Потрошитель

Кое-как удается разлепить глаза. Кровь слиплась на ресницах, а правый глаз казался припухшим. Какузу, в целом, помнил, что с ним случилось, но от того, что он все-таки вырубился, было досадно. В конце концов, рядом с ним тогда был тот чертов падальщик, и кто знает, может сейчас Какузу не досчитается почки, или еще чего похлеще. Однако, судя по первым ощущениям, организм был цел. Над головой висел большой операционный светильник, только половина ламп в нем не работала. Но он все равно конкретно бил по глазам, так что Какузу бросил попытки оглядеться. Он решил шевельнуться, поднять, например, ногу или руку, но тут же почувствовал ремни на конечностях. Шикарно просто. - Не двигайся, будь добр, - послышался голос откуда-то со стороны. - И где я? – без особого энтузиазма уточняет Какузу, поворачивая голову в сторону источника голоса. Глаза, правда, открывать все-таки не решается. В ответ раздается довольно унылая усмешка и щелкает выключатель светильника. - В убежище, где еще. Со многими пришлось пересраться, чтобы убедить их оставить тебя здесь. У нас тут потрошителей не очень жалуют, знаешь ли. - Догадываюсь. - А ты не слишком вежлив, да? – человек, судя по звуку шагов, подходит ближе к операционному столу, - Я не слышу благодарности. - За что? - Что ж... – мужчина кладет холодную ладонь Какузу на бок и больно надавливает на ребра. - Ладно, хорошо!.. - Какузу ненароком повышает голос, начиная раздражаться, но затыкается, осознавая, что не в его положении выебываться, - Спасибо, если это ты меня подлатал. - Неубедительно, но принимается. Я тебя отвяжу, если пообещаешь не делать глупостей. - Обещаю. Все такие же холодные руки касаются запястий, пока развязывают ремни. До ноздрей доносится запах медикаментов и каких-то благовоний, навроде тех, что дымят во всяких эзотерических магазинчиках. Какузу терпеть не мог такие тяжелые запахи, но этот, в принципе, был приемлемым, может даже приятным. Отчасти. Пока ему освобождают от ремней ноги, Какузу предпринимает попытку подняться. Медленно, с трудом, но удается сесть. Болью прошивает левый бок. Он опускает голову, открывает глаза, тут же принимаясь их тереть. С ресниц слетает засохшая кровь, к ароматам добавляется запах железа. Обретя способность видеть, Какузу осматривает тугую широкую повязку поперек груди, замотанное бинтом колено и пластыри тут и там, закрывающие мелкие порезы. - Рана на голове оказалась не такой тяжелой, как мне сперва показалось. Но не дергайся, ребра были сломаны, два снизу слева. Я, конечно, закрепил, но сам знаешь… Какузу поднимает взгляд, осматривая человека, занятого ремнями на его лодыжках. Это высокий молодой парень, выглядящий не к месту сосредоточенным. Под его глазами залегли темные тени, взгляд казался предельно усталым. Одет он был совсем непримечательно, но черный фартук, напоминающий мясницкий, вызывал неприятные ассоциации. Черные волосы собраны в хвост, но неизбежно растрепаны. Развязав один ремень, парень поднимает взгляд, недоуменно задирая брови, будто почувствовал на себе чужое внимание. - Что? - Ничего, - пожимает плечами Какузу, - Ты врач? - Когда врач, когда могильщик… - расслабленно отвечает парень, - Мое имя Итачи. И у меня нет привычки вытаскивать органы из живых. Его колючий взгляд очень многозначителен, и Какузу понимает эту колкость без уточнений. - Какузу, - представляется он. - Мне все равно… - Слушай, работа есть работа– - Да-да, - перебивает Итачи, дернув последний ремень слишком резко, - Сотни раз это слышал. Потрошителям пора сделать это своим девизом. Лучше не раздражай меня, иначе я пожалею о том, что вступился за тебя. - Приношу свои глубочайшие извинения, - произносит быстро Какузу. Он