Дракулафил

      За восемнадцать лет жизни Даррен ни разу не был в полицейском участке. Его не останавливали за превышение скорости, не арестовывали за пьянство или порчу общественного имущества, и это не какое-то удивительное совпадение. Родители дарили малышу-альфе книги по юриспруденции начиная с двенадцатилетнего возраста, он точно знал кем хочет стать, и любой привод мог существенно осложнить будущее продвижение по службе, а на карьере прокурора — вообще поставить крест. Альфа пока не до конца понимал на какой стороне правосудия хочет оказаться в итоге, однако иметь возможность выбирать, желал сохранить в любом случае. Он долго шёл к своей цели, не замечая препятствий, проходя через них словно таран, а папы его только поддерживали и всячески финансировали. Все те расходы, которые не покрывались организаторами олимпиад и различных умственных состязаний, они брали на себя, а ещё каждый месяц пополняли его фонд на колледж. Жизнь Даррена Смита была более чем устроена, и как человек, который ахуеть как любит долгоиграющие планы, он был очень рад подобному развитию событий.       А потом началась пандемия.       Тот фонд, который родители так бережно собирали для своего единственного ребёнка, растаял за полтора года. Однако он бы ничего в своей жизни не поменял, чтобы ту облегчить, сделал бы всё так же. Отцу-альфе эти сбережения не помогли, но им с папой они позволили выжить, когда производство на заводе остановилось, и он не мог найти работу, а о вакансии для школьника, который и трудовой не нюхал, даже речи не было. Средства защиты, еда, часть больничных счетов, счета за дом, лекарства — папа плакал, когда опустошал фонд сына на подобные траты, а альфа молчал. Так было надо. Он никогда не говорил, что остался ни с чем. Деньги — это, конечно, очень хорошо, однако без знаний, кои он копил годами, и подготовки, они практически ничего не стоили. Всегда есть те самые ботаники, что получают полную стипендию, так что Даррен пиздец напряг булки, чтобы стать одним из них. К неудовольствию папы, он отложил свою жизнь на годы вперёд, работая, не поднимая головы, чтобы добиться желаемого, продолжал идти к цели, к которой давно уже шёл, но теперь иной дорогой. Возможно, с таким загрузом он выгорел бы на первом курсе колледжа, но случилось прекрасное.       Энди Чондэ.       Это был настоящий подарок. Его чувственный, взбалмошный омега, который так звонко смеялся и собственнически обнимал. Альфа физически чувствовал его любовь, и зеркалил собственную в ответ, иногда даже побаиваясь глубины и объема тех ощущений, которые он испытывал только рядом с Энди. Его Энди. Он не верил в судьбу, рок или волшебные кольца, предсказывающие появление возлюбленного, но всегда думал, что своего прекрасного омегу-вампира он заслужил. Должна же после всех тягот и говна эта коричневая линия смениться на белую? О да, и она сменилась. На полгода радости и счастья, чтобы потом снова облить из ведра с ног до головы, измазать и затащить обратно на коричневую половину.       Теперь он сидел в маленькой душной допросной со светлыми стенами и вкраплениями сверкающей крошки, закрытой наглухо фрамугой под потолком и с той стороны металлического стола, с которой он думал, что никогда не будет сидеть. Он не смотрел на своё отражение в двустороннее зеркало, а только на припаянную к столу петлю, чтобы фиксировать наручники. Будь его дела хуже, руки уже были бы закованы в браслеты, а рядом сидел бы бесплатный адвокат, но нет. Вещи и телефон ему оставили, предложили воды и оставили здесь на два часа. Даррен вдруг попал в фильм про полицейских, который уже смотрел и знает развитие сюжета, поэтому не выказывал ни малейших признаков волнения, благо, это было нетрудно, ведь с Энди он действительно ничего не делал; не спрашивал долго ли ещё ждать, понимая, что это просто полицейский метод работы с подозреваемым — оставить мариноваться; и выпил всю воду из предложенного высокого стакана, хорошенько облизав край и сжав тот обеими руками, чтобы оставить чёткие отпечатки. Он сказал "иди нахуй" будущему себе, который захотел бы совершить преступление, ведь добровольно дал полиции свои отпечатки и ДНК. Это самое забавное, что произошло с ним за эти два дня.       Дверь без ручки, которая открывалась только снаружи, наконец распахнулась, и вошёл шериф Маккормик. Всё в той же форме, с той же зубочисткой в зубах, несколькими папками с большой печатью управления шерифа и небольшим коричневым блокнотом. Тяжело выдохнув от жары допросной, он выдвинул стул и сел.       — Прошу прощения за долгое ожидание, — дежурно выдал он, хотя было ясно, что никакой вины альфа на самом деле не испытывает.       