Искуситель

      Pov бармен

      Я пришёл работать сюда сразу после выпуска из универа. Почти сразу после наступления восемнадцати. И сразу на следующий день познакомился с мужчиной, который здесь работал. Он был красив: темные уложенные назад волосы, пухлые розовые губы, острые черты лица, нос, борода. Вот только глаз его я не видел: он был в очках. Вообще, очки на нем почти всегда, даже вечером, когда солнце уходило в закат. Лишь пару раз в день мне удавалось увидеть его карие глаза, густые темные брови и пышные ресницы — когда он снимает очки, чтобы протереть глаза. Не знаю, почему, но я никогда не могу оторвать взгляда, когда его пальцы касаются глаз. Смотрится прекрасно. Даже немного провокационно: хочется самому снять с него эти очки и заставить посмотреть на меня, уделить хоть каплю внимания моей скромной персоне. Он не был особо разговорчив, поприветствовал и сказал, что работает спасателем. Пожелал удачи и больше никогда не заговаривал со мной. Лишь кивал по утрам в знак приветствия, но редко, казалось, я лишь иногда чем-то заслуживал его внимания. Тогда, когда у него хорошее настроение. А мне хочется. Хочется хоть толики его внимания. Он мне безумно нравится.

Pov спасатель

      Я уже понял, что этот восемнадцатилетний ребёнок ушёл в меня с головой. Что ж, мне это только на руку. Однажды я попросил его сделать кофе. Он так старался для меня, что чуть не опрокинул чашку. Кофе получился до ужаса крепким. — Почему ты так напряжен? Все ещё осваиваешься на новом месте? — я даже снял очки, чтобы лучше рассмотреть его юношеское тонкое лицо, его губы, глаза. Смешной мальчишка. Он начинает мне нравиться. — Я совсем не напряжен. Тебе кажется. — Тогда почему мой кофе получился таким крепким? — я вопросительно смотрю ему прямо в глаза. Замечаю, что он смущенно отводит взгляд, — Подойти сюда. Поднимает взгляд. Медленно подходит. Моя ладонь решительно ложится на его плечо, я чуть напрягаю ее. Чувствую, как он незаметно дёргается и ведёт плечом. Поднимаю ладонь выше, касаюсь его шеи и сжимаю ее уже на ней. Я вижу, как мальчишка машинально поднимает и сжимает свои пальцы на моих, вижу его открывшиеся губы, слышу чуть заметный выдох. — Расслабься. Посиди в массажном кресле, — я убираю руку с его шеи и наблюдаю его смущение, даже стыд. Разворачиваюсь и ухожу. Теперь я точно уверен: он от меня без ума. Интересный парень. Давно мне не попадались такие экземпляры: влюблённый мальчишка младше меня, который ещё и не против предложить себя. Я тебя возьму, ты, бармен, обязательно возьму. Но до тех пор я буду с тобой холоден. Я хочу посмотреть на тебя. Хочу побольше изучить тебя.

      Pov бармен

            Он чего-то добивается, или ведёт себя как обычно? Хотя, я не стал чаще замечать его глаз на себе, зато он мои видит с явной очевидностью, ловя меня в моменты, когда я наблюдаю за ним, когда смотрю, как он, развалившись на лежаке у бассейна с чуть расставленными ногами, что-то смотрит в смартфоне, общается с кем-то, улыбается. Господи, его улыбка самая прекрасная, эти ямочки на щеках, что появляются, когда он улыбается, мне хочется смотреть на это вечно, хочется сфотографировать и держать телефон перед глазами, когда я в очередной раз, сжавшись в комок на постеле, мастурбирую с мыслями только о нем. Я обожаю моменты его расслабленного валяния на лежаке, боже, да я бы с удовольствием утроился между этих разведённых ног и с радостью отсосал бы ему на глазах у всей публики. Я обожаю моменты, когда он нежно размазывает крем для загара по своему телу, я обожаю его татуировки на руках, обожаю эту недавно нарисованную птицу на его животе. Да вот только он меня ловит, будто знает тот миг, когда я мечтаю об этих губах на своей коже, о том, как сильно я бы хотел стать этим кремом для загара и коснуться его тела. Именно в такие моменты он ловит мой взгляд и смотрит, даже припуская очки. Меня пробирает дрожь и возбуждение, скрытое в ней. И мне стыдно от этого. Он ведь явно меня не замечает, я для него пустое место. А я так мечтаю о нем, столько грёз и желаний в моей голове. Как же хочется быть к нему ближе, ощущать тепло его тела, близость его груди. Когда он идёт к бассейну, на ходу снимая футболку у меня дрожат колени. Пресс, грудь, бицепсы - я хочу его. Хочу обмякнуть в его сильных руках, стать его личной игрушкой. И вот он снова поднимает на меня свой взгляд, когда я, пуская слюни, прожигаю взглядом его торс. Я не уверен, но мне кажется, что я давно пойман этими карими глазами.

