i'm going crazy, want you so bad

юнхо старался не закусывать губу, наблюдая в зеркале за движением ёсана во время практики перед грядущим камбэком. лето уже закончилось, но погода стояла ещё достаточно тёплая, чтобы тот закатал рукава, полностью обнажив свои руки и рельефные мышцы, что перекатывались плавно в танце под успевший всем надоесть бит. чёрт. ёсан был самой что ни на есть настоящей усладой для глаз. особенно с тех пор, как он начал серьёзно заниматься в зале и заботиться о своём теле, и это медленно, но верно сводило юнхо с ума. он всегда воспринимал его как нечто неземное, эфемерное: хрупкий, как кукла, но прекрасный настолько, что похож на скульптуру, а не человека. однако ёсан, представший перед ним сейчас, обладал не одним лишь милым личиком: его подтянутые ноги, упругий живот и руки — боже, его руки — провоцировали в голове юнхо дикие образы. ёсан был куда сильнее теперь, даже сильнее их макнэ, что с дебюта олицетворял собой понятие мощи, и господи. эти руки вызывали у юнхо мысли совершенно разного толка, но все они были одинаково далёкими от понятия святости. — подойдите на минутку, — громкий голос их лидера отвлёк его от процесса созерцания. он переключился на старшего и кивнул, отчего направленный на него пристальный взгляд остался им не замеченным. отчаянно фокусируясь на тренировке, он не обращал внимание на пару пытливых глаз, задерживавших на нём свой взор. — юнхо, ты опять запаздываешь. — простите, — поспешил он, склонив голову, извиниться перед учителем танцев. прикусив от усердия нижнюю губу, он сосредоточенно следил за музыкой, что снова и снова играла на повторе, иногда замедленно, но преимущественно на нормальной скорости — а не за юношей, что танцевал рядом с ним. получалось с грехом пополам, отчего юнхо становился всё более самокритичным по отношению к себе и своим ошибкам, мучаясь от терпкого чувства вины: ведущий танцор группы и отвлекается, а всё потому, что находит своего коллегу чересчур горячим. он должен быть собранным, он должен лучше контролировать себя. (в его защиту стоит добавить, что возможность снять напряжение выпадала ему далеко не каждый день. он был на пределе, и держать себя в руках, без шуток, удавалось с трудом.) посмотрев мельком на настенные часы, юнхо испытал прилив вялой радости: осталось немного, вскоре они разойдутся. в оставшееся свободное время он может продолжить тренироваться в одиночестве или закончить на этом и пойти отдыхать в надежде, что завтрашний день пройдёт лучше. в любом случае он окажется вдали от кан ёсана, что означало хоть какое-то подобие внутреннего покоя — ибо настоящий покой ему принесли бы эти руки, обвивающие его, прижимающие властно к сте— «стоп. ты на практике», — отругал он себя и хлопнул по щеке. никто из присутствовавших не отреагировал: не в первый раз он или кто-либо ещё использовал сей жест, чтобы сконцентрироваться. всё нормально. (возможно, взгляд, коим наградил его один из мемберов, и намекал, что не всё в порядке, но юнхо не может судить о том, чего не видел.) инструктор продолжал поправлять хореографию, и юнхо старался сфокусироваться на движениях тела, на ритме песни и шагах, выученных наизусть, однако из-за его ошибок они танцевали медленнее, особенно ту часть, где он находился в середине. когда зал огласило эхо повторяющихся «да», он сосредоточился на своём отражении. руки вверх, взмах бёдрами вправо, затем влево. опустить руки, толчками, в такт музыке. раскрыть руки, снова качнуть бёдрами. он покинул центральную позицию, минги занял его место. юнхо осмелился взглянуть на того, кто весь день занимал его мысли, но осознав, что тот смотрит на него в ответ, он сделал вид, что это вышло случайно. (вряд ли это сработало.) когда их наконец предоставили самим себе, разрешив посвятить остаток дня собственным планам, юнхо приложил все силы, дабы скрыть рвавшиеся наружу облегчение и радость. он почтительно поклонился наставнику, что бросил парням на прощание несколько слов, и собрался с духом, дабы извиниться перед лидером. настроение заниматься дальше у него напрочь отсутствовало, он нуждался в отдыхе и пустой голове, так что принял решение вернуться в общежитие. прежде чем он успел раскрыть рот, на плече возникла крепкая хватка, и он в изумлении уставился на очутившуюся рядом тёмно-коричневую макушку с высветленными прядями. — я помогу юнхо попрактиковаться ещё немного, — уверенно произнёс ёсан, обращаясь к остальным шестерым мемберам и утягивая того за собой. — что? но… — удалось тихо пробормотать ему: похоже, он был единственным, кого беспокоило плохо прошедшее занятие. — камбэк не за горами, а я тоже часть дэнс-лайна, так? я могу помочь тебе. по какой-то причине он чувствовал, что сказано это было не совсем искренне. возможно, ёсана выдавала посланная юнхо недобрая улыбка — не первый день знакомы; и всё же он не нашёл в себе ни сил опровергнуть его слова, ни желания воспротивиться, давая увести себя из общей комнаты для практик в меньшую. стоило двери захлопнуться — в тишине оглушительно громко щёлкнул замок, — как ёсан тотчас пригвоздил его к стене рядом с выходом, заключая в клетке из рук. юнхо подавился воздухом: хоть ему и приходилось смотреть