5 причин почему

давно я не был в инадзуме с мирными намерениями лишь увидеться с тобой. мы встречаемся где угодно, на любых континентах, но только не в нашем с тобой родном городе. ты любишь путешествовать. я бы с радостью отправился за тобой хоть на край света, но буду лишь обузой со своей ужасной физической подготовкой. поэтому жду, когда ты наконец нагуляешься, насмотришься красивых пейзажей и пошлёшь мне письмо с предложением вновь увидеться в гавани ли юэ или на утёсе звездолова в мондтшадте. помню даже нашу посиделку у костра на драконьем хребте, я замёрз тогда жутко, но не рассказал, а ты каким-то образом и без слов всё понял, грел меня в объятьях всю ночь. спасибо тебе, казуха. вот сейчас уже вечереет. ночь опускается на инадзуму, а мне приходится бродить по пляжу, только бы не встретить знакомые лица в городе. не хочу сейчас ни с кем говорить, хочу лишь поскорее увидеть тебя вновь. песок забивается в несчастные дзори, и я проклинаю себя за то, что не подобрал обувь и одежду поудобнее. ты обещал мне прийти раньше, но где-то задерживаешься. я верю, что ты не обманешь, но в голову начинают уже закрадываться всякие нехорошие мысли, я имел опыт быть преданным близким человеком. и всё же я не должен в тебе сомневаться, надо посидеть где-нибудь, подождать ещё. сажусь на ближайший валун. на ощупь ещё совсем тёплый, не успел остыть после палящего дневного солнца. в голову лезет всякое, но в конце концов размышления сводятся к тебе. я очень скучал эти две недели. лежал в укромной пещерке на ватацуми, — на которую случайно набрёл, — думал о том, как сильно мне тебя не хватает и как сильно ты мне нравишься. о, нет, опять щёки краснеют. эти ощущения были раньше мне чужды, но с твоим появлением в моей жизни многое изменилось. вчера ночью я лежал и придумывал всякие причины, почему ты, казуха, мне так дорог. их было так много, но я выделил лишь некоторые из них, что наиболее сильно греют душу. есть ли у сосуда архонта душа? не знаю, но обязательно спрошу у тебя, как только будет случай подходящий. мне нравится держать тебя за руку. мои руки всегда холодные жутко, а у тебя тёплые, будто в теле твоём вечно палящее солнце. внутри меня нет ничего настоящего, даже кровь искусственная и не циркулирует как надо, меня не прогреть изнутри, но твои ладони делают это хотя бы снаружи. о, казуха, ты такой тактильный, до тебя я не мог даже представить, как кто-то будет трогать меня бесстыдно, не спрашивая разрешения. ты никогда не спрашиваешь, но и я никогда не против поддаваться твоим нежным пальцам. ты переплетаешь наши руки всегда так по-особому трепетно, это не сравнить ни с чем остальным. я привык анализировать. детей ты берёшь за руку легко, просто осторожно сжимая маленькие запястья. дамам ты кланяешься всегда, перед тем как протянув ладонь вверх, охватить их нежные ручки. признаться честно, мне не нравится когда ты касаешься других, но я понимаю почему ты это делаешь. ты так воспитан, ты самурай, так было принято в твоём клане. я бы ревновал сильнее, если бы когда мы оставались наедине у нас были бы точно такие же рукопожатия. из вежливости лишь. но это не так. я редко рассказываю тебе обо всех своих ощущениях, казуха. иногда я и сам не понимаю, как в моём теле могут расцветать воздушные амариллисы только от твоих касаний к моим рукам. когда ты в хорошем настроении ты любишь вечно теребить мои пальцы, поглаживать, невесомо прикасаться к подушечкам. затем ты долго не можешь найти подходящий угол, под которым будут соединены наши руки. я из-под ресниц смотрю на все твои неловкие движения и не могу поверить, что такое неземное чудо досталось мне. за что, спрашивается? я не понимаю. но мне нравится, когда твоё миловидное лицо счастьем блестит, ты улыбаешься нелепо, скрепляя руки в замочек. вторую ладонь ты используешь не так часто. потому что на ней бинты? я не понимаю до конца, но мне кажется, что ты их стесняешься. это вовсе не изъян в твоём прелестном существе, не думай даже об этом, я