      ***

      Бармен убирал тарелки после глубокого застолья. Время было давно за полночь, когда люди разошлись. У кого-то день рождения. Гости веселились, пили, ели, прыгали в бассейн и сильно шумели. Подносить закуски приходилось по пять раз в минуту, и усталость давно нахлынула на парня. А тревоги добавляло только то, что он наедине со своим обьектом воздыхания. Мужчина убирал разбросанные по всей территории лежаки после невеж-гостей. Щеки снова бросило в краску от мыслей, сию секунду пришедших в голову. Звон тарелок позволил немного успокоиться и перестать нагружать себя мыслями. Но он не мог оторвать от него взгляда. Юноша терялся в этом человеке, как зависимый от сигарет заядлый курильщик теряется в огромном выборе табака на прилавке магазина. Бармен отворачивается и идёт к стойке. Заходит за неё, садится на корточки и убирает посуду в специальный выдвижной ящик. Голова гудит. Он быстро поднимается на ноги, чуть не ударяясь головой и вздрагивает, когда в поле зрения перед собой он видит коллегу. — Ты закончил? — чужое лицо примерно в двадцати сантиметрах от собственного, глаза не прикрыты очками. Какое зрелище. — Да, только протереть осталось. А ты? — скрывая смущение за движениями, юноша берет тряпку и пытается обойти стойку. Но рядом с ней ведь все ещё стоит спасатель. — Я закончил. — Тогда тебе стоит пойти в комнату. Рабочий день оконче... — за свободную руку его тут же хватает чужая широкая ладонь и тянет на себя. — Ты умеешь плавать? — Не умею. Пусти, — темный мрак ночи услужливо скрывает алый румянец на щеках. — Я научу тебя. Парень идёт, а точнее тащится за с силой тянущей его рукой. Они движутся к бассейну. — Я же сказал, что не умею плавать! Через пару секунд его пререкания кончаются. А именно тогда, когда он оказывается схвачен за воротник и подвешен почти параллельно воде. — А я сказал, что научу тебя. — Пусти меня! Я сейчас упаду! — судорожно хватаясь пальцами за держащую воротник ладонь, кричит парень. — Как скажешь. Хватка на воротнике слабеет, а мальчишка со свистом летит в воду. Последним, что он видит перед тем, как с силой зажмурить глаза, это прыгающего вслед за ним мужчину. В нос сразу же попадает вода, голова начинает неприятно гудеть, на глазах выступают слёзы, а губы открываются в попытке сделать вдох. Кашлять парень начинает под водой. Брызги от пытающихся вытащить тело на поверхность рук разносятся по доброй половине бассейна. И вот под подмышкам наконец-то ощущаются чужие ладони, бережно поднимающие тело наверх и позволяющие сделать такой нужный вдох. — Зачем ты это сделал? Я ведь сказал, что не умею плавать! — прокашлявшись, начал возмущаться юноша, все ещё держать за плечи своего спасителя и мучителя одновременно. — Дурачок, зачем вдыхать под водой начал? — мужчина смеётся, позволяя парню вылить гнев и откашлять воду из легких. — Я не был готов! Старший подплывает к берегу, устанавливая бармена так, чтоб тот устойчиво стоял, и сам подплывает ближе, ставя руки на бортиках по бокам парня. — Ты в порядке? — когда младший откашлялся. — Да. Некоторое время они просто стоят, смотря друг на друга. Потом юноша отводит взгляд. — Пусти. Мне надо закончить работу. — Подождёт твоя работа, — он подвигается ближе, не секунду почти касаясь губами мочки уха, а затем отдаляется, проникновенно смотря в глаза. И рядом с ним мальчишке становится некомфортно. Потому, что возбуждение начинает потихоньку нарастать. — Холодно здесь. Зелёные огни, подсветки в бассейне, красиво укутывают молодое тело, заставляя его сиять, осветляя каждый уголок, каждую деталь ниже пояса. Заинтересованный взгляд стоящего впереди мужчины отдаётся смущением и ненужным возбуждением в теле. Этот взгляд после того, как глаза заметили одну деталь в теле юноши. Теперь он знает все. — Тайное всегда становится явным, разве нет? Уверенно давая понять, что он давно все понял, старший все ближе подходил к замерзшему юноше. Ночной ветер обдувал тело, неприятным холодом все крепче прилепляя промокшую футболку к телу. — Ну и что? Думаешь, это отвратительно? — Я думаю, — спасатель проводит ладонью по взмокшим волосам на затылке и сжимает ладонь, натягивая голову чуть назад, открывая доступ к шее, — что ты невероятно красиво смотришься сейчас. Горячее дыхание касается холодной кожи. Мурашки толпой бегут по спине, заставляют поёжиться. Застывший на месте бармен и пошевелиться не может, боясь нарушить все волшебство происходящего. Он подумает о том, что случилось, потом, после того, как ощутит эти так давно желанные губы на своей шее. А если повезёт, или же если это — всего лишь красивый реалистичный сон, то он даже удостоится поцелуя. Волосы на затылке встают дыбом. Не медли, давай же, сделай хоть что-нибудь. Но вдруг мужчина отодвигается, рушит связь, что образовалась за эти несколько секунд. — Тебе нужно закончить работу. А потом иди в свою комнату. Поздно уже. Он выходит из воды, прыгнув за бортик и оставив разочарованного, возбужденного юношу с его багажом мыслей и чувств. «Что это только что было?»

