Соль и пепел

Солнце еще не встало, но в замке вряд ли найдется хоть кто-либо, не разбуженный нервной суетой. Прежде чем заново погружаться в дела, от которых теперь не будет продыху, Сейра хочет немного побыть в одиночестве. Конечно, она могла бы переложить все обязанности на кастеляна, но это не добавило бы ей уважения в глазах северян, да и, кроме того, она не могла взять в толк, чем еще можно заниматься в Винтерфелле. Унылое вышивание навевало тоску еще большую, чем виды из окна ее спальни. Сейра устало опускается на кровать, кладет Соль подле себя. Им обеим нужно тепло. Пожалуй, единственная вещь, которая Сейре бесспорно нравилась в Кригане — он ее согревал. И, наверное, по ночам ей было не так страшно в этих мрачных комнатах, когда он был рядом. В замке чертовски темно, он похож на склеп, ее новоприобретенный дом, и она в нем как неприкаянный покойник. На душе было тоскливо, впрочем, иное было бы странно. Сейра не могла сказать, что общество Кригана доставляло ей счастье, но обрушившееся одиночество не принесло долгожданного облегчения. Прежде мужа приходилось всего лишь терпеть, а теперь было необходимо еще и опасаться за него вопреки желанию оставаться равнодушной... Что если он действительно умрет? Что будет, если это обернется не просто тревожными предположениями, а реальностью, что она будет делать?.. Сейра нервничает, думает, накручивая волосы на пальцы. Сознание представляется ей чистым листом, а мысли — как чернила. Они слишком неприятны, чтобы записывать их по-настоящему, она оставит их в своей голове. Криган не был последним из Старков. Пусть у него не было ни братьев, ни сестер, а оба родителя были мертвы, и, как хотелось бы верить, никаких бастардов у него тоже не было, у убитого Беннарда оставались два живых сына. Даже если не брать во внимание старшего, вступившего в Ночной Дозор, оставался младший, и прав на Винтерфелл у него с Сейрой было едва ли не поровну. Если Криган умрет, Сейра будет цениться, только если сейчас у нее в животе ребенок, которому посчастливиться родиться, особенно — родиться мальчиком. Тогда Сейра станет вдовствующей леди Винтерфелла, и, вероятнее всего, рано или поздно вновь выйдет замуж. Многое будет зависеть от того, как сложатся ее отношения с северными лордами и будут ли они ее уважать. Заменить Кригана Сейра все равно не сможет, управлять Севером без чьей-либо поддержки... У нее были весомые основания сомневаться в собственных силах. Северяне верны дому Старков, но никогда не будут считать Старком ее, чужеземку, а младенец в колыбели защитой ее не обеспечит. Что она будет делать, если поймет, что нежеланна северянам? До конца своих дней будет опасаться за свою жизнь? Покорно выйдет замуж за приемлемую партию, оставит ребенка в Винтерфелле и уедет в дом к новому мужу, доживать свой век как любая другая женщина и в конце концов тихо и бесславно умрет — болезнью ли, родами, еще чем-либо... Пожалуй, из этой истории можно будет сложить песню и распевать ее во всех кабаках Вестероса. Сейра выдыхает, невесело усмехается. Нет, ей совсем не нравились подобные перспективы, да и странно было рассуждать о ребенке, которого, быть может, и вовсе нет. Стоило обдумать все в таком варианте. Если в ее чреве пусто, для северян она — точно такое же пустое место. Может ли она по-настоящему рассчитывать на верность хотябы одного дома, не будучи ни женой, ни матерью Старка?.. В том, что долго терпеть здесь ее не станут, Сейра нисколько не сомневалась. Что же... Лорды будут выискивать, в ком из них больше волчьей крови, будут созывать советы, резать друг другу глотки, но в конечном итоге поддержат притязания истинных Старков — сыновей предателя-Беннарда. Сейра попросту станет никому не нужной и мать велит ей возвращаться на Драконий Камень. И что с ней будет — новое замужество? Опостылевшую принцессу отправят восвояси, чтобы продать следующему в очереди?.. “Я смогу остаться дома... Откажусь выходить замуж повторно, и... Умру одинокой старухой? Уйду в септы? Улечу за Узкое море и стану шлюхой?..”, — Сейра вспоминает о судьбе своей двоюродной прабабушки, чье имя она носила. Сейра Таргариен, дочь Джехейриса Миротворца, была отдана отцом в Молчаливые Сестры, но сбежала из ордена в Лис. Септам она предпочла бордель — сначала работала, затем открыла свой собственный. Конечно, когда Рейнира назвала своего первенца именем принцессы с отвратительной репутацией, двор был переполошен. Имя выбирал Деймон — злые языки утверждали, что от Порочного Принца иного и не ждали. Деймон же первый взял новорожденную Сейру на руки — в день ее рождения отец еще не вернулся из длительного плавания. Помнится, дедушка рассказывал Сейре, что выбором имени Рейнира хотела дать мятежной дочери Джехейриса шанс на символическое искупление, но сейчас Сейра была уверена, что никаких тайных смыслов в этом выборе не было. Деймон всегда поступал так, как хотел. Правда, отчего-то Рейнира никогда и нигде не говорила, что именно он выбрал имя для Сейры, а сама Сейра узнала об этом уже достаточно взрослой. Представить только — вторая принцесса Сейра сбежит из Вестероса в дом увеселений. Презабавная вышла бы шутка. Но, так или иначе, дальше гадать было бессмысленно. До тех самых пор, пока не известен исход войны. В этом уравнении становится слишком много разветвлений — выживет ли Криган, родит ли она дитя, чем окончится война... Голова, кажется, вот-вот треснет. Надо постараться думать о чем-то хотя бы отдаленно хорошем. Криган ведет за собой огромную армию, северяне известны как лучшие воины Семи Королевств... Караксес и Сиракс быстрее Вхагар, ее силу можно использовать против нее же. А Сейра... Для всех Сейра сыграла часть своей роли в этой войне, и теперь от нее ожидаются совсем другие вещи, да и забот у нее достаточно. Временно, но защитницей Севера поневоле стала она, и люди будут искать в ней силу и опору, проверять ее на выносливость. Стоит продемонстрировать себя как стратега и лидера, принимать расчетливые решения, обеспечивать поддержку домов... И, конечно, родить сына. Без этого все остальное будет не столь важно. Сейра неосознанно кладет руку на живот, Соль игриво тыкается в него носом, думая, видимо, что хозяйка прячет в ладони угощение. Сейчас этого не понять, но, вполне возможно, дитя уже зарождается, а сказать наверняка можно будет через луну или две. Как... как же это быстро. Слишком быстро, Сейра вовсе не была к этому готова. Ни к замужеству, ни к материнству, ни к вдовству. Криган, быть может, и не тот человек, о котором она мечтала, но лучше иметь такого мужа, чем никакого вовсе. Сейра не рассчитывала когда-либо полюбить лорда, но точно знала, что будет любить их общих детей. Криган хотел, чтобы те рождались как плод совместной любви их родителей... Но если бы для деторождения требовалась бы любовь, мир давно бы уже вымер. Само это слово — любовь — вызывало теперь непроизвольное раздражение. Сейра ведь когда-то мечтала об этой самой любви, она, как и все девочки, росла на красивых песнях и глупых сказках, фантазировала о своем замужестве... Криган обещал ей эту самую любовь, но Сейра уже поняла ее цену. Разочарования даются больно. А ведь Джейс тоже ее любил, Джейс ее оберегал, и Джейс ей соврал. Сейчас эта ложь казалась маленькой, но Сейра точно знала, что найдет очередное ей подтверждение в архивах подписанных Криганом документов. Думать о брате не хотелось, но не думать не получается. Обида жжет изнутри, глушить ее нет сил. Сейра вспоминает последний разговор с братом, молча и бессильно злится. Джейс все продумал заранее, летя на Север, он знал, что предложить лорду Старку. Даже если в договоре брак прописан не был, Джейс, рассказывая о ней, делал это не из чистой братской любви. И потом, Сейра ведь его