чувствует, что получилось опять неискренне, он рефлекторно растерял всю эмоциональную составляющую. Словно бы отвечает очередному должнику. - Ты пойми, я никогда не убиваю просто так. И когда все предложили просто растащить тебя на органы, весьма, кстати, недурные, я запретил. Потому что я стараюсь людей спасать, а не калечить. И твое счастье, что с моим мнением здесь все считаются. Так что вот что будет дальше, - Итачи подходит ближе, скрещивает на груди руки и глубоко вдыхает, - Ты встанешь, оденешься, и выйдешь из операционной. Найдешь Хидана, и скажешь ему спасибо за то, что он притащил тебя сюда. А потом можешь идти на все четыре стороны. Или остаться. Но жить тогда придется по нашим правилам. Какузу молча слушает его, хмурясь, но взгляд не отводит. Он потирает ладони, разминает руки и старается контролировать дыхание, чтобы не сделать слишком глубокий вздох. Кривые ребра неприятно колют в боку. - Ты меня понял? – уточняет Итачи, снимая с рук латексные перчатки. - Так точно, сэр, - отвечает Какузу, в шутку отдавая честь. Он позволяет себе слегка улыбнуться, хоть это и непривычное для него поведение. В словах Итачи он не находит угрозы, только какое-то предостережение между строк. Все это выглядит как наставление, не более, но нечего и сомневаться, что, если Какузу задумает чудить, Итачи этого не простит. И все же… Это не пугает. Он принят, его присутствие одобрено, и он может остаться. А это уже вселяет надежду. К тому же, если оглядеться, можно заметить, как обставлена операционная. Оборудования достаточно, хоть и, очевидно, краденного, лекарств много, техника громоздкая. Не похоже, что такой кабинет можно быстро перенести из одного убежища в другое. А значит конкретно это убежище весьма стабильное. Либо его не могут найти, либо оно кем-то покрывается. Либо… его жителям хватает сил отбить любое нападение, но на это Какузу бы не ставил. Итачи прищуривает внимательные глаза, будто сомневаясь в адекватности Какузу, но все-таки коротко кивает и заметно расслабляется. Он подает Какузу стопку одежды. Не бог весть что, но лучше это, чем пытаться напялить всю измазанную кровищей рубашку. Заморачиваться стиркой шмоток потрошителя тут, очевидно, никто не будет, так что стоит быть благодарным за что дают. Какузу тихо бубнит очередное «спасибо», уже более искреннее, и одевается. У Итачи весьма наметанный взгляд судя по тому, что свободные спортивные штаны и балахон сидят идеально. С размером кроссовок он тоже не ошибся. Давненько Какузу не позволял выглядеть себе настолько раздолбайски, словно собирается пойти во двор в баскетбол с Кисаме играть, но ощущения превосходили ожидания. Свободно и легко, не то, что в тесных узких брюках и рубашке с кобурой на ремне, который постоянно давил на плечи. Точно, кобура. - А где… - Твои вещи снаружи, в шкафу слева, - не оборачиваясь, бросает Итачи, - Ты можешь их забрать, мы ничего не трогали. Но на твоем месте я бы… поделился. - Набор хирургических инструментов подойдет в качестве благодарности? - Вполне. Инструментарий потрошителей всегда на высшем уровне, таким редко удается обзавестись... С этим всем расстаться не проблема. Какузу достает из кейса скрученный пенал, набитый скальпелями, расширителями, шприцами и медикаментами. Он кладет его на край стола, за которым сидит Итачи и тот коротко кивает, принимая дань. В кейсе остался дефибриллятор и куча документов и, поразмыслив, Какузу отдает Итачи и аппарат тоже. Документы он решает сжечь. Из вещей в чемодане теперь только шоковый пистолет, пара ножей и сканер, ну и собственное барахло. Это Какузу решает оставить себе. Он умывается, глядя на себя в маленькое зеркало над больничной раковиной. Видок так себе, но могло