Волейбольчик

В мои окна вечно пялятся эти голуби-дроны, Я прикрою, словно веком, это чёртово окно. Здесь только ТГК души, всё остальное — просто гон. С Томом Хэнксом накануне я втрепал адренохром, Но всё это совсем не то, всё совсем не то.

      площадка спортивного зала колледжа, который специализировался на всевозможных профессиях — начиная от математических и заканчивая спортивными — была самым посещаемым местом студентов. причина была не в том, что каждый и поголовно любил физкультуру, ведь, в любом случае, физические нагрузки созданы не для каждого и тем более не каждый готов вписать их в свою жизнь, а в том, что во время пар здесь была невероятно-сладостная тишина, когда преподаватель нарочито оставлял двери открытыми и уходил на лёгкий перекус на ближайшие полтора часа, прекрасно зная, что уставшие от скучной и давящей обыденности студенты или просто какие-нибудь местные парни-хулиганы, вновь бухавшие всю ночь напролёт, забывшие об утренних парах, обязательно проберутся сюда и устроят себе небольшой тихий час, спокойно выдыхая от отсутствия надоедливых и уже приевшихся голосов преподов по социологии или же химии, отчего данное место пользовалось большим спросом. здесь своё убежище находили даже какие-нибудь аккуратные и притаившиеся парочки, зажимающиеся в закрытых углах большого спортивного комплекса и громко и звучно целующиеся, вызывая недовольное бурчание у любителей поспать в тишине.       однако в последнее время здесь совсем не тихо. вся суматоха началась ещё две недели назад, когда директор колледжа заставил всех вывалиться в конференц.зал и сообщил о том, что их учебное заведение будет участвовать в соревнованиях по волейболу и баскетболу. недовольный гундёж прошёлся звучным эхом, а затем громко цыкающий заместитель заставил недовольных заткнуть рты, принимая условия того, что спортивный зал более не место для уединения и упокоения своей души.       и на протяжении двух чёртовых недель здесь каждый день проходят тренировки. молодые парни, собранные с третьих курсов — волейболисты, а статные качки с четвёртых — баскетболисты. и всё бы проходило очень даже спокойно и тихо, равномерно и мирно, если бы только не факт того, что и те, и те — заклятые враги. баскетболисты отчаянно не принимали парней в волейболе, называя это игрой для «тёлок», а возмущенные данным заявлением участники волейбольной команды не скупились счищать чужие носы хоть и мягкими, но летящими со скоростью света волейбольными мячами, каждый раз затевая словесную перепалку, плавно перетекающую в драку.       контрольной точкой, вызывающей бурную шумиху в колледже, о которой даже писали местные газеты учебного заведения, была драка на той неделе, когда баскетболисты и волейболисты столкнулись совершенно случайно. замечая, что даже при масштабах спортивного зала, две команды умудрялись конфликтовать, тренер принял решение разделить их на дневное и вечернее расписание, вот только в один день перепутал графики и случайно сопоставил их в одно время, вызывая новую вспышку недовольства во время встречи. команда баскетболистов завалилась в зал во время тренировки волейболистов и отметила их весьма несуразную (по их мнению) спортивную форму — такие же широкие шорты чуть выше колен, такая же свободная майка без рукавов, дающая коже дышать, выполненная в стандартном чёрно-красном оттенке с вычерченными номерами на спинах и названием колледжа на груди, и одно но: это чулки. чёрные, обтягивающие чулки, закрывающие ноги и колени от возможных травм во время падения. в итоге группа парней не упустила момента пошутить, ну а один из волейболистов кинул мяч в лицо особо говорливого, от того драка и произошла.       Тэхён был как раз в той самой команде баскетболистов, и именно он получил хорошим ударом прямо промеж глаз летящим мягким мячом голубовато-жёлтого оттенка, за которым, тот уверен, летели клубы дыма, потому что тот готов поклясться в том, что почувствовал, как его кожу обожгло ахуительно большое пламя, вызывающее предсмертный крик чайки, а кинул тот самый мяч никто иной, как капитан команды волейболистов — Чон Чонгук. эти двое в тёрках давно, спорят много и постоянно грызутся именно с инициативы Кима, потому что при виде парня с волосами цвета вороного крыла сдержать свой член в уздах тяжело.       