Кислотные

      Сначала в глаза бросается яркий, раскрашенный под граффити рюкзак и огромная дутая, явно не по размеру, красная куртка. Минхо разглядывает его не то чтобы из большого желания, просто этот человек-воздушный шар перед ним бесяче закрывает весь обзор на витрину с куревом. Затем по ушам бьёт громкий возмущённый возглас. — Да забыл я! Минхо морщится. Ну, нахрена этот пацан такой громкий?! Минхо бы купить сиги да в тёплую квартирку, у него зубы стучат и яйца замёрзли. Свалить из студии в тренировочных спортивках было явно плохой идеей, но под горячий душ хотелось безбожно и как можно скорее. Правда, как оказалось, курить хотелось сильнее. Нахуй бы послать владельца танцевальной студии вместе с его душевыми без горячей воды, в которые лютой зимой сунутся только такие же лютые отморозки, но скорее всего нахуй пошлют самого Минхо, если он хотя бы понадеется на такую же цену за аренду зала где-нибудь еще. Так что Минхо выдыхает и терпеливо ждёт, пока пацан с кассиром решат, что у них там не так. — Мне девятнадцать, — пробует уже спокойнее, убеждает. Минхо неосознанно хмыкает в маску. «А голос, как у пятнадцатилетки», — хочется прокомментировать. Но так-то, какая ему вообще разница. Будто бы сам по малолетке не покупал сиги, стараясь выглядеть старше. — Без паспорта не продам, — терпеливо повторяет кассир и, видимо, устаёт спорить, потому что перестаёт обращать внимание на возмущённого подростка и ожидающе смотрит на Минхо. А, ну да. Сигареты. — Кент с капсулой, пожалуйста, и три упаковки мокрого Вискаса с кроликом. Отсчитывая последнюю мелочь, Минхо думает о том, что мелкие магазины во дворах охуели задирать цены. Красная куртка на периферии зрения понуро шебуршит к выходу. Колокольчик на дверях во второй раз неприятно режет слух, Минхо на ходу прячет по карманам корм, стягивает под подбородок маску и закуривает. И почти спотыкается о грёбанный разноцветный рюкзак. Тормозит, всё-таки наступив на лямку. — Какого?.. — натыкается взглядом на того самого пацана, который сидит тощей задницей прямо на заснеженных ступеньках и что-то увлечённо печатает в телефоне. Экран весь в трещинах, верхняя часть приклеена к корпусу прозрачным скотчем. М-да уж. — Эй, поднимайся, — Минхо сам не знает зачем, но тянет за широкий, дутый рукав вверх, — отморозишь яйца, нечем будет одноклассниц клеить. Чужая рука дёргается из легкого захвата, словно не осторожно коснулись, а как минимум сломать пытались. — Тебе какое дело? — злобно огрызается в ответ, вскидывает вверх подбородок и замирает. Распахивает в удивлении огромные влажные глаза, несколько раз моргает, точно оленёнок. По-детски пухлые, румяные на морозе щёки совершенно не сочетаются с хрупкой, тонкой шеей, виднеющейся в широком вороте куртки. Минхо отстранённо думает, что выйди он в свои школьные годы с голой шеей в такой мороз, мать бы ему таких пиздюлей вставила, что ещё долго помнил бы. Собственно, наверное, поэтому и думает — вспоминает. Одёргивает себя. Пока думает над тем, какое ему и вправду дело, пацан успевает отмереть, очухаться и смотрит теперь на него с лёгким, подозрительным прищуром. — Почему у тебя не спросили паспорт? Минхо смеется. — Потому что я взрослый, заёбанный жизнью дядька. И потому что я недавно переехал, живу тут недалеко, и продавщица, по ночам продающая мне сигареты, единственная, кто знает меня тут в лицо, — добавляет, когда парнишка уже было открывает рот возмутиться. В конце концов его осуждающий прищур превращается в ехидный, а плечи, кажется, немного расслабляются. — Слышь, дядь, так, может, тогда угостишь сигареткой? — дерзит, прячет в карман искалеченный телефон и сгребает на плечо рюкзак. Минхо пожимает плечами. Хрен с ним, раз уж сам остановился. Достаёт из пачки сигарету, суёт себе за ухо, остальное кидает пацану на колени. — Не скуривай всё за раз, вряд ли в ближайшее время ты встретишь ещё кого-нибудь такого же доброго, как я. Пачку тут же сцапывают тонкими пальцами, подкуривают, долго чиркая дешёвой зажигалкой, и прячут в рукав. — Я всегда могу стрельнуть у бати парочку, когда он буховый отрубится спать, — затягивается. — Ты куришь бабское дерьмо. — Если не нравятся, можешь вернуть. — Я чё дибил по-твоему