Свидание со смертью

      Обычно похоронное бюро встречает людей, переживших траур. Оттого в вестибюле всегда горит приглушенный свет и играет спокойная классическая музыка — тихая, не способная скрыть печаль, что крупными слезами стекает по щекам родственников усопших. Но в этот раз, как и в начале недели, в вестибюле появляется кудрявый парнишка, которому пока что некого хоронить. Из всех посетителей он оказывается самым пугливым: кажется, что его может отправить на тот свет случайное отражение в окне или легкое дуновение сплит-системы, что старается охладить бюро в эту жаркую погодку. Жители любого города, которым не требуются ритуальные услуги, вряд ли зайдут в такое место по своей воле, но у парнишки есть повод.       Арчибальд ставит пластиковый контейнер на дубовую столешницу ресепшна и нажимает пальцем на звонок, обращая внимание на лестницу, что ведет в жилую часть дома. В целом он смотрит то на лестницу, то в сторону коридора, по которому несут почивших вперед ногами, лишь бы не оборачиваться назад. За спиной Арчибальда все еще стоит тот стеллаж. В этот раз на его полках нет той жуткой таблички с изуродованным портретом Оливера Мура. Вместо нее стоят три красивых портрета, обрамленные искусственными бутонами белых лилий. Рядом с ними соседствуют иконы на акриловых подставках и образцы погребальных урн с искусными узорами цветов и со сдержанным золотым орнаментом.       Настольный звонок зовет хозяев еще раз, потом снова, но никто не спускается по лестнице из дома. Арчи сдерживается, чтобы не позвонить еще раз, и сминает пальцы обеих рук в тугой замок, отчего раздается тихий хруст.       — О, соседи! — Яаков радостно хохочет при виде Арчибальда, а тот, в свою очередь, чуть не испускает дух от столь внезапного приветствия.       — Здра-а-а-вствуйте, мистер Туше, — блеет перепуганный ягненок.       — Ох, можешь звать меня просто Яаковом или дядюшкой Яаковом, — завитые кончики усов гробовщика добродушно подрагивают, а его налитое лицо так и сияет при виде молодого соседа. — Ух ты, что-то принес?       — Аа… да, дядюшка Яаков, — на удивление это обращение даже больше подходит пухлому мужчине в летах, а если посмотреть на него под другим углом… то в некотором роде оно звучит как-то по-родственному. — Мы с мамой испекли для вас с Иорданом пирожные с заварным кремом по рецепту моей бабушки. — Арчи забирает с края столешницы контейнер с выпечкой и с улыбкой протягивает его Яакову.       — Надо же, красота какая! — восхищение Яакова льстит и даже греет душу, пусть Арчи и не просто так выбрал в качестве презента пирожные: как-никак старался для постоянного покупателя сладких завтраков в «Блинчиках у Мэнни». — А пахнет-то как вкусно. Через коробку слышно!       — Еще бы! — поддерживает его Арчи, все еще чувствуя неподдельное удовлетворение, но оно быстро сникает. — Иордан сегодня… работает в бюро? Давно как-то не видел его.       — Сегодня у него другие дела, — Яаков в задумчивости приглаживает усы и причмокивает пересохшими губами, ненадолго отворачиваясь от гостя. Почему-то Арчибальду не хочется расспрашивать, чем именно занят Иордан, словно Яаков может счесть вопрос за выуживание информации. Но ответ не заставляет себя долго ждать: — Вспомнил! Он недавно поехал в строймагазин. — Эта неловкость в сердце Арчи тут же испаряется, а глаза его блестят даже ярче, чем у Яакова, рассматривающего вкусные на вид пирожные.       — Это тот, что стоит на въезде в город?       — Да, именно он, — подтверждает Яаков. — А ты ищешь Иора? Он еще не скоро вернется. Могу передать, что ты заходил, Арчибальд.       — Вы можете звать меня просто Арчи, — так же вежливо поправляет Яакова Арчи. — М-м-м, думаю, я могу зайти в бюро чуть позже, — ему и правда уже незачем отвлекать гробовщика от работы. — Угощайтесь!       А Яаков уже. Он надкусывает пирожное, щедро сдобренное густым ванильным кремом, и, прожевав кусочек, довольно мычит.       — Вот уж молодцы! — второй кусочек пирожного отправляется следом в рот. — Надеюсь, Иордан приедет раньше, чем коробка опустеет, — посмеивается Яаков.       — Все хорошо! Если не хватит пирожных, мы с мамой приготовим еще, — конечно же, Арчибальду хочется угостить и Иордана, но что уж поделать, если его сейчас нет в бюро.       — Передавай Анне, что у нее золотые руки.       — Обязательно передам, — Арчибальд почти закрыл за собой дверь, но в последний момент заглядывает обратно в вестибюль: — Я тоже готовил!       Вернувшись домой, Арчи первым делом находит отца. Впрочем, его искать и не надо — Николас и Анна расположились в гостиной за винтажным (старым и со сколами лака) журнальным столиком. Родители рассматривают чертежи дома, чтобы узнать площадь каждой из комнат для закупа материалов, а может, думают по поводу перепланировки.       — Пап, я возьму ключи от машины?       — Хорошо. Куда едешь? — Николас отрывает взгляд от бумаг.       — Да так, в строймагазин хочу заехать, — Арчи пожимает плечами и забирает ключи с кухонного острова, — нам что-нибудь нужно?       — У Туше не нашлось инструментов? — отец приподнимает бровь, внимательно изучая Арчибальда, который совсем неопределенно качает головой. — У них же целая мастерская на заднем дворе.       — Сынок, Иордану и Яакову понравились пирожные? — Анна тоже отвлекается от чертежей, и Арчибальд бодро кивает, складывая указательный палец в знак «Ок!».       — Очень даже! Дядюшка Яаков просил передать, что у нас с тобой золотые руки, — Арчибальд и Анна образуют некую ауру, некую связь, понятную только матери и сыну или любой команде, усилия которой признали, возможно, встретили с аплодисментами. На их фоне Николас выступает поддержкой, которая неловко добавляет, что ему всегда нравилась их выпечка и другие блюда. — А Иордана не было. Мне кажется, что он не успеет попробовать пирожные.       — Ничего, мы можем приготовить еще, — повторяет Анна слова Арчибальда, сказанные Яакову. — Дорогой, может, отвлечемся и тоже поедим?       Николас не сразу, но все же соглашается. Эта заминка не имеет отношения к предложению жены, но порождает собой некоторую подозрительность.       — Так зачем ты едешь в строймагазин? Мы еще не все рассчитали с твоей мамой, к тому же не определились с общим концептом интерьера.       — Да… так сейчас что-то понадобится?       — Возьми мне пару ватманов, пожалуйста, и пять мотков широкого малярного скотча.       — И набор инструментов не забудь, будь добр, — Николас дожидается, когда Арчибальд кивнет. — Карта там же на столе.       Арчи находит похудевший бумажник рядом с вазой с пышным букетом из сиреневых гортензий, которые Николас подарил Анне на второй день их пребывания в Лоствуде. Арчи кидает быстрое «Спасибо!» и спешит к старенькой «Тойоте».       В Лоствуде семья Труда не прожила и недели, но городок оказался настолько маленьким, что в первые дни после переезда им удалось объездить его вдоль и поперек в поисках мебельных магазинов и бытовых товаров. У Арчибальда не было времени, чтобы заглянуть в бюро… Точнее, как сказать. Каждое утро он слышал рев мотоцикла, который и будил его, и засыпал он тоже под него, когда было уже за полночь. Сегодня такой проблемы не было, так что Арчи предположил, что на выходных Иордан находится дома. Ну, в его случае и на работе, в том числе.       Арчи паркуется недалеко от входа в строительный гипермаркет и заходит внутрь. Десятки рядов быстро мелькают перед глазами, но Арчи даже не смотрит на товары. Его интересует только высокая крепкая фигура, при взгляде на которую кожа покрывается мурашками, а сердце прекращает качать кровь по организму. Словно умирая на мгновение от неизвестности в отстраненном темном взгляде, Арчибальд воскрешается вновь, стоит ему услышать вкрадчивый голос Иордана, почувствовать на себе малейшее прикосновение его холодной руки. Всего один вечер обеспечил Арчибальда фантазиями на годы вперед, но горький опыт влюбленности, что швейными иглами впивается в самое сердце, нашептывает ему быть сдержаннее и осторожнее. Прислушается ли когда-нибудь Арчибальд к своему внутреннему голосу? Кто знает.       Кносский лабиринт заводит Арчибальда в самый центр строительного гипермаркета. Вместо грозного минотавра Арчи встречает пожилую пару, выбирающую садовых гномов для лужайки:       — Вот помру, тогда и покупай этого уродца, — ворчит дед, указывая концом палки на лопоухого гнома из сказок про принцесс. Арчибальд ненароком замечает, что у деда такие же большие и пухлые уши, как и у садового декора.       — Обязательно куплю, будет мне тебя, гада, напоминать. А рядом поставлю вот этого, — старушка наводит палку деда на гнома в матроске с папироской в зубах. — В молодые годы за мной моряк ухлестывал. Надо было за него замуж выходить: видела бы его всего раз в полгода, деньги бы трясла с него и горя бы не знала!       — А-а-а?! — дед морщится, прикладывая руку к уху. — Что говоришь?       Арчибальд на всякий случай заходит вглубь одного из стеллажей, чтобы ненароком не попасть под горячую палку стариков. Как-то он совершенно не представляет своих родителей в подобной ситуации. Николас и Анна могут подшутить друг над другом, но в рамках разумного. Что касается прародителей, то Арчибальд с ними вовсе не знаком, так что не может предположить, как они живут и относятся друг к другу. Предполагает только, что раз с ним не ищут встречи, то не такие уж они и семейные люди.       За своими мыслями Арчибальд не замечает, как за его спиной открывается промышленная дверь, ведущая на склад. Слышит какие-то шаги позади, но, обернувшись, видит только молодую девушку в изумрудном платье. Кажется знакомой, к тому же она смотрит прямо на него. Арчибальд и так отвлекся от своих поисков, а потому выходит из-за стеллажа. Старики уже мирно сидят на садовых качелях, усадив между собой того самого лопоухого гнома, и предаются воспоминаниям о былых временах. А Арчибальд тем временем высматривает поверх полок темноволосую макушку.       Неприятный холодок так и липнет к спине, но Арчи полностью прекращает думать о чем-либо в этом мире, когда замечает Иордана в длинном коридоре с лаками и кистями. Он собирается подойти, но резко останавливается, когда отчего-то покрывается мурашками; обнимает себя руками и быстро растирает плечи ладонями. Как-то чересчур сильно работает кондиционер в этом отделе.       Впрочем, Арчи быстро берет себя в руки и взбивает кудри, чтобы те стали объемнее, ведет плечами, сбрасывая напряжение. Он неспешно проходит до середины стеллажей, заигрывая пальцами с одной малярной кистью, словно она правда интересует его. Останавливается где-то неподалеку. Иордан внимательно читает этикетку на упаковке мебельного лака, когда в их с Арчи коридоре появляется третье лицо. Арчибальд прищуривается, но наклоняет голову набок, подцепляет кистью коробку с маленькими кисточками, что висят на крючке. Мимо его взгляда не скрываются широкие женские бедра и короткий желтый топ, оголяющий ребра и даже тазобедренную косточку; спина изогнута, отчего ягодицы кажутся более округлыми. Девушка не выглядит раздетой из-за комбинезона из плотной джинсы. Впрочем, старики с гномом вряд ли бы одобрили короткие шорты, из которых выглядывают светлые уголки карманов.       Чем ближе подходит Арчибальд, тем больше колебаний замечает. Она то в нерешительности становится на носочки, ломая резину, после перекатывается на пятки и обратно, попутно откидывая длинные выцветшие волосы назад. Делает вид, что не дотягивается до коробки на верхней полке, и закусывает передними зубами длинный ноготь большого пальца; Арчибальд смотрит так внимательно, что даже различает розовый цвет гель-лака в белый горошек.       — Простите, — обращается девушка к Иордану, вынимая палец изо рта, прикладывает его к уголку своих пухлых накрашенных губ, — не могли бы вы подать мне ту коробку? Она так высоко стоит, я совсем не дотягиваюсь.       Какой дешевый трюк. Но он работает.       Иордан протягивает руку к коробке, но его пальцы случайно прикасаются к чьей-то изящной руке. Конечно же, к руке Арчи.       — Иор, ты тоже тут? — спокойное лицо Иордана ничего не выражает, но Арчи все же улавливает ненадолго приподнятую бровь. Арчибальд забирает коробку, которую присвоил первым, и отдает ее девушке, бросив скомканное: «Держи». — Давно не виделись. Как твои дела?       