спрашивала... И он, конечно, решил утаить детали. Зачем?.. Все ради цели? Так не похоже на него... Это она столь глупа, что удивляется подобным вещам в свои двадцать лет? Джехейрис — не только ее очаровательный младший брат, он мужчина. Выращенный как мужчина, готовый к тому, чтобы мужчиной стать, понимающий свое место... У каждого из них было свое. Может, он тоже думал, что, так или иначе, Сейра должна была бы стать чьей-то женой. Он и Люк были давно уже обручены, а незамужнее положение старшей сестры в условиях войны долго не продлилось бы. У лорда Грейджоя было трое сыновей, сыновья были у лорда Фрея, у лорда Тарли и боги знают у кого еще, многие лорды были вдовцами, многие же забрасывали Рейниру письмами с предложениями о браке задолго до начала войны... Джейс познакомился со Старком, они прониклись друг к другу симпатией, Джейс решил за сестру, что этот человек был далеко не худшим вариантом, Джейс знал, что она не посмеет отказать. Не будь внутри такой пустоты, Сейра расплакалась бы. Она ненавидит свою слабость, с момента ее приезда на Север не было ни дня, обошедшегося без слез. Пусть никто не видит, но разве так ее растили? Этот человек, безвольно свернувшийся на кровати и ищущий поддержки у скулящего щенка, должен был управлять королевством?.. Может, Джейс давно уже думал о том, что Сейре не стать хорошей королевой? Может, он представлял себя на ее месте?.. А нужен ли ему трон?.. Нет, он никогда не был охочим до власти, и если Сейра хоть немного знает своего брата, он бы так не поступил, не стал бы устраивать ее брак ради того, чтобы стать королем... Его мотивы представлялись ей смутно, только вот он сам очень хорошо знал, что делал и зачем. И он поступил так, как считал нужным. Стоило ли его винить? Сейра лежит в одиночестве, терзая себя мыслями, еще час или около того. Соль, поскуливая, бегает по кровати, негромко тявкая, но настроения на игры у ее хозяйки нет. Надо вставать и заниматься делами. Голова точно свинцом налита, все тело сковано... Говорят, драконья кровь не стынет?.. Выходит, Кригану подсунули самого чахлого из всех драконов, не способного согреть даже себя, не то что сжечь кого-либо... Из раздумий Сейру вырывает пришедшая прислужница, старая женщина с сухими, как две тонкие ветки, руками, и испещренным морщинами лицом. Сейре стоило бы постыдиться, глядя на то, как эта женщина, явно разменявшая седьмой десяток, пышет бодростью. — Плачешь? — Деловито осведомляется прислужница, ставя на стол поднос с чем-то дымящемся. — Ну-ну, девочка, не горюй. Лорд вернется, а ты его с ребятенком на руках встретишь — что же плохого? Я в богороще ввечеру молилась, чтобы родился мальчонка... Давненько в Винтерфелле не слышно было детского смеха. Выпей-ка бульону, тебе сейчас горячего надо побольше кушать. Сейра ничего не говорит в ответ и даже не ведет бровью, слыша фривольное обращение, просто встает и идет к столу. Эти “детские разговоры” теперь будут отовсюду. Все хотят свято верить в то, что она понесла, ведь ничего, кроме веры, не остается, все будут ждать от нее вестей, будут присматриваться к ней, будут молиться. А она?.. Непохоже, чтобы Семеро были чутки к ее молитвам. Может, здесь боги не столь глухи к чувствам простых смертных?.. И будет ли она молиться о том же, о чем молилась прислужница?.. Мысль о собственной беременности, признаться, пугала. Будь рядом мама, Сейра была бы совершенно спокойна, но ее здесь не было, а среди всей ее свиты обсудить подобное можно было разве что с Нией. Стоило попытаться завести дружбу с одной из северянок, с той, что уже имела детей, расспросить ее, узнать, чего ожидать... Сейра отчаянно жалела, что раньше она не проявляла никакого интереса ко всему, что теперь стало ее миром. Будь она хоть немного любопытнее, все ночи с Криганом не были бы столь пугающими, и сейчас она бы лучше понимала, что ей предстоит. Страх беременности обострял и без того ноющее чувство одиночества и в то же время вынужденно притуплялся голосом долга. Не слишком, правда, притуплялся. “Дети будут тебе утешением... Здесь больше радоваться все равно нечему”, — уныло думает Сейра, зачерпывая бульон. Никогда прежде на отсутствие аппетита она не жаловалась, но на Севере она была будто насквозь больна, словно тусклые краски вокруг загасили и ее собственный свет. Так ведь не будет всегда?.. Она привыкнет, потом наверняка сможет полюбить... С Криганом придется так же. Сначала привыкать, потом изо всех сил стараться начать чувствовать хоть что-то, чтобы не считать свой брак нескончаемым кошмаром... Впрочем, может, они оба обойдутся без этой фальши и смогут просто соседствовать без излишних претензий... Или же его попросту зарежут в бою, а ее придушат во сне или сбросят с лестницы как ненужную претендентку, и... Сейра сдавливает ложку в руке, делает медленный глубокий вдох, еще медленнее выдыхает. Невыносимо. Быстрее с ума сойти, чем ждать исхода. Ест она, думая ни о чем и усиленно считая кольца срубов на деревянном столе. В тот же день, потратив немало времени и довольно нагло пренебрегая правом мужа на тайны — ни малейшего укора совести испытано не было — Сейра находит среди бумаг подписанный Джехейрисом договор. Полная и безоговорочная поддержка Севера, подтверждаемая брачным союзом принцессы Веларион и лорда Старка или же — как трогательно — браком между будущими детьми Кригана и дочерью или сыном, рожденным в браке Джехейриса и Бейлы. Теперь, конечно, многое вставало на свои места. Союз между детьми, что еще не родились на свет от браков, что еще не были заключены, состоял из пустых обещаний. Союз же с Сейрой решал вопрос быстро и безоговорочно... И Джейс был столь уверен, что она согласится? С легкостью подписал ее приговор, а потом врал ей в лицо?.. — Все во благо семьи, — тихо шепчет Сейра, кладя документ на стол. Кажется, держи она его еще хоть секунду — изорвет в клочья. Она чувствует себя проданной и преданной. Джейс, конечно, оставил ей что-то вроде возможности на отказ в виде дополнительного пункта этого договора, но то была фикция... И к чему тогда они тратили время на воронов, тогда, на Драконьем Камне, когда Сейра объявила о своем согласии? Она не видела писем, не знала, что в них. Быть может, там лишь уведомили о ее скором отъезде и не более. Странно, но ей едва ли не все равно, что и Криган стал частью этого. Он был и оставался ей чужим, но Джейс... Сейра не знает, что чувствовать теперь, думает даже, что лучше бы она и вовсе не искала этого договора — жить в неведении было легче. Оказывается, она не так хорошо знала Джехейриса, как казалось ей прежде. Можно ли было назвать его поступок благородным? Он ведь сделал все правильно, сделал так, как было необходимо, а Криган — не чудовище, но... Джехейрис понимал, что лишает ее права на престол. Любимый брат. Договор Сейра прячет обратно, приводит бумаги в порядок и уходит прочь из кабинета, нацепив на лицо маску полного равнодушия. В душе у нее была точно такая же холодная пустота. Казалось, будто ничего хорошо дальше не будет — сплошные разочарования. Сейра даже Рейне не готова сейчас об этом рассказывать, ей хочется растворить в себе эту боль, она надеется, что рана зарастет, если о ней умолчать. Ни об одной ее обиде, связанной с Севером и с мужем, до сих пор никто не знал... кроме подушки, в которую Сейра роняла слезы. Что ж, ночью она “выслушает” ее опять. Два дня спустя отхода северных войск с Драконьего Камня прилетает ворон от Бейлы. Сейра и Рейна читают его вместе, не в силах ждать. Бейла пишет, что ее стараются удержать от битв, но она готова сорваться в бой в любую секунду, рассказывает об унесшей жизнь бабушки битве за Грачиный Приют. Очевидцы назвали схватку Вхагар, Мелеис и Солнечного Огня “танцем драконов”, и все видели, как нещадно Мелеис рвала дракона Эйгона на куски, и как на них, сцепившихся, налетела Вхагар. “Эйгон при смерти”, — писала Бейла, — “или просто без сознания, но, так или иначе, сейчас всем заправляет Эймонд. Королевская Гавань в его руках, и он назначен принцем-регентом...”