быть куда хуже. Вытеревшись для верности бумажным полотенцем, он выходит из операционной. Оглядевшись в коридоре, он не может идентифицировать, что это за здание. Планировка довольно нетипичная. А операционная и палаты в подвале, как в самом защищенном месте здания. Итачи сказал ему найти Хидана, судя по всему, это тот красноглазый шутник, который, фактически, спас Какузу жизнь. Не особо понимая, чем еще заняться, Какузу идет к лестнице и поднимается наверх. Попав на первый этаж, он снова осматривается. Просторный холл практически пуст, за исключением каких-то шкафов, ящиков и коробок на полу. Все двери закрыты и можно догадаться, что комнаты переоборудованы в жилища. Ну и где искать этого Хидана? Какузу выходит наружу. На улице пасмурно и уныло, похоже, дело идет к вечеру. Во дворе стоит несколько машин с виду весьма потрепанных. Среди них и его автомобиль, прокатная тойота. Он рефлекторно настораживается – кто-нибудь проверил, есть ли на ней спутниковое слежение? Конечно, он был почти уверен, что нет, потому и выбирал задрипанный автопрокат, у которого едва ли денег хватило оснастить тачки датчиками. И все-таки. Он чувствует запах чего-то горелого. Какой-то паленой резины. Повернув направо, Какузу замечает, что неподалеку, через пару зданий, откуда-то валит черный дым. Не похоже, чтобы кого-то этого волновало, вокруг такая тишина стоит, что даже страшно делается. Учитывая, что заняться все равно нечем, Какузу направляется в ту сторону. Запах, по мере приближения, усиливается, становясь откровенно ядреным, Какузу закрывает нос рукавом толстовки. Зайдя за угол последнего в ряду здания, ему открывается широкое пустое поле, а в нескольких десятках метров – горящая машина. Он сразу узнает ее – такие машины выдают потрошителям и эта, судя по всему, принадлежит его преследователю. Странно, ему казалось, падальщики бы нашли ей должное применение, все-таки, судя по их «автопарку», им не помешала бы такая мощная тачка. В стороне от горящей машины обнаруживается и Хидан. Он развалился на каком-то старом грязном диване и наблюдал за процессом утилизации автомобиля. Скрестив на груди руки, он нахохлился, будто мерз. На лице блуждала блаженная расслабленность, не выражавшая ровным счетом никаких эмоций. Он даже не заметил Какузу, пока тот не подошел достаточно близко. Осознав, что рядом кто-то есть, он встрепенулся и сел, отрывистым движением пригладив волосы. - Мне было приказано найти тебя и выразить благодарность, - сухо говорит Какузу, вновь забывая, что совсем необязательно больше использовать свой «рабочий» тон. Заметив неприязненный взгляд, которым его наградил в ответ Хидан, Какузу нелепо пожимает плечами и продолжает, - В смысле я хотел сказать спасибо за то, что приволок меня сюда, а не растащил на органы. - Пф, - фыркает Хидан, возвращая свое внимание горящему автомобилю, - Я просто не хотел возиться с этим. Думал, Итачи сам все сделает. - То есть теперь ты думаешь, что нужно было меня добить? Хидан как-то неопределенно качает головой и кривится, будто его этот разговор не занимает вовсе. Хотя это скорее видимость безразличия, которую он так усердно поддерживает. Какузу решает до него не докапываться. Он знает эту породу. С такими лучше не разводить споров, потом заебешься отбиваться. Вместо этого он садится на край дивана и, спрятав руки в карманы штанов, ежится. Досюда дотягивает тепло от этого своеобразного костра, но и вонь стоит едкая. - Почему ты сжег ее? Разве она бы вам не пригодилась? - Ваши тачки невозможно перепрошить, она даже не заведется без ключа потрошителя, на которого записана. Какузу слегка почему-то обижается на слово «ваши». Он уже не «они», он не потрошитель, и ему не