Даже рядовой ответ, состоящий из банального «все хорошо, как ты?», вызывает желание расплыться в улыбке. Арчи непроизвольно покачивается, все еще желая рассмотреть хоть что-то в черных глазах напротив. Но оказывается, что ему достаточно вновь отметить для себя длинные пушистые ресницы Иора.       — М-м, кажется, я обломал тебе знакомство с той красоткой, — Арчи ведет бровями и кивает в сторону конца коридора, где и пропала девушка в желтом топе. Он виновато склоняет голову к плечу и кладет ладонь на заднюю часть шеи, массируя ее от легких нервов. Но ничего не может поделать с лукавой улыбкой, что выдает его истинный мотив. — Простишь?       — Не совсем понимаю, о чем ты, — честно признается Иордан и тоже наклоняет голову, вторя Арчибальду.       Арчи честно старается выдержать взгляд Иордана, к тому же, это должно быть так легко, ведь он не чувствует на себе ни давления, ни раздражения. Мешает только холодок, точнее, отсутствие тепла в глазах напротив.       — Значит, и не надо, — в голосе Арчи таится загадка, но не для Иордана.       Плотно набитой кисточкой Арчибальд мягко щекочет предплечье Иордана. Белая кожа, словно выцветшая, в этот раз не скрыта под тканью одежды. Под синтетическим ворсом кисти крепкие мышцы напрягаются. Арчи заостряет внимание на глубоких тенях и венах, что сильнее проявляются под мажущей головкой инструмента. Создается ощущение, которое тешит не маленькое эго Арчибальда, что это именно он нарисовал прекрасные вены на красивой руке Иордана.       Арчибальд нарочно не представлял, но недавно ему снилось, как он впивается зубами в предплечье Иордана, оставляя на его руке глубокий след. Во снах весь мир становится нереальным, а желания, пусть самые сокровенные на тот момент, редко исполняются. Но Арчи был настолько увлечен, что даже мог почувствовать металлический привкус на кончике языка. Кожа, едва не порвавшаяся под натиском клыков, продавилась и посинела от совершенного над ней насилия. И Арчибальд зализывал эту рану всей шириной своего языка, проливая все больше слюны, чтобы затем укусить снова. Но в том сне Иордан заслужил такое маленькое наказание. Арчибальд прогибался в спине, когда Иордан терзал его шею крепкими поцелуями, прижимаясь своим пахом сзади. Терся о него мощными, сильными толчками, но не раздевал его, пусть Арчи и просил. Умолял его.       От воспоминаний взгляд Арчибальда рассеивается, но заминка длится лишь секунду, другую. Широкая малярная кисть взмывает к лицу Арчи, скрывая его наполовину, подобно вееру, которым обмахиваются девицы.       — Боишься щекотки? — Арчибальд дразнит Иордана, отходя к его тележке, но тот лишь хмыкает.       Тележка Иордана наполнена ведрами с краской и бутылочками с колерами. Вскоре в ней оказывается и выбранный Иором глянцевый лак.       — Ты приехал за товарами с семьей?       — М-м? Нет, — Арчибальд теряется на секунду, но тут же собирается вновь, водит кистью по воздуху. — Мама попросила купить пару ватманов и малярный скотч. Они нужны для чертежей, так что решил сгонять сегодня, — по сути, так все и было, если не учитывать некоторые обстоятельства. — Только магазин такой большой, я тут уже долго блуждаю и ничего не нашел. Не знаешь, где находится стенд с ватманами?       — Скотч рядом с краской. Ватман, полагаю, продается в художественных магазинах.       Арчибальд вздрагивает и в недоумении хлопает глазами.       В строительном магазине и правда не нашлось ни единого листочка ватмана, судя по списку товаров в компьютере консультанта. Иордан предложил отмерить рулон белых обоев, чтобы не ездить по городу в поисках ватмана, так что Арчи получил свои заветные листочки. Их получилось даже больше, чем просила мама.       — Хм, кажется, мне надо было еще что-то купить, — Арчи задумывается, но никак не может вспомнить, что же он забыл.       — Малярный скотч?       — Про него помню… Ладно, наверное, только он остался. Нужно ровно пять штук.       Может быть, именно в этот момент Николас отправляет Арчибальду СМС, чтобы он не забыл о наборе инструментов, и теряет веру в своего сына, услышав, как вибрирует телефон в подушках на диване.       — А ты приехал только за краской и лаком? — Арчи все рассматривает покупки Иордана, в которых появились разве что кисти и рулоны обоев. — Взял большую тележку, а она почти пустая.       — Других нет. Остальное закажу на кассе.       — Тебя катали в такой тележке, когда ты был маленьким? — Арчибальд ведет плечами, с интересом поглядывая на Иордана, и сразу улыбается, как только в его голове представляется такая картина: Яаков толкает тележку с уменьшенной копией сына, ускоряется, чтобы было повеселее, а тот с непроницаемым лицом ездит по всему магазину.       — Да. Мама иногда сажала.       Улыбка спадает с лица Арчибальда, он прерывисто выдыхает, продолжая идти рядом с Иорданом. За ужином Туше не упоминали мать Иордана, отец тоже ничего не рассказывал о ней. Иногда можно предположить, что супруги в разводе и живут своими жизнями, или же они все еще вместе, просто один из них отлучился по работе или иной причине. Но никогда не знаешь наверняка задашь ли обыденный вопрос о семье или раздерешь незажившую рану.       — Хочешь прокатиться?       Арчи поднимает взгляд на Иордана. Он все еще спокойный, кажется расслабленным, судя по тому, как он прикрывает глаза и неспешно указывает Арчибальду на тележку, разрешая запрыгнуть в нее. Не озвученный вопрос растворяется в воздухе, оставляя лишь легкую дымку печали. А Арчи кивает и, дождавшись, когда Иор возьмет рулоны обоев, забирается в тележку, стараясь не уронить ведра с краской и лаком у спинки. Ноги Арчи не помещаются в корзине и остаются болтаться за ее пределами.       Шаг Иордана сам по себе длинный, а оттого тележка катится весьма быстро, Арчи даже ощущает ветерок на своем лице. На них оглядываются консультанты, другие покупатели смотрят разве что мельком. Малярный скотч обнаруживается рядом с краской, как и запомнил Иордан, но вместо пяти пришлось взять шесть:       — Иор, а ты меткий? — Арчи скрещивает ноги в углу корзины и выставляет вперед руку. — Сможешь попасть?       