. — Он, не Алисента, — чуть удивленно замечает Рейна. — Она столько лет правила при дяде... Странное решение. — Видимо, она даже собственному совету осточертела, — воспоминания о кислом лице Алисенты заставляют Сейру презрительно фыркнуть. — Или просто у нее не хватает сил и воли контролировать Эймонда. — “Налетела Вхагар”, — Рейна всматривается в буквы, думая о чем-то своем. — Никто, наверное, не знает, как это все было по-настоящему... Только Эймонд. Как думаешь, он специально подстроил все так? Может, хотел убить Эйгона? Сейра тоже обратила внимание на эти слова. Письма не могут сказать и половины правды, а она, правда эта, известна и в подлинном виде едва ли на четверть, если даже Бейла не знает толком, как и что происходило у Грачиного Приюта. Можно было лишь утверждать, что Эймонд абсолютно точно стремился убить Рейнис, и у него это получилось. А Эйгон... Странно, но Сейра не испытывала никакой радости от осознания, что он умирает. Быть может, он без сознания, или остался без ног, или ослеп, или еще что-то. Эйгон — враг семьи, но она действительно не чувствует ни капли злорадства. “Он всегда был таким... ничтожным”, — Сейра вспоминает их совместное детство. Эйгон и Джейс ведь дружили, точно так же, как и она с Дейроном. Эйгон рано пристрастился к вину и бордельным увеселениям, был неопрятен и неряшлив, шутки у него были пошлые и жестокие, и Сейра предпочитала игнорировать его существование. Да, он ее раздражал, но ненависть?.. Они все росли в одном замке, ели за одним столом, а теперь бросают все силы на то, чтобы переубивать друг друга. Сейра не ненавидела его, Хелейну или их детей, не ненавидела Дейрона. Вот бы можно было устранить лишь верхушку “зеленых” — Эймонда вместе с его обезумевшей матерью и, конечно, Отто Хайтауэра... А что будет с остальными? Когда Рейнира сядет на трон, что она сделает с близнецами Эйгона? С Хелейной?.. — Он мог, — наконец, говорит Сейра. — И теперь, так или иначе, все зависит от его решений. Потерь будет больше. Был ли Эймонд охоч до власти, желал ли он сесть на этот распроклятый трон, и если да — неужели настолько, что он готов был убить Эйгона?.. Даже если об Эйгоне и вовсе забыть, но ведь, если Эймонд действительно виноват в ранении брата, он своими же руками лишил их партию боевого дракона. Если это так, то он полный болван... Может, все-таки случайность? Или он так уверен во Вхагар, что готов противопоставить ее всем драконам Рейниры? Что ж, самонадеянности у них с Криганом точно поровну, они определенно друг друга стоят. И почему только именно на долю Сейры выпало тешить их самомнение? Избавилась от одного и попала в лапы другому... Письмо Бейлы влияет на Сейру странно — прибавляется как страхов, так и надежд. Если с Эйгоном шанс на мирное разрешение конфликта в самом начале войны еще мог казаться реальным, то Эймонд в свое вцеплялся так же, как в собак вцепляются клещи. Он убил Рейнис, он будет убивать всех и все на своем пути, он попросту безумен. И если он действительно так сильно желал стать королем, он не поступится и убийством малыша-Джехейриса. Так они и будут грызть друг друга, пока не останется никого ни от одной, ни от другой ветви некогда единой семьи, а Сейра, очевидно, будет прятаться здесь в надежде, что это колесо не раздавит и ее. Ответа от матери не было по-прежнему. Сейра понемногу берет на себя все больше обязанностей, только лишь чтобы не сидеть без дела и не позволять тревоге сводить себя с ума. Доходит даже до того, что вместе с Райдером они на кухне вместе ведут учет поставок продовольствия, пересчитывая мешки с мукой и ящики с картофелем. Ни леди, ни тем более принцессе подобным заниматься не пристало, но Сейре с каждым днем становилась все равнодушнее к правилам своей прошлой жизни. Счастливой они ее, во всяком случае, точно не сделали. — Апельсины? Это апельсины? — Сейра с недоумением наклоняется, рассматривая содержимое ящика. Она уже успела выучить, что в таких везут товары из Белой Гавани — крупнейшего северного города и главного порта, через который в регион и попадали редкие деликатесы. — Не припомню, чтобы их прежде закупали, это дорого. — Криган распорядился, — пояснил Райдер, выждав мгновение. На его губах заиграла понимающая улыбка. — Захотел вас порадовать. — Вот как. Должно быть, на Севере так не принято, — Сейра не хотела признавать, что почувствовала легкое смущение. Скорее из-за нежелания выглядеть избалованной в глазах северян, чем из-за заботы Кригана. — Если бы Криган желал все так, как принято на Севере, зачем же ему было жениться на вас? — Резонно ответил кастелян. Возразить на это ей было нечем. — Он переживал из-за того, что вам не нравится наша еда. — И не преминул рассказать об этом всему замку? Тогда уж стоило, наверное, и в горн протрубить, — чуть тлеющая благодарность мгновенно сменилась раздражением. Как и всегда, когда Криган делал... что бы то ни было. — Он велел мне о вас заботиться, — напоминает Райдер. — Поверьте, Криган желает вам только лучшего, принцесса. “Он желает лучшего только для себя, а ему лучше, когда я здорова”, — думает Сейра. В общем-то разницы нет, о ком там он переживает — так или иначе, у них с Рейной и Джоффри в ближайшие дни будет проблеск радости. Кухарка делает апельсиновые пирожные. Сейра просит угостить служанок и Джимса Райдера с его семьей, а потом идет к мейстеру. За этот короткий срок они с ним успели, можно сказать, по-своему подружиться — Ульберу явно было одиноко, не меньше, чем ей, а человек он был умный и знал достаточно из того, что было необходимо знать и Сейре. Райдер был, конечно, добр, но общался с ней с поучительной снисходительностью, чего никогда еще не делал Ульбер. А еще кастелян, судя по всему, воспринял наставления Кригана излишне серьезно, без конца донимая Сейру просьбами одеться теплее и отдохнуть побольше. В келье горят свечи — Ульбер что-то записывает в гигантскую толстую книгу. При виде Сейры он улыбается, она отвечает ему тем же жестом. — Вы очень заботливы, принцесса, но право, не стоило, — мейстер словно бы тронут ее желанием угостить пирожными и его. — Они были куплены для вас, не для челяди. — Я уже наелась их дома, — Сейра пожимает плечами. Не могла же она есть это все одна. — Благодарю вас. Может, хотите мятного отвара? Предпочитаю его вину. Сейра кивает с легкой улыбкой. Момент для расспросов был самый что ни на есть подходящий. — Милорд очень внимателен к вам, — замечает Ульбер, аккуратно пробуя десерт. Сейра греет руки о кружку, отвар гораздо лучше на вкус, чем можно было бы ожидать. — Нечасто встретишь такую заботу. — Признаться, меня это удивляет. Я такого не ожидала, — Сейра вспоминает Кригана с его постоянными попытками поцеловать ее или запустить руку ей в волосы, его жадную страсть и резкую, но по-своему добрую улыбку. Он действительно вел себя не как большинство мужчин, хотя в остальном был таким же, как и все. — Мужчины могут быть довольно... — Мейстер долго подбирает подходящее слово. — Ласковыми, когда они влюблены. Даже мужчины столь бескомпромиссные. “Бескомпромиссные? То есть, своевольные. Даже его люди считают его таковым”, — Сейра ничем не выдает своих мыслей и не сразу осознает смысл сказанных Ульбером слов. Влюблен? Криган?.. Щеки у нее непроизвольно краснеют. Эта тема была не самой приличной для обсуждения, ее с лордом отношения не должны были быть темой для пересудов... Впрочем, чего еще было ожидать, когда Криган нисколько не стеснялся никого из своих людей, целуя ее у всех