Исключение Метиды

      — Ох, черт, там еще монтаны, — Чимин резко возвращается за угол, перезаряжая свой бластер, — сколько их тут? Я насчитал уже шесть десятков…       — Возможно, на этом корабле их несколько сотен… если не больше, — Чонгук спокойно подходит ближе, аккуратно заглядывая за угол: вражеские солдаты патрулируют все уровни огромного корабля, заглядывая в каждый коридор, наставляя свои пушки — совсем скоро… он будут здесь: им надо поторопиться — их разыскивают.       — Несколько сотен?! — шепотом прыскает Пак, нервно сжимая оружие, — и ты сказал это… только сейчас?! Как мы вдвоем отыщем тут то, не знаю, что! Ты даже не уверен в том, что мы ищем!       — Все просто: мы ищем то, что они тщательнее всего здесь охраняют, — спокойно замечает Чонгук, аккуратно кладя свою руку на плечо Чимина: может, его непоколебимость его хотя бы немного успокоит, — Артефакт с твоей планеты, поэтому мне и пришлось взять тебя с собой, — добавляет, — не переживай, ты сразу поймешь, что это оно самое.       — Это логично, конечно, — парень стирает пот со лба, видя приближение очередного монтана, — но что-то мне совсем не нравится твой план! — шикает.       — Ни с места! Руки над головой! — металлический голос солдата вдруг громом трескает их по затылку — монтана подкрался совсем с другой стороны: это, признаться честно, Чонгук не мог ожидать.       Не мог ожидать и того, что пушка монтаны будет упираться ему в бок, колко кусаясь, пугая скорой смертью; парень быстро поднимает руки над головой, заслоняя собой Пака, глядит в глаза напротив: тот смотрит в ответ с диким страхом, быстро дышит, сглатывая, цепенея…       …Но когда Чимин слышит гулкий топот других, когда он слышит, как заряжается их оружие, когда он понимает, что еще немного и...       Выстрел клацает по внутренним коридорам, задевает монтану, чудом минуя Чонгука — Пак быстро хватает того за руку, кидаясь в бега, виляя в темных коридорах огромного корабля, что несется в гипер-прыжке: им нужно успеть завершить начатое до того, как они выпрыгнут, до того, как снова появится связь и о них успеют сообщить туда, куда не следует…       Их тихая миссия грозится потерпеть сокрушительный и очень громкий крах.       Пак быстро перемещается в многочисленных коридорах, почти тащя за собой Чонгука; когда монаты появляются позади, тот начинает отстреливаться, изо всех сил стараясь не попадать по стенам: очень обидно умереть от рикошета.       — Чимин, запоминай путь, которым ты ведешь нас, — тихо проговаривает Чонгук, целясь, — коридоры на этом корабле построены в форме лабиринта…       — Запоминаю… не зря же они назвали свою летающую срань «Минотавром», — он сглатывает, тщательно выстраивая в голове свой путь, нитями выкладывая в памяти каждый шаг, каждый поворот…       Чонгук стреляет еще раз: монтана тут же падает, цепляя за собой других, случайный выстрел солдата попадает в поверхность стены — зеленый огонек долго мечется по коридору, отскакивая, пуляясь, звеня…       — Чимин, осторожно! — Чонгук глядит в оба, — не схвати пулю!       Выстрел затихает с глубоким бульканьем — Чонгук быстро оборачивается, замечая, что монтаны отстают… Чимин сбавляет темп, быстро дышит:       — И как нам найти то, что они здесь охраняют…? Тут одни коридоры?       — Здесь темнее… — обращает внимание Чонгук, пытаясь отдышаться… — холоднее…       Пак резко тормозит его рукой, выставляет оружие перед собой, целясь; лишь спустя несколько мгновений Чонгук видит очередного солдата перед ними: Пак держит его на мушке — тот… вдруг не сопротивляется, поднимает руки наверх.       — Смотрите-ка, — удивляется парень, обходя крепкого Чимина — он быстро дышит, но руки его не трясутся: стоит врагу двинуться, тот выстрелит, Чонгук уверен, — монтана, который не спешит в могилу… Твой позывной?       Монтана молчит, но Чимин резво дергает бластером вперед, прижимая его к его шлему.       — Тони... Тони… — сдается тот, не шевелясь.       — Что ж… Тони монтана, — Чонгук облизывает губы, — веди нас… туда, где оно хранится… Ты же знаешь где оно? Или ты не держишься за жизнь? — стреляет взглядом, — вижу, что держишься.       — Это…это находится в Студии, — Тони монтана чуть кивает головой вбок, — там.       Чимин и Чонгук ведут взглядом, видят там двери — наверное, единственные двери на всем этом чертовом корабле.       — Открывай их, — Чимин утыкает бластер в спину монтане, подводя его к дверям в Студию, — вводи пароль.        Тони быстро нажимает на символы приборной панели, совсем не оказывает сопротивления: это кажется почти странным… но, быть может, все становятся такими сговорчивыми, когда в их спину утыкается дуло бластера, способное разорвать на мелкие кусочки за секунду?       Двери открываются — впереди темнота… веет холодом.       — Ступай первым, Тони — почти приказывает Чимин, но тот стоит намертво:       — Монтанам нельзя в Студию, — объясняет, — в моей шее датчик. Сработает как детонатор, как только я ступлю за двери.       — Что-то мне кажется ты лапшу нам на уши вешаешь… — нервничает Пак, — давай, ступай! Может это нас разорвет, как только мы туда зайдем?       — Чимин, — прерывает Чонгук, хлопает того по плечу, — то, что он сказал — правда. Идем.       Они ступают в черное пространство… холодно… ни черта не видно, хоть глаз выколи…       Как только они переступают порог, Тони вдруг закрывает за ними двери, они хлопают с протяжным стуком, воем: Чимина и Чонгука вдруг прижимает к земле, кружит, выворачивает. Это... это как момент выхода в гипер-прыжок, мощность которого увеличили раз в десять.       Чимина тошнит: кажется, вот-вот и его тело растворится, расплющится, превратится в лужицу, глаз не открыть… вспышки света вдруг начинают бить в глазах, утробный шум заполняет уши и кружит… кружит… кружит… Чёрный заполоняющий цвет вдруг режется на спектры света, волнами кружится, переливается радугой, отсвечивает в пространстве, которое начинает вдруг увеличиваться.       Становится светло. Солнце светит прямо над головой, вдалеке каркают чёрные одноглазые вороны; когда Пак открывает глаза, он вдруг оказывается… как будто дома. Там, где вырос…       Выжженная пустыня, невысокие лысые горы вдалеке, голубое небо…       — Черт! — ругается Пак, пытаясь податься назад, туда, где, как ему кажется, были двери, — это иллюзинариум! Нас заперли здесь, как в тюрьме, пока мы не вылезем из гипер-прыжка, а там...       — Нет… — Чонгук внимательно вглядывается вдаль, видя приближающуюся фигуру в белом, — этот монтана… Тони… — чуть поворачивает голову, — наш агент. Тоже связан с Метидой, — прочищает горло, — как и я. Думаешь, я просто так спросил его имя?       — Какого… — смотрит вперед, — кто это там?       — Наш проводник, — Чонгук держит руки за спиной, — они действительно прячут Артефакт здесь, — протягивает руку Чимину, — остается следовать за ним, а там… пусть будет, что будет, — парень чуть оборачивается, — без проводника здесь и правда можно сгинуть. По-настоящему.       Лицо Пака бледнеет, но он беззвучно соглашается, следует за Чонгуком, устремившемуся к фигуре в белом.       — Приветствую, — здоровается существо, останавливаясь вдали, — я… ваш проводник, — он начинает двигаться, улыбаясь, — моя внешность и характер основаны на ваших подсознательных предпочтениях, — оборачивается, цепляясь взглядом за Чонгука, — можете называть меня Ви.       