Чонгук занимается спортом усердно, отчего его тело — горячительно-ахуительный фетиш для Тэхёна. у того крепкие сочные бёдра, на которых во время контрольного прыжка Чона можно увидеть ничто иное, как целое творение художника, потому что сочно перекатывающиеся мышцы чужих бёдер, обтянутые кожей молочного оттенка — непристойно сексуальное зрелище. особо непристойно сексуальное зрелище для Кима — это наличие тех самых чулков на чужих ногах. и, блядство, как же аппетитно это смотрится. Тэ каждый раз пускает слюни при виде Чона в его спортивном волейбольном костюме и каждый раз сочно дрочит в кабинке туалета, постоянно ругая себя за чрезмерную несдержанность. да и в целом тело гука — невероятно. у того шесть вычерченных кубиков пресса, выделенные рёбра и невыносимо тонкая, почти девчачья талия, широкие плечи и столь же сексуальная спина, а его личико — отдельная тема. улыбка гука точно кроличья, потому что его передние зубы смешно и забавно выпирают вперёд, а большие оленьи глаза превращаются в полумесяцы, у того сексуальная родинка под пухловатой нижней губой (их форма, кстати, напоминает бантик!), а также небольшой шрам на щеке. у него аккуратный нос с лёгкой горбинкой, мягкие и блестящие на вид чёрные волосы, и тем достаточно хоть немного пропитаться потом, чтоб уже вызвать в штанах тэ ничто иное, как неконтролируемый давящий стояк, а также тот мило двигает носиком, когда ему предлагают еду, будто нюхая. одним словом — зайчонок.       и Тэхён не слюнтяй, и тем более в гука не влюблён, но он безумно переживает, когда тот во время игры неудачно отбивает мяч, успешно отгоняя тот от возможности проигрыша его команды, но тем не менее видимо сводит брови к переносице и даже, кажется, рычит, резко опуская одну руку вниз. и как бы тэ всё равно, а как бы тот и следит за гуком на протяжении всей игры, то и дело обращая внимание на то, как тот шипит каждый раз, достаточно мячу попасть на ушибленное место, что начинало распухать и краснеть. и Тэхён не находит себе места даже когда пьёт воду после последнего раунда баскетболистов, что чередовались с волейболистами, вытирая пот со своего лица краями свободной майки, продолжая наблюдать за Чонгуком, коий, кажется, ощутил на себе внимательный взгляд, но не придал особого значения. игра для него — первое, чем он должен забивать свою голову, а уж потом туда могут поселиться всякие глаза Тэхёна, его ахуенное накаченное тело, переживающий взгляд, устремлённый в лицо гука, что краснеет либо от неловкости, либо от нагрузки на соревнованиях, и длинные пальцы, держащие бутылку с водой. Чон тяжело сглатывает, когда видит острый дёргающийся кадык на широкой шее и разворачивается, отбивая мяч вновь.       Чонгук сидит в раздевалке один, поглаживая холодными кончиками пальцев ушибленное запястье и шипя, устало прикрывая глаза. они выиграли. их колледж занял первое место и, признаться честно, гук даже почувствовал огорчение от их очередной победы, потому что надеялся на то, что хоть кто-то окажется сильнее них — с учётом факта того, что команда противников была достойна победы — и теперь даёт себе небольшой отдых. остальные члены волейбольной команды уже ушли, приняв охлаждающий душ и помогая гуку перебинтовать больное запястье, оставляя того один на один с собой. каждый знал, что после столь напряжённой игры Чонгук любит побыть один, переваривая случившееся.       однако побыть одному тому особо не дали: в дверь мужской раздевалки раздаётся неуверенный стук, а затем та противно скрипит и в проёме показывается макушка никого иного, как капитана баскетбольной команды — Тэхёна. Чон даже недовольно стонет от огорчения, понимая, что сейчас ему снова придётся терпеть очередную словесную перепалку и затем охает от удивления, когда парень молча проходит к гуку и садится напротив, внимательно изучая больное запястье. тот делал это столь аккуратно и трепетно, старался не сжимать и не причинить еще большей боли, что сердце внутри крепкой грудной клетки забилось в бешеном темпе, а на лице выступил лёгкий неловкий румянец, плавно перетекающий на горящие от неловкости уши.       — болит? — спокойно и непринуждённо интересуется юноша напротив, цвет волос у коего напоминал спелый каштан, кидая хитрый лисий прищур в оленьи глазки гука, вынуждая последнего неловко отвести взгляд в сторону и промычать что-то непонятное, в итоге кивая. — ты хорошо постарался, Чонгук. признаюсь честно: я недооценил вашу команду.       Чонгук саркастично хмыкает, закатывая глаза — ну как же, недооценил. скорее, даже не пытался принять факт того, что в мире спорта существуют не только баскетболисты-идиоты.       хотя, один из таких идиотов всё же не столь глуп, поскольку принял факт мощи волейболистов.       гук безучастно кивает, мол «всё в порядке мужик, ты можешь идти», и недвусмысленно показывает на выход из раздевалки взглядом, однако спустя минутное неловкое молчание и не пропадающее ощущение чужих рук на своих переводит тот обратно, выгибая бровь в лёгком непонимании, когда отмечает в чужих спортивках серого оттенка — чёрт тебя побрал надеть их сегодня, Ким — не двоякий такой стояк.       — эээ… — неловко мнётся Чон, не зная, как правильно намекнуть на то, что у чела напротив в штанах вставший с ни того, ни сего член, и что ему стоило бы как-нибудь исправить эту ситуацию без присутствия брюнета рядом. — мужик, у тебя это… ну, член стоит, как бы…       — м? — без капли стеснения и в голосе, и во взгляде, устремлённом в оленьи глазки гука, интересуется Ким, будто у Чонгука галлюцинации и никакого члена на самом деле нет. может он и правда перетрудился? — прости? не понимаю, о чём ты.       брюнет даже выпадает из мира на пару секунд, нелепо-глупо глядя в глаза напротив, загружаясь и пытаясь переварить значение чужих слов, а затем густо краснеет, пихаясь ногой в живот юноши, что сидел на корточках и вполне удобно и ловко перехватил лодыжку до безобразия смущённого Чонгука, ведя ладонью по ткани чёрных чулков.       — я не буду помогать тебе справиться с твоим стояком, передёрни в душе, может быть, но от меня лапы убери. — предупреждающе рычит гук, стараясь отделаться от чужих неожиданно приятных касаний, тяжело сглатывая, когда Тэхён довольно усмехается, надавливая на лодыжку гука и заставляя опустить ногу ниже, касаясь пальцами стопы очертания члена в штанах, вызывая то ли недовольный писк, то ли удивлённый вскрик и раскрытые от непонимания глаза, устремлённые прямо на картину того, как Ким ловко водит чужой ногой по своему члену, создавая приятное для себя трение. Чон с несколько секунд засматривается на это, шумно выдыхая через нос, а затем вновь пытается оттолкнуть от себя крепкое тело, что приблизилось непозволительно близко, ощущая, как член в собственных, переодетых на повседневные, шортах заинтересованно дёрнулся. — отъебись, чувак. я не по голубой стороне.       — ты знал, как сексуально смотришься в этих чулках, Чонгук? я уверен, что жуткий стояк не только у меня при виде подобного зрелища. и, — Тэхён шумно выдыхает, когда сам гук заинтересованно дёргает большим пальцем ноги, касаясь тем истекающей головки, задевая уретру, — блядство, почему ты всё ещё в этих ебаных чулках, а?       — ну… — мнётся Чон, неловко перекидывая руки вперёд и размещая те меж своих ног, стремясь скрыть позорно вставший колом собственный член, — в них тепло?       Тэхён заливисто-басисто смеётся, вызывая в чужом теле дрожь, кивает на нелепую отговорку, как бы принимая её, но при этом зная, что это — полная глупость, наугад вкинутая возбуждённым гуком, который начинает самостоятельно поглаживать своей ногой изнывающий член Кима, тяжело сглатывая, и резко поддаётся вперёд, накрывая губы напротив своими.       