от халявы отказываться? — хмыкает. — Знаешь, как говорится, на халяву и уксус конфетка. Минхо почему-то веселится. — Тебя разве не учили в детстве конфеты у незнакомых дядь на улице не брать? — Матери было не до этого, — пацан на секунду хмурится, а затем передёргивает плечами и расплывается в широченной, гадкой ухмылке. — А ты чё, дядь, с каким-то умыслом со мной сейчас тут любезничаешь? — Каким, например? — Минхо вскидывает брови, переступает с ноги на ногу, осознавая вдруг, что замерз настолько, что не чувствует пальцев на ногах. Сигу докурил, пора бы свалить. — Надеюсь, сексуальным, — смеётся мелкий, но, заметив охуевшее до крайней степени лицо Минхо, тут же отмахивается. — Эй, — чуть хмурится, забычковывает сигарету, — я пошутил, чего напрягся? — Ага. Нихуя себе шуточки. Самое время развернуться и потопать в сторону дома, а то этот сейчас ещё как-нибудь пошутит, а Минхо потом челюсть свою соскребай с оледенелой дорожки. — Ты лучше с незнакомыми людьми больше так не шути, а то мало ли. Ну, я пошёл. — Эй! — Минхо успевает только развернуться и едва ли занести одубевшую ногу на первый шаг, как пацан вскакивает на ноги (и как себе только задницу не отморозил?) и, тут же нарисовавшись у него перед носом, протягивает тощую руку: — Я Джисон. Теперь знакомы. Минхо вздыхает. Ладно. Справедливости ради, он первый зачем-то прицепился к этому пацану. Знал бы, что он такая заноза, конечно же, прошёл бы мимо. — Минхо. Рука Джисона ледяная. Пальцы крепко цепляют его собственные, ощупывают ладонь, зачем-то ныряют под рукав к тёплому запястью. Смешливое лицо напротив светится довольством, Минхо только сейчас замечает уже пожелтевший синяк на подбородке. Никогда бы не подумал, что этот пацан любитель лезть в драку. Хотя, может и не любитель. Может, его отпиздили за идиотские шуточки. — Без обид, — Минхо одёргивает руку и зачем-то прячет её в карман. Словно мелкий снова вцепился бы в неё, будь она на виду. — Но я вроде как устал, от меня воняет и я уже почти не чувствую собственных конечностей, так что… Не договаривает, полагая, что мысль и так яснее некуда и, обойдя красное пуховое облако, направляется в сторону дома. Джисон, недолго думая, пристраивается рядом и успевает не только поспевать за быстрым темпом Минхо, но и без умолку болтать. Когда они останавливаются на светофоре, Джисон тянется на носках ближе и показательно его нюхает. Пожимает плечами, словно не может понять, несёт от Минхо или нет. — Почему ты сказал, что от тебя воняет? Минхо и сам не замечает, как начинает жаловаться на душевые, потом рассказывает про танцы и группу мелкотни, которым преподаёт хип-хоп. Джисон слушает с открытым ртом, не забывая задавать интересующие его вопросы, напрашивается посмотреть. Минхо его рвение совсем нетактично игнорирует. Не хватало ему еще бегающего за ним по пятам малолетки. Кстати об этом. — Зачем ты идёшь за мной? Только уже подойдя к подъезду Минхо осознаёт, что Джисон всё это время… э-э-э, провожал его? — Я не, — Джисон недоумённо заминается, неловко перекидывая рюкзак из руки в руку. — Ой. Так… я думал тебе просто по пути и ты, заболтавшись, решил довести меня до подъезда. — С чего бы мне?.. Подожди. Но мы у моего подъезда. Они неловко переглядываются. — Квартира пятьдесят четыре. — Пятьдесят третья, — расплывается в улыбке Джисон. Блядь. Минхо издаёт нервный смешок, даже не пытаясь выдать его за дружественный. То, что мелкий теперь не даст ему спокойно жить, он почему-то уверен на сто двадцать процентов из ста. — Ну, круто, чё, — равнодушно пожимает плечами, пока Джисон радостно заливается своим: «Охуеть, бывают же совпадения, да?! Блин, круто! Хоть кто-то нормальный в этом доме появился. Ну, помимо меня, конечно». Минхо бы поспорил. Вместо этого греет руки в карманах и терпеливо наблюдает, как Джисон довольно скачет вокруг него, пару раз чуть не поскальзывается и в конце концов зарывается с носом в свой безразмерный рюкзак в поисках ключей. Когда выныривает, всё ещё с широченной улыбкой, кажется, и не замечает наползшую на глаза шапку. Минхо цокает языком, дёргает за дурацкий бубон и насильно отгоняет интуитивную мысль натянуть воротник курточки ему на подбородок, чтоб спрятать податую