Красный флаг

Предположение Се Ляня оправдывается — он находит своих друзей в своём же офисе, а выглядят они не лучшим образом. И на него смотрят как на призрака, напряжения на лицах больше, чем радости. — Я не сорвался, — сообщает он вместо приветствия. — Ох, вернее, сорвался, но не в том смы… — А что, блять, мы должны были подумать, — шипит Му Цин, как будто отвечая на претензию, которой Се Лянь, на самом деле, не имел в виду; и, как обычно, тут же переходит в нападение: — Ты полсуток вёл себя как отлетевшая малолетка без башки. — Мне казалось, что ты уже должен быть в курсе, что для того, чтобы вести себя так, как ты сформулировал, нужен не алкоголь, а нервный срыв, — отбривает Се Лянь, вздыхает и массирует переносицу. Он не за этим сюда пришёл. Прямо сейчас Се Лянь чувствует себя бесконечно уставшим. Слишком мало сна и слишком много адреналина на протяжении нескольких дней, он уже не уверен, как у него получается перемещаться вертикально, и он хотел бы завернуться в одеяло и спать, а не разговаривать сложные разговоры со злым как шершень Му Цином. Но он действительно задолжал своим друзьям кое-что в эту ночь: — Простите меня, — Се Лянь глубоко кланяется. — Я знаю, что вы очень тревожились. Он не поднимая головы чувствует, что Фэн Синь и Ши Цинсюань, до сих пор молчавшие, уже приняли его извинения, но Му Цина так просто не проймёшь. — Если хочешь сбегать на всю ночь и не брать с собой телефон, то я предлагаю следящий браслет. Неснимаемый. На лодыжку. Фэн Синь, у вас не найдётся в арсенале такого? — Се Лянь не уверен, шутит он или серьёзно. Се Лянь не обижается ни на это, ни на предыдущий выпад, он успел заметить, что у Му Цина глаза красные как у кролика и голос человека, который курил всю ночь без перерыва. Фэн Синь, кажется, тоже не знает, серьёзен ли Му Цин, поэтому он просто переводит тему. Но не на какую-то простую для Се Ляня: — Так где ты был? Се Лянь отвечает очень чётко и ясно (это, как он считает, он тоже должен своим друзьям, помимо извинений): — На уличных гонках с директором Хуа. На эти новости все реагируют по-разному. Му Цин, конечно, закатывает глаза. Фэн Синь мрачнеет. (Се Лянь не сомневался, что тому не понравится открывшееся вдруг в его друге пристрастие к экстриму. В данный момент Фен Синь не несёт никаких деловых обязательств по охране Се Ляня, да и в те времена, когда у Се Ляня ещё была персональная охрана, Фен Синь был слишком молод, чтобы управлять ей самолично, но, видимо, это что-то из разряда старых привычек, которые не ржавеют - и вчерашний случай на ярмарке тому пример.) Ши Циньсюань делает беззвучное "Оу" губами, округляет глаза и открывает что-то на своём смартфоне. (Она выглядела довольно разбитой, когда Се Лянь только зашёл в офис, но взбодрилась почти моментально; как Се Лянь не раз замечал, за её безобидной внешностью и легкомысленным фасадом скрывается несгибаемый характер; наверное, иной человек и не выдержал бы многолетнего противостояния с её братом.) — Так значит это ОН? Она демонстрирует фотографию, которую, видимо, кто-то из папарацци выложил в соцсети. Фото не наделало шума, потому что фигуры в красном и белом, почти бегущие куда-то рука об руку, смазанные и со спины, дают мало пищи даже самой буйной фантазии. Люди, хорошо знающие Се Ляня, тем не менее, способны его узнать. Но личность Хуа Чена осталась для них загадкой. — И что же у вас, интересно, за отношения? — произносит Ши Циньсюань, интимно понижая голос. Се Лянь внезапно очень смущается: — Ничего особенного? Просто нетворк-контакт… И делает неловкий отмахивающийся жест, который, как он надеется, выглядит непринуждённо (на самом деле, всё с точностью до наоборот). Ши