По лицу, как обычно, непонятно осуждает ли Иордан подобные шалости или удивляется им. Однако первая катушка скотча оказывается на руке Арчи и скользит по его предплечью точно браслет слишком большого диаметра, чтобы носить его на запястье. Следом летит и вторая, третья. Арчи старается не дергаться, но и Иордан не сильно замахивается, а ловко отправляет катушки прямиком на руки.       — Надо же, я бы ни одной не смог закинуть!       Арчи заливисто смеется, рассматривая свои брендовые украшения от самого Иордана (или строительного гипермаркета). И вскоре замечает, что и на лице Иора появилась та самая улыбка, от которой молодой мужчина становится еще красивее и притягательнее.       — Тебе идет.       Иордан катит тележку вместе с Арчи, обложенного кистями и прочими покупками, на кассу и пересекается с парой пожилых людей, которые точно так же везут ораву лопоухих гномов. По пути им встречается та девушка в комбинезоне и желтом топе, с которой Арчи нарочито здоровается жестом руки, точно королевская особа или кукла «Барби». Проезжают они и мимо девушки в зеленом платье: все еще знакомая и все еще непонятно где Арчи мог видеть ее. Впрочем, выглядит она не особо дружелюбно из-за сложенных на груди руках и взгляда исподлобья. Стоит их глазам пересечься, как губы девушки искривляются в ухмылке. Она манит его указательным пальцем. Арчибальд сильнее прижимается к спинке тележки, чтобы быть ближе к Иордану. Девушка в зеленом платье мелькает в каждом ряду стеллажей, словно ее численность увеличивается.       — Иор, мне как-то…       Изумрудное платье и красные туфли раздваиваются, делятся пополам и их половины тоже раскалываются. В глазах плывет, отчего яркий свет в павильоне темнеет, а прохлада сильнее пробирает до костей. Девушка становится все ближе. Их несколько. Ее много. Она обязательно дотянется до него, как бы сильно он не сжимался в тугой клубок.       — Поднимайся, я помогу тебе.       Голос Иордана раздается над самым ухом и Арчи резко вздыхает, только сейчас понимая, что воздуха в его легких было катастрофически мало.       — Сможет ли он тебе помочь, — раздается вокруг женский шепот, — может, наоборот, навредит?       В глазах темнеет и темнота эта окрашена в зеленый цвет. Мрачный и сырой, словно состарившийся мох долгое время валяется в кислой земле и питается одной лишь застоявшейся водой. Багровые пятна вспыхивают то тут, то там, отдаваясь в висках монотонной болью.       — Как она выглядит?       Рука Иордана пробирается сквозь тьму и вылавливает Арчибальда из призрачного калейдоскопа; быстро и аккуратно, словно подхватывает бумажным сачком золотую рыбку на одном из ярмарочных игр.       — Зеленое платье и красные туфли.       Арчи хочет ответить, но у него не получается. Слова засыхают в глотке и изо рта льется лишь сдавленный вздох. Точно рыбка, лишенная воды, но не готовая умереть ради детских развлечений. Сачок уже промок, вот-вот порвется, и времени на то, чтобы перенести маленькое существо из корытца в банку, становится все меньше.       — Арчибальд.       Он хватает воздух ртом. Зажмуривает покрасневшие глаза, но даже так образ бледной девушки, что то зовет его на помощь, то сама убеждает, что защитит от Иордана, остается на сетчатке.       — Арчи…       Становится все холоднее. Кажется, что кожа покрывается инеем, мороз проникает еще глубже и достигает самых костей. Но голова опустошается от мыслей и преследуемых страхов, только все тело гудит, становится будто бы чужим. Арчибальд боится открыть глаза и посмотреть, что творится вокруг. А может, его до тошноты тревожит взгляд Иора, который наверняка сочтет панику соседа за душевную болезнь и впредь будет избегать его. Но не покидает ощущение, будто тело отделяется от него, подобно снятию мокрой одежды.       Открыв глаза, Арчибальд видит перед собой… себя.       Это длится совсем недолго, может, просто кажется. Но в это мгновение Арчи будто смотрит в зеркало и изучает спящее отражение своего лица. Он чувствует, как его подхватывают, тянут ближе и все разом прекращается. Остается только вздохнуть полной грудью и постараться прийти в чувства.       Арчибальд жмурится, открывает один глаз, затем второй. Иордан нависает над ним, накрывает лоб рукой и что-то тихо шепчет. Арчибальду остается только прикусить нижнюю губу и постараться хоть чуть-чуть расслабить плечи, и придумать отговорку, которая прозвучит хоть немного убедительно.       — Я… — Арчи хватается пальцами за грань тележки и вскидывает голову.       — Ты… — Иордан шепчет в унисон, перебивая возглас, но уступает, позволив Арчибальду договорить. Однако тот стыдливо опускает взгляд, вжимает голову в плечи и перебирает пальцами по металлическим прутьям. — Хорошо себя чувствуешь? Голова не кружится?       — Немного, — неуверенно произносит Арчи, но тут же продолжает: — Но со мной все в порядке! Может, немного укачало… да.       Арчи нервничает, когда Иор убирает руку с его лба. Прячет взгляд.       — Посиди еще немного.       Иордан продолжает катить тележку к кассам, а Арчи не решается хоть что-нибудь сказать. Ему хочется остановить тележку, сбросить с себя мотки скотча и поскорее уехать обратно к родителям и, по возможности, больше никуда не выходить из дома, пока они с семьей не доделают ремонт. Гложет совесть и собственное чувство гордости за то, что сегодня ему и не нужно было никуда ехать, а он все равно попросил у отца ключи от машины и отправился на поиски Иора, чтобы наконец-то увидеться с ним.       За мыслями Арчи не сразу понимает, что Иордан продолжает смотреть на него. Он не сверлит взглядом, но и не прерывает зрительный контакт.       — Глупо выгляжу, да? — Арчи все же решается задать этот вопрос, но Иордан только качает головой, ничего не отвечая.       — Хочешь — повесь их на меня.       Арчи приподнимает бровь, не понимая, о чем говорит Иор. Но после замечает протянутую руку Иордана. Его ладонь обращена наверх, а пальцы тихо манят. Не сразу догадавшись, Арчибальд все же, встрепенувшись, делится одним мотком скотча с Иорданом. Большой диаметр катушки с легкостью насаживается на длинные пальцы, но застревает на середине ладони. Арчи останавливается, переживая, что натрет кожу Иордана, но тот снова встряхивает ладонью, намекая продолжать.       