Желание на двоих

      — Ты так и не скажешь, куда мы идем? — спросила Гермиона, остановившись посреди заснеженной лесной тропы.       Вперив недовольный взгляд в маячившую впереди черную мужскую спину, Гермиона отстраненно потерла прохладные ладони друг об друга, ожидая ответа. Однако ее спутник Том Риддл, словно не услышав, продолжил удаляться от нее размашистыми шагами.       — Я уже отвечал на этот вопрос, — бросил он спустя полминуты, разбивая подошвой ботинка ледяную кромку. — И ответ с тех пор не изменился.       Гермиона вздохнула и поспешила за ним, вновь уставившись под ноги, стараясь точно ступать в следы, которые с хрустом появлялись перед ней на извилистой дорожке. Блуждая несколько часов по лесу, она имела несчастье близко познакомиться с твердым сверкающим настом снега, ободрав ладони при падении. Благо Риддл сносно владел целительными чарами, и о неприятном инциденте напоминало только ее уязвленное самолюбие.       — Будь внимательней, — предупредил он, то ли имея в виду постыдное происшествие, то ли еще что-то.       Взглянув на Риддла, она заметила, как тот поднял повыше палочку, подсветив желтым острые черные ветви дерева, склонившегося к дороге. Оно, как притаившийся в надежде полакомиться чужими эмоциями дементор, пыталось схватить их за шерстяные мантии корявыми пальцами. Лес выглядел недружелюбным и застывшим в своем сверкающем величии. Гермиону пробрал озноб от холодного порыва ветра, пробивающегося сквозь согревающие чары. Она устала, а молчание и неизвестность угнетали.       — Может, мы…       — Пришли, — объявил Риддл, останавливаясь.       Поляна Запретного Леса, куда они попали, ничем не отличалась от двух предыдущих. Нетронутый снег алмазной накидкой мерцал повсюду, куда хватало взгляда в вечерних сумерках. Стылое и пустое пространство едва освещалось пробивающимся из-под набрякших туч светом белесой луны.       — И что?..       Гермиона попыталась выйти вперед, но Риддл быстро сцапал ее за запястье длинными пальцами.       — Погоди, — недовольно произнес он. — Его еще нет.       — Слушай, Риддл, — наконец взорвалась Гермиона, уставшая от его пренебрежения. — Мы таскаемся кругами уже три часа. Ты отказываешься выдавать своего поставщика. Ничего не объясняешь. С чего ты решил, что я должна как безропотная овечка следовать за тобой? У нас одинаковые обязанности. Мы на равных, Риддл. Как бы тебе не хотелось обратного!       — Это была самая большая ошибка Диппета… — вздохнул Том.       — Директора Диппета, — поправила Гермиона, а затем спохватилась, вырвала руку и негодующе уставилась на Риддла. — Какая такая ошибка? Уж не имеешь ли ты в виду…       Она сделала шаг к нему, вскинув подбородок, без возможности из-за разницы в росте смотреть прямо в наглые темно-карие глаза.       — О да, именно это я и имею.       Мерзавец довольно ухмыльнулся.       — Мерлиновы кальсоны! Ты просто невозможен. Самый невозможный человек из всех возможных!       — А ты заговариваешься, Грейнджер.       — Зачем я вообще в это ввязалась?! Еще профессор Слагхорн улизнул в последний момент, свалив все на нас. И ты даже не говоришь, что он тебе передал!       Если бы не теплая шапка, то Гермиона непременно бы вцепилась себе в волосы, так измучил ее сегодняшний день и Том. Но вместо этого она плотнее прижала колючую шерсть к ушам.       Риддл невозмутимо молчал.       — И почему мы не можем попросту срубить пару елей?! — раздосадовано продолжила она. — На предыдущей поляне было неплохое деревце. Которое, между прочим, ты забраковал. — Она скрестила руки на груди. — Вечер потерян. Сочельник окончательно испорчен.       — А у кого-то испорчено предстоящее Рождество, — отстраненно заметил Риддл.       — Уж точно не у тебя. Ты, как Крампус, испортил бы его лично с превеликим удовольствием.       Гермиона подозрительно уставилась на него, и он, перехватив ее взгляд, выгнул бровь.       — Если ты сейчас подумала о том, что я думаю, то забудь. Это не я. И зачем бы мне это? Пораскинь своими хвалеными мозгами, о которых гудит весь Хогвартс. Меня бы тут точно не было, будь я замешан в этом лично…       — Ага! — торжествующе воскликнула Гермиона и вскинула вверх палец. — Лично! То есть косвенно ты все-таки замешан? Может, это твои «друзья», или как ты их там называешь, постарались избавиться от рождественских ёлок в Большом Зале?       — Салазар, помоги мне! — Риддл потер переносицу и, тяжело вздохнув, направился вглубь поляны.       Снег трещал под подошвой его ботинок. Желтоватый ореол света неровно дергался в такт его рваным движениям. Только сейчас Гермиона заметила, что смоляные завитки волос на затылке Тома припорошены снегом и растрепались, придавая ему неряшливый вид. Она коварно улыбнулась, склонилась к ближайшему сугробу, наскребла ледяного снежного пуха и, скомкав тот, отправила точно в цель. Всегда безупречный и до зубовного скрежета идеальный староста Слизерина грязно выругался, получив снежком между лопаток. Затем он стремительно обернулся и кинулся к ней.       — Ты нарвалась, Грейнджер!       Они свалились в глубокий сугроб, пытаясь затолкать за шиворот друг другу побольше снега. Гермиона хохотала, извивалась ужом в его руках и посыпала Тома сверху пушистой белой крошкой. Тот же, напротив, сосредоточился на том, как, по всей видимости, прикопать ее в этом лесу поглубже, чтобы до весны точно не нашли.       — Нам долго еще ждать?       Вопрос звенящим полушепотом раздался внезапно, и игривое настроение с Гермионы слетело, как осенний лист с дерева — окончательно и стремительно.       — Обожди ты. Видишь, у молодежи брачные игрища, — добавил второй голос, больше похожий на завывание ветра, чем на человеческую речь.       Гермиона столкнула с себя раскрасневшегося Риддла и попыталась встать на ноги. Палочки в кармане не оказалось. Гермиона занервничала, пошарила руками в промозглом снегу, но лишь сильнее заморозила пальцы. Она попыталась разглядеть источник голосов, но темная фигура, возникшая перед ней, заслонила обзор.       — Давай помогу, — спокойно сказал Том, нависая сверху.       — Ты слышал? — тихо спросила Гермиона, вкладывая руку в его теплую ладонь. — Я потеряла палочку, — добавила она одними губами.       Он кивнул. Его темные глаза, как неограненный оникс, странно мерцали в свете Люмоса.       Встав с помощью Тома, Гермиона замерла на месте, дабы ненароком не раздавить волшебное древко, которое по злому року оказалось потеряно где-то в сугробе. Холодный порыв ветра обдал лицо льдистым крошевом. Ранний вечер гудел непонятными звуками, трещал стволами исполинских дубов и ухал притаившимися в голых кронах совами.       Гермиона забегала взглядом по поляне. У древних, как сам Запретный лес, деревьев на окраине она разглядела два низеньких черных силуэта, держащих в руках посохи в два их роста. Нечеловеческих силуэта. От неожиданности Гермиона сделала шаг назад, громко хрустнув снегом. Сердце, и так всполошенное недавней баталией, подскочило к горлу.       — Почему ты не предупредил? — сипло выдавила она и осуждающе уставилась на Риддла.       Тот казался абсолютно равнодушным.       — Стой за мной и молчи, Грейнджер, — серьезно произнес он. — Ни слова, если хочешь выйти из леса.       Силуэты задрожали, подернулись дымкой и исчезли.       — А она хорошенькая.       