Она

Вечер. Холодный Петербург. Бар на отшибе. Он сидел, опрокинув голову на спинку потрёпанного временем тёмно-бордового дивана. Глаза были лишь слегка приоткрыты. В руках красовался рокс с виски, который он отпивал каждые пять минут. Тусклый светильник нависал над небольшим деревянным столиком, прожённым от непотухших сигарет, хотя пепельница имелась. В баре не было ни души, за исключением пожилого бармена, являющегося его владельцем. Парень сделал глоток виски и выпустил отчаянный вздох, рвущийся из груди, как нечто болезненное, как что-то, тяготившее его долгое время. В его голове был поток несвязных мыслей, которым он пытался найти хоть какой-то смысл. Он пытался найти им значение, пытался понять, почему так пусто внутри, пытался перебрать все мысли в голове. Замкнутый круг. Но всё же что-то отзывалось в самом сердце. Что-то очень давнее, но не потервшее при этом свою значимость и всё ещё проживающую боль. Он упорно не хотел доставать это, не хотел будоражить старую рану. Но внутренний голос твердил, что пора. Пора вспомнить, попытаться отпустить, смириться или продолжать копить то,  что копится уже много лет. И он решился. Мгновением в подсознании возникла яркая вспышка. А после вспышки пред ним предстала она. Она была единственным человеком, чей портрет он помнил в деталях. Ничего не было забыто. Эта бледная кожа с нежной росписью из веснушек. Эта мягкая благородная улыбка. Волосы, сравнимые лишь с самым нежным шёлком, струящимся от его прикосновений к ним. Ох... Эти глаза. Глаза, скрывшие в себе весь спектр эмоций. Вся радость, боль, разочарование, печаль - в них было всё. Но он умел их читать. Только он. Он помнил всё. Он знал её лучше всех. Знал, что она не любит засыпать после него. Знал, что она всегда чистит кожицу яблока, потому она кажется ей горькой. Знал, что перед сном она всегда очень долго и тщательно взбивает свою подушку и подолгу не ложится, если она недостаточно мягкая. Знал, что она никогда не пьёт чай с сахаром. Знал, что она покусывает губы, когда сосредоточена. Знал, что в её рюкзаке лежала небольшая мисочка, чтобы она всегда могла накормить бездомных животных. Знал, что на её правом запястье всегда есть тоненький чёрный шнурочек, который она никогда не снимает. Прошло шесть лет. Он любил её с той же силой. Он любил её каждую секунду. Он любил её так, как любят в тех романах. Как любят свет солнца, журчание воды или звук хрустящего снега под ногами. Его любовь была чиста и невинна. Он знал, что это вечно и не пройдёт никогда. Такое не может пройти, не может не оставить глубокую рану в сердце. Она была воплощением искренности и света в его жизни. Её любящий взгляд был для него глотком свежего воздуха после тяжёлого дня. Её лёгкий поцелуй на губах согревал его сердце, когда он был опустошён. Её тихий голос, поющий любимую песню, которую он помнил наизусть. Как он её любил. По правде, как бы боль её потери не рвала его изнутри, он не хотел переставать чувтвовать это тепло. Эти воспоминания согревали его душу, давали знать, что он жив, что он может чувствовать. Но ещё он знал, что это лишь воспоминания. Отрывки из памяти. То, что уже никогда не вернётся. Его раздумья прервал звон колокольчиков, висевших над входной дверью заведения. Он устало перевёл свой взгляд на причину, отвлёкшую его от своих мыслей. Приоткрыв глаза, внутри забурлила кровь, рука сама сжала рокс с виски сильнее, сердце будто зажали в тиски и оно вот-вот остановится. А всё из-за одного человека, зашедшего в это забытое богом место. Это была она.