на виду? Желание услышать больше из суждений мейстера мешается с неловкостью и попытками сохранить некое достоинство, и в конце концов Сейра решает промолчать. Она не верила во влюбленность Кригана — то было бы странно, пускай практически все его поведение и без того было весьма странным, а у мейстера могли быть свои суждения и соображения. Ей, пожалуй, все же лучше знать. — Что ж, наверное, я могу считать, что мне повезло, — ее тон никакой радости не выражал. — Это все случилось... так неожиданно. Для Кригана, должно быть, тоже, раз уж ему так нравилось неженатым. — Ему не нравилось быть неженатым, принцесса, ему не нравились имеющиеся предложения, — произносит мейстер не без лукавства. — Уж не знаю, кто и чем ему был не люб, но лорды усердствовали, пытаясь сосватать дочерей и внучек, и все уходили ни с чем. — Но... чего он искал? — Сейра вспоминает, как Криган шутливо отнекивался от слов о браке — мол, кто ему что прикажет. И впрямь. Если супруг еще и умудрился при своей избирательности сохранять и поддерживать хорошие отношения со своими вассалами, Сейра готова была считать его великим дипломатом. Этот факт, однако, мог быть и потенциальной угрозой для нее — наверняка нашлись бы те, кто предпочел бы видеть леди Винтерфелла не ее, а свою дочь или сестру. И таких может быть много, а сейчас эти же лорды могут потерять на войне сыновей и, конечно, любви к Сейре это им не добавит... — Лорд, признаться, со мной не откровенен, а я с ним спорить не вправе, — Ульбер то ли весьма деликатно намекнул, что Криган и его мнение ни во что не ставит, то ли постарался сделать разговор менее личным. Сейра могла поверить в оба этих варианта, однако нельзя было не понимать, что Криган не заслужил бы уважения и не удержал бы Север, будь он глупцом или самодуром. Для лордов важна репутация, и слухи о справедливом и суровом “Северном Волке” (звучало, пожалуй, нелепо), как его порой называли на Юге, все же доходили и до Драконьего Камня. И ничего дурного за ним не замечали — опять-таки, о постельных увеселениях Эйгона знали далеко за пределами Королевской Гавани. Кроме того, приближенным к власти людям важно чувствовать собственную значимость. Сейре Криган мог и не нравиться, но ей хотелось узнать о нем как можно больше, и однозначно называть его дураком было, возможно, и рано. — Помнится, какое-то время шептались, будто бы всему виной светлая память о леди Арре... Но, думается мне, дело здесь вовсе не в этом, а в чем — только богам ведать. “Вот мы и заговорили, наконец, об этом...”, — Сейра опустила глаза к полу. Признаться, желание выведать об Арре как можно больше и привело ее сюда. Не удовлетвори она его, все равно не смогла бы забыть и только больше раздразнивала бы свое любопытство. — Какой она была? Расскажите мне о ней. Мейстер ненадолго задумывается. Казалось, он ждал этого вопроса и нисколько ему не удивился. — Тихой, — говорит он, разводя руками в неопределенном жесте. — Очень услужливой, молчаливой, набожной. Леди была младшим ребенком, с малых лет жила в Винтерфелле и родного дома не помнила. При королевском дворе, должно быть, тоже вдоволь детей знатных домов?.. — Да, конечно, — на миг перед глазами предстают и тут же исчезают картины детства. — А внешне? Она была красива? — Пожалуй, что так. У нее были... черные волосы и глаза... Не помню, признаться, — скупое описание едва ли что-то говорит о внешности Арры Норри, да и Сейра никак не может взять в толк, зачем она вообще об этом спрашивает. — Леди было шестнадцать, когда лихорадка ее прибрала, а люди с возрастом заметно меняются. — А Криган, он... Он любил ее? — Сейра до последнего не хотела этого спрашивать, но вопрос прямо-таки жег язык. Мейстер с сомнением качает головой. Сейра вдруг осознает, что она чувствует нечто сродни облегчению. Вопреки желанию, ей не было все равно, хотя какой в этом смысл? Она осудила бы себя за ревность даже к какой-нибудь местной красавице, а тут — давно уже умершая несостоявшаяся невеста. — Нет, принцесса. Во всяком случае, если я хоть сколько-нибудь его знаю — нет. Криган, быть может, едва ли ее замечал... Они, конечно, ладили, но никто, признаться, не ожидал, что лорд Рикон вздумает их поженить. Негоже жениться, ежели росли бок о бок. “Так чаще всего и бывает”, — думает Сейра, вспоминая собственный пример. Ее нелюбовь к Эйгону тоже шла родом из детства. Может, если бы она не возненавидела его и его глупые шутки еще ребенком, она была бы снисходительнее к желанию дедушки поженить их. — “Просто не всегда так, как принято, бывает правильно”. — А она его любила? — Сейра все больше стыдится своего наглого любопытства, но продолжает пользоваться безотказностью мейстера. Раз уж он ее не осуждает, она не отступится. — Возможно, что так. Кто поймет девичье сердце? — Философски заключил Ульбер. Сейра прикусила щеку изнутри, сдерживая неуместную усмешку. Свое собственное сердце она и впрямь понять не могла. — Леди не посвящала меня в свои секреты. То было давно, принцесса, прошли годы. — И впрямь. Но почему же он не женился после? — Сейра переводит взгляд на книжный стеллаж, рассматривает потертые корешки, будто бы изображая незаинтересованность — это-то после того как она прямо-таки забросала мейстера всеми возможными вопросами. — У него было достаточно времени. — Лорду сложно угодить, — Ульбер будто бы подавил улыбку. — Да и других причин было предостаточно... После смерти лорда Рикона грянул мятеж, на Севере еще долго было неспокойно. Заболела, а потом и скончалась леди Джиллиан, и Криган, как и положено, держал траур по родителям, а там уже преставилась и леди Арра. То были тяжелые годы, и о женитьбе заговорить не решались... Но, как водится, на моей памяти спокойных лет еще не бывало, а лорд успел привыкнуть к свободе и стал... меньше прислушиваться к чужим советам. Вот, значит, как. Что же, это было вполне очевидным — Сейра ведь и сама была более чем счастлива незамужней. Девочкой она, может, и мечтала о собственной свадьбе, но с возрастом начала ценить прелести беззаботной жизни. Если Криган был достаточно сообразительным для того, чтобы к тому же не наплодить с десяток бастардов, Сейру этот аспект его жизни волновать больше не будет. Во всяком случае, у лорда и без побочных детей был наследник, и его существование Сейру как раз-таки очень волновало. “И что же, многим леди он разбил сердце отказом?”, — Думает она. Ей больше хотелось знать, представительницы каких домов могли бы ее невзлюбить. Может ли статься, что кто-то действительно был влюблен в Кригана, видел в нем красоту, благородство?.. По-настоящему красивых внешне мужчин было не то что бы много, на Севере уж точно. Сейра попыталась подумать о Кригане без предвзятости. Что ж, он... высок, силен, не сквернословит, и, конечно, он Старк. Красив или нет, но среди северных женихов лучше него партии не было. Помолчав и обдумав следующие слова, Сейра спрашивает мейстера о бывших претендентках на ее место. — Всех не сосчитать... Девицы Мандерли, любая из трех... Но самой старшей сейчас десять, — теперь лорду Мандерли уже был обещан союз между одной из его дочек с маленьким Джоффри, и, кажется, такой исход его более чем устраивал. — Вдовая леди Рисвелл... Леди Джейн Гловер, его кузина... — Дочь лорда Джонела? В уме Сейра быстро складывает все детали и устало выдыхает. Ей не нравилось то, как она видела эту ситуацию. Младший сын мятежного Беннарда, Торрхен, воспитывается у лорда Гловера в Темнолесье и стоит вторым в линии наследования. Иными словами, в одном замке было как минимум два человека, у которых не было оснований любить ни Кригана, ни Сейру. А где двое, там и трое, а для заговора хватает даже и двоих... Она до безумия подозрительна или просто умна и осторожна?.. — Да, принцесса. Джонел