      ***

      Работник выжимает тряпку, кладёт ее на место. Наконец рабочий день закончился. Из головы все никак не могут выйти воспоминания о прошедшем, казалось, что на шее все ещё чувствуются нотки чужого дыхания. «Я ему нравлюсь?» — крохи надежды то появлялись, то исчезали в уже нетрезвой голове. «Если нет, то как объяснить произошедшее?» «Раньше я и мечтать о таком не мог, а сейчас потерялся в собственных мыслях». Достав ключ из висевшей с верхней одеждой сумки, он направился к комнате. Сто пятнадцатый номер. Парень выключил свет везде, по памяти держа путь в потёмках к двери. Сегодня намечается бессонная, полная беспокойными мыслями ночь. И как смотреть коллеге в глаза после такого? Хотя, в глаза и раньше не часто приходилось смотреть из-за темных очков. Парень доходит до двери, светит фонариком на номер — все верно. Ключ неряшливо, но входит в замок, когда чья-то тёплая ладонь обхватывает его собственную и проворачивает ключ в замке вместе с ней. Страх охватывает с головы до ног за пару секунд, но бармен и незнакомец из тени уже завалены в комнату. Звук ключей раздаётся где-то далеко. «Меня сейчас убьют» — первое, что приходит на ум, когда спина прижимается к холодной кафельной плитке стены, а руки задёргивают над головой. — Ты ведь давно этого хотел? Голос парень узнаёт сразу. — Что ты... Его губы затыкают настойчивым поцелуем, просто чтобы заткнуть. И юноша тает, как и его смешанные мысли. Остаётся только осознание и этот блядски горячий, харизматичный, с самыми лучшими на свете губами и глазами человек.       Не отрываясь от губ, ладонь ложится на шею и сжимает. Не сильно, но и не слабо в то же время. И юношу ведёт от этих действий, возбуждение нарастает с новой силой, а стон тонет в новом поцелуе.       Он отрывается от губ парня только чтобы перейти на шею. Самое излюбленное, самое чувствительное место. Это стало ясным давным давно. Алеющий засос почти сразу проявляется на бледной коже. Как же красиво он будет смотреться завтра. Придётся надевать рубашку с длинным горлом. — Я настолько тебе нравлюсь? — вопрос между ласк. — Ты... — он бы сказал. Он бы заявил о своих истинных чувствах в полной мере, не стесняясь, заявил бы, как сильно он влюблён, как сильно он ревнует его к каждой даме, как сильно ему хочется быть в числе тех счастливчиков, которым позволено общаться с ним. Заявил бы, если бы это представлялось физически возможным. Изо рта не могло вылететь ничего, кроме вздохов и несдержанных стонов. — Нра... нравишься! Очень! Самодовольная ухмылка украшает лицо, а затем мужчина одаривает бармена искренней, самой настоящей улыбкой. Той, от которой появляются ямочки на щеках и той, от которой у младшего дрожат колени. И руки. Дрожит все.       Его снова напористо целуют, не давая возможности дышать. Одновременно с этим припускают шорты с нижним бельём, падающие на лодыжки и ерошат мокрые волосы. В окно залетает холодный ночной ветер, совсем немного отрезвляя тела, и в этот промежуток времени бармен оказывается грубо развернут лицом к стене, его рукам все так же не дают возможности двигаться. Он отчетливо чувствует прижимающееся к бедру прямое доказательство возбуждения своего партнера. Причём, довольно массивное.       Из кармана серых шорт спасателя он достаёт тюбик смазки.       Холод на мышцах ощущается неприятно, но он будоражит. Первый палец входит легко. Старший улыбается, раздаётся смешок. Вот и ещё один секрет раскрыт. Сколько же раз мальчишка трогал себя сзади, представляя, что это он сейчас рядом, что это он сейчас уделяет внимание, так нежно доставляя удовольствие? Второй палец входит почти идеально. Раздаётся стон. Нежданный, сановно пуля над виском, но такой приятный, такой благодарственный. — Нашёл.       