Шериф снял шляпу, демонстрируя тонкие, редеющие тёмные волосы, которые тут же зашевелились от заработавшего кондиционера. Холодный поток воздуха в подобной духоте должен ассоциироваться с облегчением, спасением и расслаблением рядом с представителем закона. Очень ловкий трюк, если подумать.       — Да ничего, — ответил Даррен, наблюдая, как полицейский сделал едва заметный жест пальцами человеку, стоящему за двойным зеркалом.       Пока он молча раскладывал папки и открывал блокнот, к ним зашёл проныра-помощник и забрал стакан со стола, осторожно придерживая тот за дно, наверняка потея от напряжения. Да, он ведь не хочет смазать отпечатки.       — Чему вы улыбаетесь?       Маккормик смотрел прямо на него, а альфа даже не понял, что улыбается. Это скорее была кривая понимающая ухмылка. Он пожал плечами, решив не юлить.       — Стакан воды — старая полицейская уловка для сбора отпечатков пальцев и ДНК, — ответил он и пояснил. — Я собираюсь стать юристом. В уголовных делах нужно советовать клиентам, насколько это возможно, ничего не трогать в участке.       — Это полностью законно, — сказал шериф, чуть сузив глаза, будто пытался посмотреть сквозь голову подозреваемого.       — Я знаю, в этом и уловка. Берите, мне нечего скрывать. Вы ведь уже нашли кучу чужих отпечатков и ДНК в доме. Они мои, я там практически жил.       — Почему?       — Мы встречаемся.       — Да, — хмыкнул Маккормик и постучал пальцами по своему открытому блокноту, — я это уже слышал, но с кем ни поговорю — все остальные слышат это в первый раз.       — Неправда, мистер Добсон в курсе и начальник Энди, мистер Дуглас. Мой отец. Я уже говорил, мы скрывали свои отношения.       — И зачем вы это делали, кстати?       — Не хотели стать главной новостью в школе. Вы вряд ли представляете какой биологический бред нам втирают на социологии, учат не встречаться с ва... выздоровевшими. Говорят, что для создания семьи они не годятся.       К удовольствию Даррена, шериф нахмурился и, перелистнув пару страниц, написал пару слов в блокноте. Это было не его дело, он вообще сейчас занимался другим, но обратил внимание на такую мелочь, и его статус мгновенно вырос в глазах альфы, и тот кивнул сам себе. То есть, Маккормик не твердолобый полицай, а, значит, с ним можно иметь дело. Шериф вернулся к своим записям, склонив голову, и продолжил, глядя исподлобья.       — И Энди был с этим согласен?       — Со школьной программой?       — Нет, с тем, чтобы скрываться.       — Это была его идея, — пожал плечами Даррен. — Над ним ещё стоит вампирский совет, то есть центр кормления, их политика. Они могли заподозрить нарушение своих благословенных правил.       — И вы их нарушали? Давали свою кровь в обход центра? — как бы невзначай спросил шериф, постукивая кончиком закрытой ручки, которую он достал из кармашка на груди, по своим записям.       — Это незаконно.       — Значит, мы не найдем на вашем теле соответствующих следов? — более жёстким тоном спросил он, будто дальнейший осмотр — это уже вопрос решённый, но Даррен не попался.       — Можете осматривать все видимые кожные покровы, — милостиво позволил он и добавил, — на большее я разрешения не даю.       — Тогда выходит, вам есть, что скрывать.       — Ваши домыслы — это не улики.       — Вы ни разу не жертвовали кровь в центр, хотя должны знать, как это важно, а в доме Чондэ мы нашли витамины группы В.       — Пожертвование — это личное дело каждого, а витамины здесь причём?       — Они способствуют кроветворению. Не говорите, что не знали.       — А я скажу, что не знал. И скажу ещё, вернее, спрошу — чем вы здесь занимаетесь? Мой парень пропал, а вы пытаетесь доказать, что он правила нарушал вместо его поисков, или что?       — Мы пытаемся найти причину. Обычно, когда пропадает хороший омега, а он хороший, то дело в его альфе.       — О, так вы знали его лично? — подловил шерифа альфа, и тот опешил, на секунду выпучив глаза, но быстро взял себя в руки.       Дело приняло интересный оборот. Маккормик знаком с Энди... Даррен снова задумался над теми вопросами, которые своему любимому не задавал. Был ли Энди в базе малолетних преступников? Вряд ли он в магазинах воровал, но мог гонять на Импале или баллончиком на стенах рисовать... Нет. Такие в полиции классифицируются как неблагонадёжные, ведь мелкие преступления — это скользкая дорожка. Сначала влезаешь на частную собственность, потом пытаешься убежать, сопротивляешься аресту, толкаешь копа и бам! У тебя в личном деле уже нападение на офицера, а ведь всё так безобидно начиналось. Типичная история, и не про Энди. Будь он правонарушителем на уровне города, а не только школы, шериф бы говорил бы о нём совсем по-другому.       — Да, я встречался с ним раньше, — наконец ответил полицейский. — Это было давно, но я помню каким он был — грустным и одиноким, а такие легко попадают в неприятности из-за других.       — Вы действительно давно его не видели, он перестал быть таким. Он был счастлив со мной, у нас всё было хорошо.       — В самом деле? Разве вы не поссорились за день до последнего экзамена?       На этот раз уже Маккормик его подловил, и альфа прикрыл глаза, думая.       "Блять, а он хорош".       Даррен понимал, что ссора прямо перед исчезновением дурно выглядит, но ещё хуже выглядит пиздёж. Нет такого варианта, где он врёт, а позже шериф встанет на его сторону. Нет, то будет повод для недоверия, а альфе было нужно, чтобы этот пёс копал в чужом саду, не в его собственном. Скрывать факт ссоры нельзя. Он открыл глаза.       — Да, так и было, но мы успели помириться прямо перед экзаменом.       — Странно, ведь свидетели утверждают обратное, — ответил шериф, но сменил тему, не дав задать уточняющий вопрос. — Знаете, в школе вас не очень-то любят. Говорят, что Вы аутсайдер, как и Энди, но вы совсем в разных командах. Выскочка-отличник и двоечник-хулиган, мы что в мелодраме?       — Разве клише существуют не потому, что так обычно и происходит? — вопросом на вопрос ответил альфа и откинулся на металлическую спинку стула.       — Только роли ваши немного перепутались.       — Рад, что вас это веселит, — резюмировал Даррен и таки задал главный вопрос. — Ну, и что сказали мои придурки-одноклассники?       — Что он показал вам кулак и сказал "драка".       — Нет, он сказал "файтинг"... Чёрт, это не то же самое. Посмотрите в интернете — это всего лишь корейское пожелание удачи. Стал бы он желать мне удачи с экзаменом, если бы всё ещё злился?       — Мы проверим ваши слова.       Ответ Маккормика звучал как конец разговора, как "мы вам перезвоним", но Даррен не хотел на этом заканчивать. Он должен ускорить дело, перетянуть шерифа на свою сторону, заставить его оглядеться в поисках других подозреваемых. Как же открыться ему ещё больше, не сказав ничего лишнего? Альфа закусил губу и решил идти напрямик.       — Мы ходим по кругу. Я понимаю, как это работает, но от этого не легче. Вы сами знаете, чем больше времени проходит с момента исчезновения человека, тем меньше шансов найти его, и время уходит. Да, обычно в таких делах виноват альфа, но хоть представьте, что это не так. Вы говорили с центром? Спрашивали про ту работу, про те слухи о пропавших ва... выздоровевших?       — С центром всё... непросто, — нехотя признался Маккормик, поморщившись. — Мы ещё ждём ответа.       — Вы нашли его машину? Телефон?       — Я больше ничего не могу сказать по поводу расследования.       — Как мне снять с себя подозрения?       — Можете пройти полиграф.       — Да идите вы в жопу со своим полиграфом, вы не лучше вампирского совета! — вспылил Даррен, аж подскочив на стуле от негодования, но быстро затих, ведь то было совсем не к месту. — Прошу прощения, шериф, извините меня. Просто это не детектор лжи, а вы пришьёте эту запись к делу, включите туда вопрос о крови, на всякий случай, у меня сердце от волнения скакнёт и всё. Найдёте Энди — так он сразу отправится под вампирский суд. Этого вы для него хотите? Для хорошего омеги?       — Если вас связывали такие отношения — это возможный мотив. Укусы ведут к привыканию, и если он захотел расстаться, то...       — Он не хотел со мной расставаться!       — И как мне это проверить, если о ваших отношениях знали два с половиной человека? — возмутился шериф в ответ, будто и сам не прочь снять подозрения, но не мог себе позволить такой беспечности.       — Стоп, — вдруг осенило Даррена, — не только они. У Энди был психолог, этот, от городского совета... его ещё назначали всем, кто потерял близких. Мой отец ходил к нему пару раз, но Энди общался с ним постоянно. Я только не помню фамилию.       — Уэсли.       — Точно! — воскликнул альфа и через секунду уставился на Маккормика, а тот смотрел в ответ прямо, и не мигая.       "Он понял, что я понял".       Шериф слишком быстро вспомнил имя местного психотерапевта, будто сам являлся его клиентом. Значит, он тоже кого-то потерял во время пандемии?       — Я не знаю, говорили ли они обо мне, упоминал ли он меня вообще, но если да, то только Уэсли знает больше, — сказал альфа без лишних намёков и добавил. — Звоните мне, зовите в участок. Я буду говорить, буду помогать во всём, я хочу знать, как идёт дело. Родных у него нет, так кому ещё следить за этим? Чёрт, честно, я думал, что моего алиби будет достаточно.       — Ваше алиби ещё не подтвердилось. Отец Симмонс уехал и вернётся только завтра, как сказали в церкви. Связаться с ним мы не можем.       — Тогда мне остается только ждать. Я уже, блять, устал себе это повторять, — пробурчал под нос Даррен, закатывая глаза. — Пожалуйста, свяжитесь со мной, когда поймёте, что я вам не враг.       — Увидим, — отрезал шериф и захлопнул свой блокнотик.       Ясно. Разговор окончен.