хочется, чтобы кто-то его так называл. - Неужели на детали бы не сгодилась? - Бля, ты че думаешь, мы тут танки что ли собираем из подручных средств? Нахера нам ее детали? – возмущается Хидан, повернувшись к нему. В его глазах искреннее недоумение от того, что потрошитель толком нихрена не знает о падальщиках и беглецах. - И как ты припер ее сюда, если нельзя ее завести? – тут же меняет тему Какузу, чтобы не разжигать до кучи и этот пожар. - На тросе, как. На твоей тойоте. - Она не моя, это из проката машина. - Я догадался, - бубнит Хидан. Начинает темнеть. Серая округа становится еще серее. Яркое пятно пожара отбрасывает длинные тени, теплый свет от огня трепещет на серой земле. Отблески попадают Хидану на лицо, тот изредка жмурится. В свете пожара он кажется не таким уж бледным, как есть на самом деле. Какузу мог бы сказать, что для какого-то беглого заморыша Хидан слишком красив. Разумеется, красота только в единичных случаях влияет на положение человека в обществе, но как же он все-таки оказался здесь? Неужели не нашел способа расплатиться с долгами с такой-то смазливой мордой?.. - Так… у вас есть кто-то главный? Я бы хотел здесь задержаться, - говорит Какузу, разрушая тишину. Хидан, словно опять забыл, что рядом кто-то есть, вздрагивает и поворачивается. - Нет у нас главных, - с вызовом отвечает он, - Полная демократия. - Тогда может ты объяснишь, что мне делать? Я могу чем-то помочь? Правда сначала я бы просто выспался… В почти сгоревшей машине что-то слабо взрывается, раздается громкий хлопок и взвизгивает на миг сигнализация. Хидан какое-то время пялится на огонь, словно размышляет. И вдруг встает резко, хлопнув себя ладонями по коленям. - Тебе повезло, что есть свободная комната, - высокомерно заявляет он, глядя сверху вниз, - И будь уверен, я с тебя глаз не спущу. - Что, будешь дежурить у кровати? – язвит в ответ Какузу, не скрывая ядовитой улыбки. Он замечает, как у Хидана дергается уголок рта и на миг его взгляд становится агрессивным, но всего на миг. Его лицо снова принимает скучающее выражение, и он наигранно смеется. - Оч смешно, - красноречиво подняв брови, отвечает Хидан, - Пошли. Какузу рад, наконец, уйти от этого кострища. Вонь жженой резины и пластика начала здорово досаждать. Они идут обратно к тому же зданию, из которого вышел Какузу. Хидан держит руки в карманах своей ветровки, пинает какие-то камушки, попадающиеся ему под ноги. - Почему у твоей куртки нет половины рукава? – спрашивает Какузу. Его немного раздражает его новая особенность – желание с кем-то попиздеть. Раньше он не страдал особо от недостатка общения, предпочитая домашнюю тишину. А теперь постоянно чувствует тягу завязать какой-то разговор ни о чем. - Мода такая, - бросает через плечо Хидан. - А если серьезно? - Потрошитель отрезал мне руку, рука отросла, а рукав вот че-то нет. - Окей, собеседник из тебя так себе. - А что, блядь, ты хочешь услышать? – вдруг заводится Хидан и останавливается, смиряя Какузу недовольным взглядом, - Что в этом есть какой-то сакральный смысл? Или я расскажу слезную историю о том, что нашел эту куртку на ближайшей помойке, потому что у меня нет денег? - Я просто спросил. Чего ты такой нервный? - Хороший вопрос! Передо мной стоит ебанный потрошитель, которого я зачем-то спас. Ты – мой главный враг, из-за таких как ты я давно забыл, как жить по-человечески и не задаваться вопросом, где жратвы достать. И ты хочешь, чтоб я с тобой любезничал? - Я больше не потрошитель! – повышает голос Какузу, делая к Хидану шаг, - Я теперь такой же, как ты! - Черта с два! Тебя выебла твоя же система, так тебе и надо! Только ты не стал от этого невинной жертвой. - Зато ты, походу, невинная жертва, да? – саркастично