вниз, чтобы встретиться с ним глазами, такой ёсан выглядел гораздо внушительнее. впрочем, нет — скорее, сам юнхо чувствовал себя крошечным под его пристальным взглядом, продолжая уменьшаться с каждой последующей секундой. — что, по твоему мнению, ты творишь? — раздался низко его голос, что едва ли можно было бы расслышать, находись они дальше друг от друга — но их лица разделяли жалкие сантиметры, и юнхо содрогнулся от его тона. он растерянно молчал, будучи слишком взволнован, чтобы ответить, но ёсан, очевидно, не планировал отступать и оставлять всё как есть. — ч… что творю? — сглотнул он испуганно. — я действительно должен это озвучивать? или ты прикидываешься, что не понимаешь? юнхо принялся лихорадочно соображать. речь о его странном поведении? об ошибках в танце? он колебался. наверное, всё же второе: ёсан сказал, что собирается помочь ему с хореографией, верно? видимо, это он и имел в виду. будто прочтя его сомнения, тот досадливо цокнул языком. сердце юнхо, нужно отдать ему должное, не сбилось с ритма — готовый слушать, он вновь уставился на одногруппника. — серьёзно? ты так чувственно исполняешь свою часть, но когда в центре оказывается кто-нибудь другой, ты переключаешься на меня, бросаешь дразнящие взгляды и всё в этом духе. ты так сильно жаждешь моего внимания, юнхо? попытавшись сочинить оправдания плохому поведению владельца, мозг его окончательно отказался работать. впрочем, юнхо предположил, что младший и не ждал ответа: мягкие губы впились в его шею, легко прихватывая кожу. если прежде он всего лишь не мог ясно мыслить, то сейчас его голову заполнила абсолютная пустота, а по телу распространилась волна приятной неги. губы ёсана поднялись к кромке уха, и он задрожал, ощутив опалившее его невесомо жаркое дыхание. — ты настолько сильно меня хочешь? юнхо поспешно кивнул, не задумываясь. боже, он уже был готов. ёсан мог произнести что угодно, и он бы всё равно согласился. того, казалось, ответ удовлетворил: он отстранился, дабы посмотреть в глаза, но по-прежнему не выпуская заключённого из ловушки. — из-за тебя я схожу с ума, — прошептал он, обращаясь, по-видимому, к самому себе, не рассчитывая озвучивать мысль вслух — но слова вырвались наружу, и юнхо жалобно заскулил. не медля более ни секунды, ёсан набросился на его губы: он не стремился быть осторожным или мягким, нет, он жаждал этих губ, заключал нижнюю меж зубов и возвращался обратно к страстному поцелую. юнхо одолевали тысячи сомнений — не то чтобы ему не нравилось происходящее, но он понятия не имел, что делать, и в итоге позволил взять над собой верх и вести. его руки нашарили рубашку на груди ёсана и замерли там, пальцы вцепились в плотную ткань, словно от этого зависела его жизнь. он ощутил растворённую в поцелуе улыбку и скользнувшую по его бедру, рядом с ягодицей ладонь — юнхо не сдержал стон и непроизвольно дёрнулся навстречу. — как нетерпеливо, — оскалился ёсан, сжимая его бедро крепче и придвигаясь ближе. было невозможно удержаться на грани, учитывая, как давно к юнхо никто не прикасался. и чёрт, ёсан слишком хорошо знал, где трогать, куда целовать, как дразнить. это несправедливо. а когда он обхватил его, дабы поднять, и переместил их обоих на расположенную рядом скамью? юнхо был окончательно готов. судя по всему, от младшего не укрылось его возбуждение: ёсан усмехнулся, взирая на юнхо сверху вниз. — что же мне с тобой делать? — риторически поинтересовался он, оставляя поцелуи и укусы на животе — мешавшаяся футболка была безжалостно отброшена прочь. юнхо физически не мог ответить, даже если бы у него и возникло такое желание: голова нещадно кружилась от захлестнувшего удовольствия. он мог лишь вплетаться руками в его разноцветные волосы и тянуть за них, продолжая выстанывать и сбивчиво шептать вещи, походившие периодически то на мольбы, то на имя. боже. неужели это всё реально? слишком хорошо, чтобы быть правдой. ёсан никак не мог нависать над ним, целовать его, прикасаться к нему, это не могло происходить на самом деле. но нет, ни во сне, ни в воображении это не ощущалось бы настолько ярко. то, как ёсан прижимался влажно губами к его челюсти, шее, плечу, так мокро, так жарко, так развратно-приятно. тёплые ладони очерчивали грудь юнхо, его бока, следовали вдоль эластичной резинки трусов… — чёрт, — произнёс он, задыхаясь. — ты невероятно горяч, ёсан. — ты себя видел? — рассмеялся тот. — взлохмаченные пряди, слёзы в глазах… не могу дождаться, чтобы разрушить тебя. разрушить? юнхо ведь и так уже был сломлен. что ещё ёсан мог с ним сделать? ответ не заставил себя долго ждать. и да, ёсан сказал правду. все те ласки, коими он одаривал его тело, в мгновение ока превратились в ничто, стоило ему коснуться сокровенного. из горла юнхо вырвалось мяуканье, когда тонкие, длинные пальцы вошли в него и дважды коснулись простаты, прежде чем уделили внимание всему остальному. мучитель. кан ёсан был проклятым изувером, он вынуждал юнхо балансировать на грани безумия, давая больше, чем тот мог когда-либо себе представить, и в то же время создавая впечатление, словно этого недостаточно. (алчный. после всего нескольких поцелуев и укусов чон юнхо становился жадным. больше. он умолял о большем.)