Слова

— Тоже в прятки играешь?       Саске кивает и смотрит вниз. Забитые машинами улицы, а машины — забитые людьми. Несмотря на поздний час, город активничал, сменяя контингент с дневного на ночной. Повыползали из офисов выпивохи, из метро нетленным строем вытекают студенты. Пьяные и трезвые, молодые и старые. Галдят все. До крыши семиэтажки доходит лишь половина звуков, но и этой какофонии хватает, чтобы окончательно убедиться в нежелании спускаться. Он переводит взгляд на необычно тихого Наруто, тот смотрит куда-то на горизонт. До Саске в момент доходит смысл его вопроса. Ну да. Стоя на краю крыши, только и играть в прятки.  — Знаешь, Саске, я же счастлив. Нет, ну правда счастлив. У меня всё есть. Всё, чего не было в детстве. Ну, кроме родителей, — он глупо смеется.  — И от кого ты прячешься тогда? Уверен, что Боруто будет безопасно тебя тут искать? Да и на дворе ночь. — А, дети у родителей Хинаты, — он отмахивается.  — Если взрослая женщина предлагает поиграть, Наруто, то она имеет в виду постельные игры.  — Да она не знает, что мы играем. Просто... Не могу я с ней наедине быть. Хер знает почему. Просто не-вы-но-си-мо, — он говорит по слогам, а голос абсолютно спокойный, ровный.  — И ты сбегаешь от неё на крышу. Очень по-взрослому. — А ты тут почему? — Покурить вышел, — пожимает он плечами и, словно в доказательство своих слов, достаёт пачку сигарет. — Сюда, кстати, ближе, чем вниз спускаться.  — Саске. — М? — Да не... Ничего.        Саске закуривает, и они стоят в тишине. Насколько тишина вообще возможна в пятничный вечер. Звёзд не видно, но где-то угадываются яркие точки, которым удается пробиться сквозь световое загрязнение. Дым отправляется небольшим облачком в небо. На новой затяжке Саске понимает, что курить-то и не хочет. И в городе быть не хочет. И быть, если честно, тоже не хочет. Крыша всегда наталкивает на подобные мысли. Не о суициде, а наоборот — о жизни. Именно тут Саске всегда кажется, что он где-то свернул не туда. Где-то выбрал не то, и теперь имеет, что имеет. Наруто садится на край парапета. Если кто-то увидит и вызовет полицию — курилка закроется. Но Саске молчит.  — Я счастлив, — говорит Наруто совершенно обреченно. — Угу. — Ты хорошо разбираешься в чувствах? Вот давай я тебе опишу, что чувствую к Хинате, а ты мне скажешь, любовь это или нет. Окей? — Ты же в курсе, что выбор мне ты не дал сейчас. Если откажусь, всё равно пиздеть начнешь. — Начну. Так вот. Я, кажется, знаю о ней всё. Ее любимую еду, цвет, какие песни ей нравятся, какие фильмы она может пересматривать много раз. Знаю ее привычки, у нее, кстати, много вредных привычек. И они почему-то меня не бесят. Совсем не бесят. Я готов бросить всё, что мне дорого, если она скажет. Даже если буду уебком в глазах всех наших знакомых. Даже если никто меня не поймёт. Я хочу видеть её улыбку, а её смех — лучший смех на всём свете. Особенно, если рассмешил ее я. Я прощаю ей все грубости, которые она иногда в ссорах говорит мне. Да я всё ей прощаю. Я переживаю, когда на улице холодно, что она заболеет. Когда ей больно — больно и мне. Я бы всё отдал, чтоб ей никогда больно не было больше. Она снится мне. Каждую ночь. И мы с ней там целуемся. Держимся за руки. И я такой счастливый во сне, потому что она выбрала меня. А еще, знаешь, ее запах. Не духи там, порошки и всякое такое. Вот чисто её запах. Когда чувствую его — мне так уютно. Прям по всему телу тепло расходится. И я думаю о ней постоянно. С самого детства. Если я вижу в магазине что-то прикольное, я сразу думаю, а понравится ли ей? Да чёт, это... Слова закончились. Ну на деле вот тут, — Наруто пару раз хлопает себя по груди ладонью. — Вот тут много всего. А высказать не могу и малой части. Как будто всё, что я чувствую, сквозь фильтр какой-то проходит. Так что думаешь?       Саске подкуривает вторую сигарету и присаживается на корточки рядом с Наруто. Тот не смотрит в глаза, вообще отворачивается. Стесняется. — Не разбираюсь я в чувствах. Но, может, любовь. Тебе бы к психологу.  — Может, любовь, — Наруто вздыхает так тяжело, будто ему только что подтвердили неутешительные прогнозы после длительного лечения. — Так в чем проблема-то?       Наруто наконец-то поворачивается, и взгляд у него побитой собаки. Побитой и виноватой.  — Если бы я сказал, что всё это не совсем про Хинату, это измена?       Саске не находится с ответом. Он в этом вопросе не судья и судить не ему. Поэтому он молча протягивает Наруто пачку. Тот, секунду поколебавшись, достаёт одну сигарету и вертит ее в пальцах.  — Я мудак, да?       Саске молча чиркает перед ним зажигалкой и ждет, когда Наруто подкурит.  — Я не заслуживаю её. — Перестань.        Внезапно Наруто встаёт на парапете, и Саске инстинктивно подрывается на ноги с ним, хватая того за руку. Наруто осторожно спрыгивает на крышу и изучающе рассматривает лицо Саске. Затем переводит такой же взгляд на руку и обратно. Повисает тишина. — Ты думал, я прыгать буду? — прямо спрашивает Наруто. — У тебя вид испуганный. Прости. — Я не...       "Думал" должно было прозвучать, но утонуло в чужих губах. Это нельзя было назвать поцелуем. Слишком нелепо и отчаянно Наруто жался своими губами в губы Саске. Без намерения углубить. Всё заканчивается также быстро, как и началось. Только ошарашенный взгляд Наруто выдаёт случившееся за правду. Кажется, он удивился ещё больше, чем Саске, хотя и является зачинщиком самолично. Учиха стоит, как и стоял, на лице маска спокойствия, на губах еще держится призрачный след поцелуя. Так они и стоят, выжидая. Кто первый нарушит тишину. Кто первый даст реакцию. И оба понимают, что как прежде уже не будет. Точка поставлена, а чем начнется новое предложение — пишут они. Здесь и сейчас. — Получается, прятки закончились, Наруто? — спустя полминуты спрашивает Саске всё тем же безэмоциональным тоном, что режет не хуже ножа.