замечает Какузу, уперев руки в бока. - А я этого и не говорил. За мной грехов достаточно, но у меня хватает смелости их признать! - Ты меня трусом назвал?! - Да! – рявкает Хидан и тут же получает по морде кулаком. Он отступает на пару шагов и сгибается, от неожиданности округляя глаза. Прижав ладонь к ушибленной скуле, он злобно смотрит исподлобья на Какузу, застывшего в угрожающей позе. Он толком не раздумывает, мгновенно отталкивается от земли ногами и прыгает, перехватывая Какузу руками. Повалив его на землю, он садится на него и, от души размахнувшись, отвешивает подобный удар в отместку. Больные ребра нещадно начинают ныть, Хидан, хоть и не сильно, но сдавил их бедрами. И все же вывернуться не составляет для Какузу труда. Он одним движением скидывает с себя Хидана и придавливает его к холодной земле. Голова немного гудит от очень даже сильного удара, но с этим можно смириться. У него нет настроения продолжать эту драку, которую сам же и затеял, так что теперь он просто не дает Хидану двинуться. - Отпусти, сволочь! Какого черта?! – Хидан пытается вырваться, но быстро понимает, что это бесполезно. Какузу крепко держит его запястья и сводит ему руки вместе на груди. - Извини, я просто не сдержался, - запыхавшись, говорит Какузу, вполне осознавая, как глупо это все выглядит. Хидан смотрит на него ошалевшим взглядом в ответ. Он, конечно, имеет полное право злиться, но он уже ответил ударом на удар, так что не хочется это продолжать. А без помощи он явно не угомонится сам. Как ни странно, возмущения смолкают. Хидан пару раз несильно бьется затылком о землю, стискивая зубы, словно стараясь побороть самого себя. Закрыв на миг глаза, он вздыхает. - Отпусти, я успокоился. - Точно? - Хуёчно, отвали. На всякий случай, Какузу не торопится. Он встает не спеша, держа чужие запястья в захвате как можно дольше. Наконец, он отпускает Хидану руки и выпрямляется, тут же отходя назад. Хидан, проматерившись себе под нос, поднимается с земли, отряхивается и, подняв голову, в два широких шага оказывается рядом и отвешивает Какузу неслабую пощечину тыльной стороной ладони. - Больше никогда так не делай, - цедит он сквозь зубы, тыкая Какузу в лицо пальцем для пущего устрашения. Удивительно, но Какузу даже не злится снова. Он потирает щеку рукой и кивает, тут же отворачиваясь и кривясь от боли в ребрах. Ему почему-то становится совестно. Он ведь и правда первый начал, не сдержал свой порыв, сорвался на человека, который, вообще-то, спас ему жизнь. И он точно не имеет права судить о людях, живущих здесь, не зная их истории. Чем черт не шутит, Хидан ведь тоже может оказаться на деле бывшим потрошителем, свести татуировку не такая уж трудная задача. Шагая вслед за Хиданом, Какузу больше не произносит ни слова. Он размышляет, потупив взгляд. Если уж он намерен остаться здесь, нужно прекратить так себя вести. Пора забыть свои старые привычки и пересмотреть свои способы общения с людьми. Его больше не прикрывает система и сам по себе он ничего не стоит, теперь он никто. Только от клейма потрошителя отмыться будет не так-то просто. В холле здания значительно теплее, чем на улице. Несколько ламп на потолке освещают помещение, согревая словно одним своим светом. Хидан подходит к самой крайней слева двери и останавливается. Он оборачивается, но вопреки ожиданиям Какузу, не выглядит злым или недовольным. Его взгляд, какой-то осторожный и смущенный, на Какузу не задерживается. Кашлянув, он принимает свой стандартный скучающий вид и дергает на двери ручку, открывая ее. - Располагайся. Если твоя помощь понадобится, мы дадим тебе знать. Молча кивнув, Какузу заходит внутрь. В маленькой комнатке, на самом деле, довольно-таки