В главной роли Леви Аккерман

      Раннее прибытие хозяина заставило Леви собираться в спешке. Он ругал себя за пустое промедление у окна, путаясь в колготках и лямках бюстгальтера. Леви не был до конца уверен в необходимости своего присутствия внизу именно сейчас, но чувствовал, что так будет правильно. Вспомнив о предостережении Нанабы, перед выходом он воспользовался духами Изабель, от которых сам же расчихался.               Когда Леви спустился, гости уже сидели в гостиной и пили принесённый Моблитом кофе. Несмотря на время, все казались бодрыми и оживленно обсуждали недавнюю поездку Эрвина. Роль рассказчика на себя взяла почему-то тёмноволосая девушка в очках, а не сам Эрвин, тихо сидевший в отдельном кресле.        – Как и у нас, народ едет в города, – говорила она, будто была очевидцем. – В столице втридорога сдаются комнатушки размером со шкаф, а в деревнях стоят никому не нужные огромные традиционные дома. Мы могли бы все вместе снять такой на лето и выращивать овощи.        – Чего тебе здесь овощи не выращиваются? – спросил молодой человек с тонкими усиками. – Засади пару клумб в доме родителей и отведи душу. Моб вон кур разводит.       Усатый махнул рукой в сторону Моблита, и тот скромно улыбнулся. Девушка обернулась по направлению жеста, и на лице её тоже проступила широкая улыбка:        – Моблит, поехали вместе выращивать капусту в японской глубинке!        – Я бы с радостью, мисс Зоэ, но кто присмотрит за этим домом? – парень весь покрылся румянцем и явно хотел отвести взгляд, но не мог себя побороть.        – А это наша новая помощница? – спросил усатый, кивнув на Леви, и тут же встал, чтобы поздороваться, но на этот раз рукопожатия не случилось. Не успел Леви среагировать, как гость молниеносно коснулся его руки то ли кончиками усов, то ли губами.        – Майк, – представился молодой человек. – К вашим услугам, леди.       Леви выдавил из себя улыбку, хотя очевидное заигрывание с иерархией не пришлось ему по душе. «Все мы знаем, кто тут леди, – подумал он. – К чему цирк?»        – Леви Аккерман, – представился парень.        – Леви? Необычное имя для девушки.        – Родители ждали сына.        – Напрасно. У них получилась отличная дочь. Мисс Аккерман…        – Миссис, – поспешил поправить Леви, так как начинал ощущать со стороны Майка какой-то рефлекторный флирт.        – Прошу прощения! Миссис Аккерман, позвольте вас со всеми познакомить. Вот наше солнце – Ханджи Зоэ. Она подает большие надежды в науках, поэтому остерегайтесь разговоров с ней. Бывает совсем тяжко слушать . А это Флагон Туррет, бессменный чемпион по гребле и вечный студент. Когда-нибудь он закончит университет, станет дипломированным юристом и наступит конец света. Серьезный парень в кресле – наш Эрвин Смит. У него нет примечательных черт, кроме права на наследование этой огромной развалины. Рядом с ним сидит первая красавица Соединенного Королевства – Мэри… Без-пяти-минут-Смит. По дороге они поведали нам страшную тайну. Два года мы ждали, и наконец объявлена дата их свадьбы. Планируем сегодня вечером отметить эту новость! Имя её волкодава я не запомню. Плюшка? Багет?       По мере представления все собравшиеся реагировали улыбками или взмахом руки. Леви только кивал. Взгляд его непроизвольно возвращался к Эрвину. В отличие от остальных, молодой хозяин выглядел устало и не сразу отреагировал на горничную. Он сидел, закинув ногу на ногу и подперев лоб рукой, словно его донимала головная боль, но, почувствовав внимание, поднял на Леви пронзительно-голубые глаза и тоже кивнул, не издав ни звука.        – Что ж! – Ханджи звонко опустила кофейную чашку на блюдце, прервав тем самым зрительный контакт. – После бодрящих напитков можно и поспать часок. Всю ночь куролесили. Леви! …Могу я звать вас так? Не покажите ли нам пригодные для проживания комнаты?       Леви снова кивнул и попросил следовать за собой. Один за другим гости поднялись и вереницей потянулись на второй этаж. Эрвин сразу прошел к хозяйской спальне, и Мэри пошла за ним. Остальные же затеяли спор из-за комнаты с выходом на балкон, словно зимой в нём была острая необходимость.        