Картон неприятно шуршит, Арчи старается не спешить. Лучше бы снять этот дурацкий малярный скотч, но Арчибальд физически не может отвести взгляд от широкой ладони Иора. Она такая большая, крепкая, кажется, что стоит Иордану сжать кулак, как эта липкая лента разорвется пополам. Арчи подхватывает его ладонь обеими руками снизу, кладя ее, словно на подушку. Большими пальцами он надавливает на моток, проталкивая его все глубже, дальше по изящной кисти. Она прохладная, но сама ладонь, которой Иор проверял его температуру, чуть теплая, приятная. От Арчибальда не скрываются и грубые мозоли, по которым он, не удержавшись, скользит подушечками пальцев, очерчивая пару бугорков.       — Не больно?       — Совсем нет.       Катушка соскальзывает вниз, наконец-то преодолевая препятствие и оказываясь на запястье. Но Арчибальд не сразу выпускает руку Иордана из своих. Он ненадолго переворачивает ее тыльной стороной наверх и поджимает нижнюю губу, слегка мычит, когда замечает покрасневший след на чистой белой коже. Иордан не убирает руку, но она заметно напрягается, становится тяжелее.       — Хочешь больше?       — Да… — Арчи не может оторвать свой взгляд от пальцев и ладони. От трения на ней выступили вены, которые так и хочется намочить своим языком, а после укусить, оставить след своих зубов, пометить.       Пальцы Иордана приходят в плавное движение. Он скользит ими выше по оголенной коже Арчи, но подушечки едва ее касаются, играя с напряжением, фантазией и нервами. Пальцы добираются до края очередной катушки, напоминая Арчи, как именно Иор решил его отвлечь, и, подцепив за грань, тянут чуть повыше.       — Н-нет! — спохватывается Арчи и стряхивает катушку вниз. Иор наклоняет голову набок, по-птичьи, как тот самый ворон, что пытается узнать как склевать половинку яблока. А Арчибальд заглядывает в его глаза исподлобья, но при этом держится недолго и обрывает зрительный контакт. — Достаточно одной, — как-то Арчи не уверен, что они смогут снять скотч.       Арчи все еще беспокоит этот красный след. Он чуть склоняется над рукой Иора, складывает пухлые губы трубочкой и пару раз дует на нее холодным потоком воздуха. Это длится совсем недолго. Арчибальд сразу опускает руку и просит Иордана остановить тележку, чтобы выйти из нее, потому как они уже подъехали к кассам.       — Теперь я выгляжу глупо? — Иордан приподнимает руку с бумажным браслетом и ведет кистью в воздухе, заставляя тот подпрыгнуть на предплечье.       — Что..? Ну… — Арчибальд не сразу собирается с мыслью, оставаясь в том моменте, когда держал ладонь Иора в своих руках. Однако шутка Иордана приводит его в чувства. Усмехнувшись, Арчи демонстрирует ему обе руки, на которых висит побольше катушек. — До меня тебе еще далеко по глупости. Есть к чему стремиться!       — Вот как? — губы Иордана изгибаются в улыбке, становятся видны его белые зубы и крупный клык, который, если и вопьется в кожу, то наверняка ее пробьет. — Постараюсь. — Мурашки бегут по телу от его улыбки.       — Извините! Кассы не работают, — оповещает их оператор и скрещивает перед собой руки. Арчибальд теряется, когда достает свои товары, а Иордан никак не реагирует. Он как ни в чем не бывало подходит ближе к мониторам, игнорируя продавца, и достает покупки из корзины. — Стойте… а… Все в порядке, все работает. Можете проходить.       Купив все выбранное, Арчибальд старается помочь Иордану сложить его тяжелые покупки обратно в тележку, но долго возится с двумя ведрами краски и Иор справляется практически самостоятельно.       — Я на машине. Могу подвезти, — Арчи украдкой заглядывает в глаза Иордана, но голос его звучит уверенней обычного, будто бы возражения не принимаются.       — Буду благодарен, — Иордан наклоняет голову, соглашаясь, и тем самым вызывая самодовольную улыбочку на лице Арчибальда.       Старое авто справляется с нагрузкой стройматериалов, но возникают неудобства у Иора.       — Ты точно хорошо себя чувствуешь?       — Да, я в полном порядке.       — Я могу отвезти нас домой, если тебе плохо.       — Что-то… мне это напоминает?       Арчибальд прищуривается, пытаясь вспомнить похожую ситуацию. Уголки его губ так и норовят подняться вверх, но он усердно сдерживается, не позволяя себе даже посмеяться.       — У меня в тот день не кружилась голова. Кажется, ты переживал именно из-за поездки на мотоцикле, а не моего состояния, — ответ не заставляет себя долго ждать, и Арчибальд теряется столь точному попаданию.       — Нет, ты меня тоже беспокоил, — Арчи сразу находит что сказать, потому как озвучивает правду, но тут же прикусывает свой длинный на двусмысленные фразы язычок. — И раз уж так хорошо помнишь тот вечер, тогда подскажи… на чем мы в итоге поехали к Мэнни и кто нас вез?       — Это… — Иордан запинается, чем подталкивает Арчи поспешно озвучить победоносное «А-а-а!». — Подловил.       — Зато ты теперь понимаешь мои переживания. Неплохо, — усмехается Арчибальд и похлопывает Иора по плечу, чтобы он садился на пассажирское сидение. Вдобавок Арчи прокручивает на указательном пальце колечко от брелока ключей, дразня Иора.       В тканевом салоне не так комфортно, как на кожаных сидениях «Ройса», но весьма просторно, чтобы и Иордан мог спокойно ехать, не упираясь макушкой в потолок. Арчи приподнимает руку, неуверенно касается пальцами спинки сидения Иордана и выкручивает руль, сдавая назад со стоянки. Мама как-то говорила отцу, что он выглядит чертовски круто, когда таким образом выезжает с парковки.       — Так значит… — Арчи мажет кончиком языка по губам, не зная, стоит ли ему продолжать разговор. Но любопытство оказывается сильнее: — Правда не злишься на меня за то, что я помешал твоему знакомству с той девчонкой?       — Какому знакомству?       — К тебе подошла одна, в комбинезоне, кажется. Высокая блондинка.       — Ты ей помог с товаром. Думаешь о ней?       — Ну… Она была фигуристой и с симпатичным личиком… — Арчи уверенно держит руку на руле, но пальцы скрипят по искусственной дешевой коже.       — Она тебе понравилась?       — Нет, пф, — стоит ее вспомнить, как хочется тут же вздрогнуть. — Ну, то есть. Мы же вроде как друзья, можем и такое обсуждать.       — Я думаю о другой.       Арчибальд тормозит. Их обоих тянет вперед от резкого толчка, но ремни безопасности удерживают на месте. Благо, красный свет горит на перекрестке.       — У тебя есть девушка? — Арчи вздрагивает, оборачиваясь к Иордану.       Тот не сразу отвечает, отвернувшись к окну со своей стороны. Но вскоре качает головой. Отрицательно. Арчибальд мог бы успокоиться и выдохнуть, но на сердце становится так тяжело от мысли, что Иордану все же кто-то нравится. В целом, конечно же, неудивительно, и хорошо, что Арчи спросил обо всем сейчас. С такой-то яркой, но в то же время сдержанной, сильной и мягкой внешностью и личностью Иордан наверняка пользуется немалой популярностью в этом маленьком захудалом городке.       Да даже если бы не популярность… Каждый раз, влюбляясь в очередное лицо с обложки или в того, кто с теплой улыбкой проявил заботу (а оба этих качества есть в Иордане), Арчибальд играет в русскую рулетку: ответят ли на его чувства или нет. С девушками проще — проще получить отказ, насмешку или пощечину, но также проще завести с ними разговор и сблизиться в постели. С парнями же как будто всегда нужно держать определенную дистанцию. Да и из тех, кто нравился Арчибальду, реальным был лишь один, но и тот казался эфемерным: стоит прикоснуться, как он сразу же исчезнет, оставив с исколотым сердцем и сочащимися ранами в душе. Но Арчи ничего не может поделать с мыслями в своей голове, снами и влюбленностью, что искрой вспыхивает в груди и жаром разносится по всему телу, сжигая здравый смысл и все отягощающие проблемы. Он способен обуздать внутренний огонь, притихнуть, но на это нужно время и отрезвляющая пощечина, желательно от самой причины его симпатии.       — Зеленый.       — Что? — Арчибальд ведет рассеянным взглядом по приборной панели, но вскоре замечает подвесной светофор и трогается с места, слушая вслед гудки недовольных автомобилистов.       Арчи подвозит Иордана к самому входу в похоронное бюро.       — Подожди немного, — просит Иордан. — Не спросишь про девушку?       Арчибальд занят тем, что нажимает кнопку и открывает багажник со стройматериалами.       — Элли, — отзывается Иор, неспешно проводит темным взглядом по Арчибальду снизу вверх, задерживается на его поджатых губах и грустных прикрытых глазах.       — Значит, Элли, — Арчи мотает подбородком, стараясь прийти в себя, и активно кивает, вспоминая, что диалог вообще-то надо бы поддерживать. Они же друзья. Соседи. — И кто это? Одноклассница или бариста из кофейни? — Если раньше, спрашивая Иора про девушку в комбинезоне, в голосе сквозило хоть какое-то любопытство, то сейчас речь Арчи монотонная, вялая. А на губах все же играет ухмылка.       — Ты мне скажи.       Арчи вскидывает брови и поднимает вопросительный взгляд на Иордана. Он не шутит, да и фраза не похожа на шутку. Но черт его знает. Все же в этой машине в курсе, что Арчи переехал в Лоствуд пять дней назад, а из новых знакомств у него только семья гробовщиков, опоссумы со свалки и продавцы из магазинов с хоз.товарами.       — Девушка, которую ты видел, — речь Иордана неспешная. Он и говорит не очень много, спокойно и вкрадчиво, но сейчас медлительность заметна. — Ты помнишь?       Прохлада тянется к рукам, вызывая дрожь, но Арчи сбрасывает наваждение, боясь, что вновь окунется в тот туман, в ту тьму, что хранит в себе тяжкое состояние, из-за которого чужие люди смотрят на него, как на прокаженного.       — Тише… Все хорошо, — Иордан говорит это, но Арчи успевает заметить, что он колеблется.       — Прости, не понимаю, о ком ты, — отрезает Арчибальд, снимая с себя ремень безопасности. — Почему эту Элли должен знать я, если она нравится тебе?       — Не нравится, — Иордан успевает поймать Арчибальда за руку и усадить на место, не дав ему выйти из машины. — Она мне очень не нравится.       — Ты… — Арчибальд вдруг успокаивается. Резко, крайне внезапно. Он становится весь во внимании, но подозрительность в его взгляде не угасает. — Зачем тогда думаешь о человеке, который тебе не нравится?       — Элли немного мешает моей работе. Меня это беспокоит, — спокойно продолжает Иордан, но Арчибальд все равно улавливает, что он подбирает правильные фразы. — Я знаю ее имя, но без фамилии вряд ли отыщу. В магазине ты встретился с ней, — возможно, видел где-то еще. — Не помнишь, как она выглядит? Во что одета?       Волнение вновь подкатывает к горлу, но Арчибальд складывает ладони в замок, растирает пальцами кожу. Объяснение Иордана успокоило, но Арчибальда пугает, что в памяти не так много воспоминаний о других людях.       — В магазине… помню только пожилую пару, они ссорились из-за садовых гномов… Девчонку в комбинезоне… — Арчи загибает пальцы, перечисляя еще парочку обычных покупателей, но в его памяти словно есть кто-то еще, кого он не смог запомнить. Он думает, старается, прикусывает ноготь большого пальца, чтобы сосредоточиться. — Мне стало не очень хорошо… — извиняющимся тоном продолжает он, ненадолго задерживая взгляд на Иордане. — Иногда голова кружится, и все перед глазами темнеет. Но это не часто происходит и недолго, вроде бы уже говорил об этом.       — Понимаю, — Иордан ненадолго прикрывает глаза и делает глубокий вдох, — ничего страшного.       — Я постараюсь в следующий раз быть внимательнее! Прости, — Арчи оборачивается всем корпусом к Иору. — Хочу помочь. Если попадется подозрительная девчонка, то обязательно сообщу тебе, — Арчи протягивает ему ладонь для рукопожатия. — Хах, это звучит как игра в детективов.       — Буду благодарен. Но если почувствуешь себя плохо, то не заставляй себя, хорошо?       Арчибальд и Иордан пожимают друг другу руки. Это очень серьезное рукопожатие двух молодых мужчин, заключивших друг с другом сделку, и мотки скотча на руках обоих — тому подтверждение.       — Зайдешь ко мне ненадолго? Хочу кое-что дать тебе.