неплохо. Возможно, до него здесь жил кто-то, кто пытался привнести в это обиталище хоть немного домашнего уюта. Удивительно, что никто здесь ничего не трогал после его ухода. На обычной металлической кровати, больше похожей на старую больничную койку, аккуратно застелена и укрыта шерстяным пледом постель. На ней, к удивлению Какузу, уже лежит его кейс с оставшимися вещами. В шкафу находится несколько книг и даже кое-какая одежда. Вокруг свисающей с потолка лампы сооружена любопытная конструкция из бумаги, имитирующая плафон, от чего свет не бьет в глаза, а мягко разливается по помещению. Матрас оказывается мягким, а плед – теплым. Снаружи хлопает соседняя дверь. Почему-то Какузу уверен, это Хидан живет в следующей комнате. Он ведь сказал, что будет следить за Какузу, вот и не врал. - Какузу открывает глаза и понимает, не без удивления, что прекрасно выспался. Практически как дома, на своем дорогом матрасе и ортопедической подушке. Неужели он так быстро адаптировался к ситуации? В комнате нет окон, так что не совсем понятно, сколько времени. Ощущения подсказывают, что все-таки утро, причем не самое раннее. Он действительно спал этой ночью, спокойно и без снов. Не подорвался от будильника, не проснулся от какого-нибудь кошмара. Одним словом – выспался идеально, чего точно не мог ожидать в ситуации, в которую его занесло. Поднявшись, он потягивается, хрустит шеей. Делать нечего – нужно выйти наружу, найти кого-нибудь и попытаться выдумать себе занятие. В голове проносятся мысли о еде, кофе и утренних новостях по телеку, но, очевидно, ничего подобного ему сейчас не светит. Он пытается представить, как строится распорядок дня у тех, кто здесь живет. Кто-нибудь отвечает за еду? Или каждый сам за себя? Честно говоря, он действительно ничего не знает о том, как устроен быт в убежищах. Как-то не до этого было, пока он выкашивал целые такие поселения, стараясь не упустить ни одного должника. Выйдя в холл, он никого не обнаруживает. В помещении царит тишина. Какузу выходит на улицу. Небо, как и вчера, серое и тяжелое, словно все никак не соберется дождь. Количество автомобилей на парковке не изменилось. Повернувшись левее, Какузу видит Итачи, стоящего у стены. Тот прислонился к стене плечом и, судя по облачкам дыма, курит. Раз уж никого поблизости больше нет, Какузу решает обратиться к нему. Итачи обнаруживает его раньше, чем он успевает что-то сказать, и кивает, затягиваясь сигаретой. - Куришь? – Итачи поднимает руку с сигаретой. - Нет. - Надо же… Итачи замолкает, о чем-то раздумывая. Он как-то меланхолично настроен сегодня, совсем не так серьезен, как вчера в операционной. Что-то его печалит, судя по опущенным плечам и какому-то рассеянному взгляду. И все же он выпрямляется, расправляет плечи и выбрасывает сигарету. - Пойдем, покажу тебе, что здесь и как. Ты за этим и пришел, как я понимаю. Он проходит через широкие двери и ведет Какузу наверх, на второй этаж. Удивительно, но здесь все кипит жизнью. Невероятно, и как Какузу не услышал этот галдеж? Второй этаж повторял планировку первого – такой же широкий и длинный холл с дверьми по бокам, но здесь, похоже, были внесены некоторые коррективы. Стены у двух-трех комнат были снесены с целью расширения холла. В этом своеобразном холле стояли диваны, кресла, столы. За одним из столов сидели люди с ноутбуками, выглядящие довольно сосредоточенными. За другим столом компания беженцев рубилась в карты. Где-то играла довольно громко музыка, с другой стороны – диваны стояли у телевизора, который приковал взгляды нескольких человек. Откуда-то пахло едой. Но Итачи поднимался выше, на третий этаж. Какузу решил, что непременно сюда еще заглянет, но пока послушно шел за своим