Искра

       — То есть как — не интересует? Что, совсем?        — Люди не всегда будут разделять твои ценности, Джейс. — Виктор подкрутил линзу в микроскопе, и синяя грань магического камня сделалась четче. В последние дни исследовательский тупик становился невыносимым. Ему удалось выяснить: постукиванием загнутых концов пинцета по кристаллу высекались искры, но сколько бы дней он ни просидел, воздействуя на ядро разными предметами, эта нить никуда не вела. — Такое бывает, когда у вас разные предпосылки. Или семьи. Или образование.       Джейс укола не заметил, только отрешенно промычал. Вытянувшись на диване, который покупали на случай, если придется ночевать в лаборатории, он вновь запустил в стену резиновый мяч. Ракета класса воздух-земля споткнулась о поверхность пола, разбив звук на четких три части, и нырнула назад в ладонь. Ритмичное «тудум-хлоп, тудум-хлоп» раздражало, но в раздражающих условиях Виктор фокусировался лучше. Было в этом стрессе что-то родное.       — Ума не приложу, — наконец, сказал Джейс. — Когда кто-то вызывает симпатию, тебя разве не тянет быть с ней? Или с ним.       — Смотря что под этим понимать. По мне, секс весьма несправедливо размещен на пьедестал лучшего, что может происходить между людьми. Вопросы тела слишком тесны — не развернешься.       — Как же опыт? Связь с другим человеком? Это ведь не только про тело, Виктор, — начал Джейс таким тоном, каким обычно объяснял, почему жить и думать как он на самом деле должно быть грустно. Виктор не дал продолжить — лишь сухо, натянуто посмеялся.       — Мне, увы, не близка метафизика.       Только дурак бы не понял, что тема закрыта. Джейс хмыкнул злее, чем раньше. Его ритм сбился: бросок вышел сильным, и мяч вернулся в ладонь на полтакта быстрее, словно кто-то выкрутил интенсивность сигнала и этим сменил частоту.        — Спорим, со мной тебе бы понравилось, — проговорил он вполголоса.        — Обязательно. — Виктор ткнул пинцетом в самую сердцевину грани; армированные концы высекли крошечный вспых. — Мне с тобой всегда нравится.       Стук мяча прекратился; за спиной сгустилось вязкое молчание. Отняв глаза от окуляров микроскопа, Виктор переместил защитные очки на лоб и оглянулся. Джейс смотрел на него с приоткрытым ртом; задранная рука удерживала позабытый мяч.        — Ты это шутишь сейчас? — секунду помолчав, спросил Джейс.       Виктор зачем-то посмотрел на кристалл, лежащий на предметном стекле. С Джейсом было и правда неплохо, поэтому он даже не слишком соврал. Но… как бы это сказать. Не учел коннотаций.       Камень непродуктивно молчал, и Виктор рискнул уточнить:        — А ты разве нет?       Отведя взгляд, Джейс прижал ладонь с мячом к груди, а другой стал в сомнении потирать запястье. Что-то в его языке тела изменилось. Виктор молча ждал, а ответа все не было, и он до нелепого поздно осознал: расспрос Джейс устроил не только из праздного любопытства.        — Ну и ну, мистер Талис. — Виктор уложил локоть на спинку стула, думая, что сказать. Вместо слов вырвался лишь сдавленный фыркающий звук. Тут уж пришлось позабыть муки совести за смех над чем-то настолько деликатным; держать в себе Виктор не стал — прыснул в голос от общего абсурда. — Что ты там говорил про симпатию? «С ней или с ним»? И как это я сразу не понял…        — Тебе неприятно? — Джейс тут же поглядел на него, ничуть не обиженный. Должно быть, он делал это десятки раз: предлагал что-нибудь разным людям и ждал, пока они сделают выбор. Словно забрасывал мячик и смотрел, кто его поймает вместо того чтобы отразить.       Ответить сразу Виктор не смог. В первую очередь он чувствовал недоумение. Лишенный этой части социального опыта, он не представлял, как к такому известию вовсе полагается отнестись. Но, наверное, расположение Джейса ему льстило: в таком контексте его воспринимали редко.        — Не неприятно, — заключил он. — Скорее наоборот. Но я не ожидал, что… что у тебя такие вкусы.        — Почему это?       Безусловно, Джейс этого не подразумевал, но вопрос прозвучал жестоко — и его искреннее непонимание лишь провернуло в едва-едва приголубленной гордости Виктора поганый такой нож. Не найдя слов, которые не загонят его в нежелательный приступ саможаления, он лишь кисло улыбнулся.       Джейс присел на диване, устав от ожидания. Мячик одиноко откатился прочь.       — Так что, Виктор? — он поднялся и, пройдясь по лаборатории, остановился напротив. Из его походки сочилось суетливое нетерпение, и он прятал потеющие ладони в карманах — но даже так был несправедливо, чудовищно привлекателен. — Раз пошел такой разговор. Что мы с этим будем делать?       — Смотря что предложишь.       Джейс сверкнул щелью между передних зубов. Это была, кажется, единственная черта его добродушного лица, что придавала ему хоть какую-то хитрость.       — Предлагаю, например, заняться метафизикой. Прямо сейчас. Мы же всё равно в тупике, ты сам сказал.       Как ни странно, мысль попробовать не вызывала у Виктора невыносимого сопротивления — скорее интриговала обещанием пережить нечто решительно новое. Терять ему было нечего. И уж если он собирался заняться сексом, во всем Пилтовере не было человека, подходящего лучше, чем Джейс. С ним Виктор всегда знал, что делать.       Должно быть, сомнения читались на его лице, потому что Джейс придвинулся ближе, с ложной ненавязчивостью опираясь на рабочий стол. Виктор немного отстранился, ощутив глубоко внутри крохотный завистливый укол. Такие люди, как Джейс, откуда-то имели талант владеть пространством, знали свое место в нем. Оттого его тело вытянулось в дугу, в скользящий выгиб, полный здоровья и сил — он прекрасно знал, как себя выгодней поставить и повернуть. Вероятно, поэтому Виктор отвлекся на его скрещенные ноги. Еще городские архитекторы выявили: по длинным плавным линиям взгляд течет гораздо охотней…       Он прочистил горло и коротко тряхнул головой. Сказал единственное возражение, что приходило на ум:       — Боюсь, моя конфигурация не слишком подходит для секса.       — Это мы и выясним. — Джейс чуть наклонил голову, глядя исподлобья, и собрал лоб в трогательные складки. — Ну? Старый-добрый эксперимент.       Черт, последний удар был ниже пояса: Виктор слишком любил дурацкие опыты. Со сдавшимся тихим смешком он подобрал приставленный к столу костыль и уперся им в пол. Джейс был уже тут как тут — подхватил под другую руку, потянул вверх. Бок приятно согрелся от его тепла, и там, где над корсетом сидели вживленные в позвоночник болты, спины коснулась большая ладонь.        — Не скрою, мне было бы любопытно, — сказал Виктор, здраво рассудив, что помимо совести можно отбросить и смущение. Хотя как раз смущения было меньше всего: происходящее он наблюдал с обычной отстраненностью исследователя. — Но тебе придется говорить мне, что делать.       Приставив костыль сбоку к дивану, он опустился на сидение медленно, с осторожностью к нагрузкам на коленные суставы. Красно-золотая ручка поползла вбок; Виктор и дернуться не успел, как Джейс поймал убежавший вдоль подлокотника костыль и вернул на место.        — А тебе ничего не нужно делать, — он присел перед Виктором на корточки. По очереди снял с него туфли. — Я сам все устрою.       Как ни странно, опыт раздевания у них уже был — и неоднократный. В периоды обострений Джейс не раз провожал его до комнаты, укладывал в постель. А когда начала сдавать его негодная правая нога, они несколько часов провели, примеряя на нее прототип ортеза — без штанов, разумеется. Виктор злился на непрошеную помощь, равно как и не любил просить, но слишком хорошо различал, когда был неспособен без нее обойтись.       В четыре руки они справились быстро. Штаны и белье Джейс стягивал, разложив Виктора вдоль дивана. Получше упершись ступнями в сидение, чтобы поднять бедра, Виктор озадаченно хмыкнул, когда край ткани соскользнул с его паха: оказывается, он был уже эрегирован, хотя и не полностью. В обычное время это не вызывало замешательства: операции на позвоночник сбили чувствительность, и Виктор попросту не замечал разницы между физическим возбуждением и состоянием покоя. Интимного в этом было не больше, чем в непроизвольных слезах, если крепко чихнуть.       Судя по тому, как Джейс замер, сам он так не считал.       — Иной раз я бы посоветовал тебе это игнорировать, — проговорил Виктор, запоздало понимая, откуда у него этот особый интерес: при нем эрекция тоже случалась. — Но здесь, полагаю, в этом нет смысла. Так что милости прошу. Bon appetit.       Джейс поднял осоловелый взгляд. Он все еще держался за штаны Виктора, забыв, что должен от них избавиться.       — Да пошел ты, — сказал он искренне.       Штанины Джейс сдернул одну за другой. Корсет собирался снять так же, как ортез, но Виктор его предпочел оставить: здраво опасался, что под чужим весом может рассыпаться спина. И тогда Джейс стал раздеваться сам. Какая-то часть Виктора, утомившись от возни, была не прочь закончить все здесь и сейчас. Но в минутку покоя уставшие мышцы растеклись по дивану, сразу всё сделав терпимым. Взгляд отдыхал на ладном движении мышц под тканью: Джейс был бесстыже хорошо сложен. Оттого какое-то непростое чувство поднималось внутри — неуверенное, странно злое.       — Ты на меня пялишься, — заметил Джейс, вынимая руки из рукавов рубашки. Внимание ему, разумеется, нравилось. И его тело ему нравилось. Каждый комплимент он воспринимал очень лично, словно хвалили не мускулы и не сильные плечи, а что-то глубинное.       Виктор задумчиво поводил пальцами по животу в щели между грудным и поясничным отделом корсета.        — Сочувствую всем, у кого тебя сегодня отнял.       Джейс заулыбался и спустил по крепким бедрам расстегнутые брюки. Его очевидная, полная эрекция подсказала Виктору: это будет… не так легко, как казалось.        — Мне, наверное, лучше перевернуться, — пробормотал он, когда Джейс устроился сверху — почему-то на его коленях, а не между ними. Загорелые сильные бедра обняли его, смыкая вместе ноги; крупный пенис навис над пахом, побуждая к сравнению. Какой же нелепый, должно быть, вид они представляли со стороны. Такой Виктор и такой Джейс.       Тот, впрочем, посмотрел с возмущением.        — Я не стану рисковать твоим здоровьем. У нас будет… не так, как ты подумал. Скорее наоборот.        — Вот как. — Виктор закусил неуместное раздражение. Джейс как раз слишком любил распоряжаться его состоянием, но не он здесь был тем, кто рискует. Поэтому ладонь на стволе он встретил почти с благодарностью — за возможность отвлечься.       Им понадобилось время, чтобы его эрекция приблизилась к тому, каким был Джейс. Ритмичное движение ладони оказалось вдруг самой скучной частью процесса: усыпляло больше, чем волновало. Сам Джейс при этом поднимал его с таким старанием, что становилось неловко.        — Ты бы не пытался так сильно, — сказал Виктор, тронув его колено. — Сам весь пыл растеряешь.        — И не надейся, — Джейс хохотнул об этом с неясной иронией — будто о чем-то таком, что знал только он один. — Я этого столько хотел…        — Так что же молчал?       Придавивший к дивану вес сместился. Под ними скрипнули пружины. Джейс оперся локтем у его плеча, наклонился, и близости стало несравнимо больше — как и касания кожей, и дыхания в шею, и давления веса на корсет. Твердая головка чуть влажно ткнулась Виктору в выступ лобковой кости.        — Кто знал, что ты такой. Что ты согласишься, — проговорил Джейс ему в ухо, и этот голос… черт. Джейс не мог не заметить отклик члена в своей ладони. Бесполезно отрицать: из-за хриплого, пониженного тона что-то внутри совершило кульбит.       Технически, Виктор был как раз полной противоположностью всего такого. Обвинения в какой-либо развратности не имели смысла. Но этот ехидный тон оказался комфортным и близким — их дружеская перепалка всегда заводила Виктора на соперничество. Он понял, что улыбается.        — Кто знал, что вас это остановит, мистер Трус Талис.       Он сунул руку между их бедер, разомкнутых достаточно, чтобы Джейс мог двигать кулаком, и наугад провел ладонью. По тыльной её стороне скользнуло нечто горячее. Раковину уха согрел долгий рычащий звук, откликаясь вибрацией в груди, и у Виктора перебило вдох: вокруг собственной эрекции стало так тесно — совсем на грани боли и чего-то неприличнейше славного.       Он со слабым возгласом вцепился в плечо Джейса другой рукой. Щекотка дыхания сменилась влажным касанием губ; вместо всяких обид и возмущений Джейс спросил шепотом:        — Можешь еще раз?       Под кожей едкой кислотой разлились мурашки. Виктор не ожидал сделать что-то хорошее. Разве он это умел, разве кому-то могло быть приятно?        — Вот так? — Виктор чуть двинул рукой — вновь провел костяшками по твердой плоти, легко задевая. Это было проще простого. Но тело Джейса над ним дрогнуло в мычащем вздохе. — Тебе нравится?        — Конечно, Виктор. Конечно.       Даже просто поглаживать его оказалось весьма… благодарным делом. Он зарывал нос в его шею, довольно урчал прямо в ухо. Иногда покачивал бедрами, чтобы о него потереться — тогда тяжесть наползала ближе, как будто волна. И в один из таких приливов Джейс без предупреждения клюнул его в рот. Это было короткое греющее касание, не больше дружеского приветствия после разлуки. Виктор скорее рефлекторно сузил губы и тоже чмокнул, а когда Джейс оторвался — непонимающе моргнул в его сияющее лицо.       — Это ты зачем?       — Ну… просто так.       — В экспериментах ничего не бывает просто так, — без задней мысли сказал Виктор. Но Джейс, видимо, понял это по-своему.       — Нет так нет, — бодро подтвердил он, отпрыгнув взглядом в сторону. У него хорошо получалось скрывать расстройство, но не когда они были так… близко. Виктор с неловкостью понял: ему это просто нравилось. Целоваться, в смысле. — Ты как, готов?       — Уже? — А он только вошел во вкус. Виктор сжал руки на его коленях, пока он придвигался ближе к его животу. За спиной Джейса, вне пределов видимости, сухая ладонь взялась за отвердевший член. — Ты же поранишься.       — Ничего подобного.       Джейс приподнялся, прилаживая его к себе, и попробовал снова сесть. Секунда сопротивления — мускулы под пальцами Виктора вздулись от напряжения, и затем его плоть окунуло в очень плотную тесноту. Джейс издал сквозь зубы глухой недовольный звук. Осознав, что зря засмотрелся на… что бы там ни происходило между их телами, Виктор поднял глаза на его лицо.       Заломленные брови вселили прохладное чувство тревоги.       — Джейс. Ты точно знаешь, что делаешь?       — Уймись уже, — проворчал тот, пытаясь прижаться задом к его бедрам. — Знаю, конечно.       Похоже, он не врал. Впрочем, что бы он ни пытался провернуть, на настоящее знание это тоже не походило: сухого трения внутри было слишком много. Движение давалось ему с трудом, через боль.       — Погоди, Джейс. — Виктор втиснул ладони в его грудную клетку, здраво понимая, что даже так едва ли сможет оттолкнуть. — Тебе надо… Нам стоит найти хотя бы смазочное масло.       Джейс проморгался, прогоняя муть перед глазами; его телячьи густые ресницы влажно блеснули в свете лампы. Рельефный живот двигался от глубокого дыхания, то обмякая, то вновь прорисовывая мышцы.       — Как от сварочного аппарата?       — Можно и от него.       — Да… резонно. — шмыгнув носом, он аккуратно поднялся на коленях; горячо сжатый сфинктер двинулся от корня назад к головке, пока вовсе не соскользнул. Джейс утер пот с лица и шумно выдохнул от облегчения. — Поищу. Никуда не уходи.       Пока его не было, Виктор воспользовался минутой, чтобы немного потянуть и размять спину. Где-то в лаборатории щелкнули двери, которые Джейс, видимо, догадался запереть. Вряд ли секс в рабочее время грозил им даже увольнением, но Виктор отчетливо вспомнил, какой глупостью было заняться этим прямо сейчас.       Ладонь сама обхватила твердый ствол; Виктор заметил, что гладит себя, только когда вернувшийся Джейс окинул его особенно жгучим взглядом.        — Извини, — он сразу же убрал руку. — Не буду забирать твое веселье.        — Я ужасно расстроен, — без тени грусти подтвердил Джейс. Под его весом слегка промялся диван; он бережно балансировал в ладони открытую стеклянку.       Прохладное, влажное касание обхватило ствол. По маслу кулак ходил быстрее, и в этом образовалась такая необъяснимая острота — безотчетная тяга скрутиться, зажаться под его руками, но только бы не прекращал. Виктор резко втянул воздух, когда его член, раздвигая мышцы, погрузился в обволакивающую теплую глубину. Во второй раз стало, конечно, легче — трение смазалось, перестало тянуть и цеплять. Зато Джейс выглядел озадаченно — словно ждал неприятного чувства, оттого садился очень медленно, но дискомфорт был притупленным и щадящим.       И вдруг — на полпути он застыл напрягшимся телом; его взгляд провалился насквозь, и он с неясным рычанием сжал Виктора коленями — чуть не затрещали кости таза. Виктор беспокойно взялся за его запястье, не придумав еще, что предпринять, но Джейс сразу повернул ладонь, чтобы отзывчиво сжать его руку.        — Ты был прав, — еле проговорил он, и покачнул бедрами вверх-вниз. Его лицо… потемнело, сказал бы Виктор. На сей раз далеко не от боли. — Так гораздо лучше.       В который раз довелось оценить, как играючи Джейс управлял своим телом. Как бесстрашными рывками поднимал свой вес на коленях, как гнул спину, отклоняясь назад — видимо, чтоб легче было принимать. Виктор знал этот увлеченный взгляд, обращенный куда-то внутрь себя, но с оторопью подмечал новые детали — жаркий густой румянец. Брошенные на лоб волосы. Капли пота на висках. Неприкрыто довольный, Джейс с головой нырял в новое чувство — несомненно, дорвавшись до того, чего долго желал.       Снова и снова от Виктора ускользал какой-то простой секрет: всё это было, конечно, славно, но не настолько, чтобы… хоть немного терять голову. Джейс переживал совсем другой опыт. На мгновение эта разница заняла его мозг сильнее, чем секс; он сам не заметил, как взгляд уплыл в сторону, застревая в пространстве. Со стороны, наверное, это можно было принять за безучастность — Виктор опомнился, лишь когда Джейс, остановившись, осторожно пригладил его бок в щели корсета.       — Эй, ты чего? — нависнув своими широченными плечами, Джейс напряженно глядел в его лицо. Его грудь часто вздымалась. — Тебе хотя бы приятно?       Виктор молча сглотнул, взвешивая опции. Иногда было проще… соврать. Или не договорить. С другой стороны, сейчас он хотел, чтобы у них двоих что-то по-настоящему получилось.       — Полагаю, моя чувствительность не столь высока, как твоя, — признался он так мягко, как только мог. — Особенно там, где… ну, сам понимаешь. Наверное, из-за проблем со спиной. И все эти операции…       Джейс с явным замешательством опустился на коленях, придавив Виктора своей приятной тяжестью.       — Так ты не чувствуешь? — Глаза у него стали такие виноватые, что было ясно как день: об этом он даже не подумал. — Нам прекратить?       — Нет, Джейс! Я не… мне не нужно… все хорошо. — Виктор сжал его бедра и немного потянул на себя. Ягодицы обтерлись о его пах; от столь крошечного движения у Джейса подсеклось дыхание. — Меня радует видеть, как ты, эм. Наслаждаешься. К тому же, кое-какие ощущения там все же остались, так что… Прошу, продолжай.       — Остались, говоришь? — спросил Джейс, моментально отвлеченный новой мыслью. — И как я тебе — внутри?       Что-то в его голове такое сложилось, что завело его до умопомрачения. Безнадежно очарованный его ждущим взглядом, Виктор фыркнул и протянул руку. Коснулся его шеи — пригладил сильную линию мускула, сжал пальцы у самого плеча.       — Теплый очень, — ответил он с приязнью, удержать которую не было сил. — И такой… гладкий, наверное. Стоит сказать, это любопытное чувство.       Он не ждал произвести этими словами никакого эффекта, но катастрофически недооценил то ли Джейса, то ли его возбудимость. Несколько секунд тот будто не мог выдавить из себя ни слова — и в отчаянии застонал, повесив голову между плеч.       — Чтоб тебя, — ответил Джейс странно зажатым голосом и намного сильнее, чем было, столкнул их бедра вместе.       Виктор тихо вздохнул от скольжения внутри узких стенок. Смял ладонью его плечо, а другой бедро — так и держал в двух совсем разных точках, не в силах ни помочь, ни остановить. Джейсу пришлось подставить кулаки по обе стороны от его боков, чтобы обрести опору. Это высвободило амплитуду движений: он садился быстро и резко, с таким размахом, что скрипели пружины в диване и спина чуть ездила по обивке. Изумленный напором, Виктор показался себе потерянным, неразумно чего-то ждущим — как моряк, что затаился в каюте до конца шторма.       Долетающие отголоски неги, тем не менее, выстраивали неизвестное ему напряжение, особо свиваясь в паху. Это было, все же, недурно. Может, не так хорошо, как долгая разминка плечевого пояса или тот момент в конце вечера, когда снимаешь корсет, зато Джейс упивался. И минута не прошла, как он стал постанывать, жмурить слезливые глаза. Одна его рука, оторвавшись от плоскости сидения, нырнула ниже и взялась за…       О. Про это он совершенно не подумал.       — Джейс, — Виктор снял и вторую руку с его таза, заключил между обеими ладонями горящее лицо. К правой Джейс приластился с неожиданной силой, сминая нос о его большой палец. — Что мне для тебя сделать?       Тот еле открыл глаза; его частое дыхание выходило толчками, и напротив рта становилось жарко и влажно.       — Можешь пот-м-мм-гать, — сказал он невнятно — и так напал поцелуем на нежную, не натертую инструментами мякоть кожи между пальцев, что Виктор растерялся. — Потрогать. Как сейчас.       — Где?       — Где захочешь.       Прежде идея вмешаться своей неумелостью казалась кощунством, настолько самодостаточным Джейс был в своем наслаждении. Но теперь… Быстрее, чем успел что-то осмыслить, Виктор уложил ладони на грудную клетку, что покачивалась перед глазами, и Джейс сыто вздохнул; реагируя на касание, его тело сомкнулось вокруг Виктора теснее. Ведомые почти исследовательским пылом, руки нырнули вниз — темная кожа под ними чуть скользила от пота, но мышцы живота сократились, отпрыгнули от шершавых пальцев, и поступательный ритм сбился.       Виктор подумал было: трогать у него получается скверно, но встретил ответный взгляд — и сентиментальное глупое сердце пропустило целый удар. Джейс смотрел так признательно, так ждал его рук — в своей сокрушительной искренности казался практически юным, хотя был младше всего на несколько лет. Еще ни разу Виктор не видел его таким уязвимым. И — тело решило действовать само, не советуясь с разумом.        — Погоди, — Джейс приостановился, когда он с гримасой усилия уперся локтями в диван. — Ты что вздумал?        — Сесть, — сказал Виктор, и только сейчас по звучанию голоса понял: ему тоже не хватало дыхания.       Зазвенели пазы в механическом корсете, ровно дребезжа, а адаптировавшись к положению тела — зафиксировались с ясным щелчком. Виктор понадеялся, что продержится до того, как нижняя половина тела начнет неметь. И когда он потянулся навстречу, Джейс тут же подвел локоть под его руку, обнял покрепче — когда они сидели так близко, ему ничего не стоило обхватить Виктора от одного плеча до другого. Это здорово стабилизировало его спину, и Виктор с благодарностью и облегчением вздохнул в его ключицу.       От Джейса шпарило жаром — обволакивающим, уютным, как само чувство дома; его близкий запах навевал Виктору что-то очень простое. В поисках опоры Джейс взялся за его слабое колено, но опомнился раньше того, как успел причинить боль — вместо этого сразу уперся сзади себя в диван. Виктор потянулся выше и ближе — нашел губами открытую, колючую от щетины шею, оставил там чуть влажное касание, и Джейс охотно и увлеченно выдохнул голосом. Тембр из его груди шел густой, как низкочастотное жужжание кристалла.        — У тебя такое лицо, будто сейчас расплавишься, — пробормотал Виктор, оставляя другой поцелуй. У виска раздался запыхавшийся усталый смешок, и Джейс слегка боднул его головой. — Можешь объяснить, почему?        — Просто так не поймешь. Поверь, тебе надо быть на моем месте. — Теплая ладонь пригладила между плечами, ласково обводя позвонки. Но когда его пальцы залезли в спутанный вихрь волос, Виктора пробрало до самой макушки. — Ты иногда что-то так задеваешь — прошибает как током, клянусь, еще чуть-чуть — и дым из ушей…       Джейс что-то стал говорить, — обрывочно, скомканно, — но Виктор уже не мог слушать. Тяжелые бедра вновь оттолкнулись от его таза — оторвались ненамного, лишь чтобы почувствовать движение, и снова поддали вниз. Член Джейса прошелся по мягкому животу Виктора, оставляя мокрый след, и затем все повторилось, и снова, и снова. Челюсть свело, и рот наполнило слюной от терпкого свежего вкуса; Виктор издал глухой закушенный звук — и понял, что сжал зубы на его плече.       От этих объятий — может даже больше, чем от соединения тел — становилось по-настоящему хорошо. Голова показалась бесполезной и тяжелой, и он приложил висок к широкой груди. Щеке стало щекотно напротив заросшей кожи. Из горла Джейса текли неограниченные, не артикулированные гласные. До чего странно, — подумал Виктор, — производить такие звуки лишь воздействием своего тела на чужое. Высекать настолько сильную искру.       Судорога началась изнутри. Он ощутил ее вокруг себя — как пульсирующе сжимались мышцы; затем между своих рук — как беспокойно и часто ходили ребра, как дрожало тело, как запрокидывало голову, пополам с бессмысленными протяжными звуками выстанывая какие-то слова. На живот брызнуло тепло и густо. Виктор не знал, что с этим делать — только водил ладонью по влажной спине, утешал дрожь, словно в крепких объятиях Джейсу было спокойнее. Было безопасно.       Но всё неизбежно закончилось. Джейс, разморенный, отяжелел в его руках — быстро дышал в плечо, на которое уложил влажный лоб. Зачем-то кружил подушками пальцев у линии роста волос на шее — и его это поглаживание, на которое он даже сейчас находил силы, отчетливо заставило Виктора пожалеть о своем возбуждении. Низ живота облизывал требовательный, самозабвенный жар. Хотелось снова вернуться в тесное трение, в ритм столковения тел — но теперь, когда Джейс закончил, в этом было что-то неправильное.        — Черт бы тебя побрал, Виктор, — прошептал Джейс в его плечо, и от его голоса что-то внутри согрелось. — Представить не можешь, сколько я хотел. А когда ты сказал, что тебе неинтересно, так и совсем…        — С тобой за компанию я готов даже на преступления, Джейс. О чем речь. — Виктор беззвучно рассмеялся, хотел напомнить, что всё еще был внутри, но ладонь накрыла запавшую щеку — и мысль смазалась в голове.       Потому что Джейс атаковал его губы своими.       В мозге словно произошло отключение электроэнергии — когда Виктор вновь осознал себя, то уже лежал на спине, и язык Джейса был у него во рту, и горячие крупные руки удерживали голову — обхватили так, что не отвернешься. Пробравшись в путаницу вьющихся волос, пальцы массировали какие-то точки скальпа — без особого знания, просто кружили там, где доставали, и это. Это было чудесно. До мурашек, до сладкого чувства у самых корней. Виктор замычал — застонал, по-хорошему, оставшись в наивном неведении, что делает это так отзывчиво, громко, поскольку Джейс заткнул его рот. Это было удобно. Некоторые вещи Виктор о себе знать попросту не хотел.       