Опять ты?

—Что ж, нужно для начала заполнять протокольчик... Итак. Как свидетельствуют паспортные данные, Вы, Сорокина Алла Вячеславовна...—мужчина с нелепой гулькой на голове, гелевой ручкой, которой писал, указывает в сторону девушки. Не совсем до сих пор соображая ясно, Алла пытается соотнести смысл вопроса, свое имя, форму следственного комитета и армянскую внешность. Получается, честно говоря, безрезультатно. Поэтому она молча кивает. В голове у нее поселилась навязчивая мысль, кажется, что у всех людей какое-то сморщенное лицо, как будто бы оно должно быть прямее по обыкновению. Она тянется к лицу помощника следователя, чтобы исправить эти странные дефекты через железные прутья. —Тишь- тишь, руки не распускаем,—совершенно спокойно он лёгким движением отводит чужие руки обратно за решетку.—Теперь Вы,—взгляд обращён на уже вменяемого спутника девушки,— Шастун Антон Андреевич, который здесь каждую субботу?—от этих слов Алла резко поднимает голову на парня и смотрит, сведя брови к переносице. То, что здесь что-то явно не сходится понятно даже отправленному наркотиками мозгу. —Ну я,—не обращая внимания на потуги девушки невербально задать интересующие вопросы, отзывается молодой человек. —Слышь, заводи тёлку вначале!—из двери, на которой написано "Помещение для наблюдения", доноситься голос, уже знакомый нашим героям. Мужчина-гулька с погонами младшего советника юстиции лезет в карман, достаёт огромную связку ключей, в которой точно есть один от "обезьянника". Алла в полуадекватном состоянии слышит звук проворачивания ключа в дверной скважине, чувствует на запястьях холод от металла наручников и руки ведущие ее в направлении комнаты допроса. Освещение здесь другое, слишком яркое, холодное. В центре комнаты стоит стол и два стула, расположенных друг напротив друга. На одном из стульев сидит обладатель того самого строгого голоса, в форме следственного комитета, на погонах горизонтально расположены две большие звезды, свидетельствующие о должности советника юстиции. —Эту?—для уточнения спрашивает офицер ниже рангом. —Да, этих с крыши- летунов,—отвечает старший по званию.—И дверцу прикрой... —Только ты руки ей не развязывай- она себе лицо мнёт, тебе... Массаж нормальный, "омолаживащий",—после этой фразы мужчина-гулька выходит из помещения. —Здрасте,— наконец-то подаёт голос допрашиваемая. —Забор покрасте.—ей прилетает недошутка-перегрубость. Резко офицер (как, впрочем, мы привыкли от этого человека) поддаётся вперёд, нависая над девушкой,—Слышь, ты, с севера, ты где наркотики взяла?! Быстро! Мы сейчас на тебя всё повесим! Ты чт-... —Какое у вас нерасправленное лицо... —Слышь, да я сейчас всю расчленёнку на тебя повешу! —Да что?—взяв себя в руку, более-менее внятным голосом возмутилась Алла. —О-о, протрезвела. Что вы курили?— жёстко, похлопывая по плечу допрашиваемую, допытывался следователь. В ответ ему послужило невнятное мычание и что то про голубиный помёт.—Кто вас на крышу вывел?—всё так же беспощадно.—Еще раз. Кто вас вывел на крышу? —Ну-у-у... Друг... —Молчишь? —В смысле молчу... Говорю: "друг"... —Посидишь в вот такой вот комнатушке...—он показывает ладонями что-то вроде квадратика,—три часа! Посмотрим как ты заговоришь!—заходит младший советник юстиции, следователь обращается к нему,—"Друг"-говорит. Я сейчас,—похлопав себя по карманам, убедившись, что, то что он искал на своем месте, следователь с размаху открывает дверь и покидает помещение. Мужчина-гулька и Алла остаются наедине. —Всё хорошо. Лучше ему сразу всё рассказать и всё будет в порядке. Потому что я видел, как он покалечил много людей. Судьбы людей покалечил. Он сейчас опять, наверняка, придёт, будет что-то у тебя спрашивать. Ты лицо только не мни. Всё, приходи в себя. Скажи: "друг", как зовут, да, где живёт..."—дверь, как всегда, открывается внезапно и резко, прерывая своим хлопком наставления. —Что там?—вернулся с табачным шлейфом старший по званию. Он хватает допрашиваемую, валит на пол, заламывает руку. Четко и ядовито спрашивает,—Молчишь? Говори, кто. Алла потрясена, Алла в шоке, Алла в ахуе. —Нет-нет. Ну... Друг, такой высокий, в белом свитере, тут, такая вышивка... —Вот! Заговорила. Сразу имя мне его скажи! —Ну-у-у, конечно, Владимир. —Фамилия? —Ух, я не проверяла... —Придумай. Лучше придумай.—мужчина занёс ладонь для замаха над лицом девушки. —Поаккуратней с ней,— встав ближе, шепотом гулька произносит на ухо следователю, отводит того хотя бы немного дальше от, в данный момент, пострадавшей. Потом присев рядом с Аллой шепчет ей,—Лучше скажи. —Ну всё-всё. Владимир... Эм... Этот... Белосветов? А, или Владимир Ковролинов? А может Владимир Сту-у-ульченко...