Воспоминания

      Венти уже битый час паковал вещи, упорно заталкивая на дно парочку бутылок отменного красного полусладкого. Время выдалось потрясающее, конец июня и конец его изнуряющей учебе в Хоге по индивидуальному курсу длинною в четыре года. Стремительно и унизительно, учитывая, что ему было почти двадцать пять, а самому старшему из выпускников школы только восемнадцать с половиной.       Алатус должен был заскочить за ним около пяти вечера, чтобы сразу отправиться в путешествие, хотя ладно путешествием это было трудно назвать. В пять тридцать они будут дома, попьют чай на дорогу и уже в шесть часов вечера откроется портал, который перенесет их прямиком к родителям Моракса, на прекрасные теплые анапские пляжи. Правда Венти был не уверен насчет всего этого "прекрасного", ведь он никогда там не был.       Черт их дернул вообще согласиться на эту авантюру, хотя да, ладно, хотелось погулять на собственной свадьбе с размахом, а кто делает это лучше русских? К тому же миссис Моракс сказала, что пить можно дня три, а то и больше, так что Венти очень радовала такая перспектива. Да и Алатуса надо было выгулять, сидит в гнезде у врага, прямо в аврорате, целыми днями, то вдруг гоняется за какими-то монстрами и не выходит на связь. И Кэйа согласился ехать с ними, взяв наконец отпуск в магазине магических артефактов.       Сам же Венти решил открыть булочную или небольшое кафе, совершенно было непонятно, зачем он учился, разве что булочки он будет продавать волшебникам и волшебницам. Если уж совсем на чистоту, он собирался открыть паб, но это было губительно для него, поэтому Алатус не поддержал идею.

***

      Анапа встретила их теплотой и ярким июньским солнцем, жаркими днями и темными прохладными ночами. И пляжами, как Венти и хотел. Пальм не было, зато был Винзавод, что не могло не радовать.       Мистер и миссис Моракс, величавшие себя теперь Рогалевы, были необычно веселы и беззаботны. Может тоже здесь остаться? Неприязнь к мужским отношения еще не сильно успела просочиться в умы общества, не смотря на явные попытки этого их Петра Первого, был правда один минус, проведенный им еще до приезда. Здесь мало кто охотился на ведьм. Здесь охотились на ведьмаков, что значительно осложнило бы им жизнь. - Мальчики! - Венти первый попал в объятия женщины, не видевшей его все это время.       Что ж, свадьба собирается быть незабываемой.