Движения фаланг, а затем и обоих пальцев. Юноша сходит с ума, точнее, уже сошёл. Чужая ладонь ложится на губы, почти перекрывая звуки льющихся наружу стонов, а на загривке остается поцелуй. Вставший, уже сочащийся смазкой орган сейчас терся о холодную стену. Коснуться себя хотелось до беспамятства.       Одной рукой старший стягивает собственные шорты. Выдыхает через зубы, запрокидывая голову назад, когда головка касается уже готового входа. — Блять...       Взять хотелось до дрожи в теле. Овладеть этим желанным мальчишкой, только бы сделать это. Ждать больше невозможно. Толчок вперёд — и половина члена уже внутри. Зубы больно закусывают губу, но негромкий стон все же вырывается. И бармену нравится. Нравится стоять с задранной ногой возле стены и, даже не раздавшись, принимать. Нет времени задуматься, как сильно он успел полюбить, когда головка задевает что-то внутри и по телу разрядом, проходящим через все тело и оканчивающимся только в ладонях проходит удовольствие. Если бы не ладонь, блокирующая пятьдесят процентов звука, он бы давно разбудил всех соседей.       Наклонившись и укусив чужое плечо, старший уже без памяти вбивался в податливое тело, входя до конца и почти полностью выходя, вслушиваясь в сладкие стоны рядом, покрывая шею засосами и укусами. Пошлые звуки уже почти ароматом витали в воздухе, шлепки кожи о кожу заводили, заставляли втрахивать парня в эту чёртову стену ещё грубее, до потери сознания, границы с реальностью. Он поднимает ногу выше, меняет угол проникновения, и младший выгибается дугой от нахлынувших чувств и эмоций. Совсем скоро придёт финал. В голове пусто. Лишь желание поскорее кончить от рук, губ, дыхания и члена своего любимого человека.       Спасатель отпускает себя, отпускает последние крохи самоконтроля и позволяет себе не заботиться о том, что подумают другие. Он убирает ладонь с чужого рта, спускает крюки и имеет с таким вожделением, с такой скоростью, что позавидовал бы дьявол. Дыхания не хватает, стоны все более рваные. Ещё совсем чуть-чуть, совсем немного, и наступит то, чего ждали оба. Чего, встретившись, так сильно возжелали два человека. Удовольствие волнами расходится по телу, словно передаваясь от одного к другому. Бармен сдаётся первым, кончая без рук, пачкая стену и ударяясь лбом о кафель, чувствуя что-то тёплое, разливающееся внутри. Голова мужчины упирается о кафель чуть выше его собственной. — Не уходи этой ночью... — Не уйду, — поднимая за подбородок и целуя, отвечает кареглазый.

***

      Утро выдалось уж больно ярким. Спасатель проснулся чуть раньше восьми часов и почти сразу обнаружил парня, укутанного в тёплое одеяло и в его собственные руки подле себя. Он нежно обнимал мальчишку, которого вчера так грубо имел. Скоро начнётся рабочий день. Вылезти заняло минуту или две, так как отпускать его спящий не хотел, а будить было жалко. Мужчина выпил воды, плеснул холодной жидкостью в лицо и вернулся в комнату. Будить все же надо, у юноши тоже начинается рабочий день. Наклонившись над красивым лицом, он вдруг обратил внимание на длинные ресницы, темные брови, красиво залитые утренним светом. И вдруг захотелось поцеловать. Осторожно, почти невесомо оставив на щеке нежный поцелуй, старший заметил оставленный вчера засос. В груди разлилось приятное тепло. Быть холодным с парнем больше не хотелось. — Вставай, искуситель.