***

      — Это просто варварство! — возмущался отец, расхаживая из стороны в сторону перед обеденным столом, где стояла еда, которую никто не ел. — Почему мне не позвонили?       — Потому что я уже совершеннолетний, и сам за себя отвечаю.       — Ха! Да пару месяцев назад...       — Но мы находимся в "сейчас", — перебил его альфа, сжав виски пальцами, — а не в "пару месяцев назад". Ты больше не должен меня защищать.       — Ты мой ребёнок — я буду защищать тебя до конца жизни, — категорично ответил папа, и Даррен улыбнулся ему через силу.       — Я надеюсь, что не буду настолько беспомощным, и когда-нибудь вырасту, даже по твоим меркам.       Отец вздохнул и наконец сел за стол, протянув руки к сыну, а тот сжал их в своих больших ладонях. Он снова жалобно поднял брови и распахнул глаза, будто собирался заплакать, но держался только потому, что сыну его успокаивать. Альфа и без подсказок знал, что выглядит болезненно, хотя старался не смотреть в отражающие поверхности. Запах корейской еды, которую отец обычно покупал, когда не хотел готовить ужин, вызывал тошноту и спазмы в пустом желудке. Он уверен, что папа вовсе не хотел травить душу, но всё равно дышал через нос и старательно сглатывал ком в горле, стараясь не вспоминать, как ловко Энди мешал фунчозу палочками в огромном чёрном воке. Запах так плотно ассоциировался с их совместными ужинами, что Даррен едва держался. Он не здесь сейчас должен быть. Он должен быть с Энди. Они бы праздновали окончание школы, свободу, обсуждали бы планы на будущее. Возможно, те самые планы, о которых альфа боялся говорить. Сейчас собственный страх казался жуткой чепухой.       — Это несправедливо, — наконец заговорил отец, а из уголков его светлых глаз таки скатились две слезы, которые Даррен быстро стёр тыльной стороной ладони, будто их и не было. — Ты должен был наконец-то расслабиться, отдохнуть, радоваться выпускному, а не сидеть в допросной как какой-то преступник.       — Ужас, как Энди только посмел пропасть в такой момент?       — Даррен! Твой чёрный юмор мне сейчас ножом по сердцу. Ты же знаешь, что ничего такого я не имел ввиду. Я просто думал... после всего, что мы пережили... неужели с нас не хватит? — срывающимся голосом спросил отец и запрокинул голову, чтобы снова не плакать.       — Да, я тоже об этом думал.       Отец шмыгнул носом и агрессивно потёр красные глаза, а потом и щёки, размазывая соль, отчего те стали ещё ярче. Он кивнул на коробки с корейской едой.       — Ты не хочешь?       — Я поел в городе, — не моргнув глазом, соврал альфа. — Оставлю на завтрак.       — Будешь примерять костюм? — спросил папа без особой надежды и не удивился, когда Даррен покачал головой. — Я так и думал. Подожди немного, у меня для тебя кое-что есть.       Он поднялся на второй этаж, а альфа пока положил свою не открытую картонную коробку в холодильник. Рациональной частью своего мозга он понимал, что отказ от еды — это глупость, это расплата за своё поведение, это чувство вины, что не знал, не смог спасти, предотвратить... Но отвращение к еде, тошнота были настоящими, он знал, что его вырвет, попытайся он хоть что-то съесть и никакой рационализм здесь не поможет.       — Я собирался сделать это по-другому, но уж как есть, — оправдывался папа, когда поставил перед сыном две небольшие коробочки явно для украшений. — Там запонки. Они не новые — твоего отца и мои, для тебя и Энди. Поздравляю с окончанием школы.       — Спасибо, папа, — кивнул головой альфа, встал и взял подарки в руки. — Я уже буду ложиться спать, очень устал. Спокойной ночи.       — Спокойной.       Даррен поднялся к себе и на какое-то время завис посреди комнаты, глядя на багет со смятыми шторами, которые всё ещё валялись возле окна. Чувство вины захлестнуло не слабее цунами, заставив пошатнуться. Это правда стоило того? Будь в мире машина времени, он использовал бы её, чтобы вернуться назад в тот момент. Он схватил бы Энди, обнял бы так сильно, до хруста костей, и уложил бы спать с собой. Они бы поехали на экзамен вместе, возможно, даже остановились бы в "Рэджис", сели за свой любимый столик, и омега-вампир снова настоял бы на том, чтобы купить своему парню кофе бамбл и круасан, а потом с улыбкой наблюдал бы, как тот ест, показывая клыки, шутя, что у него тоже разыгрался аппетит. Альфа всхлипнул и пришёл в движение. Он разделся до трусов и рухнул в постель, словно камень в глубокую воду. Запонки остались на тумбе возле кровати, он на них даже не посмотрел.