***

      Алатус облачился было в зеленую мантию, пока мама не зашла в комнату, недовольно ворча, что они привлекуют много внимания, так что мантия сменилась на национальный свадебный наряд, выполненный полностью в зеленом цвете с аккуратной змеей на левом плече: бессмертный символ его принадлежности к факультету. Вечно растрепанные волосы были аккуратно уложены, подчеркивая скулы. Когда он увидел Венти, ахнул от удивления, вновь отмечая его красоту. Его кафтан был нежного синего цвета, украшенный золотой вышивкой, алые застежки, привлекающие много внимания. И ни намека на желтый цвет Хаффлпаффа. Косы были расплетены: сзади низкий хвост, впереди уложенные пряди, с вплетенной в них золотой атласной лентой, украшенной маленьким красными камушками в стать застежкам.       Полуденное солнце светило необычайно сильно, Венти умирал, если оставался без глотка холодного шампанского дольше, чем на тридцать секунд. Алатус мрачненько поглядывал на гостей, продолжая напиваться, пока наконец не вытащил Венти на импровизированный танцпол, - все в этой России почему-то было импровизированным, - кружа в танце его и их новую знакомую Розарию, притащившую с собой пару бутылок виски.       И только Кэйа, решивший заделаться шафером, сидел за одним из дальних столиков, потягивая местное вино. Он предпочел не наряжаться. Желания танцевать не было, как и желания пить, но он продолжал. - Скучаешь? - Нет, - незнакомец хитро улыбнулся, отрицательно покачав головой. - Присяду? - Наклонив голову к плечу. - Не стоит, - тот сел, отодвинув один из стульев.       Высокомерный. Единственное слово, пронесшееся у Кэйи в голове. Человек был ему не особо приятен. Рыжий, голубоглазый, до смешного нелепо одет в шаровары и атласную дорогую рубашку, скорее всего единственную дорогую вещь в его гардеробе, с чертовым ломаным английский, пытающийся с ним еще и флиртовать.       Кэйа изрядно устал слушать этот бред, ловко доставая палочку. Стоило наколдовать тому небольшой медальон, дающий возможность понимать языки, но насколько это было рисковано? Ладно, Альберих решит эту проблему позже. - Отвали, ладно? Надеюсь, сейчас смысл понятен.       Незнакомец пристально смотрел на синеволосого, о чем-то задумавшись. - Тогда прекращай пить мое вино. - Что? - Он подавился, закашлялся, но помогать ему не спешили.       Рыжий просто поднялся, уходя в глубь толпы. Уже спустя минуту Кэйа ощутил рядом чье-то присутствие, поздно понимая, что это Розария пускает на него слюни. Когда только успела появится. - Зря ты его отшил, - начала Розария, подливая себе вина в виски.       Ее точно придется тащить кому-то на своих двоих, ладно еще если не понадобится следить за ней весь оставшийся вечер, чтобы кто-нибудь не утащил. - Чего это? - Недовольно поинтересовался он, все же поглядывая на рыжее недоразумение. - Это ж Тар-таль-я, местная холостятская легенда, к тому же у него свой Винный завод, чуешь куда я веду.       Ничего он не чует, только смотрит чуть заинтересованнее, пока этот самый Тарталья приседает в толпе, как ненормальный, распугивая народ. Даже тамада уже на него косится. Винзавод значит.       Нет, ему оно точно не надо.       Венти почти лежит на Алатусе, тихо шепча на ушко, как хотел уйти отсюда. Они оба не привыкли к такому шуму, странно, что Мораксы смогли обустроиться тут и влиться в такой образ жизни.       Алатус мягко взял его за руку, направляясь в сторону пляжа. Солнце давно зашло, уступая место теплому морскому ветру и вечерней прохладе. Вокруг не было ни души, словно весь мир дал им наконец побыть только вдвоем за последние несколько дней. - Так странно осознавать, что все это не сказка, - Венти засмеялся, зарываясь босыми ногами в остывший песок. - Да что ты, - Алатус аккуратно обвил его талию руками, касаясь носом шеи, - Теперь я могу назвать тебя "муж". Мой дорогой муж. Мой муж вернулся с работы. Идем сегодня с мужем в театр. Как тебе? - Прекрати, это слишком... я не знаю, словно мы стали еще ближе, я боюсь такими темпами, - Венти по привычке повернулся в кольце рук, хватаясь пальцами за жесткий кафтан, - ты... поглотишь меня. Это пугает и я так хочу этого одновременно. Это странное чувство.       Алатус засмеялся, перехватывая его ладони, чтобы поцеловать каждый пальчик. - Это называется любовь, - тихо шепнул он, целуя вентины ладони, и потянулся вперед, легко касаясь его губ своими.       Тем временем Кэйа продолжал пялиться на наглого русского. Он и сам не понимал, зачем делал это, словно хотел доказать себе, что не погряз безнадежно в первой любви, не убит горем уже больше четырех лет и все еще способен очаровать кого-то, даже русского.       