Циньсюань понимающе хмыкает и тянет: — Нетворк-контакт, с которым вас связывает грязная тайна... мой любимый вид нетворка. ~~~ Следующий день смят между сном и делами — Лунная ярмарка идёт своим чередом, фиаско с выступлением директора, в общем, не имело почти никаких особых последствий, поэтому серьёзных вмешательств не требуется, только текучка, с которой справляется и Бань Юэ. В воскресенье закрытие, Се Лянь всё-таки выходит на сцену, чтобы оттарабанить благодарственные слова почти скороговоркой. Все взволнованы, но это проходит без происшествий. Через день, заезжая на ближайшую к офису парковку (до собственной парковки они пока не доросли), Се Лянь видит знакомую красную машину — не Эмина, а ту, на которой Хуа Чен забрал его со склада. Се Лянь, не раздумывая, подходит поздороваться. Хуа Чен при виде него сияет и прячет в бардачок большой блокнот и карандаш. — Доброе утро, гэгэ! Я взял тебе кофе. Се Лянь принимает из его рук стаканчик как ни в чём не бывало и с искренней благодарностью отвечает: — Спасибо, Сань Лан! Ты едешь в "Призрачный город"? — Сегодня занимаюсь другим проектом. Просто проезжал мимо, подумал, что ты как раз будешь здесь, и решил проведать. — Ооо, а что это за проект? — Ничего особенного. Надеюсь, что смогу показать это гэгэ, когда закончу. — Не сомневаюсь, что у Сань Лана получится что-то интересное, буду рад это увидеть. Внезапно в их разговор вторгается чей-то оживлённый голос: — Вот вы где, директор Се! Директор Се, представите меня вашему нетворк-контакту? — Конечно, это Ши Цинсюань, и выглядит она так, как будто выиграла в лотерею, и её выигрыш — это вид Се Ляня, переминающегося с ноги на ногу перед открытой дверью автомобиля, на которую опирается локтями Хуа Чен. Се Лянь смущённо смеётся, положив ладонь на затылок: — Ох, Цинсюань, ты так неожиданно подкралась. Директор Хуа, это Ши Циньсюань, моя ассистентка и близкая подруга. Появление Ши Циньсюань напоминает её директору, что вообще-то его рабочий день уже начался, поэтому он ещё раз благодарит за кофе (действительно очень хороший кофе на этот раз, директор Се старается запомнить логотип на стакане) и уходит. ~~~ Ещё через день Хуа Чен встречает его с работы и первым делом спрашивает, голоден ли Се Лянь — "Я просто проезжал мимо и вспомнил одно место, ничего особенного, но, может, гэгэ захочет составить компанию?". Се Лянь торопливо прощается с Му Цином и запрыгивает в машину с готовностью школьницы, за которой заехал самый красивый мальчик с потока. Му Цин смотрит на это с таким видом, как будто он прожевал что-то ужасно кислое (но, справедливости ради, он так выглядит почти всегда). Однако, снова оказавшись на пассажирском сидении рядом с высоким парнем в красном, директор Се внезапно охвачен робостью. Они провели вместе уже достаточно много времени и встречались не один раз, поэтому их сложно назвать незнакомцами, но что это были за встречи: то формальный неловкий разговор ради разрешения воспользоваться складом, то захватывающее, но странное приключение, про которое Се Лянь наутро едва ли не решил, что оно ему приснилось, то короткая, ничего не значащая болтовня за кофе. Се Лянь совершенно точно уверен, что рад видеть Хуа Чена, но о чём им говорить? И он открывает рот и произносит то, что кажется ему самым уместным итогом всего их предыдущего общения: — Спасибо. Уголок рта директора Хуа дёргается: — Спасибо? Се Лянь легко поясняет: — В каждую нашу встречу Сань Лан делает что-то для меня. Мне становится неловко. Я бы хотел сделать что-то в ответ. — Гэгэ не строит утруждать себя. Каждая наша встреча была мне в радость, — интонация где-то на тонкой грани между почтительностью