***

      Было жутко душно, солнце палило вовсю, даже больше, чем в последние дни. Знойный воздух аж дрожал, словно желе, и в нём витал запах раскалённого асфальта. Даррен едва передвигал ноги, будто по щиколотку утопал в дороге, которая только мешала идти, а красивая чёрная машина на горизонте казалась лишь миражом. Чем ближе он приближался — тем больше она отдалялась, но альфа боролся с собой, как Алиса в стране чудес, и пытался идти в два раза быстрее, чтобы попасть хоть куда-то. Он усилено махал руками, когда приблизился достаточно, чтобы увидеть черноволосую макушку. Энди должен заметить его в зеркале заднего вида и притормозить. Но он не тормозил. Даррен весь взмок от пота, когда наконец подобрался достаточно близко, чтобы положить руку на блестящий капот, оставляя отпечаток ладони на полированной поверхности. Только тогда машина остановилась как по волшебству. Альфа заглянул в ветровое окно и увидел его, прекрасного, как и всегда: кожа сияет, волосы рассыпаются сверкающими прядями, но чёрных глаз не видно — они смотрят прямо перед собой. Даррен постучал по стеклу, однако омега-вампир и головы не повернул, будто альфа был лишь назойливым насекомым, которое прилетело на свет его великолепия.       — Эй, Энди, — настаивал Даррен, снова стуча в окно, надеясь, что омега его просто не заметил.       — Мне уже пора ехать, — ответил вампир, всё так же глядя перед собой, и повернул ключ в зажигании, а машина отозвалась знакомым урчанием мотора.       — Нет, подожди, — ужаснулся альфа, вцепившись в ручку двери так, будто физически мог остановить Импалу, вес которой измеряется в тоннах. — Мы должны ехать вместе. Давно хотел сказать тебе.       — Извини, Даррен, — отчеканил он, едва размыкая губы, — слишком поздно.       Автомобиль сорвался с места, подняв клубы пыли, а альфа осознал, что его рука сжата в кулаке, будто он лишь хотел удержать машину, но так и не сделал это на самом деле.       — Энди! — закричал он во весь голос и тут же закашлялся от этого тумана, а микропесчинки заскрипели между веком и глазным яблоком, лишая зрения.       Он ослеп. Он был в пыли. Весь мир был в пыли. Ничего не осталось.       — Энди! — в отчаянии позвал он в пустоту, и чьи-то руки схватили его.       Даррен вынырнул из кошмара, будто утопающий из холодной реки — взмокший, испуганный и совершенно уставший. Папа смотрел на него обеспокоенно, держа за плечи, а потом забрался в постель и прижал голову сына к груди, гладя спутанные от беспокойного сна волосы, невольно пугаясь того, как сильно его трясёт.       — Всё хорошо, всё хорошо, милый, — повторял он, — это всего лишь сон. Это не по-настоящему, всего лишь сон.       Сердце отца колотилось быстро, как и его собственное. Альфа чувствовал себя уставшим и разбитым, хотя только проснулся. Голова болела, а в рот и глаза словно насыпали песка, прямо как во сне. По ощущениям он не спал вовсе и мечтал лечь обратно, отрубиться как мёртвый, чтобы не видеть снов, но и не оставаться в реальности, где рядом с ним нет Энди. Где его любимый чёрт знает где. Он бы поплакал, но больше не мог плакать — наверняка у него уже развилось обезвоживание.       "Плевать", — подумал он и невольно затрясся от смеха. Это он теперь тоже не может.       — Хочешь поговорить? — спросил папа, но Даррен покачал головой и отстранился. — Ладно. Пора собираться.       Через не хочу и не могу альфа встал с постели. Отец принёс чехол для одежды и вывесил костюм на вешалке, зацепив крючок за дверцу шкафа. Белая рубашка, которая у него уже была, повисла рядом. Нефритовые платок и галстук лежали в кармане пиджака, без них костюм выглядел таким же безжизненным, каким Даррен себя чувствовал. Со скрипом водя по ткани валиком-липучкой для чистки одежды, отец полностью сосредоточился на подготовке к "празднику", а альфе было тошно от этого. Он поспешно зашёл в ванную и прижался спиной к двери с другой стороны.       