—девушка утопает в своих мыслях, ощущениях, переворачивается несколько раз. В общем зрелище странное. —Может ее к врачу надо? ... Так, ты ей займись,— тыкнув в грудь коллеге приказывает мужчина. —А того, который у нас второй, не хочешь опросить? —Точно. Он как раз в этой "комнатушке" сидит. Младший советник юстиции, с горем пополам, растормаживает Аллу, просит подняться, уводит для восстановительных процедур. В таком состоянии нужно бы отлежаться, поэтому, взяв на себя ответственность и взвесив риски: "что может сделать такого девушка в состоянии "не состояния"?", ведет ее в служебную комнату отдыха. *** —Здесь свободная камера для допросов,— пропуская молодого парня в помещение, следователь закрывает за ними дверь. Всё то же помещение, со столом, стульями, наставленными люминесцентными лампами по потолку, отдающие холодом. Оба садятся за стол.—Итак...— на стол ложится личное дело на имя "Шастун Антон Андреевич",—Любопытно,— смотря на обложку папки, ухмыляется мужчина,—совсем не Владимир. Парень осматривает мужчину, насколько ему позволяет сидячее положение. Черные волосы, лажащиеся на лоб челкой, пронзительные сапфировые глаза, четкие черты, идеальный овал лица с проступающимися острыми скулами. Очень странно что он такого яркого персонажа до этого не замечал в отделении. —Как к Вам обращаться? —Ко мне можешь обращаться моим настоящим именем,—со смешком отвечает, на что ему прилетают закатанные глаза,—Арсений Сергеевич. Арсений открывает папку личного дела, пробегается глазами. По мере прочтения текста его брови взлетают всё выше и выше. —Ну, чтож, Владик...—пытаясь сдержать смех, начинает следователь. —Хватит. Я Антон. —Как же так вышло, что твоя спутница рассказывала о неком Владимире, а личное дело на Антона?—брюнета продолжает веселить эта ситуация,— Еще же черт найдёшь в базе данных информацию о Владимире Белосветове, Стульченко и... Еще там какой-то был... А твоё дело прям первое лежит, как в "недавно используемых". Антон еще раз показательно закатывает глаза, вдруг всё таки увидит мозг изнутри. Хоть этот "полисмен" и увлекательный, но он ожидал увидеть в комнате допросов перед собой другого человека. —Где Пашка?—с уставшим вздохом, как будто происходит что-то рутинное, прямолинейно спрашивает парень. Арсений тут же становится серьезным. —Для тебя Павел Алексеевич, шкет,—как бы угрожающе это не звучало Антон смеётся ему в лицо. —О нет, постой. Это для тебя он Павел Алексеевич,—быстро сменилась форма обращения с "Вы" на "ты",в словах чувствуется надменность и ехидство,—А для меня он просто дядя Паша,—сообщает юноша, салютуя злорадной ухмылкой. —Теперь стало ясно, почему тебя задерживают чуть ли не каждые выходные и каждый раз отпускают. Племяннику страшного следователя всё сходит в рук.–Арсению стало кристально понятно по каким именно причинам правонарушитель перед ним с таким внушительным багажом этих нарушений, но надо заметить в сравнительной степени не столь серьёзных, каждый раз выходил сухим из воды, а точнее из полицейского участка. —Всего лишь крестник старшего следователя, но ты почти прав. Он мне как родной дядя.–Антон смотрел с вызовом, прямо в глаза. Глаза напротив отвечали таким же вызовом, вот только было в том взгляде что-то, что не понять юному разуму. Может быть дело в залегающем под глазами градиентом бессонных ночей, вселенской усталости, которая там отражалась, крапинкам ультрамарина в сапфире радужки, а быть может в бездонных зрачках. Как иронично, что следователь в свою очередь видел в чужих глазах молодую, живую, полную энергии зелень, такую которая только-только проросла из своей чёрствой, не обогащённой земли, расширенные зрачки, мужчине даже показалось, отдающие по цвету фиолетовым. Но Арсений видел не только глаза, рассмотреть парня удалось всего. Волосы русого цвета, вьющиеся кудряшками к лицу, на вид очень мягкие, но следователь отогнал мысли о ощущениях от прикосновения к ним. Вообще парень был немного нелепый, но красивый. Лицо, можно даже сказать, миловидное. Худые конечности, в частности запястья, были увешаны огромным количеством браслетов, как и из бусин, так и из кожи, фенечек, а на пальцы нанизаны громоздкие кольца и перстни. После контакта глаза в глаза и рассматривания друг друга с минут пять, всё закончилось звонком Павлу Алексеевичу. Разговаривал с ним Арсений, и как бы он не бесился, как бы не ссылался на кодекс РФ об административных нарушениях, ему пришлось отпустить Антона под приказной тон начальника в трубке и гаденькую ухмылку виновника разговора. Парень поджал губы и пожал плечами, смотря на покрасневшего от злости сотрудника правоохранительных органов, мол: "вот так бывает, я тут не при делах" и вышел прочь из отделения. Следователь долго смотрел на закрытую после Антона дверь, у него в груди поселилось чувство незаконченности. Арсений ненавидел незаконченные дела.