Гловер пытался устроить этот брак еще когда были живы родители милорда, но те считали родство слишком близким. А Криган отказался от женитьбы на кузине — достаточное ли основание для застарелой обиды?.. Сейра сдержанно барабанит пальцами по столу, хотя на самом деле ей хочется взять кружку и швырнуть ее в стену. Криган ушел на Юг, чтобы расправиться с ее дядьями, предварительно избавившись от одного собственного и успев насолить другому... Это даже смешно. — Скажите, Ульбер... У вас, или же, вернее сказать, у нас есть весомые основания... сомневаться в верности дома Гловеров? — Сейра не решается произнести “подозревать в измене”. У нее самой никаких оснований на то совершенно точно не было, просто ведь, если задуматься: у самого лорда Джонела могли иметься амбициозные притязания на Винтерфелл как у брата жены лорда Рикона Старка, у него воспитывался один из Старков, его дочь была отвергнута Криганом… — Едва ли, принцесса. Гловеры единогласно поддержали сторону Кригана, а Джонел сражался с ним бок о бок, — возразил мейстер. — И, кроме того, союз не был предложен напрямую, а леди Джейн уже давно замужем. Сейра массирует виски. В голове теперь было излишне много всего, и откинуть все страхи и сомнения было невыносимо сложно. Мальчишка Старк мог иметь неоспоримо законные притязания на титул, а его старший брат, дозорный Давен, был угрозой не меньшей. Пусть даже он надел черное, он наверняка помнил былые обиды и смерть своего отца. Сложно было сказать, что он мог сделать в своем положении, однако... И все же — была ли она права, столь однозначно записывая Гловеров в предатели? Слова мейстера не давали покоя, но не стоило торопиться с выводами. Сейра знает лишь одну сторону этой истории, и нельзя утверждать, что самую что ни на есть достоверную... Если бы Криган сомневался в верности своего дяди, он предупредил бы Сейру так же, как накануне отъезда долго рассказывал о нападениях одичалых и о том, что стоит делать и какие силы необходимо мобилизовывать. В конце концов, Джонел Гловер и сам ушел на Юг... Родственников всегда было изнурительно много. Сплошные неприятности. На следующий день приходит, наконец, долгожданный ответ от матери. Распечатывая конверт, Сейра едва ли не рвет само письмо, руки дрожат от нетерпения. Содержимое ее разочаровывает. Рейнира велела ей оставаться на Севере и “следить за здоровьем”, а также уточняла, не пришли ли ее лунные. “Сейчас у нас больше драконов, чем у зеленых, и я не вижу причин рисковать тобой”, — писала она, — “и, надеюсь, их и не появится. Война непредсказуема”. Это... этого стоило ожидать, бесспорно, но... “Я для всех теперь что племенная кобыла”, — Сейра несдержанно комкает лист. Впервые за всю свою жизнь она чувствует неприязнь к материнскому решению, чувствует что-то сродни обиды. Ее собственное желание помочь семье никто из этой самой семьи не воспринимал иначе, как глупую блажь — может, так оно и было на самом деле? Джейс без единого сомнения своей рукой подписал ее приговор, считая ее не годной ни на что иное, того же мнения придерживалась и мама... Ее любят, да, конечно, ее пытаются уберечь. Просто Сейра недооценила глубину своей обиды, того, как на ней сказалось ею же принятое решение. Кажется, несмотря на все осознание, у нее не получалось считать брак с Криганом добровольным действием. — “Только и ходят, спрашивая без конца, как я себя чувствую и не желаю ли прилечь...”. Сейра вспоминает, как лорд спросил ее, принудили ли ее к замужеству, и поутихшая было злость разрастается в ней с новой силой. Как будто он не знал, какой договор заключал. На мгновение ей хочется, поддавшись ярости, швырнуть письмо в огонь, но она сдерживается и даже расправляет измятый лист. Отвечать, впрочем, совсем не хочется. Хочется написать Джехейрису и, перемежая вопросы проклятиями и обвинениями, послать его в пекло, но и этого она делать не станет. Сейре вдруг снова стало на всех все равно, не хотелось ни с кем говорить, никого не хотелось видеть. Она забирается в кресло с ногами, манит к себе Соль — та вовсю училась совершать небольшие прыжки — и сидит, ни о чем не думая и только разве что стараясь не слишком сильно углубляться в жалость к себе. Лунные ее, к слову, не пришли. Радоваться или бояться было рано — причин тому могло быть предостаточно, они и раньше, бывало, не приходили, но Сейре все равно страшно, и сделать с этим она уже ничего не может. Если она хоть с чем-либо может что-то сделать, кажется, она совершенно бесполезная. Сейру злило и то, что отдаленность Винтерфелла мешала ей быть хоть сколько-нибудь значимой пусть даже в роли советницы. Письма и ответы на них шли непозволительно долго. Ей только и оставалось, что жить в постоянной тревоге. Криган ей до сих пор не писал, и, говоря по правде, она и не ждала от него писем — ей совершенно не хотелось писать ответа. Теперь, проведя без мужа некоторый срок, Сейра убедилась в том, что тоски по нему у нее нет, есть разве что чувство одиночества само по себе вкупе с неуверенностью в своих позициях как леди Винтерфелла. На другое она и не рассчитывала. Может, конечно, если он вернется живым, у них все начнется по-другому, но это всего лишь очередное “если”, на которое было бессмысленно полагаться. Снова это все — под “это” Сейре не виделось ничего конкретного — дурным словом она припомнит уже через два дня, с новым, побери их все седьмое пекло, письмом. “Может, перестрелять всех воронов на Севере?..”, — Сейра порой искренне рада тому, что безумие ее злых мыслей не доходит до окружающих. — “Ненавижу... ненавижу письма”. — Откуда? — Спрашивает она у мейстера с неожиданной для себя раздраженной усталостью. — Из Темнолесья. “Только этого не хватало”, — ничего хорошего услышать оттуда Сейра не рассчитывала хотя бы и потому, что кроме Торрхена Старка ей едва ли мог кто-либо написать из Темнолесья. Во всяком случае, так подсказала интуиция, и она не ошибалась. Почерк у мальчишки — если, конечно, писал лично он, а не его его мейстер — был торопливым и неровным, как у нерадивого ученика. Сейра не ждала хороших вестей, однако письмо оказалось едва ли не бессмысленным. Торрхен справлялся о ее здоровье и просил сообщить, если ей потребуется помощь в “управлении Винтерфеллом”. — И как я должна это понимать? — Сейра приходит просить совета у Рейны, перечитывает письмо вместе с ней, словно надеясь отыскать потайной смысл. — Он думает, что я собираюсь разворовать замок, или засеять поля пеплом, или что еще? — Просто заявляет о себе? — Предположила Рейна. — Интересно, откуда ему знать об управлении Винтерфеллом, если он с детства здесь не живет. Сейра молчит, заново вспоминая все свои предыдущие размышления. Мог ли Торрхен просто проявлять дружелюбие? Или же даже не стоило пытаться представить ситуацию в хорошем свете и сразу настроиться на потенциальную опасность? — Напишу ему ответ, — наконец, не придумав ничего остроумного или просто умного, Сейра пожимает плечами. — Если бы он так хотел узнать о состоянии моих дел, мог почтить нас своим присутствием на свадьбе. Внешне Сейра хочет выглядеть невозмутимой. На деле же самым большим ее желанием сейчас было, вскочив на Бурю, уже через один-два дня оказаться подле Кригана — отвести душу, скажем, ударив его по щеке, просто накричать на него, потребовать помощи, но главное — почувствовать его защиту, потому что никто и ничего бы ей не сделал, пока здесь он. Или же просто велеть ему разбираться со всем этим самим, чтобы она могла разобраться с тем, что нужно было ей, чтобы отомстить, и не только за смерть бабушки, а за все, во что повергли страну Алисента со своим папашей... Неважно. Что ж, Криган мог радоваться, что ей совершенно точно не было все равно. Будь ей все равно, она о нем бы и не вспоминала.