Он не успел вновь собрать себя из разрозненных ощущений (влажный язык на губах, бережные руки, и внутри так тесно, просто невыносимо), как Джейс переключился на его шею. Наверное, не дождался отклика. Виктор не представлял, как кто-то мог с таким наслаждением трогать чужое тело — но Джейс терзал тонкую кожу зубами, языком, ртом; симметрично наглаживал жесткими пальцами; словно пытался достать везде, где не было корсета.       Внутри оформлялось четкое желание. Ладони, что слабо держались за бока Джейса, вцепились в гребни лопаток. Виктор втерся носом в его коротко бритый висок, поцеловал там, и хватило лишь одного слова, ровно одного «Джейс…», чтобы их губы снова столкнулись.       Одновременно произошли сразу несколько вещей.       Переча здравой осторожности, спина Виктора выгнулась слабой аркой, подняла поясницу, чтобы вплавить в Джейса край корсета и запавший живот. Джейс протолкнул под ним руку, обхватил от одного бока к другому, и по причине неумения Виктора (или его временного помутнения) поцелуй стал совсем развязным.       Под лопатками и ногами появилась опора. Расставив колени, Виктор двинул бедрами всего немножко, совсем ничего — хоть чуть-чуть уловить, как узко внутри, и Джейс охнул в его рот: плотно сомкнутые мышцы сдвинулись по стволу всего один раз.       В Викторе что-то съежилось, свилось в болезненный узел — и взорвалось оглушительной волной незнакомого чувства. Тело оказалось ватным, как перед обмороком, стало дрожать и корчиться; между ними будто выжгло весь кислород. Чем-то удивленный, Джейс разлепил их поцелуй, поднялся на локте, и Виктор выронил между их лиц крохотный испуганный звук. Он никогда, ни разу подобного не ощущал. Прилив за приливом, нервы пробивал острый электрический импульс. Терзал и ласкал натруженное тело, укутывал с головой будто в густое черное одеяло, обсасывал позвонки. И наконец-то волна отступила — слизнула последние крохи и ушла в море, оставляя его опустошенным, бездумным.       Перепуганным насмерть.        — С-собака… — Виктор заполошно дышал. Над головой формировался потолок с переплетением коммуникаций; его часть закрывало мутное от расфокуса лицо Джейса. — Это что сейчас было?        — Чего? Ты разве не…       Во всем теле растекалось странное щекотное чувство — словно наполняло согретым молоком и мелкими пузырьками шампанского. Чем-то похоже на то расслабление, которое приходило, когда мануальный терапевт хрустел позвонками в его спине, массажем снимая застоявшуюся боль.        — Джейс. Кажется, я что-то сломал, — пробормотал Виктор с неподдельным испугом.        — Это что, шутки у тебя такие? — Зато голос Джейса звучал раздраженно. Что было на него не похоже, но вообще-то всё еще возмутительно. — Ты же в меня всю обойму разрядил.       Виктор тревожно втянул носом воздух.        — Откуда ты знаешь?        — Откуда я знаю?       Джейс слегка сдвинулся на его бедрах, и только теперь пробрало ясное чувство. Виктор четко его различил: внутри обволакивала, обнимала горячая влага — там стало мокрее, чем было, и все текло вниз между его ног, холодило мошонку.        — Да как же… — лицо опалил невыносимый стыд. На момент он почувствовал себя маленьким — не как ребенок, но как вечно оправдывающий свое существование человек. — Виноват, Джейс. У меня… Понятия не имею, что на меня нашло. Я не хотел…        — Да ты не волнуйся. Так даже веселее. — Джейс потянулся выше, и Виктор последний раз скользнул внутри него влажным, легким движением, прежде чем они разделились. Между ног становилось прохладно и липко; румяное лицо Джейса скривило незлую гримасу. — Но вообще это не очень удобно.        — Еще бы…       Джейс опустился прямо на Виктора, накрыв сверху разворотом плеч; Виктор был слишком вымотан, чтобы возразить. Крупная грудная клетка едва ощутимо двигалась от дыхания поверх его корсета. Будто решив, что ему мало нагрузки, Джейс сложил руки на составной пластине, ткнул в них подбородком, и Виктору стало щекотно от его дыхания.       Молчание тянулось. Чужое внимание жгло настойчивым любопытством — Виктор даже сквозь закрытые веки мог сказать, что Джейс пялился.        — Что тебя так интересует? — наконец, спросил он, и легкие Джейса на мгновение замерли.        — Как можно не понимать, что кончил?       В груди лениво и нехотя шевельнулось что-то обидное. Сложно представить, сколько сил Виктор сберег бы за эти шесть лет, если бы Джейс чуть чаще пытался вспоминать их различия.        — Я уже все сказал, — отрезал он. — Моя спина… Иногда болезни позвоночника дают осложнения на нервы. Не говоря уже об оперативных вмешательствах.        — Нет, но ты же… У тебя же раньше не было всех этих болтов?        — Ты меня утомляешь, Джейс, — честно сказал Виктор, разлепив глаза. Тот, не шелохнувшись, продолжал испытующе пялиться ему в лицо, словно решал великую загадку столетия. — Если у меня что-то и получалось, то только во сне.        — Ха! — воскликнул он с непонятным триумфом. — Так это у тебя первый раз, правильно? Я забрал твой первый раз в целых… двух категориях?        — Мне трудно представить, почему это кому-нибудь может быть важным, но да, Джейс, по всем фронтам. — Виктор ткнул его ребра, подталкивая к спинке дивана. Он подвинулся без возражений, но даже когда сполз набок — по-прежнему остался укрывать его половиной тела. — Ты его и не забрал, а скорее… всучил. Как базарный торговец. Бывал когда-нибудь на зауновских базарах?       Лицо Джейса сделалось тошнотворно самодовольным. Подняв голову, он тронул его подбородок теплой ладонью — подоткнул костяшками, сверху примял большим пальцем гладкую после бритья кожу.        — Мы, знаешь, можем и повторить.        — О нет, — вырвалось из Виктора, и мягкое тело рядом заметно напряглось. — В смысле… может быть, потом. Посмотрим. Сейчас я бы лучше вздремнул.       Глубокий и тихий выдох толкнул его плечо, щекотно добираясь до уха. Сложно поверить, что Джейсу это могло быть важно, но еще сложнее — что его желание снова заняться сексом принесет столько удовлетворения.       — Можно я полежу с тобой? — спросил Джейс.       — Конечно, — Виктор против воли улыбнулся. — Как ты сказал?.. Так даже веселее.        — Но сперва умоюсь. — Джейс со вздохом поднялся, перебрасывая через Виктора ногу. — Это был дорогой диван.       Зашумела вода в умывальнике; плеск навевал уютную сонливость. Когда рука с еще влажным полотенцем нырнула между ног Виктора, в паху возникло легкое напряжение — покалывающий, жаркий отголосок возбуждения, который вдохновлял немного развести колени. Виктор этого не сделал. Но обнял ладонью и благодарно пожал запястье Джейса, когда тот вытирал его живот.       Пришлось уступить половину дивана и повернуться на бок; Джейс вновь провалился в узкую щель за его спиной. Руку он выпростал вдоль линии подлокотника, и Виктор улегся головой на его бицепс; это оказалось на удивление удобно.       — Не защемись о корсет, — предупредил он, когда другим локтем Джейс поднырнул под его руку. — От движения между пазами появляются щели. В них рубашка постоянно застревает.       Джейс промычал в его плечо умиротворенное «мм-гм».       — Мы его снимем, когда отдохнем. Я тебя разомну.       — Прекрасно, — искренне отозвался Виктор.       Они помолчали, привыкая к новому чувству близости. Но эти инструкции словно были им давным-давно знакомы: после шести лет общих стремлений, уважения и заботы ничего из произошедшего не казалось неуместным. Разве не закономерно — разделить с Джейсом даже свое тело, свой сон?       Поставив руку на локоть, Виктор бездумно коснулся его руки на корсете; его пальцы сами вошли в ласковый ритм — стали поглаживать и кружить, хотя он не помнил, чтобы давал себе осознанную команду. Джейс вздохнул ему в шею. Спросил:       — Вердикт по итогам эксперимента?       — Прошел успешно. — Виктор постарался не подать виду, что массажа ждал с бóльшим энтузиазмом. Это, впрочем, не значило, что Джейс его не впечатлил. Просто его спина очень любила массажи. — Не знаю, чего я ожидал. Это долго было очень странно, а потом… стало приятнее. Но тоже странно. Хотя мне понравилось за тобой наблюдать. Ты веселился на славу.       Рот напротив плеча сложился в осязаемую улыбку. Неожиданно согнув руку под его головой, Джейс навис сверху и пылко вжался губами в место под ухом; три звонких поцелуя беспорядочно легли вдоль плеча и шеи — Виктор пропустил невнятный возглас, съежившись от напора.        — Ты погоди, — Джейс прислонился щекой к его холке. Горячее дыхание шевелило мелкие волоски на шее. — Вот найду, что тебя заводит…       Мысль сама улизнула к их последнему поцелую, и вдоль спины прошлась щекотная волна.       «Поздно ты это спохватился, — подумал Виктор уже почти в полудрёме. — Потому что уже, дурак, всё нашел».