* * *

      Домой Арчибальд возвращается с упаковкой витаминного купажа. Из пакета приятно пахнет мятой и сладким яблоком, чувствуется кислинка цветков лимона, которые повышают иммунитет. Арчибальд заваривает чай на всю семью, пересказывая успокоительные свойства сбора трав, но родители почему-то отказываются пить чай в тридцатиградусную жару и оставляют его на вечер, когда станет прохладнее. А Арчибальду хорошо и так.       Дядюшка Яаков и правда оставил для Иордана около пяти штук пирожных, чем позволил Арчи снова наблюдать улыбку на его лице. Мягкая и нежная, с каплей крема в уголке губ, которую Иор неспешно снял пальцем и слизнул языком. А потом тихо поблагодарил за угощение.       Правда, романтику чуть-чуть подпортил Яаков. Он увидел парней и удивился Арчибальду:       — Так вы, мальчишки, вместе были? — хохот Яакова как бы намекнул Арчибальду, что тому надо бы поскорее перевести тему, но ему не дали и слова вставить: — А я-то думал, ты побежал помогать отцу, когда узнал, что Иордан в гипермаркете, — Яаков жестом собрал в кулак воздух и выпустил его в другом направлении, раскрыв ладонь. — Как ветром сдуло!       — Кстати об отце, — тут же спохватился Арчи, — я могу одолжить у вас набор инструментов? Папа просил. Нам совсем ненадолго нужно и скоро вернем.       — О, не беспокойся, Николас уже его забрал.       Было неловко, но зато Арчибальду вновь удалось прикоснуться к руке Иора, когда помог ему снять катушку скотча. Весь остаток дня Арчи думал именно о проступающих венах на ладонях и предплечьях и крепких налитых мышцах, которые отбрасывают мягкие тени на холодной коже. Арчибальд уверен, что сильные руки гробовщика смогут без усилий подхватить его, как игрушку, вдавить в стену или постель, и под этим давлением будет невозможно пошевелиться или отказать.       Еще не ночь, но Арчибальд уже лежит в кровати. Он все в той же уличной одежде: не переодевался в пижаму и даже не ходил в душ. Он смотрит в потолок, концентрируется на пластиковой звездочке, что вот-вот потухнет, но не делает этого уже много лет, и прикусывает нижнюю губу. Иордан нависает над ним, закрывая вид на звезды, и Арчибальд перестает дышать. Ему хочется услышать его дыхание, как позовет по имени. И этот голос, густой, как патока, и холодный, как арктический лед, останется навечно в его теле, поселится в голове и будет подчинять своей воле, когда ему вздумается.       Ноги сами раздвигаются, подпуская Иордана к самому сокровенному, и он одним толчком прижимается к его паху своим. Арчи резко выдыхает, вздрагивает и прогибается в пояснице. Он двигает бедрами, стараясь потереться о чужой пах, но чувствует лишь тесноту в джинсовых бриджах. Футболка Арчибальда задирается, оголяя нижнюю часть живота, и Иордан опускается к обнаженной коже. Его дыхание представляется таким же холодным, как и прикосновения к коже, но Арчи хочет, чтобы поцелуи и язык обжигали его, распаляли воображение и желание. Собственные пальцы прикасаются к напряженному прессу и этого уже становится достаточно, чтобы прерывисто вздохнуть.       Ладонь Арчибальда ныряет под футболку и задирает ее наверх, сразу обнажая рельефный торс и узкую грудь с затвердевшими сосками темно-розового цвета. Арчи захватывает край футболки зубами и вновь мычит, когда касается пальцами груди, представляя, как Иордан покрывает его тело поцелуями и скользит горячим языком по линиям мышц. Кусает, оттягивает кожу, оставляя на ней глубокие синие следы, которые невозможно будет спрятать. По часовой. Арчибальд гладит грудь по часовой стрелке, утапливая чувствительный сосок, но сразу скользит по нему ногтем. От легкой боли он снова стонет и накрывает второй рукой пах, который уже натянул плотную ткань бриджей.       Та девушка в магазине была фигуристой и подтянутой. Казалось, что клепки на лямках комбинезона едва сдерживают пышные формы. Но Иордан не смотрел на нее. Взглянул, просто желая помочь человеку, который об этом попросил, но не придал этому никакого значения. Он стоял рядом, нависая над Арчи, наблюдал, как он дразнит его головкой кисточки, проверяя боится ли щекотки. От этого воспоминания Арчи подкидывает бедра вверх, сдерживает свой стон, но его лицо вытягивается в ожидаемой истоме. Край футболки намокает во рту, но Арчибальд не выпускает одежду из зубов. Ему до безумия интересно узнать, сможет ли Иордан посмотреть на него иным взглядом: голодным, пожирающим. Понравится ли наблюдать за стройным мужским телом, что будет извиваться под его прикосновениями и поцелуями. Его чувствительные соски и стоны, которыми Арчибальд будет наполнять всю спальню.       Иордан в воображении Арчибальда неспешно скользит руками по тонкой линии талии, поглаживает ее и шепчет:       — Нравишься, — этого достаточно, но хочется еще: — Ты мне очень нравишься, Арчибальд, — укусит ли за ушко или начнет терзать засосами шею? — Возбуждаешь меня.       Арчибальд сжимает пах, отчетливо представляя, как Иордан трется о него, точно в недавнем сне. Основание кисти давит на возбужденную плоть, трется о него, сминает и массирует. Дыхание сбивается и хочется рыдать от того, как сильно Арчибальду хочется увидеть обнаженного Иордана. Он хочет знать, как выглядит его крепкий торс, какого цвета его соски и насколько большой его член. Арчибальд бы только и делал, что вился о него, подобно лозе, изучая тело Иора, покрывая его поцелуями и сильными укусами.       — Хочешь больше?       — Да…       — Прикоснись к себе.       Иордан заводит руку между его ног и проникает под одежду, касаясь внутренней стороны бедра. Арчибальд поджимает ноги в коленях, думает свести их вместе, но боится потерять образ Иора, от которого сходит с ума. От ерзания по постели бриджи сами приспустились, обнажив тазобедренные косточки, но возбужденный член натягивает ткань так, что она не может просто соскользнуть по бедрам вниз. Сначала ремень, потом пуговица и наконец-то молния расстегиваются друг за другом. Белье мокрое.       Глаза Арчибальда закатываются, когда он представляет как Иордан прижимается лицом к его белью и закусывает кожу на бедре. Но его здесь нет.       Арчибальд содрогается всем телом, закидывает ногу на изножье кровати. Он спускает резинку белья и берет в руку твердый член. Правда мокрый. Смазка так и сочится из головки члена, из-за чего каждое прикосновение к ней сопровождается влажным хлюпаньем. Арчибальд оглаживает головку всей поверхностью ладони и накрывает ее большим пальцем, когда ноги начинают дрожать от откровенных прикосновений к самому себе.       