те сладкие, как и думал тэ, отдают приятным морозным послевкусием недавно выкинутой в мусорку мятной жвачки, и невероятно мягкие. Ким буквально рычит, кусая те и целуя, стремясь будто не испробовать и соблазнить, а впиться в те клыками и съесть, забирая себе. Чонгук же особо и не против — лишь удовлетворительно стонет на подобные действия, прикрывая глаза и окольцовывая широкую шею парня руками, притягивая ближе, сексуально выгибаясь под ощущением шершавой ладони под тканью чёрной футболки, что оглаживала впалый живот с кубиками пресса, вынуждая стыдливо заскулить и прикусить чужую нижнюю губу в отместку за свою, запуская ладонь в каштановые волосы, оттягивая пряди и пропуская те через пальцы, выдыхая.       целуются остервенело и быстро, грызут губы друг-друга и развязно стонут, когда нижняя часть одежды обоих парней успешно улетает куда-то вбок, вынуждая член Гука забавно и мило шлёпнуться об живот и оставить на нежной коже яркий след от смазки, а тэхёновский, налитый кровью и до безобразия возбуждённый, приветливо дёрнуться, наконец получая желанную свободу, но не востребованную узость.       положение меняют быстро, даже не запоминая как — обводят все стены раздевалки телами, закрывают дверь на защёлку и сваливают один из матов на пол, падая на тот. Тэхён падает на черную мягкую поверхность спиной, в то время как сам Гук ловко усаживается на крепких бёдрах сверху, потираясь своим членом об чужой живот и жалобно скуля, сжимая в ладонях широкие кимовские плечи, запрокидывая голову при ощущении юрких длинных пальцев на своей головке.       — я хочу трахнуть тебя в этих чулках, гук. — шепчет тэ, замечая момент, когда Чон стремится стянуть с ног длинную ткань, одёргивая чужие руки и притягивая обратно к себе, сжимая в ладонях сочные ягодицы. — пожалуйста, детка. — гуковский жалобный скулёж пролетает эхом по помещению, когда крупная головка кимовского члена оказывается внутри приятного узкого пространства. — блять, ты…       — да, я растянул себя, заткнись. — командует Чон, насаживаясь до конца резко и неожиданно, струной выпрямляясь на крепких бёдрах и запрокидывая голову, красиво и высоко вытягивая ноту громкого стона, раскрывая свои глаза от неожиданно крупных размеров внутри — намного внушительнее коротковатых, но крупных пальцев гука, которыми тот отчаянно работал в душе, стараясь получить удовольствие от воспоминаний крепкого тела Тэхёна во время соревнований. — блять, тэ…       гук скулит в два раза громче, когда тот самый тэ начинает двигаться внутри, вскидывая бёдрами и заставляя Чона подпрыгнуть на нём, приземляясь обратно с громким шлепком кожи сочных ягодиц об крепкие тэхеновские бёдра, вынуждая юношу неловко согнуться над тем, упираясь локтями в поверхность мата, пряча лицо в изгибе крепкой шеи. Чонгук начинает плавно и неспешно двигаться навстречу, поднимаясь вплоть до крупной головки и насаживаясь по самые яйца, закатывая глаза и одаривая чувствительный слух Тэхёна своими нежными и тихими стонами, сжимая края мата пальцами и прикусывая чужую мочку, требуя больше и сильнее.       — ты такой узкий, гук-и, — томно шепчет тэ, обхватывая ягодицы юноши над ним и начиная насаживать того на свой член, подстраивая под собственный темп, вынуждая жалобно скулить, — просто пиздец.       Чонгук на это громко стонет, бьёт по чужому плечу и насаживается навстречу, когда Тэхён толкается особенно глубоко и жадно, начиная хаотично и быстро двигаться бёдрами, вынуждая мошонку биться об покрасневшую кожу ягодиц вызывая дрожь в крепком теле гука, что открывает рот в беззвучной «о» и распахивает свои глаза, кончая на чужой живот от приятной стимуляции простаты внутри крупной головкой члена, срываясь на лёгкое хныканье от удовольствия и давящего возбуждения, пряча лицо вновь в изгибе крепкой шеи тэ, что кончает следом внутрь гука, низко рыча.       — ну что, может второй раунд? — через несколько минут, придя в себя, интересуется Ким, оттягивая от себя разнеженного от приятного секса Чона, что в стеснении бьет по чужой груди и неловко хихикает, кивая. — а я не знал, что волейболисты такие выносливые.       — заткнись.