любила краситься, выделяя разве что зеленые, даже малахитовые, как говорили многие, глаза, выразительные и без того. Полдень уже давно прошел, солнце неустанно катилось вниз, но куда им торопиться, так? Пусть наслаждаются последними месяцами в Хогвартсе, а дальше их ждет взрослая жизнь, которая и так оборвется слишком рано. А Марлин все говорит-говорит-говорит, неустанно, по-блядски накручивая локон на палец с новым маникюром.