Он хочет, чтобы это делал Иордан.       Его большие руки… Арчибальд представляет, как широкая ладонь проникает между его ног и обхватывает пальцами его член у основания, заключая в кольцо. Сжимает его и мягкими рывками поднимается выше, нашептывая на ухо слова о возбуждении, чтобы он вел себя погромче. Руки Арчи ласкают его грудь и член, он водит ими по телу в такт друг другу, прикрывая глаза и сладко постанывая, но тихо, чтобы его никто не услышал. Пальцы натирают кожу, так что Арчи отвлекается, чтобы облизать подушечки, и сразу возвращает их на грудь, но в этот раз обхватывает второй сосок и оттягивает его, вновь вжимает в кожу и щекочет ногтем. Боже, от прикосновений все внутри сжимается, а низ живота искалывает истома, нервы.       Арчи вжимается головой в подушку, переворачивается на бок. Лицом зарывается в наволочку, заглушая очередной стон, и наращивает быстрый темп руки на своем члене. Он забывает абсолютно обо всем, но не может выпутать сознание из сна. Вновь чувствует металлический привкус на языке и закусывает уголок подушки, встает на четвереньки. В этой позе Иордан очерчивал языком его позвоночник, сминал руками ягодицы, и практически сразу Арчибальд просил снять с него всю одежду. Бриджи соскальзывают с ног.       — А-ах!       Чувствительный настолько, что может представить давление чужого паха на своих ягодицах. Он выгибается в спине, ведет рукой по бедру, касаясь чистой нежной кожи. Но стоит пальцам прикоснуться к ягодице, как Арчибальд изливается в свою руку. Даже там чувствительный: только заскользил подушечками пальцев, как прикосновение отдалось в ноге и возбуждение затянулось в паху. Каждый раз, делая так, Арчибальд только судорожно вздыхает: ему очень хочется почувствовать, каково это, проникнуть внутрь и прикоснуться к той самой точке, о которой так много разговоров. Он может дотянуться до нее сам или воспользоваться чем-то твердым и продолговатым, но не может. Хочет, чтобы эта часть тела досталась человеку, которого он сам страстно пожелает.       Арчибальд не может успокоиться из-за этой мысли. Он встает на колени, продолжая сжимать рукой член. Мокрая ладонь остается на весу, а Арчи вновь закрывает свой рот кляпом из футболки и толкается в руку. После первого толчка вновь мычит, содрогается всем телом от боли и сильного удовольствия. Словно по нервам бьют молотком, но сразу же ласкают их, и эта ласка протекает по организму, затрагивая все его клетки и заполняя их оргазмом. Арчибальд вновь толкается и сгибается, ноги подкашиваются и скользят по простыне, кровать предательски скрипит.       — Черт возьми…       Он сминает коленями одеяло и трется о него, вновь падает на подушку, но продолжает двигать бедрами, скользя истекающим членом в туго сжатой руке.       — Больно… Боже…       В мучении Арчибальд открывает рот, хватая воздух. Пара рывков, грубых и тяжелых, и рука снова принимает льющееся в нее семя. Капли падают и на постель. Арчибальд дрожит, лежа в кровати и стараясь перевести дыхание.       — Умница, Арчи, — он настолько устал, что не может представить образ Иордана, но его голос все равно раздается рядом с ухом, грозясь вновь поднять волну возбуждения, которую будет еще сложнее обуздать в одиночку. — Хороший мальчик.       Чтобы не думать о нем, Арчи поднимается в душ. Ноги все еще дрожат.

* * *

      В голове совершенно пусто. Тело легкое, словно перышко, но на душе скребутся кошки.       — Я так с ума сойду…       Арчибальд выдыхает и откидывает голову назад. Он сидит с закрытыми глазами на крыльце дома, что выходит на заднюю часть заброшенного сада и лес. В его руках — кружка с горячим чаем, рядом миска с семечками и тарелка с единственным пирожным с заварным кремом, которое осталось после выпечки. Арчи проводит языком по губам в попытке увлажнить их, но подсознание все равно откликается тем, что это могут сделать только губы Иордана.       — Нет, на сегодня точно хватит, — Арчи встряхивает головой и опускает ее, упирается в высокий воротник куртки, которую так и не вернул Иору с их первой встречи.       — К-а-а-а-р!       — И ты здесь.       Арчи берет щепоть семечек и подкидывает их прилетевшему ворону. Он чернокрылый, но грудка белая, словно кто-то одел его в жилетку или майку-алкоголичку. Ворон меньше тех, которые кружат у дома Туше, но все же не похож на ворону с серым тельцем.       — Ты часто прилетаешь ко мне, — и правда, за день Арчи может пару раз встретиться с этой птицей, причем он вполне уверен, что прилетает к нему одна и та же. — Надо бы тебя как-нибудь назвать.       Арчи подкидывает еще семечек, а сам надкусывает пирожное. Которое так соблазнительно ел Иордан, что… Арчи снова закрывает глаза и делает глубокий вздох, возвращаясь с мыслями к ворону.       — Бобик? — выдает первое попавшееся имя, но сам же бракует его. — Ты же не собака. Рекс? Ой, так тоже собак называют, — Арчи глубоко задумывается. — Богдан? Мама хотела назвать меня Богданом, но отец не разрешил… Богу дан… В целом, красиво, — Арчи практически соглашается, как вздрагивает: — А вдруг ты девочка? Тогда… Богданита? Богданка? А как проверить твой пол… — Арчи снова подкидывает семечки, но чуть дальше, заставив ворона немного отстраниться. — Ладно, не видно ничего. Кем ты себя ощущаешь?       Арчи решает пока что повременить с именем. Не так много времени прошло, да и птица может быстро улететь, а Арчи успеет привязаться к ней, пусть в его семье никогда не водилось питомцев. Наверное, будет грустно прощаться.       — К-а-а-а-р!       Ворон подходит ближе, так что Арчи продолжает подкармливать его семечками. Птица ловко щелкает их своим клювом и быстро проглатывает. Но вдруг она отказывается от новой порции и взмахивает крыльями, хлопает ими суматошно.       — Что-то случилось? — Арчи прижимает кружку к себе, но все же отставляет ее на крыльцо и медленно сходит с него. Ворон не отпрыгивает в сторону, но продолжает размахивать крыльями, чем только пугает Арчи. Ворон наскакивает на Арчибальда, заставляя его отступить.       — К-а-а-а-р!       Арчибальд оглядывается назад, но видит свое тело на старом крыльце недавно купленного дома.       — Арчи, помоги нам… пойдем с нами…       Его рук касаются чужие маленькие ладони, утягивают за собой, а он не может сопротивляться. Тело не слушается. Оно безмятежно спит.