Они должны были собираться вместе. Энди обещал уложить ему волосы так, что "у всех омег в радиусе километра случится отвал ануса". Он хотел заставить школьного фотографа хорошо постараться, задержать всю очередь из парочек, если придется, и сделать снимок как для резюме, чтобы альфа потом мог его использовать, когда будет подавать документы на какую-то стажировку. Омега-вампир всегда знал, что он хорошо сдаст экзамены и поступит куда хочет, так уверенно говорил об этом, будто уже в будущее заглянул и всё узнал, а самому Даррену теперь было так похуй на полученные баллы. Результаты уже должны были появиться, но он не смотрел в свой электронный табель. Какой смысл? Он или набрал нужное количество баллов, или нет, вот так всё просто.       Залипнув в душе, альфа очнулся, только когда папа постучал в дверь, чтобы сказать, что вчерашняя корейская еда уже разогрелась. Даррен подавил в себе рвотный позыв, с усилием сглотнув. Безжалостно растерев волосы полотенцем, он присел на кафельный пол и со вздохом толкнул дверь, чтобы впустить немного свежего воздуха. Голова кружилась и пульсировала так, что он чувствовал себя очень больным, хуже чем во время гриппа. Всё происходящее сливалось в одно цветное пятно, где единственной постоянной было притворство, игра одного актера. Он только делал вид, что ест, хотя лишь ковырялся в еде палочками, а потом смял и закрыл коробку так, будто там ничего нет, и запихнул на дно мусорного ведра. Точно так же он притворялся, что смотрит на себя в зеркало, когда надел костюм, хотя ему было похуй, как выглядеть. В дороге он играл сонного, хотя на самом деле не спал ни минуты, сжимая в руках холодную белую коробочку, где лежала бутоньерка Энди. Его костюм покоился в чехле на заднем сидении автомобиля, будто они и правда просто собираются встретиться на месте, а не прикидываются, что Энди в самом деле приедет, как ни в чём не бывало.       Прежде чем выйти из машины, альфа взял отца за руку и попросил об услуге, которую тот принял очень близко к сердцу и как прямое одобрение любых действий, что позволят выполнить обещанное. Если честно, то так было даже лучше. Даррен знал, что этой толпе условно знакомых с ним людей, которые собрались сегодня в школе, абсолютно поебать, как он себя чувствует. Им надо узнать больше о новости дня, или, вернее, недели как минимум, — альфа, который встречается с тем-самым-вампиром-бывшим-омегой, что вдруг исчез. То, что они с Энди не хотели, чтобы произошло, случилось, и в максимально неподходящий момент при самых худших обстоятельствах. Он даже не думал, что кто-то будет проявлять к нему понимание или терпение, поэтому молчаливо одобрял всё, что отцу приходилось отвечать всем тем людям без лица, что подходили зубами вырвать для себя смачный кусок новой сплетни. Преподаватели, одноклассники, их родители были лишь потоком не прорисованных персонажей в манге, сквозь которых идёт герой, не останавливаясь.       Полицейские, одетые в одинаковую форму как близнецы заботливой папой-омежкой, стояли по периметру актового зала, и среди них узнавались только высокий шериф в шляпе с блестящей бляшкой на груди да его проныра-помощник. Раньше, до пандемии, в этом зале яблоку негде было упасть, и приходилось доставлять ещё стулья для родителей выпускников. Сейчас же все поместились, заняв ровно половину мест, но расселись не вплотную друг к другу. Скорее, вплотную к Даррену, как шепотом сообщил отец. Сам альфа голову не поднимал, стараясь справиться с накатившей от духоты слабостью. Мало того, что костюм отнюдь не был лёгким, так сверху ещё пришлось накинуть мантию и надеть шапочку выпускника, прикрывая тот беспорядок на голове, что звался волосами.       Он внимательно слушал объявление имён и фамилий учеников, зная, что Энди идёт в начале списка. Сразу стало понятно, что до него почти добрались, ведь люди стали шептаться, сливаясь с шумом в ушах. Даррена бросало то в жар, то в холод, сознание иногда просто уплывало, и он понимал, что выглядит не живее куклы со своими остекленевшими глазами и старался хотя бы моргать.       — Эндрю Раон Чондэ, — громко объявили со сцены, и альфа вскинулся, а тело резко обдало жаром. Какой же он жалкий! И впервые слышит второе имя своего парня, отчего-то казалось, что того вовсе нет. Директор школы откашлялся и повторил. — Эндрю Раон Чондэ.       