Тот наконец не выдержал, снова подходя к столику. Розария давно уснула, и Кэйи пришлось аккуратно уложить ее головой на стол. - Значит, Тарталья, - хмыкнул он, обводя указательным пальцем ободок бокала, - И это твое вино, - кивнув на бутылку, - Интересно. - Узнал обо мне уже все? - Альбериху захотелось стереть эту самодовольную ухмылку с чужого лица, - А твое имя мне до сих пор неизвестно. - Ничего не узнал, кроме этих двух фактов. Чего ты хочешь? - Потанцуем? - Слишком скучно, - голова будто сама наклонилась к плечу, пока Кэйа заискивающе улыбался. - Что еще я могу предложить? Мы даже не знакомы. - Идем, - бросил Альберих, накладывая на Розарию сигнальные чары на случай непредвиденных обстоятельств.       До одури хотелось выкинуть что-нибудь ему не свойственное. Например, стереть самодовольное выражение с лица русского подонка. Он даже не знал, с чего решил, что Тарталья плохой человек. Просто хотелось. Он выглядел так, словно ему достается все и всегда. Вот только Кэйе почему-то ничего никогда не достается, всего нужно добиваться кровью и потом, а когда это что-то лежит в него в руках, он неожиданно теряет это, не успев насытиться.       Альберих без раздумий забрел в чей-то дом поблизости, зная, что все собрались на свадьбе людей, которых многие видят первый и последний раз в жизни, отворив дверь простеньким Алохомора. Внутри было чисто и тихо, в отличие от шума снаружи, прямо в центре дома возвышалась печь, прямо за ней стояли ведра и несколько железных тазов, занимающих много места.       Мужчина запрыгнул на стол, устраиваясь прямо напротив икон. "Истинное кощунство", - сказал бы Дилюк в прежние времена, и от этого осознания хотелось сделать себе еще больнее, чтобы нельзя было отмыться от стыда до конца жизни. Альберих потянул на себя Тарталью, без спроса впиваясь в чужие губы грубым поцелуем. Дилюка он однажды также поцеловал. Под плотно закрытыми веками сверкали вспышками копна огненно-красных волос и под стать им глаза, осуждающе глядящие на него.       Тарталья не сопротивлялся, словно бы сделав для себя какие-то выводы, хотел было обнять Кэйю за талию, тут же получая по рукам. Он тут же оторвался от синеволосого, устало выдыхая, и отвернулся, до боли сжимая кулаки. - Ну и кто это? - Улыбаясь поинтересовался он, хотя Альберих точно прочитал в его глаза разочарование.       Стыд накрыл с головой. Тарталья отогнул ворот его рубашки, потянув за цепочку, и вытащил на свет поблескивающее кольцо из белого золота, инкрустированное тонким обручем рубинов. Альберих сжал челюсти, желваки заиграли, когда он не смог отнять кольцо, но действовать больше не решался, боясь порвать цепочку. - Занятная вещица, - Тарталья облизнулся, наклоняясь ближе к его лицу.       Кто кому еще сделает больно в итоге. - На что ты готов ради нее пойти? - Мерзкая улыбка расползлась на его губах. - Смотря чего ты желаешь, - Кэйа был зол, слишком зол и растерян, чтобы торговаться. Ему нужно было сохранить кольцо в целости. - Трахнешь меня, потом поговорим.       Не вопрос, утверждение.       Кэйа вдруг вздохнул, наконец выдыхая, и закрыл лицо руками слегка сползая вниз по столу. Хотелось разрыдаться, но он лишь тихо засмеялся, игнорируя собственную дрожь. Ему не следовало этого делать. Кольцо, казалось, было слишком тяжелым, тянуло вниз, в пропасть. Он бы не хотел ощущать чужие горячие руки, бережно обнимающие его лопатки, но вопреки этому зарылся носом в плечо Тартальи, судорожно выдыхая. - Начнем знакомство заново? - Выдохнул ему рыжий в шею.       Альберих кивнул. - Меня зовут Тарталья, имя при рождении Аякс. Раньше все говорили Чайлд Аякс, но с тех пор, как я потерял родителей и сменил имя, никто не зовет меня молодым господином. - Кэйа Альберих. Тебя не смущает, что я пользуюсь магией? - Отрываться от чужого плеча он не спешил. - Нет, я тоже маг. Просто почти не пользуюсь магией. Тот, кто дал тебе это кольцо был очень тебе дорог? - Руки Аякса медленно гладили его спину. - Знаешь, Алатус... Сяо, тоже попал в похожую ситуацию, сменил имя, но в отличие от тебя он совершенно другой. Извини, глупо было вас сравнивать.       Тарталья отрицательно покачал головой, давая понять, что это вовсе не глупо. Диалог начинал завязываться и ему это чертовски нравилось. И он понятия не имел почему. - Это кольцо... это обручальное кольцо. Я был... обручен. Только помолвка состоялась не до конца, в тот день... Не знаю, могу ли я называть его своим женихом, - засмеялся он, что заставило Тарталью снова крепко его обнять, слушая тихие рыдания. Наружу выбралось что-то старое и давно копимое в себе, - Он умер.       Больше Альберих не обмолвился и словом, сжимая в руке кольцо. Впервые в жизни его вес стал невыносим, хотелось порвать цепь, как последнее звено, тащившее его назад, в горящий дом, и закинуть его так далеко, как только мог. Вот только он не мог. Хранил даже дурацкие записки, вроде "Ушел на зельеварение, не хотел будить", написанные аккуратным витиеватым почерком, как бывало в те теплые деньки, когда Альберих засыпал во время пикников на озере.       Он скучал.       Безумно сильно скучал. - Что скажешь о прогулке?       Неожиданный вопрос вытащил Кэйю из раздумий, да, он согласен. На что угодно. Мужчина кивнул, слезая со стола.       Это стало началом новой истории.