мурашками шею. Домофон с писком пускает их в подъезд. Становится ощутимо теплее, но лампочка, как обычно, не горит, из темноты их приветствует тихое мяуканье. Совсем скоро у их ног начинает виться темный силуэт, и Минхо широко улыбается. — Привет, малышка, — он тут же садится на корточки, чтобы почесать кошку за ухом и пока роется в кармане в поисках телефона, чтобы подсветить себе фонариком, не сразу замечает, что Джисон напряжённо застывает, больше не сделав ни шагу. Он моментально напрягается, втягивая шею в плечи, весёлая улыбка сползает с лица, глаза широко распахиваются, а затем крепко зажмуриваются и так и остаются, пока Минхо осторожно не трогает его за рукав. — Джисон? Ты боишься темноты? Как и в первый раз на лестнице у магазина, Джисон отдёргивают руку, словно от огня, и только потом смотрит на него вниз более менее ясным взглядом. Неловко переминается с ноги на ногу, видимо, сообразив, что застыл и ведёт себя странно. — Не-а, всё норм. Минхо почему-то не верит в это его «норм», но внимание не заостряет. Только сейчас он слышит приглушённые крики где-то с верхних этажей и раздражённо морщится. — Класс, не хватало ещё буйных соседей, — говорит просто чтобы сменить тему, но Джисон только еще больше хмурится. — Ага, — пожимает плечами и снова, словно переключившись, натягивает на лицо улыбку, — надо было пронюхать, что за райончик прежде, чем заселяться. Так это ты сумасшедший кошатник?! — выдаёт уже весело, присаживаясь рядом на корточки, и тоже тянет оттаявшие пальцы к кошке, чешет за ухом, ведёт ладонью по холке. Кошка благодарно мурлычет и заваливается на бок, доверительно подставляя брюшко. Минхо наблюдает за ними с улыбкой. — Ты ей понравился, — говорит, замечая, как Джисон искренне радуется вниманию животного. — А где двое из ларца? — смешливо обращается уже к кошке, тоже поглаживая. Почему-то тут же отнимает ладонь, едва ли случайно зацепив джисоновы пальцы. — О, а вот и они. Минхо находит время, чтобы приласкать и двух рыжих кошек, что высунулись из-под лестницы, услышав знакомый голос. А затем оставляет телефон с фонариком лежать экраном вниз прямо на полу у стены и сам ныряет под лестницу в поисках кошачьих мисок, которые сам там же и оставил какое-то время назад. — Я думал их приручила и кормит старушка с первого этажа, — замечает Джисон, с интересом наблюдая, как Минхо равномерно раскладывает по мискам купленный ранее корм и недолго роется в спортивной сумке, что всё это время висела у него на плече. Достаёт бутылку с водой, наливает в самую большую миску и с осторожностью ставит всё на место под лестницей. — Время ужина, девочки, кс-кс, — зовёт и только, когда все три кошки начинают есть, обращает своё внимание на Джисона. — Ага, так и есть. Я просто помогаю о них заботиться. К моменту, как они заканчивают, ссора наверху стихает. Лифт уже привычно встречает их распечатанным предупреждением о технических работах, хотя Джисон зачем-то рассказывает, что однажды даже успел на нём прокатиться. Зачем Минхо эта информация, он не особо понимает, но решает всё-таки понимающе угукнуть в ответ. В итоге, поднимаясь по лестнице, они тихо переговариваются, неловко сталкиваясь плечами, пока Минхо не останавливается и не пропускает Джисона вперёд себя. Мелкий, словно только этого и ждал, лукаво ухмыляется. — Будешь идти и пялиться на мою задницу? Минхо от такого заявления даже спотыкается, рефлекторно цепляясь пальцами за красный капюшон у себя перед лицом. Снова эти его идиотские шуточки. Минхо почему-то всё-таки смешно. — Ой, да кому она сдалась, — фыркает. — Костлявая, даже взяться не за что. — Значит, уже рассмотрел? — Джисон резко останавливается, поглядывая на него сверху вниз. Минхо в миллиметре от того, чтобы столкнуться лицом с его дурацкой, огромной дутой курткой. Он бы с куда большим удовольствием столкнул лицо этого приставучего, наглого пацана с бетонной стеной. — Ну всё, хватит, — старается звучать серьёзно, но явно фейлит, учитывая, что мелкий всё ещё насмешливо разглядывает его с верхней ступеньки. — Да точно рассмотрел, у тебя лицо покраснело. Ну, если быть честным, то да, рассмотрел. Не то чтобы специально, но как не посмотреть, если ему эту мысль наглым образом