Школа дала своему единственному омеге-вампиру от силы полторы минуты, чтобы появиться, а потом пошла по списку дальше. Вот так легко. Даррен не знал, чего ожидал, до тех пор, пока это не прошло. Он вспомнил слова спутника Доктора о смерти своего любимого — это было уныло, все просто пошли дальше по своим делам, ничего не изменилось. Здесь случилось также. В глубине души он думал, что директор скажет хоть пару слов об омеге-вампире, попросит сотрудничать с полицией, выразит обеспокоенность, но этот ёбанный боров просто перевернул страницу, будто его потрясающий Энди ничего не значит. Меньше чем ничего. Альфа сжал кулаки.       — Папа.       — А? — тут же наклонился к сыну родитель. — Дать воды? Тебе душно? Хочешь выйти?       — Очень, — процедил сквозь зубы он, но попросил другое. — Загугли его второе имя — Раон. Хочу узнать, что оно значит.       — Да, конечно, сейчас.       Он не стал спрашивать почему ребёнок сам этого не сделает, а просто достал телефон и стал писать в строке поиска, что просили. Отец-альфа так любил эту черту в своём муже — ему не нужна была предыстория, пролог и тысяча объяснений, когда они займут больше времени, чем попрошенное действие. Даррен собирался с духом, склонив голову, зажав ладони между коленями, так что не услышал собственное имя, и понял только по тому, что все зашуршали вокруг, а отец дотронулся до его плеча, но сейчас его бы и Титаник с места не сдвинул — настолько нерушимым айсбергом он замер в этом океане лицемерия.       — Даррен Кори Смит, — гораздо громче повторил директор, ведь ученика, который поднимал средний балл всего выпускного класса и до пандемии представлял школу на международных соревнованиях, он знал в лицо.       — Сынок, пора, — прошептал папа, сжав руку на его плече.       — Ты нашёл? Что оно означает? — спросил альфа, игнорируя то, что его все ждут.       — Ну, — замешкался отец, снова глянув в телефон, — я нашёл два значения — эм, "весёлый" и "удовольствие". Здесь написано, что так называют улыбчивых детей.       Даррен кивнул и наконец встал, а в зале опустилась тишина, только кровь шумела в ушах. Пол плавал перед глазами и был нечётким, неудивительно, что альфа споткнулся на последней ступеньке при подъёме по лестнице на сцену и ударился коленом, когда с грохотом упал на него. В зале зашевелились, скорее всего это отец стал проталкиваться к нему навстречу, однако он слепо поднял руку в сторону, не повернув головы, и вышел к трибуне, за которой стоял директор. Тот улыбался и тянул ему открытую ладонь для рукопожатия, а его диплом лежал вверху стопки, которую только начали раздавать. Даррен протянул руку мимо директора, забрал свой диплом, а после сразу же пошёл прочь со сцены. В зале снова зашептались, директор так и вовсе опешил, но альфа на него не смотрел, продвигаясь мимо полицейских по периметру прямо к выходу.       Его здесь нет. Значит и Даррену здесь делать нечего.

***

      Но ему пришлось вернуться вечером. Он поймал себя на мысли, что перестал высматривать Энди. Глупо было надеяться, что тот появится, но он всё равно надеялся. Альфа снова набирал его номер, слушал гудки, когда отдыхал на диване в гостиной, ожидая вечера, и отрубался, уходя в мир беспокойных снов, сминая рубашку и брюки, которые даже не потрудился снять. Отец тихо ходил на заднем плане, предлагая то воды, то перекусить, когда замечал, что глаза сына снова открыты. Он наверняка сильно переживал и старался скрыть это, а у Даррена было всё меньше сил вести себя более менее нормально. Папа скоро поймёт, что что-то не так, заметит, ведь дело не только в стрессе и расстройстве, а в голоде, но чем дальше шло время, тем сложнее было заставить себя хотя бы выпить воды. Любая еда выглядела не аппетитнее пластилина. И это было даже странно. Он ведь всегда считал себя человеком разума, взвешивал всё, рассуждал здраво и со смыслом, а сейчас... Всё будто потеряло смысл.       Возле дома Энди он выгрузился из машины словно столетняя развалина и помахал дрожащей шторе в гостиной мистера Добсона. Хотя альфа высыпал корм и долил воды в миску, Бу не удостоил его близким общением. Лишь подошёл секунд на пять, обнюхал и тут же прыгнул обратно за огромный кактус. Видимо, он окончательно перестал пахнуть Энди, и это задевало до глубины души. Альфа сел обратно в машину под кондиционер, пока отец пошёл навестить мистера Добсона. Он смотрел на заходящее солнце и в какой-то момент отрубился, а очнулся уже на школьной парковке от нежных поглаживаний отца по голове.       