и поддразниванием. Се Лянь чувствует приятное волнение, но пытается одёрнуть себя. Его учили, что злоупотреблять чужой добротой невежливо и недальновидно. — И всё же, если есть что-то, что я мог бы сделать для Сань Лана, я хотел бы знать, — говорит он увереннее. Хуа Чен долго молчит. Се Лянь уже думает, что тот не ответит, но вдруг замечает, как собеседник ловит его взгляд в зеркале заднего вида. — На самом деле, есть одна вещь, о которой я бы хотел попросить... — Да? — поощряет Се Лянь. — Я бы хотел, чтобы гэгэ не верил ничему, что обо мне говорят, не спросив меня. Слова звучат просто, но Се Лянь чувствует, что просьба попала ему в сердце. Он хотел бы попросить о том же, но Хуа Чен уже сделал это первым и уже помог ему сбежать от папарацци. Се Лянь чувствует тяжесть тёмных воспоминаний и лёгкость быть избавленным от множества объяснений, чувствует горечь сочувствия и сладость быть понятым. Он твёрдо встречает глазами отражение глаз Хуа Чена и произносит только одно слово: — Никогда. Помолчав ещё немного, Се Лянь решает расставить последние штрихи и медленно говорит: — По правде сказать... Я почти ничего не слышал о директоре Хуа. Только то, что "Призрачный город" процветает, а его директор почти неуловим... Хочешь поиграть? Хуа Чен издаёт смешок: — Поиграть? — У тебя есть любимые слухи о тебе, в которых ни слова правды? У меня полно таких. Можем по очереди, я рассказываю один про себя, потом ты. — Хуа Чен заинтересованно хмыкает, и Се Лянь продолжает с глубоким вздохом: — С твоего позволения, я начну... Про проблемы с алкоголем ты знаешь, но истории про безумные расточительные вечеринки с наркотиками на крыше небоскрёба “Сяньлэ” накануне банкротства — полный бред. И, тем более, никто оттуда не прыгал, чтобы успеть умереть богатым. Хуа Чен бросает на него быстрый взгляд из-под ресниц: — Я совершенно точно не являюсь внебрачным сыном криминального босса, который покрывает меня от тюрьмы. Се Лянь изображает разочарованный вздох: — Ну вот, а я так надеялся. Что касается меня — никаких секретных детских помолвок с принцессами крови. Ни с одной, даже самой завалящей. Не знаю, почему люди так любят эту тему. Хуа Чен не поддерживает игривый тон: — Ах да, ни я сам, ни "Призрачный город" никак не связаны ни с наркотраффиком, ни с торговлей людьми, — со смертельной серьёзностью сообщает он. Се Лянь тихо сочувственно ахает. Не содержанию признания, разумеется, а самой необходимости его делать. И, поколебавшись, кисло продолжает игру: — Мою девственность не пытались продать с аукциона, чтобы поправить дела компании... Но я могу посоветовать тому, кто это придумал, хорошую психиатрическую клинику, там я действительно провёл довольно много времени... Хуа Чен прыснул со смеху. — В таком случае гэгэ должен поздравить меня с полным отсутствием подпольного гарема, который я прячу в резиденции с непристойным названием... ~~~ Хуа Чен привозит Се Ляня в действительно очень простенькую на вид лапшичную на горе с отличным видом на город. Персонал явно узнаёт Хуа Чена и их порцию им приносит хозяин заведения, рассыпаясь в благодарностях Хуа Ченчжу неведомо за что. Еда простая, но отменная на вкус. Они бросают игру, перейдя на более нейтральные темы, вроде любимых мест в городе и последних событий; оказывается, что Хуа Чен хороший рассказчик, осведомлённый, ироничный, избегающий штампов. Приятная беседа и вкусный ужин очень кстати — Се Лянь только что потерял инвестора и расстроен этим. Он не хотел жаловаться, не настолько они близкие друзья с директором Хуа, чтобы с ходу нагружать своими проблемами человека, который, очевидно, просто хочет отдохнуть, разговор в машине и так уже вышел