провожатым. Третий этаж оказался разделен на две половины. С одной стороны – столовая, с другой – душевые. Что ж. Практически санаторий. - Ты успел на завтрак, но рекомендую вставать пораньше, - комментирует Итачи и рукой указывает на стойку, за которой стояла высокая миловидная девушка. Она выглядела нетерпеливой, - Лучше поспеши, честно говоря, пришлось попросить ее слегка задержаться из-за тебя. С ней явно шутить не стоило. Девушка постукивала острым ногтем по стойке и покусывала свой пирсинг в губе. В целом, она не была настроена враждебно, но у нее явно были свои планы на эти лишние полчаса. Она выдала ему поднос с тарелкой омлета, салата и не слишком богатым сендвичем. Определенно Какузу не ожидал такого вполне себе плотного завтрака. Откуда только у них столько еды? Ему даже кружка кофе перепала, хоть и весьма паршивого. Хотя, он ничем не хуже, чем в офисе, там наливали откровенную дрянь. На сытый желудок как-то соображать получается гораздо лучше. Какузу резко вспоминает, почему он здесь и вообще-то у него есть еще дела, которыми надо заняться. Он должен порасспрашивать жителей убежища, найти кого-то, кто разбирается в корпоративных системах, ну или хотя бы подскажет, где искать такого человека. В любом случае, нужно спуститься на второй этаж, в эпицентр жизни этого здания. Зайдя в холл, Какузу осматривается. Он видит Итачи, уже устроившегося в углу в одном из кресел. Выглядит он крайне задумчивым, вроде бы читает, но словно не может сосредоточиться на книге. Следующим Какузу замечает Хидана, играющего с остальными в карты. Их компания самая громкая, страсти там кипят нешуточные. Хидан смеется, а потом резко замолкает, притаившись за своими картами. Другие жители настолько разношерстные, что невозможно определить, кто из какой сферы. У окна сидит странный парнишка с зелеными волосами – рисует на листке бумаги, периодически сверяясь с чем-то снаружи. Рядом с ним стоит мужчина в наушниках и покачивает головой, наверно, в такт музыке. У него выразительные большие глаза и он, одобрительно кивая время от времени, посматривает, что рисует пацан у окна. За ноутбуками собралась довольно любопытная компания. Хотя Какузу видел таких и в офисе – типичные айтишники. Длинноволосые, рассеянные и молчаливые. Они тихо переговариваются друг с другом, совершенно не обращая внимания на гогот со стороны стола картежников. Имеет смысл задать им пару вопросов по своему делу, думает Какузу, но также он думает, что не стоит просто так к ним соваться. Сперва стоит спросить Итачи, а потом, возможно, придумать, что дать им взамен за информацию или помощь. Наверняка ведь здесь все так работает – ты мне, я тебе. Какузу подходит к Итачи и приседает на корточки рядом с его креслом. Опустив голову и скосив глаза, Какузу замечает, что Хидан следит за ним прищуренным взглядом. Сторожевая собака, ей-богу. - Итачи, у меня есть одна проблема, с которой я не справлюсь сам. Возможно, кто-то из этих людей может мне помочь. - Возможно, - отвечает Итачи, отводя от книги взгляд, - Расскажи. - Это… долгая история. - Ну, мы никуда и не спешим, - Итачи позволяет себе слабую улыбку и устраивается в кресле поудобнее, подгибая ноги. Какузу пускается в долгие объяснения, что же с ним случилось и как он здесь оказался. Он не утаивает ни единой детали. Итачи не перебивает его, внимательно слушая, только периодически чему-то кивает. Может, он вообще не слышит в этой истории ничего нового, кто знает. Хоть Какузу и считает, что его настигла невероятная несправедливость, вероятность того, что он не единственный, он все же не исключает. - Наши ребята тебе не помогут, - после долгой паузы, произносит Итачи. Он косится на группу с ноутбуками, и его