***

Первая битва застигла войско у Старых Камней, вскоре после перехода через Синий Зубец, когда навстречу им двинулись объединенные войска Западных Земель — Рейны, Свифты и Тарбеки. Зеленые, очевидно, пытались сберечь силы или же попросту их не рассчитали, но, так или иначе, на одного убитого северянина приходилось до пятнадцати убитых южан. То было лишь началом. Основной силой, с которой им предстояло столкнуться, были войска Староместа. Вестей из Винтерфелла не было, если не считать краткого отчетного листа от Райдера со скупой припиской: “миледи здорова”. Криган знал, что Сейра участвовала в составлении этой отчетности, и она могла бы написать от себя хотя бы несколько строк, но делать этого не стала. Едва ли Криган действительно этого ожидал, и все же почувствовал нечто вроде вспышки разочарования, просмотрев лист от и до. Каждый день он вспоминал слезы на лице жены, когда она провожала его, стоя во дворе Винтерфелла. То было притворством, и на самом деле ей было все равно? Криган бы многое отдал, чтобы услышать истинный ход ее мыслей. Было решительно невозможно понять, что ей нужно и чего не хватает, очевидным было лишь одно — и он сам, и Север ей постылы. Криган небезосновательно подозревал, что желание Сейры сбежать на войну скрывало за собой желание вновь оказаться на Юге. Неделей позже битвы у Старых Камней, у Каслвуда, дозорный заметил в небе двух парящих драконов. Криган видел лишь двух драконов, принадлежавших Сейре и Джехейрису, и эти по размерам были схожи. Дракон Эймонда должен был быть огромен, эти же вдалеке были едва различимы, однако арбалетчики все равно были наготове. — Проклятье, — выругался Криган, когда силуэт одного из драконов обрел четкие очертания. Серебристо-серая чешуя вдали слишком напоминала драконицу Сейры, и он почти уже поверил, что жена все же ослушалась его приказа. Второй дракон цветом напоминал светло-зеленые луковые побеги. — Отставить! Драконы приземлились, обдав спешно разбежавшихся солдат утробным ревом. Во всаднике серебряного Криган узнал брата Джехейриса и Сейры, принца Люцериса, второй же была темнокожая девушка с серебряными волосами — очевидно, вторая дочь принца Деймона. — Лорд Старк, — Люцерис резво соскочил с седла, попытался помочь кузине, но та со смехом оттолкнула его руку. — Мой принц, — Криган мысленно сравнил Люцериса с его старшими братом и сестрой. Сходство с Джехейрисом очевидно, с Сейрой же нет ни единой общей черты. Бейла и Рейна похожи, но у гостящей в Винтерфелле принцессы взгляд был мягкий и спокойный, взгляд же Бейлы резал как нож. — Леди Бейла. — Приносим извинения за внезапное вторжение, — Бейла Таргариен подошла ближе и протянула ему руку. По этикету — даром что они стоят, посреди поля, окруженные навозным смрадом — Кригану полагалось поцеловать ей пальцы, однако вместо этого она по-мужски сжимает его предплечье. — Войска Западных Земель могут атаковать в любую минуту, и Ее Величество посчитала, что вам может понадобиться помощь с воздуха. Криган бросил быстрый взгляд на светло-зеленого дракона, размерами не превышающего дракона Сейры. Оспаривать королевские решения он не вправе, но посылать столь юную девушку в бой было неблагоразумно. Неудивительно, что и Сейра тешила себя подобными фантазиями. — Наш лагерь в вашем полном распоряжении, — Криган замечает, как на драконов косятся воины. Доверия к ним у них, конечно, не было. — Драконы также будут накормлены. Через некоторое время, беседуя с принцем, Криган узнает, что королева посылала лишь его — Бейла улетела без ведома. Знает ли об этом Сейра? И что ему с ней делать, если она все же вздумает сбежать — тащить обратно в Винтерфелл за драконий хвост?.. Он уже начал жалеть, что, пожалев ее, не велел запирать логово. Сложно даже представить, что она устроила бы в таком случае. Его очаровательная жена была донельзя хороша в своем гневе. От воспоминаний о ней кровь вскипела; на миг его вдруг будто бы обдало сладким запахом ее волос и тела, и Криган, сам того не замечая, сдавил первое, что попалось под руку — подол плаща. Он и не думал, что расставание с ней будет для него испытанием, особенно зная, какого она о нем мнения. Большого значения этому Криган не предавал. Будь у него больше времени, он смог бы добиться ее расположения, он точно это знал. Даже за те несколько коротких дней он достиг немалого, Сейра была колючей и не желала сделать ни единого шага навстречу, и все же она начинала оттаивать. Криган скучал по ней и ее язвительности. Хотелось верить, что после рождения ребенка их отношения наладятся. Этих вестей он ждал больше всех, надеялся, что Сейра не станет этого скрывать, надеялся, в конце концов, что у них будет мальчик. Если все битвы будут столь удачны, как та, что у Старых Камней, войска вернутся на Север раньше, чем придет ее срок, и Криган будет в это время с ней — спокойнее и ей, и ему. — Как... Как там Сейра? — Спрашивает Люцерис. Он совсем еще мальчишка, но держится молодцом. — Скучает по дому, — честно отвечает Криган. — И по семье. Люцерис молчит несколько секунд, на лице у него загорается и тут же гаснет слабая улыбка. — Мы тоже скучаем по ней, — говорит, наконец, он. Криган жалеет, что Сейра не была с ним откровенна. Он знал, что их семья была дружна, но хотел бы знать больше, хотел бы... Говорить с ней больше. На вопросы она отвечала, чаще всего, достаточно неохотно. А еще он думает — как это хорошо, когда тебя где-то по-настоящему ждут, когда кто-то по тебе скучает, и его снова как укололо. Знай она, как он ждет любого знака ее внимания — сделала бы что-нибудь?.. Битва застает их на рассвете. Горизонт пестреет разноцветным покрывалом знамен, горн гулким воем разносится по полю. «Под такие песни и помирать не страшно», — хохочет кто-то позади. Быть может, и так, но Криган сегодня умирать точно не собирался. — Удачи вам, милорд, — говорит нашедший его принц, пожимая ему руку. То же самое делает и Бейла. — Постарайтесь нас не спалить, — шутит Криган им вдогонку. Битва обещала быть кровавой. Больше, чем золота, у Ланнистеров было только самомнения, а это самомнение пошатнулось, когда войска их вассалов были разбиты у Старых Камней. Проигрывать им будет не впервой. Криган берется за рукоять Льда. Он снова думает о Сейре, он думает о ней постоянно, но в бою — особенно. На то на Севере есть примета — вспоминать ту, ради кого сражаешься, чтобы к ней и вернуться... Даже если она, быть может, тебя и не слишком-то ждет. «Все равно вернусь», — усмехается он сам себе. Первая кровь на лезвии пролита с его улыбкой, битва началась. — ...дракон! Замешательство, вызванное сигналом, стоит жизни нескольким воинам сразу. Криган чертыхается, уворачиваясь от взмаха меча. Он и сам видит, что дракон. Неужели сам принц Эймонд почтил их своим присутствием?.. Кто этих змей различит с воздуха — можно заметить лишь, что брюхо у нее желтоватое, точно медное, а все остальное ярко-синее. «Принц Дейрон!», — кричит кто-то из вражеских солдат, прежде чем напарывается на меч Ройса Болтона. Выходит, то был второй, принц из Староместа. Узурпатор рассчитывал избавиться от них и подослал дракона втайне, но не рассчитал, что королева пошлет им двух собственных. Столб пламени рассекает землю надвое, Криган отскакивает в сторону, но недостаточно быстро — левая рука заливается болью. Ослепленный на несколько мгновений, он не сразу понимает, что жаром драконьего пламени на ней раскалило и оплавило доспех. Боль кажется невыносимой, но рука слушается и держит меч. Второй такой раз может быть менее удачным. Следить за перемещениями дракона возможности нет — велика вероятность получить стрелу в глаз или меч в живот, — но и забывать про него не стоило. Криган видит, как Люцерис и Бейла устремляются наперерез синей твари, теперь они уже не поливают