постараюсь доказать когда-нибудь, что это не так. нравится когда ты называешь меня ужасно слащавыми именами. ты вообще разговариваешь всегда так необычно, так красиво. мне, будучи прозванным сказителем в рядах фатуи, едва ли удастся достигнуть такого великолепного мастерства в выражении своих мыслей, описании своих чувств. но сейчас не об этом. редко я слышу из твоих уст своё имя. а когда и слышу, то только настоящее, каким меня однажды наградила создательница. мне не нравится его посыл, он неприятный, и я не понимаю почему должен был зваться именно так. однако из твоих уст всё может звучать волшебно, однажды мерзкое «куникузуши» от тебя звучит так ласково, так сладко. отрадно слушать. и всё же, прозвища всего живого и неодушевлённого также прочно прицепились ко мне. котик, солнышко, драгоценность. (кто из нас ещё котик!) это всё так странно, но мило. один раз ты невзначай назвал меня «куколкой», а потом до тебя дошло и ты долго извинялся, чуть ли не плача. казуха, разве ты можешь обидеть меня? никогда я не злюсь на тебя всерьёз, а уж тем более на такие вещи. не могу даже представить, что в любой момент я могу перестать слышать твои дурацкие приятные прозвища. мне страшно за твою жизнь, казуха, не рискуй хотя бы ради меня, прекрати вступать в безумные порой схватки. без тебя я больше никто. ты знаешь же это, да, ангел? ещё нравятся твои долгие объятия. ты обнимаешь меня часто, вечно лезешь к физическому контакту, как я уже говорил, это очень непривычно было в первое время наших отношений. сейчас я абсолютно привык и могу с уверенностью сказать - чем больше ты меня обнимаешь, тем лучше становится моё настроение. это правда, пусть и не ясно отчего такой эффект. вряд ли у куклы могут вырабатываться настоящие гормоны счастья. было бы странно, я думаю. пусть мы редко ночуем вместе в последнее время, я помню как крепко ты сжимаешь меня во время сна. благодаря тебе мне перестали сниться кошмары, из-за которых я заплаканный просыпался по ночам. когда-то давно мне говорили, что мне должно быть стыдно за свои эмоции, что они неправильные и совершенно не присущи мне, как прототипу для величайшей. те слова ранили меня, а я же ничего не могу поделать! разве существует способ, чтобы резко взять и остановить слёзы? конечно нет. сон рядом с тобой спокойный и умиротворённый, если не считать, что иногда ты можешь случайно пнуть меня коленом. казуха, что же тебе такое снится, что я по несколько раз могу просыпаться от твоих резких движений? ты ни разу мне не рассказывал. ну твои сонные удары не сильные совсем, мне не больно, а значит и не важно, главное то, что я больше никогда не просыпался с позорно зарёванным лицом. но если бы такое продолжалось, мне кажется, ты не стал бы ругать меня за это, а наоборот жалел, как ты и делаешь постоянно, даже когда я споткнусь о что-то и нелепо упаду. ты смеёшься тихо, но все равно утешаешь меня, нежно-нежно обвивая руки вокруг шеи. если мне суждено умереть, то я бы мечтал умереть у тебя на коленях. но мечта останется мечтой, ибо я ни за что не хочу сделать тебе больно. твои поцелуи, как отдельный вид искусства. до тебя такое проявление привязанности мне виделось как нечто странное и, если честно, противное немного. но ты украл мой первый поцелуй, и я с уверенностью могу заявить, что рождённые в тот момент чувства были самыми чудесными за всю мою жизнь. лёгкие поцелуи-бабочки по шее, лицу — это твоё любимое занятие, я уже давно понял. на губах и кончике языка у тебя только сладость и нежность, иногда они ощутимы физически, клянусь. бывает ты прижмёшь меня к груди, - обычно перед расставанием, - и целуешь подолгу за ушко, щекотно, но приятно до покалываний в пальцах. ещё шептать можешь глупости всякие грустные, но чертовски влюблённые. их я тоже обожаю слышать, да не признаюсь. ты не всегда ласковый в поцелуях. часто во время уединений ты бываешь весьма напористым, касания губ превращаются в настоящие глубокие страстные поцелуи. люблю всецело отдаваться