Скрипучий, как дверные петли, голос раздался ближе, громче, прямо за спиной. Гермиона сжала руки в кулаки, но не обернулась.       Риддл повернулся сам, бросил на нее предупреждающе-острый взгляд и, дождавшись кивка, обошел сбоку, задев тыльную сторону ладони кончиками пальцев. Он встал за ее спиной, и Гермиона ощутила лопатками исходящее от него тепло. Какое-то оцепенение захватило ее, словно духи ристалищ запустили в нее Петрификусом. Красные колпаки. Здесь — на территории Хогвартса. И они назвали ее хорошенькой. Мерлин, помоги…       — Говорить буду я, — уверенно начал Риддл. — Мы здесь по поручению директора Хогвартса Армандо Диппета, чтобы…       — Каков он, а? — бряцнул потусторонний голос. — Самоуверенный слишком. Скорее всего, кровь будет такая же неприятная, как и он. Тьфу ты. Бери девчонку, Бо, и пошли. Не люблю густую кровь.       — Вы что-то перепутали, — мрачно произнес Риддл, понизив голос до угрожающего шепота, которым пугал заблудших студентов во время патрулирования. — Мы — волшебники. И вы на нашей территории.       — Смешной, — хохотнул один из Красных колпаков. — За тысячу лет своего существования здесь первый раз вижу такого напыщенного юнца.       — Хочу послушать, что он хотел, Бо, погоди.       Гермиона пыталась разглядеть свою палочку, но безуспешно. Собравшись, она осторожно повернулась и выглянула из-за плеча Риддла. Злобные духи в каких-то коричневых лохмотьях скалились желтыми клыками из тени в нескольких дюймах от них, но в мерцающий желтый круг Люмоса не заходили. Свежая и яркая, как смородиновый сироп, кровь капала с острых шапок. Белый снежный наст под металлическими ботинками существ окрасился в нежный розовый оттенок. Черные, сморщенные, как чернослив, морды придавали маленьким мохнатым тварям устрашающий вид. Гоблины, их ближайшие родственники, на фоне этих чудовищ казались солидными и безобидными в своих скроенных на маленькие тельца костюмах, словно магловские офисные клерки.       Гермиона дернула Риддла за рукав, пытаясь привлечь его внимание. Она не могла понять, почему он медлит и не прогоняет злобных духов. Однако Риддл никак не отреагировал.       — Я хочу говорить с Зубодером, — процедил он, явно теряя терпение.       Тисовая палочка полыхнула ярким светом, заставив духов отступить на шаг. Впрочем, это никак не повлияло на их кривые улыбки, исказившие морды.       — Не знаем никакого Зуба, — хихикнул один из Колпаков. — А может, знаем. Если есть, что предложить, говори. Если нет, то можем в качестве платы за информацию забрать девчонку. Больно хороша кровь за этими красными щечками. Будет долго течь.       Гермиона невольно сглотнула, инстинктивно вцепившись в ладонь Риддла. От его решения зависела ее судьба. Беспалочковыми чарами она не владела, а посему не смогла бы себя защитить. Но, несмотря на часто возникающие разногласия и вытекающие из них бурные споры, она отчего-то верила Тому. Изредка у них бывали теплые моменты, когда они могли по-дружески поговорить в уютном уголке библиотеки или посмеяться над чем-то во время дежурств, словно забывая о многолетнем соперничестве.       Не отдаст же он ее духам, в самом деле?       — Хорошо, — спокойно согласился Том.       Или отдаст! В желудке перевернулось что-то острое и холодное. Гермиона отпрянула, но Риддл перехватил ее ладонь и дернул назад к себе. Теперь правило о молчании больше не работало. Она попыталась пнуть его по ноге, в попытке выпутаться из цепкой хватки, но он увернулся. Вот мерзавец!       — Пусти меня, черствый, бездушный кусок драконьего…       — Ступефай! Петрификус Тоталус! — Цветные вспышки озарили пространство, а Красные колпаки парализованные рухнули в снег. — Да успокойся ты, ненормальная!       