войска огнем, а втроем сцепляются в небе. Даже на расстоянии слышно хлопанье крыльев и лязганье клыков, драконы верещат будто бы сотней разных голосов, их рев то и дело перекрывает собой сталкивающиеся между собой мечи. Сейчас, когда староместский принц им больше не мешает, самое время прорываться. Противник рассчитывал на неоспоримую помощь внезапно прилетевшего дракона, не зная, что они смогут дать ему отпор, и лишился главного своего подспорья. Бесконечная резня отупляет вкупе с напряженным вниманием. Криган видит, что ряды соперника ощутимо редеют, но радоваться еще рано. Мелькающие от драконов тени уносятся куда-то вдаль, становятся меньше — всадники набирают высоту. Когда по небу прокатился раскатистый, утопленный в боли многоголосый рев, солдата перед ним это оглушает на долю секунды, и этого хватает, чтобы вспороть ему брюхо. Криган пользуется моментом и смотрит вверх, где три дракона рвали друг друга на части. Глаза находят лишь двоих — светло-зеленого и синего, охваченных всполохами разноцветного огня, а дальше времени разглядывать нет, битва продолжается. «Где принц?..», — задней мыслью проносится в голове. Куда делся третий дракон? Щеку царапает болью. Стрела пронеслась по касательной, он среагировал, но медленно. Ругнулся про себя. Обожженная рука делала его неповоротливым, доспехи ее отяжеляли. Сохранилась подвижность, уже хорошо. Наверх Криган больше не смотрит, забывая о драконах до той самой поры, пока поле не накрывает стремительно разрастающаяся гигантская тень. На несколько мгновений солдат — тех, кому, как и ему самому, повезло не попасть под свалившегося монстра, — накрывает разгоряченной волной пыли и грязи. Маленькие драконы такую бы не подняли, значит, это принц Дейрон. Краем глаза Криган видит, как светло-зеленый дракон принцессы Бейлы, неровно петляя и метаясь из стороны в сторону, пытается сесть на поле. Всадница жива, с драконом что-то не так, но что именно, не понять. И все же битва еще не окончена, и времени выяснять, куда делся принц Люцерис, нет. Однако, видя очевидный крах внушительной части своих сил, войска Ланнистеров дрогнули, северяне же, напротив, воодушевились. — Держать строй! — кричит Криган, голос у него искажен болью и звучит странно. Треклятые золотые львы надолго запомнят, что бывает, когда сталкиваешься в бою с северянами. ...Проходит, казалось, несколько бесконечно долгих часов, но на деле — едва ли больше одного. Часть львиных подразделений отступила, признав свое поражение, и вслед им летело улюлюканье тысяч разгоряченных битвой мужчин, жаждущих еще больше крови, и без того пропитавшей землю до основания и превратившей ее в грязное месиво. Криган переводит дыхание, разгоняя туман ослепляющего триумфа. Боль в раненой руке охватывает будто бы все тело, пьяня и отрезвляя одновременно, но, раз рука на месте, бояться нечего. Сейчас главное не это. Криган ищет на поле место, где последний раз видел зеленого дракона, и спешит — вернее, медленно ковыляет, — туда, удостовериться, что леди Таргариен жива. Уже издалека он видит, что девушка по-прежнему остается в седле, а драконица у нее то ли кричит, то ли рычит, вероятнее всего, от боли. Его приближение Бейла не замечает, смотрит в пустоту, сжимая поводья. — Миледи, — Криган отпихивает путающегося под ногами оруженосца и подходит ближе. Собственное тело еле поддается ему, как будто он идет под водой. Бейла прерывисто дышит, одежда на ней местами тлеет, руки покрыты ожогами. — Постарайтесь не шевелиться. Криган открепляет ее от седла, она наклоняется и тут же теряет равновесие — он придерживает ее за талию, шипя от боли в обожженной руке, и стаскивает с дракона. Бейла повисает на нем как кошка на дереве, хватаясь то за плечи, то за волосы. Боли в ладонях, выходит, не чувствует. Как бы не повредилась умом. — Леди Бейла?.. — Криган не без труда садится, опускает ее на землю. Бейла находит его взгляд, отползает, прижимаясь к туше своего дракона. — Она его сожрала, — произносит она охрипшим голосом, и Криган, оглядывающийся в поисках целителей, не сразу воспринимает смысл этих слов. Она... Кто она?.. — Люка. Криган выдыхает. Синяя драконица. Вот... вот почему он не видел третьего дракона в небе. Принц Веларион... Брат Сейры. «Не сейчас», — командует он себе, хотя внутри все сдавливает редким для него чувством. Что будет с Сейрой?.. И его рядом нет... — Можете идти? — он спрашивает скорее из надежды удостоверится, что Бейла находится в рассудке. Ступня у нее вывернута под неестественным углом, и так понятно, что сама леди не встанет. — Не двигайтесь. Девушка беспомощно тянет раненые руки к своей драконице. У той, кажется, что-то с крыльями, на боках видны кровавые следы когтей, но на издыхающую она не похожа. Синяя тварь подрала и ее, хорошо, если все-таки погибла сама. Криган как может осторожно подхватывает леди на руки — ожог заныл так, что перед глазами загарцевали красные круги, — и уносит прочь, стараясь обходить преграждающие путь горелые кости. Жить Бейла будет, ходить, стоит надеяться, тоже, летать... Тут он не скажет. Что она видела там, в небе? Как погиб принц Люцерис... и осталось ли от него что-либо? Мальчишка, совсем еще мальчишка, может, возраста Торрхена... Как сообщить об этом Сейре? Криган передает раненую девушку целителям, принимает бурдюк с водой и делает несколько жадных глотков. Где-то на поле лежит павший дракон второго принца, стоит проверить, жив ли всадник, и сделать это надо быстро. — Доспехи оплавило, милорд, их стоит снять, — увещевает целитель. — Значит, они уже в меня вросли, — устало отбрыкивается он. Если сейчас хоть на мгновение присядет — уже точно не встанет до утра. Его задело совсем чуть-чуть, в противном случае руки он давно бы уже не чувствовал. Криган протирает саднящие от пепла глаза и как может торопливо уходит. Дракона он видит сразу. Одно из его крыльев торчит вверх отрывком чешуйчатой кожи и чем-то, что было, должно быть, костью. Вблизи Криган непроизвольно закашливается — от туши нестерпимо несет. Земля под массивной головой превратилась в большую кровавую лужу, источающую невыносимый смрад. Криган не слышал такого запаха прежде — по-видимому, так пахнет драконья кровь. Зверь лежал с открытыми неподвижными глазами, из клыкастой пасти торчал вывалившийся бугристый язык. На шее зияла рана размером со взрослого лося, она, по-видимому, и стала смертельной. Сквозь веер изодранных сухожилий проглядывали черные позвонки — Сейра упоминала, что у драконов черные кости. Криган выжидает немного, удостоверяясь, что зверь мертв, прежде чем приближаться, и все равно держит меч наготове. Вблизи вонь стократ усиливается, желудок сводит судорогой, а идущего позади солдата надсадно рвет. Всадник по-прежнему в седле, лежит неподвижно. С другой стороны к дракону подходит Ройс Болтон, ожидает Кригана; вместе они, предварительно вытащив меч из ножен принца, отцепляют того от седла. — Живой, зараза, — неприязненно произносит Ройс. Его, как и Кригана, задело пламенем. — Прикажете заковать? — Если не умрет раньше, — Криган окинул взглядом покрытое кровью и сажей лицо Дейрона. Дышал он спокойно, доспехи были оплавлены. Хорошо бы ему выжить, он будет полезным пленником. Поднявшийся ветер вздыбил пепел с обугленных тел и травы. Оценить потери было сложно, опознать погибших — невозможно. Однако отыскать что-либо, оставшееся от принца Люцериса, было необходимо... Быть может, хотя бы крыло его дракона. Бейла сказала, что синий дракон «сожрал его» — возможно, что и целиком... Он не станет выспрашивать у нее, только если она попробует рассказать сама. Королева Рейнира захочет похоронить хоть что-то от ее сына. — Найдите перо и лист бумаги, — говорит он, возвращаясь к спешно развернутым палаткам целителей. — Я сам напишу в Винтерфелл.