***

      Венти любил свою булочную всей душой, но еще больше любил принимать заказы на "огневиски для избранных", тех, кто был в теме. В такие моменты он подмигивал гостям и приносил самые дорогие булочки вместе с огневиски, ведь пьяные клиенты - щедрые клиенты.       Алатус тактично закрывал на это глаза, уделяя внимание мелочам. Венти любил постоянно добавлять детали или, напротив, убирать что-то, ради проверки мужа. Сегодня на кофейных стенах, прямо вокруг рам с небольшими картинами бродячих художников были нарисованы звезды. Возможно, это была попытка украсить заведение к праздникам, а возможно просто небольшой штрих в общую атмосферу. Деревянные стулья, изящные круглые столы. Все, как любит его любимый.       Даже над дверью не повесил небольшой колокольчик, мелодично оповещающий о приходящих. Вот и сейчас он нежно зазвенел, впуская с улицы Кэйю с Тартальей, от которых, казалось, шел пар. - Вы пришли! - Радостно завопил Венти, бросаясь в объятия друзей.       Слишком много времени прошло, чтобы они привыкли друг к другу, зализывая прошлые раны. Особенно Альберих, приобретший шкатулку для своего кольца. Он открывает ее только в годовщину смерти Дилюка, чтобы дать волю воспоминаниям и слезам.       Алатус позвал друзей за самый большой столик, пока его муж убежал доставать к столу булочки и, конечно же, огневиски. "Надо согреться, а то простудитесь!".       Алатус любил эти мгновения больше всего на свете. - А помнишь, как мы палочку покупали... да-да! - Отличное было время. - И не поспоришь, но год тогда выдался необычайно счастливым и тяжелым, - Кэйа тоже подключался к диалогу.       А Аякс обычно выслушивал все их перепирания, пока дело не доходило до свадьбы, споря уже со своим парнем.       Он никогда не упоминал слезы Альбериха, за что тот был ему бесконечно благодарен, но взамен просил признать, что первый понравился Кэйе как партнер, за что последний хотел убить его время от времени, а сам не заметил, когда Тарталья начал заменять ему воздух и охранять от ночных кошмаров.