слишком личным. Но Хуа Чен замечает его настроение, и, слово за слово, вытягивает из Се Ляня пару подробностей. — Ничего такого, что нельзя было бы решить, — Се Лянь качает головой, морщится и улыбается одновременно. - И ничего такого, что угрожало бы существованию “Мусорного бога” прямо сейчас, ещё полгода назад это был бы серьёзный удар, но теперь всё изменилось. Просто неожиданно, у нас всё было на стадии подписания уже. Но это человеческий фактор, Сань Лан и сам, наверное, знает, каково это, Сань Лан ведь получал инвестиции для “Призрачного города”... Хуа Чен (который просто выиграл стартовый капитал для “Призрачного города” в покер, и основной проблемой при этом было спокойно уйти с этим выигрышем, а не очаровать каких-то там инвесторов) слушает, копаясь палочками в своей порции: — Но это всё равно помешает чему-то, что важно для гэгэ? Се Лянь грустно улыбается: — Просто отсрочит. Конечно, эта инвестиция стабилизировала бы нас ещё на год, и теперь о планах на расширение можно забыть на какое-то время… Но нам не привыкать. Самое обидное — это программа сотрудничества со школами, она очень полезная, по моему плану школы сокращают количество отходов, одновременно с тем, чтобы получать в пользование ресайклинг-мебель, и к тому же дети учатся правильно обращаться с мусором! — воодушевившийся от любимой темы Се Лянь забывает, что они говорят вообще-то о том, почему всё это не случится, и глаза у него горят. Хуа Чен улыбается немного завороженно. — А сколько гэгэ нужно, чтобы это произошло? — интересуется он невзначай. Се Лянь смотрит в потолок и быстро что-то считает в уме: — Три миллиона. — Заключает он со вздохом. — Мне нужно три миллиона. ~~~ — Я, конечно, не хочу лезть не в свои дела, — говорит ему Му Цин на следующий день тоном, который подразумевает "я именно это собираюсь делать". — Но как давно, ты говоришь, знаком с этим директором Хуа? Се Лянь поднимает глаза от отчёта, которым таки разродился “Всевидящий глаз” и морщит лоб в задумчивости: — Что-то около... недели? Му Цин выглядит раздражённо. В смысле, сильнее обычного. — И ты так легко садишься к нему в машину? — А я должен сложно садиться к нему в машину? — недоумевает Се Лянь. — Это как? Му Цин закатывает глаза: — Этот тип караулит тебя в местах, где ты часто появляешься, — хотя у тебя ненормированный график, кстати! — смотрит на тебя как маньяк, и в вашу вторую встречу практически похитил тебя. Ты уверен, что он не фотографирует тебя исподтишка и что он не отстрижёт твои волосы незаметно, чтобы сплести из них браслетик? Что ты вообще о нём знаешь? Се Лянь отвечает с безмятежностью человека, который прослушал половину после слов "смотрит на тебя": — О, Сань Лан не похищал меня, я сам попросил его помочь мне разгрузить голову как-нибудь без выпивки. — КТО?! ~~~ Му Цина бесит и то, что Се Лянь при виде Хуа Чена становится совершенно безмозглым, забывая не только элементарные меры предосторожности, но и куда шёл, и то, что сам Хуа Чен — нахальное чудовище, и то... — Конечно, ведь обычно это твоя роль, — мог бы вставить Фэн Синь ремарку в его гневный монолог, но в характере Фэн Синя скорее объединяться со старым хорошо изученным злом (Му Цин) против нового неизведанного (Хуа Чен), чем наоборот. К тому же у Хуа Чена довольно сомнительная репутация (нарушителя спокойствия, провокатора, опасного противника и человека больше-вопросов-чем-ответов). А в Се Ляне, как, к сожалению, Фэн Синь знает слишком хорошо, вера в лучшее в людях сочетается с выраженной тягой к саморазрушению. Поэтому Фэн Синь соглашается с доводами Му Цина. Нужно разузнать побольше об этом директоре Хуа, который околачивается рядом с их другом.