***

Новости застают их поздним вечером. Когда сообщили о смерти бабушки, рядом был Криган, успокоивший Сейру тогда, но в этот раз рядом не оказалось никого, кроме принесшего письмо Ульбера. Лист выпал у нее из рук, и, проскочив мимо мейстера, она бросилась прочь из чертога. — Я позову леди Рейну... Миледи, постойте! Своих слез она будто бы и не замечает, дыхание перехватывает то ли бегом, то ли ужасом. Люк, Люк погиб, он тоже погиб, и Бейла ранена, и... Оказавшись в покоях, Сейра сползает вниз по стене. Если бы можно было, не задумываясь, просто умереть, она, без сомнений, сделала бы это. Ярость мешается с болью, но сильней всего отчаяние. Почему, почему именно он?.. Самый добрый, самый честный, самый хороший из всех... Он не заслужил этого, он ведь был совсем еще ребенком, он не заслужил умирать вот так... И как это случилось? Что... что осталось от него, от ее брата?.. Как странно. Можно было подумать, что с ней случилась истерика, но слезы вдруг сами по себе иссякают, остается лишь рваное, царапающее горло дыхание. Сейра встает, цепляясь за кресло, ее одолевают новые мысли. Осознание потери еще не укрепилось в ее голове, но она понимает слишком отчетливо — они безвозвратно потеряли одного дракона и, пусть временно, но еще одного. “Без Тессарион у них остается только Вхагар... Если Эймонд не вынудит Хелейну сесть на Пламенную Мечту...”, — Мысль об этом пугает, как никогда раньше. До сих пор Хелейна не принимала участия в сражениях, но теперь они потеряли дракона, а Эймонд обладает едва ли не безграничной властью, и кто остался у них? Сиракс, Караксес, Вермакс... Силы изменились. Сейра была нужна им. Так ведь, верно? Мать и сама писала, что “война непредсказуема”, и... Да, теперь там, на поле боя, нужен еще один дракон, нужна она... Буря была больше Арракса, а Арракс, и... Она не будет, нет, ни за что она не останется здесь! Еще одна такая весть и она, наверное, все же умрет, это невыносимо — вот так терять близких, понимая, что ты ничего не можешь сделать, и понимая также, что за одной этой потерей грядут следующие. А если им конца не будет? Что, если зеленые победят, что будет тогда?.. Лучше уж умереть в бою, чем униженно сдаться... Больше думать Сейра не может, вместо мыслей приходят действия. Она снова плачет и не пытается вытереть слезы, торопливо разыскивая в сундуке полетный костюм. Надевать его самой тяжело, Сейра едва ли не рвет застежки, но она боится, что кто-либо придет и удержит ее, а приладить можно и потом. Сейра надевает домашнее платье поверх, чтобы, если она столкнется с кем-нибудь по пути, не вызвать подозрений, и бросается прочь, несется так, словно за ней гонится банда разбойников... Но это всего лишь скорбь. Если остановиться — она вонзит клыки и растерзает Сейру на мелкие кусочки, поэтому Сейра от нее убегает. Она выльет свою боль, и, может, когда ее станет меньше, сможет с ней жить... Сколько потерь ей еще предстоит? Она сойдет с ума здесь раньше, чем кончится война... Сердце стучит где-то в горле, Сейра бежит по верхним ярусам крипты. Ей почему-то кажется, что она умрет, если остановится, и она бежит еще быстрее, пока вынужденно не замедляется — нечем дышать. Почувствовала ли Буря гибель Арракса? Разделит ли боль Сейры?.. Снова слезы, проклятые слезы, как же она ненавидит плакать, но остановиться просто не может, ей слишком, ей невыносимо больно. Если сердце и не выскочит из груди, то разорвется на части, и пусть будет так... Так легче, чем переживать каждую новую потерю... Сейра переводит дыхание, срывается с места, но тут же замирает, слыша впереди звук торопливых шагов. Инстинктивно желая защитить себя чем-то, Сейра, забыв о кинжале, хватает со стены факел и выставляет перед собой, только сейчас замечая, как сильно трясутся ее руки. Неизвестный выныривает из коридора, встревоженно оглядываясь и выдыхая с облегчением, увидев Сейру. Это всего лишь Рейна. Как она сумела ее нагнать?.. — Постой, — кузина осторожно забирает из ее дрожащих рук факел и не без труда возвращает его на крепление к стене. — Не надо. — Как ты... — Я знала, что ты захочешь это сделать… И тебя нигде не было. Сейра делает шаг назад, не позволяя Рейне прикоснуться. — Я улетаю. — Нет. — Да! — Сейра... — Рейна! На мгновение они обе замолчали. Гулкие коридоры крипты разносили голоса звонким эхом. Сейра почувствовала себя неловко — не стоило так кричать, не в этом месте — и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь собраться и успокоиться. Криками, во всяком случае, она Рейну не убедит. — На Севере... — Начинает Рейна, но Сейра тут же перебивает ее. Одно это слово вызывает в ней неконтролируемую злость: — Плевать я хотела на этот Север, на Кригана, провались оно все в пекло и он в первую очередь! Люк погиб, — Сейра по-прежнему нисколько не верила в эти слова. А еще она не знала, почему ее боль вдруг обратилась к мужу. Разве это он убил ее брата?.. Что он мог сделать с двумя сцепившимися драконами?.. — Они... они убили его. И Бейла... Нужны драконы, нужны еще, я не могу оставаться здесь, только не теперь, я... Я должна чем-то помочь, Рейна, я... Скупой свет затухающего факела едва освещал силуэт Рейны, но слезы были бы видны. Она не плакала, глаза у нее смотрели колко и жестко. — Это не только твоя утрата, — боль, просачивающаяся сквозь каждое слово, сдавливает сердце в комок. Сейра потеряла брата, Рейна — жениха. — Но ты сделаешь хуже, если улетишь сейчас... Хуже для всех. Мальчишка Старк... — Криган должен был прикончить его еще тогда! — Не заметив, Сейра вновь повышает голос, и, одергивая себя, наступает сама себе на ногу. — Если этот мелкий гаденыш... “Этот мальчик еще ничего тебе не сделал”, — увещевает Сейру собственная совесть, вынуждая закрыть рот, прежде чем наговорить того, о чем она непременно еще будет жалеть. — “Он ведь совсем еще дитя, он не воевал за своего отца...”. Она несправедлива, в ней говорит ее боль. — Гаденыш он или нет, но он может быть опасен, — набравшись смелости, Рейна делает шаг вперед и все же берет Сейру за руку. — И мы не знаем, что у него на уме и чего он хочет, а на Стене до сих пор служит его брат, и... И если вдруг... “И если вдруг они решат нагрянуть сюда, им уже ничего на свете не помешает захватить власть. И если Торрхен сядет в Винтерфелле, объявив себя правителем, а меня — предательницей, готовой повергнуть Север в хаос ради своего дома, у северян будут основания ему верить... И основания разочароваться в Кригане”, — Сейра все это понимает, разум ее еще не оставил, но ей не хочется, отчаянно, до слез не хочется принимать эту истину. Она должна заботиться о Севере, ждать, получая письмо за письмом, в каждом из которых — очередная смерть, ждать, пока они с Рейной не останутся последними из Таргариенов, ждать собственного вдовства... Рейна медленно подшагивает вперед и гладит Сейру по плечам. Будь на ее месте Бейла, они бы уже неслись на Юг со всей скоростью драконьих крыльев. Сейра давно уже могла бы быть в небе, но она до сих пор стоит, кусая губы и сдерживая слезы. — Ты скорее погибнешь сама, чем отомстишь за его смерть, — шепчет Рейна. — Прошу, Сейра... “Что будет с ними, если все получится так, как я думаю? Что Торрхен сделает с ней, с Джоффри? С драконьими яйцами, с Тираксесом?..”, — Сейра закрывает глаза, утыкаясь лбом в плечо кузины. Торрхен может быть обычным хорошим мальчиком, может быть злым алчным монстром, может быть святейшим из всех людей, правды не узнать, не здесь и не сейчас. Правда — на стороне Рейны. — Ты вышла замуж, чтобы спасти нас, — вдруг продолжает кузина, и Сейра вся напрягается, отстранившись. Рейна невозмутима. — Если этого кто-то и не понимает, то понимаю я. Но ты обещала... — Перестань, — бормочет Сейра в ответ. Обещания... Когда они чего-либо стоили? Ей тоже много чего обещали, и много ли из этих обещаний сбылись? Криган обещал ей победу, Криган обещал убить Эймонда, но пока что она только продолжает получать вести о смерти, и никакой победы что-то не предвидится. Сейра вот только проигрывает, раз за разом, всем подряд и в первую очередь — самой себе. Когда Рейна просовывает свою руку ей под локоть и тянет ее на выход, Сейра не пытается вырваться. Ей хочется уже стать, наконец, той, кого из нее пытались вырастить, но она ведь просто до смешного ничтожна. Когда она уже научится принимать самостоятельные решения... или хотя бы не тонуть в истерике перед каждым новым? Что-то в ней все же просит ее, оттолкнув Рейну, бежать к Буре, но Сейра давит это чувство в себе, как и все до этого. Если все действительно произойдет так, как может произойти, она потеряет даже то немногое, что есть у нее сейчас. Снова правда. Совершенно, абсолютно ненавистная. “Может, если Дейрон в плену, смогут начаться переговоры...”, — отстраненно думает она. Дейрон убил Люка, однако ему все еще могут сохранить жизнь, если сочтут это полезным. Вернее, если Эймонд сочтет это основанием для какой бы то ни было дипломатии — без Тессарион Дейрон уже не представлял такой ценности. Может, Эймонд и Криган все же сойдутся на поле битвы, может, Криган выполнит свое обещание, может, попросту сгорит, может, они убьют друг друга. Сейра все равно ни на что уже не повлияет. Надеяться она будет до последнего, но, кажется, ее судьба — сидеть здесь разменной монетой и защищать отчаянно ненавистную ей землю, ожидая возвращения человека, которого она... Нет, все еще не ненавидела, хотя очень хотела бы. Все было бы куда проще.