взгляд холодеет на миг, - Но они могли бы связать тебя с тем, кто поможет. А вообще… Не думал поискать злоумышленника среди родственников своих «жертв»? - Долго придется искать… - отвечает Какузу, чувствуя некоторую неловкость за то, что вынужден признать, насколько много людей он отправил к праотцам, - Но я практически уверен, что это какая-то месть. - На твоем месте я бы думал так же, - замечает Итачи, поднимая брови. - Что ж, спасибо, - Какузу выпрямляется и оборачивается на компьютерщиков. - А ты делаешь успехи, - голос Итачи теплеет, и он усмехается, - Твоя благодарность звучит уже не так скупо, как раньше. Какузу снова поворачивается к нему, собираясь улыбнуться в ответ, но его все же одолевает любопытство. - Мне кажется, или тебя сегодня что-то беспокоит? Я могу помочь? - Не обращай внимания. Я просто… волнуюсь сильнее, чем следовало бы. - И все же? - Мой младший брат ушел в город за припасами три дня назад. Обычно он возвращался к вечеру второго дня. В целях безопасности у нас нет связи, и я немного... - Я мог бы найти его, - как-то быстро говорит Какузу. То ли он чувствует за собой должок, то ли ему просто скучно и не хочется сидеть на месте, - Я отлично знаю город. - Ты наверняка в розыске, тебе нельзя соваться в город, - отвечает Итачи, хоть Какузу и замечает в его глазах мелькнувшее облегчение. - Ерунда. Они знают, что я уехал из города и точно не будут ждать меня назад. К тому же, я знаю, как там что устроено. И… есть пара человек, к которым я бы там наведался. По своим делам. - Что ж, если ты так хочешь… На востоке города есть склад логистической компании «АНБ», связанной с твоей бывшей организацией. У нас там свой человек, который оставляет в тайнике неподалеку еду, вещи, лекарства, иногда даже органы. Каждый четверг мой брат приходит туда. Временами он заходит еще на фабрику консервов, там недалеко, одна упаковщица жертвует еду, если у нее есть возможность. - Как он выглядит? - Как я, - Итачи устало улыбается, - Только моложе и свежее. Он пониже меня и волосы у него короткие. Его зовут Саске. - Я поищу его. Отправлюсь сегодня ночью. - Куда это ты собрался? – вдруг влезает в разговор Хидан, становясь рядом с Итачи и скрещивая руки на груди. - Какузу нужно в город, - отвечает Итачи, взмахивая рукой, - Угомонись, ты не надзиратель. - А если он спалится? Если притащит за собой хвост? Он слишком приметный, с такими глазами невозможно спрятаться. Какузу склоняет голову на бок и красноречиво поднимает брови. Он касается пальцем виска и закрывает глаза. Ощущения слегка неприятные, но, открыв глаза, он сразу видит изумленную морду Хидана и одобрительную улыбку Итачи. С его искусственными глазами изменить их цвет – не проблема. И пусть он предпочитал свои зеленые радужки с красноватым белком, теперь он сделал их более… обычными. Никаких красных белков, которые действительно привлекали внимание. Хидан вздергивает подбородок, недоверчиво щурясь. - Спасибо, что оценил мои глаза, но я думаю, я все-таки справлюсь, - говорит Какузу, часто моргая после смены цвета. Итачи не удерживает смешок, склоняет голову и покашливает. Его откровенно веселит эта перепалка, по крайней мере, волнение чуть отпускает, и за это он благодарен. Хидан выразительно смотрит на него, но все же понимает, что спорить тут бесполезно и все решили без него. - Тогда я пойду с ним, - решительно заявляет он. - Да ради всего святого, Хидан. Я ему доверяю. - А я нет, - строго припечатывает Хидан и Итачи замолкает, понимая, что этого упертого барана не разубедить. Уж если что решил – так и будет переть напролом, не переспоришь. - Только под ногами не путайся, - хмыкает Какузу и, кивнув на прощание Итачи, уходит к мужчинам за ноутбуками.