Риддл встряхнул ее, и она, клацнув зубами, яростно уставилась в его темные глаза. Те таили в себе явно недобрые намерения. Он прищурился.       — Ты все испортила. И где нам теперь искать гоблина?       — Нам? — прошипела Гермиона. — Я больше не собираюсь находиться с тобой рядом ни секунды. Я возвращаюсь в замок. А ты делай тут, — она неопределенно махнула рукой, — что тебе заблагорассудится. Оправдывайся потом сам перед директором, почему мы не выполнили его поручение. Мне плевать! Ищи себе другую разменную монету для сделки.       — Ты спятила! — Он покачал головой. — Точно спятила.       — Пусти! — Она дернула плечами в попытке выпутаться. — Я найду палочку и все. Больше ты меня не увидишь.       — Ты же понимаешь, что их здесь не двое, — вкрадчиво произнес Риддл, лишь сильнее смыкая пальцы на ее плечах. — И это именно тебя они сочли хорошенькой. Хотя я бы, конечно, поспорил с этим утверждением.       — Да иди ты... — Она с размаху пнула его в голень.       Риддл зашипел, словно змея, и разомкнул руки, наставив ей в лицо ярко светящуюся костяную палочку. Гермиона быстро заморгала, ослепленная на секунду.       — Ты невыносима! — бросил он. — Ведешь себя как невоспитанная магла из какой-нибудь подворотни. Видели бы тебя учителя и твой распрекрасный Дамблдор. У них бы точно упали шоры с глаз. Если бы спросили мое мнение, то не видать бы тебе значка старосты, как собственных ушей.       Кажется, шоры с глаз в этот вечер упали именно у нее, потому что Гермиона себя больше не контролировала:       — Лицемерный кретин! То, что тебе удалось обольстить весь Хогвартс, еще не значит, что любой будет плясать под твою дудку. Я заслужила значок. А вот ты!..       — Что я? — Риддл приблизился, выдыхая облачко морозного пара ей прямо в лицо. От низкого тона его бархатного голоса внутри все завибрировало. — Договаривай, Грейнджер. Я весь внимание.       — Ты… ты…       «Слишком близко…»       — Ты забыла слова? — спросил он. Весь его вид выражал скептицизм. — Я мечтал об этом шесть с половиной лет. Великий Мерлин, спасибо за мгновение покоя!..       Пока он разминался в словоблудии, Гермиона неожиданно для себя отметила едва заметные мерцающие в отблесках магического света янтарные нити в его темно-карих, почти черных, глазах. Кажется, будто она раньше не обращала внимания, насколько у него длинные густые ресницы. Просто неприлично пушистые для… мужчины. Она облизнула вмиг пересохшие губы, опустив взгляд ниже, продолжая бесцеремонно его разглядывать. Красивый рот, на который она завороженно смотрела, вдруг перестал презрительно изгибаться, произнося оскорбления. Вместо этого он слегка приоткрылся и почему-то приближался прямо к ней. Взволнованный комок мышц в груди встрепенулся и забился быстрее.       — Мистер Риддл.       Они резко обернулись на голос. Гермиона ощутила, как вспыхнули щеки, еще бы немного, и… Риддл загородил ее собой, задвинув свободной рукой за спину, словно рыцарь в попытке защитить даму сердца. Сравнение показалось ей настолько абсурдным, что она прыснула, сдерживая смех, и почувствовала, как окаменели пальцы Тома, сжимающие ее запястье.       — Я все доставил, — гордо произнес противный писклявый голос.       Что-то пробежало по снегу, быстрое и хрусткое, потом зашуршало и закряхтело.       — Мистер Зубодер, я полагаю, — холодно уточнил Риддл.       — К вашим услугам.       — То… Риддл, — позвала Гермиона, стряхивая его руку, — я могу стоять самостоятельно, спасибо.       Он отпустил ее, и она поравнялась с ним, разглядывая серого морщинистого гоблина, ощерившегося острыми зубами в неудачной попытке выдать любезную улыбку. Гермиона не привыкла прятаться. Воспоминание о недавней слабости, когда страх сковал ее, жгло изнутри, как раскаленное клеймо. А обида на Тома скопилась неприятной горечью на корне языка. Гоблин заинтересованно перевел на нее взгляд черных бусин из-под кустистых бровей.       — Гермиона Грейнджер, — представилась она, и тот удовлетворенно кивнул.       — Хорошо. — Зубодер потер крючковатые пальцы. — По нашей сделке к оплате двадцать пять галлеонов, девять сиклей и три кната, — довольный собой, закончил гоблин.       — Сколько стволов? — спросил Риддл. — Договаривались по меньшей мере на десяток.       — Семь, но все первоклассные. Выбрал самые лучшие. За такие можно и приплатить. — Гоблин с достоинством приподнял огромный холщовый мешок, набитый до отказа так сильно, что если бы не сдерживающая нити магия, тот треснул бы по швам.       — Уговор был на десять. Значит, и оплата будет меньше.       Гоблин сверкнул глазами.       — Сделка была не на количество, а на качество и срочность. Если вам не нужен товар, то я ухожу.       Гермиона заметила, как Риддл нахмурился, будто данное обстоятельство его слишком сильно раздосадовало. Неужели он так печется о празднике?       «Слабо верится!» — скептически хмыкнув, мысленно заключила Гермиона, а вслух произнесла, опережая Риддла, бросившегося на нее странный взгляд:       — Подождите, могу я взглянуть на товар?       На нее с неодобрением воззрились сразу двое: Том прищурился, а гоблин Зубодер нахохлился. Казалось, что своим простым высказыванием она прервала начало чего-то важного — долгого и нудного рыночного спора, чтобы сэкономить или, наоборот, накинуть пару монет.       — Мы же должны проверить, что покупаем. Все же елки для украшения Большого зала Хогвартса не могут быть обычными, — пояснила она и отправилась к мешку.       Зубодер и Том вступили в зубодробительное противостояние, сражаясь за галлеоны, кнаты и сикли. Гермиона фыркнула, пораженная, насколько сильно дотошность Риддла распространяется и за пределы учебы.       Она нагнулась и выпустила деревья из тесного холщового плена. Уменьшенные ели оказались прекрасными — голубой отлив пушистых иголок, широкие стволы и острые макушки. Воздух вокруг них пропитался ароматом хвои и древесной смолы, такой насыщенный и густой, что почти ощущался на языке. Хотелось добавить рыжих мандаринов, щекочущих кислыми брызгами нос, обжигающе-пряного глинтвейна и, завернувшись в мягкий плед у трещащего камина, засесть за «Историю Хогвартса». Вспомнить первое Рождество в замке, когда еще в их детских умах не взрастили столько нетерпимости к представителям других факультетов, когда они еще не окунулись в академическое противостояние, когда они просто были юными и восторженными, наслаждались магией и ее чудесами. Просто Томом и Гермионой.       Спохватившись, что мысли унесли ее куда-то не туда, Гермиона отпрянула от миниатюрного хвойного леса. Она подошла к Риддлу, который смотрел на нее с раздражением, словно она отвлекла его от важного дела. Чем закончился их спор с гоблином, она пропустила, но не сомневалась, что последнее слово осталось за въедливым Томом.       Встретив его холодный взгляд, она решила, что ей почудилось, будто пару минут назад Риддл собирался ее поцеловать. Всё это казалось просто наваждением усталого мозга, игрой теней и света, заставившей ее пульс ускориться. А может быть, это вовсе были лишь мечты, спрятанные в самом потаенном уголке ее сознания, мечты, о которых она боялась думать, чтобы при очередном столкновении с Томом случайно не выдать себя и не опозориться.       «Глупая и наивная Гермиона».       — И что нам скажет наш елочный эксперт? — уколол ее Риддл.       — Все в порядке, — сквозь зубы процедила она, не желая затевать дрязги на глазах заинтересованно водящего по сторонам длинным носом гоблина.       Том извлек из кармана пухлый и звонкий мешок монет, отсыпал несколько штук, тщательно все перепроверил и лишь после этого отдал в цепкие пальцы алчного существа. Гермионе показалось, что вместе с мешочком к гоблину перекочевал и небольшой пергаментный конверт, но она не успела заметить, куда тот пропал, скрывшись в многочисленных кармашках костюма торговца. Гоблин загремел металлом, попробовал на зуб несколько монет, потом поднес их к свету палочки, покрутил блестящие кругляши и сказал:       — Только из уважения к директору Диппету и просьбе профессора Слагхорна я отдам этот чудесный первоклассный товар за бесценок. Хорошего вечера.       Отсалютовав им мешком с деньгами, гоблин поспешил скрыться с другой стороны леса.       — Алчный пройдоха, — выплюнул Риддл.       Он наколдовал на поляне несколько ярких огоньков, медленно плывущих в морозном воздухе, и начал собирать ели обратно в мешок, фиксируя их магией.       — Что ты ему передал?       — Ничего.       Плечи Тома заметно напряглись, и он встал слишком поспешно, резко взметнув мешок в воздух с помощью чар левитации.       — А мне показалось, что…       — Грейнджер, — строго осёк ее Риддл, повернувшись, — это не твое дело. Ищи палочку, и уходим.       Снедаемая любопытством, Гермиона прикусила язык и обернулась. Красные колпаки исчезли, оставив после себя лишь розовые пятна на снегу, напоминающие о том, что происходящее ей не почудилось. Она поежилась, присела и стала ворошить руками снег.       — Ты правда хотел отдать меня им? — спросила Гермиона, сглотнув горькую слюну из-за неприятной темы.       Вместо ответа Том поднял ее на ноги и развернул к себе. Он пристально изучал ее лицо, словно стараясь разгадать сложный пазл, и, почувствовав неловкость, Гермиона отвела взгляд. Затем Риддл серьезно и будто слегка разочарованно произнес:       — Значит, вот какого ты обо мне мнения?       Гермиона пораженно уставилась на него. Его темные глаза буравили ее, словно в попытке выжечь все нелицеприятные мысли, которые роились в голове.       — Ты согласился, — напомнила она, и нотки обвинения и обиды проскользнули в голосе.       — А ты поверила, — добавил Том.       Он вдруг нежно провел рукой по ее щеке, аккуратно заправляя выбившийся завиток волос обратно под шапку.       Тишина опутала их. Оглушительная и застывшая.       — На мгновение, — пискнула она, завороженная его касанием.       — На мгновение… — протянул он, подавшись вперед.       Гермиона прикрыла глаза. Сердце бухало где-то в горле. Это случилось. Не во сне, не под пологом кровати в одиночестве и грезах, а в реальности, на кусачем морозе посреди белоснежной лесной чащи, в замершем сказочно-прекрасном мгновении.       Поцелуй чуть шершавых губ оказался слаще гречишного мёда, хмельным, как выдержанный херес, и трепетным, как первый взмах крыла бабочки.       Опьяненная, Гермиона зарылась пальцами в теплые густые завитки волос на затылке Тома, он в свою очередь обхватил пальцами ее челюсть, крепко удерживая, будто она собиралась сбежать. Какая глупость. Она продлила бы головокружительный миг в вечность. Или скорее бы запечатлела этот момент на колдографию и положила бы ту под подушку, чтобы с упоением вспоминать о неожиданно сбывшемся в Сочельник потаенном желании своей трепещущей души. Желании, разделенном на двоих.        