вложили в голову, еще и задницей повиляли перед носом. Кто не посмотрел бы? — Сейчас у тебя кое-что покраснеет, если не прекратишь. — Отшлепаешь меня? — поигрывает бровями и словно учуяв, что Минхо на пределе, по-дурацки хихикая, быстро взбегает по ступенькам еще на один пролёт. — Не отставай, дядь, — слышится уже сверху, и Минхо всерьёз хочет остановиться и погуглить, что ему будет, если он не сдержится и таки почешет мелкого лицом о бетон; мелькает мысль заодно погуглить и возраст согласия, но, блядь, какого хуя, Минхо?! Себя почесать лицом о бетон хочется не меньше. Оставшийся пролёт до квартиры Минхо думает о том, где же он, блядь, так накосячил и свернул не туда, чтобы вляпаться в… это. Чем бы «это» не было. Сверху что-то громко шарахнуло, но ни звуков, ни криков не последовало. Поджидающий его Джисон снова успел растерять всю свою смешливую спесь и неловко мнётся у двери. — Так… можно я зайду? Минхо застывает. Открывает и закрывает рот. Вскидывает брови. Это же не?.. Ну… да быть такого не может, извращенец, у пацана просто, наверное, нет друзей. — Нет, — говорит Минхо твёрдо и спокойно, чтоб не осталось ни единого шанса интерпретировать это как «может быть». — Но… — Нет. — … мы могли бы немного порубиться в приставку, ты норм чел, вон, на сиги не зажлобился. Мы могли бы скорешиться. Ага, скорешиться. Ну, да. — У меня нет приставки. — Ну, тогда посмотрим телек. — Джисон, я устал, хочу в душ и в кровать, — Минхо вздыхает и ему даже не приходится придумывать оправдания, чтобы отказать. — И если ты сейчас хотя бы заикнёшься одной из своих придурошных шуток, я тебе втащу. И на ранку после не подую. Плечи Джисона опускаются, подбородок ныряет в широкий ворот куртки. — Давай я сделаю тебе чаю, пока ты будешь в душе? — спрашивает с какой-то затаённой надеждой; слова звучат приглушённо, то ли от того, что задевает губами молнию, то ли от того, что старается спрятать дрожь в голосе. — Говорят, тёплый чай на ночь помогает уснуть. Минхо прячет лицо в ладонях, чтобы не накричать на него. Делает глубокий вдох, ещё один. Зачёсывает назад мокрую от растаявшего снега чёлку. — Иди домой, Джисон. — Я понял, — говорит тихо, натягивает на лицо улыбку, и Минхо всерьёз думает, что с ней что-то не так. Не настоящая. Хотя, наверное, это логично, Минхо не поддался на его провокации, с чего бы мелкому теперь ему улыбаться. — Спокойной ночи, надеюсь, ещё увидимся. Разворачивается и бодрым темпом начинает спускаться вниз по лестнице. Минхо отмирает. — Эй! — зовёт, переваливаясь через перила. — Ты же сказал, что живёшь в соседней квартире! — Ага, — беспечно кричат в ответ. — Я ещё покурю, не пропадать же добру. Минхо слушает топот его ног до тех пор, пока не пищит домофон. В этот момент за его спиной открывается дверь. Минхо не успевает никак среагировать, потому что: — Думаешь, спрячешься в подъезде, мелкий выблядок? — орут ему в спину и удивлённо замолкают, как только Минхо разворачивается. Мужчина среднего возраста, крайней степени опьянения; запах и внешний вид соответствующие. — А где этот? — Какой? — Что? — мужик прищуривается и агрессивно дёргает дверь шире. В проёме показывается силуэт женщины. — Ты ещё кто такой? — Я живу тут, — Минхо отступает ближе к своей двери и зачем-то показывает ему связку ключей. Мужик молча захлопывает дверь, да так, что грохот, наверное, слышно и в соседнем подъезде. — Понаехало, блядь, пидоров! — слышится уже приглушённо из квартиры и, кажется, что-то падает. — Мужиков нормальных в подъезде нет, даже бухнуть не с кем. Где малой? Ты сказала, он будет дома в девять! Где, блядь, мои сигареты?! Если ублюдок опять спиздил мои сиги, я его кастрирую! А это всё твоё воспитание, это ты во всём виновата, в том, что он растёт дибилом! А, сиги в кармане. А всё потому, что мало я его пиздил, вечно ты за него заступаешься! Сыночку жалеешь, а, может, ты его нагуляла?! Не может мой сын быть таким тупоголовым. Точно нагуляла! Признавайся! Ну, пусть только придёт домой, на нём живого места не останется! Из квартиры слышится грохот и крики, женский плач. Дальше Минхо не слушает, он несётся по лестнице вниз и думает о том, какой же он идиот. Блядь. Во дворе предсказуемо никого не оказывается.