Чонгук давит губы в тугую полоску, жмёт зубы внутри. Они следуют за Ви молча, не задавая вопросов, не издавая звуков; солнце над головами почти по-настоящему печет, пока Пак с удивлением озирается по сторонам — все это… все это так похоже на… его дом.       Может, это тоже основано на внутренних и подсознательных предпочтениях? Иллюзианариум каким то образом узнал, что сейчас он больше всего на свете просто… хочет быть дома?       Чимин почти цепенеет, когда видит одинокий деревянный домик вдали — точно такой же… точно такой же был в его деревне.       — Это, должно быть, шутка, — Пак Чимин заметно слабеет, обливаясь потом… прижимая руку к собственному боку, — это не может быть правдой, это…       — Это самая настоящая правда, — возражает Ви, когда они приближаются к крыльцу, — правда иллюзорного мира… Моя программа рассчитана на поддержку бесед на философские темы… желаете запустить ее? — темноволосый улыбается; Чонгук скрипит, отворачиваясь.       Ви вдруг меняется в лице:       — Оу... — замечает он, — кажется, вашему другу не очень хорошо.       Чонгук оборачивается… На Чимине нет лица — лишь белое обескровленное полотно и краснеющий бок… окровавленные руки, вялая походка; в памяти всплывает чертов зеленый огонек, отскочивший от стены: он ведь так и не увидел, куда он попал… теперь он понимает.       Чонгук быстро долетает до Пака, подхватывает того за плечи, аккуратно доводит до крыльца дома, пока тот судорожно дышит: внутри все сухо… воды… сейчас бы воды… и домой.       Голову опять начинает кружить, и Чимину кажется все это затянувшейся неудавшейся шуткой… родная деревня… он же в родной деревне сейчас? Там, за этим деревянным домом, и его собственный, а там… конечно... там его будет ждать Намджун.       — Чимин, не отключайся! — трясет его Чонгук, вглядываясь в бесчувственное лицо с закрывающимися глазами, — Чимин, я тебя вытащу… вытащу, ты слышишь!       — Это вряд ли, — замечает Ви, подходя ближе, — мои процессоры считали его состояние. Оно фатальное… здесь нет никаких медикаментов, никаких вспомогательных средств, — Ви продолжает улыбаться, — лучшее, что вы можете сейчас сделать — попрощаться.       — Нет…нет, нет! — Чонгук мотает головой, — это не может быть правдой, нет!       — К сожалению…       — Чонгук… — Чимин опадает на пол, а кровь… кровь все льется, красными перчатками пачкая его руки, — посмотри… под половицей на веранде… посмотри там… Когда мы были детьми, мы тут часто бегали, а потом он… он…       — Чимин, не отключайся… Чимин... — Чонгук судорожно вглядываются в землянина.       — Сейчас… сейчас… — Ви поднимает палец вверх, — лучше вам посмотреть, что под половицей на веранде. Потом будет поздно… мы почти вышли из гипер-прыжка…       — Давай уже, смотри... — Пак выдавливает из себя улыбку, — хочу увидеть, что все это было не напрасно… поторопись.       Чонгук вскакивает так, будто и правда каждая-каждая секундочка на счету; вглядывается в треклятый деревянный пол, прыскает, почти плачет, ведь мысли его… уже давно не о том, что он ищет, мысли его только о Чимине — только о нем.       Сердце горит, когда он видит чуть приподнимающуюся половицу, бежит к ней, почти вырывает из пола, загоняя под кожу самые настоящие занозы; половица впитывает в себя след крови Чимина… взгляд Чонгука ползет внутрь…       Он хмурится, выдыхает, не понимает…       — Дай угадаю, что там… — Пак ухмыляется, закрывая глаза… — там…       — Очки...? — Чонгук не понимает, доставая их: обычные очки в толстой черной оправе.       — Очки, — подтверждает Чимин, — моего учителя.       Губы его застывают в радостной улыбке… в спокойной улыбке.