Тот вёл его под руку, как спутник-омега, и Даррен только обратил внимание, что папа одет в симпатичную бежевую рубашку и брюки. В последний раз сын видел его не в джинсах и не на спортиве только на похоронах отца-альфы. Сейчас они оба выделялись среди веселящихся подростков, которые как мотыльки летели на светомузыку, что превратила школу в ночной клуб. В фотозону с типичнейшей цветочной аркой выстроилась длинная очередь из омег, чьи кавалеры стали в нестройную колону за пуншем, в который, по старой традиции, уже давно кто-то добавил водку. Даррен не пошёл бы к ним даже под страхом смерти. Ничто не смогло бы заставить его захотеть запомнить этот день, не то, чтобы ещё и запечатлеть тот на плёнке, а уж что касается алкоголя — за последние три дня он успел стать той самой лошадью, которую убьёт капля никотина. Один глоток убийственного пунша, и он бы отправился сразу к праотцам или в больницу на карете скорой помощи под капельницами.       Они с отцом сели на скамейку неподалёку от входа, чтобы следить за всеми, кто пришёл. Полицейские тоже были поблизости. У альфы перед глазами всё расплывалось, как будто он поставил себе фильтр размытия на глаза и теперь не мог убрать, поэтому узнал подошедшего человека только по голосу.       — Подожди, па, — сказал он, поднимая голову выше, вглядываясь в нечёткую фигуру в сумерках, — это Брэнсом, школьный библиотекарь.       — Приятно познакомиться, — тут же сменил гнев на милость отец, как по команде, и протянул руку.       — И мне, мистер Смит, — кивнул тучный бета, на котором официальная чёрная "тройка" смотрелась как маскарадный костюм пингвина. Он сжал ладонь папы, а потом посмотрел на своего бывшего подопечного. — Я не хотел беспокоить... Понимаю, тебе сейчас не до меня, просто... Хотел узнать, есть ли новости?       — Если есть, то мне не говорят.       — О, я слышал, тебя подозревают. Я говорил полиции, что это чушь, но они сказали... — Брэнсом замешкался и сжал губы. — Я не знал, что вы встречались.       — Мало кто знал. Мы решили, что так будет лучше.       — Объяснимо. Многие предвзято относятся к ва... выздоровевшим, но мне Энди нравился. Я думал, он одинок. Вообще, это неважно, я просто... Понимаешь, чувствую свою ответственность в каком-то смысле. Я же отпустил его пораньше, сам засиделся допоздна с этими книгами, а теперь думаю, может, не стоило... Надо было его задержать.       — А как он себя вёл? — спросил Даррен, подавшись вперёд. — Говорил, куда собирается?       — Он вёл себя как обычно, ничего такого не говорил, — пожал плечами бета, и отступив чуть назад, качнулся на носках. — Сослался на дела, а я и не расспрашивал, какая мне разница... Извини. Похоже, я бесполезен.       "Как и все остальные".       — Слушай, я оставлю свой номер. Вот, запишите, пожалуйста, мистер Смит, — сказал Брэнсом отцу, видимо, поняв, что альфа сейчас ни на что не способен, и продиктовал последовательность цифр. — Если появятся новости или нужна будет помощь, позвоните мне. Я надеюсь, что мы найдём Энди живым и здоровым. Надо верить и делать всё, что в наших силах.       — Хорошие слова, — подвёл итог отец, кладя телефон обратно в карман, а бета вежливо откланялся и отправился на вечеринку.       Даррен тоже встал, слегка покачнувшись, так что папа снова подхватил его под локоть. Он ослабил галстук и, грубо сорвав бутоньерку с пиджака, отбросил её в сторону. Это такой бред, просто глупость, что он вообще здесь делает? Громкая музыка, световспышки, всеобщий гомон и крики веселья раздражали до зубовного скрежета, ведь всем было плевать на омегу-вампира, который и огонь, и воду прошёл, чтобы добраться до финиша, а там его, как оказалось, никто не ждал. Почти никто. Отец тоже морщился, поглядывая на празднично наряженную школу, где дождик и серпантин свисал даже с кактусов и вечнозелёных кустов вокруг. Альфа был рад, что не один, что имеет такую поддержку, ведь без папы он бы уже давно свалился бесформенной серой кучей, но тот тащил его за собой к машине на локте, изредка поглаживая предплечье.       Даррен чуть притормозил, открывая дверь, и в который раз вытащил телефон, чтобы набрать номер Энди. Он всхлипнул и буквально повис на открытой двери, ведь не услышал ни единого гудка. Вместо этого раздался звонкий и приятный, как перезвон райских птиц, голос омеги-вампира:       — О, привет, я ждал твоего звонка.