в твою власть, пусть и в рядах фатуи я вечно всеми управляю и приказываю. тебе я доверяю, ты не сделаешь ничего плохого. целуешь так медленно, что голову к чертям срывает, хочется больше, больше, больше. ужасные людские качества, я тебе скажу! ты вызываешь у меня привыкание и зависимость жестокую. но я вовсе не против, я был готов к этому с самого начала. я хотел привязаться, крепко-накрепко. я… кхм. я люблю заниматься с тобой любовью. это пожалуй наиболее смущающее из списка, тем не менее самое очаровывающее. о, казуха, с тобой я начинаю чувствовать себя настоящим полноценным человеком, а не обычной куклой, коей я должен себя считать. мой первый раз был с тобой, последний тоже обязательно будет только с тобой, обещаю, я не продам своё тело какому-то чужаку. только для тебя подарочек, бери и открывай, ха. я не думал даже, что буду ощущать всё настолько реалистично. может у меня правда практически живой организм? раньше меня ничего не возбуждало, но стоило лишь тебе однажды оголить торс с множественными шрамами и царапинками, как я в полной мере понял людей. внизу живота так всё скручивается необычно, тело словно инстинктивно просит больше касаний и… ну тут и так понятно, даже думать не хочу, я и так сгораю от смущения и когда ты придёшь сложно будет объяснить, что меня не лихорадит, а просто мысль пошла не в то русло. я… я запомнил тебя внутри себя. совершенно всё, очертания, размеры и каждую, хоть немного выступающую, венку. всё моё существо просит повторить опыт тех дней, но я не смею трогать себя в твоё отсутствие. лучше уж потом насладиться сполна, чем передёргивать в одиночестве, вспоминая как ты был хорош. нет правда. ты безумно хороший и внимательный любовник. статистики у меня нет и не будет никогда, но я уверен, ты самый лучший из всех. ты во всём самый-самый. больше всего запечатлелся тот раз в ванше. ума не приложу почему, наверное, из-за того, что тогда ты был невероятно нежным. опрокинул меня на мягкие подушки, долго мучительно раздевал, а потом также долго и влажно выцеловывал какие-то свои узоры на моём теле. не представляю, как ты мог тогда держаться и делать всё медленно, потому что я бы на твоём месте точно не прославился подобной выдержкой. в памяти до сих пор многочисленные признания в любви и глубокие ленивые толчки, до протяжных стонов и звёзд в глазах. казуха... где же ты?

***

яркое кимоно показалось из-за того поворота, откуда я ранее пришёл сюда. ты был взъерошен и очень взволнован. то же настроение передалось и мне. - господи, зуши, прости меня. - ты, тяжело дыша, падаешь возле моих ног, а я гляжу на твой растрёпанный хвостик сверху вниз и не понимаю, что могло произойти. переживаю очень, опускаюсь рядом. - тише, что случилось? я осторожно беру твои руки, чуть грубые от мозолей, сжимаю в своих, успокаиваю и даю возможность перевести дыхание. смотришь на меня пронзительными алыми глазами и я замечаю привычную полуулыбку, расцветающую на твоём чудесном лице. ты целуешь меня смазанно в щёку и я больше не вижу смысла о чём-то волноваться. - похитители сокровищ возле города внезапно решили напасть. хотел сократить дорогу, а в итоге пришлось отбиваться от банды. ну ничего-ничего, - добавляешь ты, видимо заметив проблески страха на моём лице. как это подрался? а я просто спокойно здесь сидел? а если бы что-то серьёзное?, - малыш, тебе совершенно не стоит опасаться чего-либо, я в полном порядке! бежал к тебе очень быстро просто, было страшно, что ты уйдёшь. - куда же я от тебя денусь? вопрос риторический, ты понимаешь и лишь шире улыбаешься, утягивая меня в объятья неожиданно. я падаю вместе с тобой на белоснежный песок, нависаю сверху и мы долго смотрим друг на друга. я тоже теперь улыбаюсь, а как иначе? даже несмотря на то, что песок уже не только в обуви, но и прилип к коже. несмотря на то, что поза безумно неудобная. это всё так невелико по сравнению с бездонным океаном багряного клёна, отражённого в твоих глазах. казуха, спасибо, что существуешь.