Том крепко прижимал ее к себе другой рукой с зажатой в кулаке палочкой. Он огладил ее поясницу сквозь плотную ткань зимней мантии, и мурашки бурным потоком заструились по спине. Тягучий древесный запах сандала щекотал нос. Том углубил поцелуй, смешивая свой мятно-сладкий вкус с ее. Гермиона привстала на носочки, желая раствориться в упоительном поцелуе, быть еще ближе, стать с Томом единым целым. Тепло закручивалось в животе. Губы горели под настойчивым напором чужих губ. Том словно пытался насытиться ею. И ей это чертовски нравилось.       И вдруг, с глухим стуком, все разрушилось. Они отпрянули друг от друга, ища источник шума. Том крепко держал Гермиону за руку. Мешок с несчастными елками упал в сугроб, когда Риддл, по-видимому, потерял концентрацию над чарами левитации. Данное обстоятельство польстило Гермионе. Не одна она была поглощена происходящим, что напрочь обо всем забыла.       — Нам пора в замок, — сказал Том, вновь обращая к ней потемневший взгляд. — Нужно вернуть дух праздника. — Он кивком указал на мешок.       Тон голоса Тома стал неровным из-за сбитого дыхания, а на скулах играл слабый румянец. Гермионе в свою очередь казалось, что она бежала эстафету, так заполошно стучало сердце и ходила ходуном грудная клетка. Вечер открылся совсем с неожиданной стороны. Риддл медленно отстранился, но при этом не отпустил ее руки. Касание было таким правильным, словно Гермиона срослась с Томом в единый живой организм.       — Акцио палочка.       Легким движением кисти Риддл призвал чары. Из рыхлого снега вылетело древко из виноградной лозы, и Том ловко поймал его. Протянув палочку Гермионе, он задержался взглядом на ее губах. Ей нестерпимо захотелось провокационно облизнуть их, чтобы понаблюдать за его реакцией.       — Спасибо, — произнесла Гермиона.       Она забирала свое магическое оружие, не сводя глаз со зрачков Тома, затопивших карюю радужку, как Черное озеро.       — Я хотел отправить совой, но раз все так обернулось, думаю, будет правильным отдать сейчас.       Том разомкнул их пальцы и, не теряя ни секунды, достал из кармана мантии маленький сверток, завернутый в алую бумагу и перевязанный золотой нитью. Гермиона, затаив дыхание, смотрела на подарок, не в силах поверить, что он предназначался ей. Неужели их соперничество, которое казалось таким непреодолимым, вдруг превратилось в нечто большее? Всего лишь из-за одного поцелуя? Осознание того, что не только она задумывалась о чем-то протянувшемся между ними незримой нитью, разливалось по телу горячей волной.       Но если он заранее приготовил этот сверток и даже взял тот с собой в лес, возможно ли, что все произошедшее было не случайным? У Гермионы закружилась голова. Она мяла шуршащую бумагу и с подозрением разглядывала напряженного Риддла, словно он догадывался о мыслях, вихрящихся в ее голове.       Тем не менее, в эту минуту она не хотела предаваться въедливым думам. У нее будет достаточно времени, чтобы потом разложить все по полочкам. Сейчас она тепло улыбнулась, и Том, заметно расслабившись, ответил ей тем же.       — Эта вещь очень ценна для меня. Надеюсь, ты будешь его носить.       Гермиона кивнула, не в силах произнести ни слова.       Конечно же, она наденет этот таинственный подарок. Судя по невесомости свертка, это могло быть украшение. Но что бы это ни было, она не сможет устоять перед искушением иметь при себе что-то, принадлежащее ему.       — С наступающим Рождеством, Гермиона, — просто добавил Том.       Его взгляд смягчился. От звука ее имени, которое так естественно слетело с его языка, у нее внутри что-то сжалось. Гермиона не имела ответного дара и действовала по наитию, но в этот момент это казалось самым важным и правильным. Принятие. Принятие его без остатка.       — Спасибо… Том, — она сократила незначительное расстояние, разделявшее их, и нежно коснулась его чуть дрогнувших губ в мимолетном поцелуе, — и тебя с наступающим Рождеством!