Леви дождался, когда гости определятся и пожелал им приятного отдыха, но покинуть коридор не успел. Как только голоса смолкли, из комнаты выскользнула Мэри.        – Миссис Аккерман, – обратилась она шёпотом. – Не могли вы приготовить ещё одну спальню? Только так, чтоб за стеной никого не было.       Бровь Леви сама собой вопросительно изогнулась.        – Ожидаются ещё гости?        – Только не говорите никому, – сказала Мэри взволнованно. – Это для меня.        – Хорошо. Мне понадобится полчаса.       Девушка горячо поблагодарила Леви и вновь скрылась в хозяйской спальне.       «Только второй день, а уже скелеты из шкафов полезли», – подумал Леви и пошёл вниз за дополнительным комплектом белья.               Единственной спальней, избавленной от соседей, была маленькая комната у самой лестницы, но Леви был уверен, что Мэри нужно именно это. Близость к гостевому санузлу и отходным путям предрасполагала к тайному обитанию.       В очевидном раздоре жениха и невесты Леви не увидел ничего удивительного. Проработав некоторое время в свадебной индустрии, он прекрасно понимал, что подготовка праздника может вбить клин даже между самыми влюбленными людьми на свете. Иногда брак оказывается под ударом из-за неправильного галстука у жениха или недостаточно белых скатертей, но праздник проходит, и страсти утихают. Даже лучше, если Эрвин и Мэри успеют соскучиться друг по другу, живя в разных комнатах.       Сразу за именем хозяина дома в голове Леви двадцать пятым кадром промелькнули его голубые глаза; по спине пробежали мурашки. «Таким взглядом дыру прожечь можно», – подумал он и дернул плечами, прогоняя озноб. Холодное приветствие Смита навело Леви на мысль о том, что молодой человек по характеру всё же ближе к матери. Или дело было в затаённом конфликте с невестой?               Всё время, что Леви занимался подготовкой дополнительной спальни, в голове его крутились теории о природе конфликта Эрвина и Мэри. Любопытство, свойственное соседским старушкам, не было характерно для Леви, потому внезапный интерес он списывал на длительное отсутствие собственной личной жизни. Как и соседские старушки, он уже давно ни с кем не выяснял отношений и не имел телесной близости. Когда Фарлан или Изабель спрашивали его о затянувшейся половой аскезе, он отвечал, что в этом городе найти пару невозможно. Изабель понимающе кивала, а Фарлан говорил, что ерунда всё это, и он постоянно находит себе отличные пары.                – И где они все? – спросила как-то Изабель.        – Замужем, – ответил Фарлан. – Я не дурак встречаться с незамужними. Они ж чего-то ждут потом.        – В том-то и дело! Найти порядочного парня здесь очень сложно. Все или проходимцы, вроде тебя, или алкоголики.               Конечно, у Леви были объективные причины не искать отношений, но было также и то, о чем он не мог сказать даже Фарлану и Изабель.               Закончив с комнатой, Леви спустился в гостиную, навел порядок на столике и поднялся к себе. Второй этаж спал после дороги и вряд нуждался сейчас в горничной. Леви подумал минуту, стоит ли ему снять форму прежде, чем закурить, но в итоге решил, что без миссис Смит можно не беспокоиться о таких вещах. Он снова разместился на подоконнике, но успел сделать только две затяжки, когда раздался телефонный звонок.       Леви достал из глубокого кармана юбки серебристую раскладушку с брелоком в виде пушистого шарика. Мобильник был ещё одной деталью в безупречно продуманном Изабель образе.       Звонила как раз Изабель.        – Как всё проходит? – спросила она.        – На удивление, гладко. Видимо, здесь все идиоты. Кроме повара. Она меня сразу раскусила.        – Как? Что выдало? Голос?        – Нет. Просто повар и сама играет не себя, вот и просекла.        – Ясно, – сказала Изабель, хотя ясно ей ничего не было. – Значит, я что-то упустила… А мальчик уже приехал?        – Мальчик? – Леви выпустил наружу облачко дыма. – Мальчик оказался старше меня. Приехал с невестой.        – Надо же… Симпатичный? – в голосе Изабель зазвенели игривые нотки.        – Как сказать, – Леви сделал паузу, задумавшись. – Здоровенный мужик с осанкой лорда и большими ладонями. Вроде лучше некуда, но он, вдобавок, голубоглаз, и нос с горбинкой. Плацдарм для эротических фантазий, а не мальчик.        – Настолько хорош?        – Чертовски.       На фоне послышался голос Фарлана, требующего трубку.        – Не давай ему телефон, – предупредил Леви. – Он сейчас всё превратит в балаган из похабщины.        – Вовсе нет! – все-таки забрал трубку Фарлан. – Я просто хотел пожелать тебе веселых игр в господина и горничную.        – Иди в задницу, – Леви улыбнулся, но голосом этого не выдал. – Хотелось бы поменьше со всеми ними взаимодействовать. От греха подальше.        – От какого именно греха?        – Оставлю тебе простор для мысли. Если серьёзно, то сюда заявилась кучка золотой молодежи. Дорогущие машины и костюмчики по фигуре. Само собой, они отлично выглядят, но желания пообщаться не вызывают. Один уже успел поиграть со мной в равноправие.        – Как он посмел? Ты ведь так любишь, когда тобой командуют.        – Ещё раз – иди в задницу, Фарлан. Я не спал всю ночь и курю какой-то яблочный жмых, так что не шути со мной. Если у вас нет важных объявлений, то я отключаюсь.       Леви дал друзьям три секунды на размышления и захлопнул телефон, про себя отметив, что только ради такого хлопка и стоило взять раскладушку Изабель.               Так как гости спали и не спешили разводить беспорядок, но могли в любой момент начать активность, Леви занял дежурную позицию на кухне, где Нанаба без особого энтузиазма занималась обедом. Мужчина сам заварил себе чашечку чая и стянул с полки плохо лежавший мешочек с сушёными яблоками.        – Не люблю эту компанию, – сказала Нанаба, перемешивая холодный мясной салат. – У них нет никакого распорядка дня. Блюда должны подаваться по времени, быть свежими, а с такими едоками я не могу ничего предусмотреть. Они то просыпают обед, то резко появляются под носом в состоянии звериного голода.        – Говоришь так, будто здесь для кого-то ещё приходится готовить. Смиты старшие ведь живут в городе.        – Да, но иногда устраивают здесь приёмы. У миссис Смит сложные отношения со своим аристократическим происхождением. Она без ума от его внешних атрибутов, но ненавидит сложное наполнение. Отсюда и желание иметь французского повара с горничной в красивом переднике с беньозом на голове, но отсутствие всякого интереса к этому самому повару с горничной.        – Она назвала меня еврейской потаскушкой, когда думала, что я её не слышу.        – Очень на неё похоже. Хотя, говорят, раньше она такой не была. Уж не знаю, в чём дело. Климакс её добил, или все мы с годами становимся ворчливыми старухами. Не принимай близко к сердцу её слова.        – С чего бы? Она не знает, кто я. Этот образ не имеет ко мне отношения.        – Да? А смотришься органично.        – Я играл женские роли в театре. Труппу собрал один безумный фанат Шекспира и, во имя исторической достоверности, запретил брать в неё девчонок.        – Как интересно! И кого же ты играл? Джульетту?        – Я пришёл в рождественский сезон, поэтому играл Виолу из Двенадцатой ночи. Но потом мы получили спонсирование и замахнулись на Сон в летнюю ночь. Вложили кучу сил в декорации и костюмы и распались сразу после премьеры.        – Почему же? Не выдержали испытания славой?        – Наш основатель сам же привел в труппу девушку. Сказал, что это не нарушит правил, если девушка будет играть исключительно мужские роли. Для большего абсурда он попросил звать её Питером, хотя была она Петрой.        – Вы не смирились с нарушением правил и поставили ему ультиматум?        – Да всем было насрать на эти правила, кроме него. Мы просто веселились. Дело в другом. Ты представляешь, какой примерно состав у любительского театра, где все актёры, вместо личной жизни, тратят свободное время на репетиции? Многие женщин трогали только в метро, если давка заставляла. А тут красотка Петра, весёлая, общительная, приносит еду на репетиции и даже позволяет себя приобнять. С ума сошли абсолютно все. Вот только Оруо привел её для себя, а не для всех. Напряжение росло. А потом мы пошли в паб отметить удачную премьеру, выпили, и за руку прекрасной дамы начался турнир на табуретках.        – Кто победил?        – Понятия не имею. Мы с Петрой ушли оттуда, пока полиция не нагрянула.        – О, значит, победил ты! Раз она ушла с тобой.        – Я на неё не претендовал.       Нанаба отставила салат в сторону и с кошачьей грацией опустилась на стул напротив Леви, подперев подбородок рукой.        – А почему? – спросила она, глядя на парня по-лисьи.        – Не хотел и не претендовал. Что странного?        – Да так… Показалось, – девушка улыбнулась. – Нет! Всё-таки, Леви, ответь прямо, ты за какую команду играешь?        – Спроси прямо, тогда прямо и отвечу.        – Ты по мужикам, да? – всякое лукавство мигом пропало с лица Нанабы, и она замерла в напряжении.        – Ага, – кивнул Леви и закусил ответ последней яблочной долькой.       Нанаба пискнула.        – Только учти, что я не буду другом-геем, который даёт дельные советы по отношениям и шмоткам. Мужиков и платья я выбирать не умею.        – Я просто рада своему тонкому чутью! Сразу поняла, что есть в тебе сюрприз.        – Как будто это главный мой сюрприз, – усмехнулся Леви. – Нан, если они до сих пор дрыхнут, не угостишь салатом? Жрать хочется безумно.        – Завидую тебе. Мне даже килограмм набрать нельзя. Сразу бедра округляются. Хотя, спустя три года, вряд ли миссис Смит что-то заподозрит.       Нанаба отделила Леви порцию салата и получила в ответ порцию благодарности.        – Ко мне не прилипает, – сказал Леви. – Дядя говорил, что меня надо на паразитов проверить. Сколько не корми – толку нет. Даже в рост не пошло.       Не успел Леви разделаться с салатом, как в узком коридоре хозяйственной части послышались неровные шаги. На кухню ввалился помятый и сонный Майк.        – Нани, дружок, не найдется чего пожевать? – спросил он, почесывая живот под футболкой. – Все будто вымерли.        – Вам накрыть в столовой? – Леви поднялся со своего места.        – Ага, – Майк усмехнулся и плюхнулся на стул рядом с ним. – И свечи там зажги, чтоб красиво в ложках отражались. Сядьте, миссис Аккерман. Ни к чему это всё.       Леви нахмурился, пытаясь удостовериться, что Майк шутит, но его сомнения развеяла опустившаяся на стол тарелка с салатом. Рядом Нанаба поставила масленку и корзинку с нарезанным хлебом. Похоже, ситуация была стандартной.        – Спасибо, дружище! – поблагодарил Майк и приступил к обеду.       У Леви, напротив, аппетит пропал. Он убрал за собой и отошёл вглубь кухни, чтобы помыть посуду, но даже оттуда он слышал довольное мычание Майка.        – Честное слово, Нани, будь ты девушкой, я бы сердце отдал за твою еду!       Леви скосил взгляд на Нанабу, и та изобразила в руке бьющееся сердце, а затем сделала вид будто глотает его. Майк сидел к ним спиной и не видел пантомимы.                – Раздражает эта фамильярность, – сказал Леви, когда Майк вышел через чёрный ход в сад. – Ещё и чавкает. Херов аристократ!        – Это его естественное состояние. По-другому не умеет.        – А ты чего счастливая такая? Один комплимент, и поплыла. Поаккуратнее, а то составишь компанию Имир.        – И вовсе я не счастливая, – буркнула Нанаба, мгновенно согнав с лица улыбку. – У тебя обед не затянулся? Наверняка гости уже проснулись и разводят бардак.               Гости спали.       И Леви, подобно призраку, слонялся по дому без дела. Вчера он был настолько усерден в уборке, что никакой очевидной работы не осталось. Кабинет с библиотекой оказался заперт на ключ, что было справедливо для дома, полного посторонних. Телевизор на третьем этаже показывал только местный канал, и на нем крутили какой-то сюжет о выдающейся огороднице, вырастившей самые большие тыквы в графстве. Когда-то Леви сам недолго работал оператором на этом канале и потому не питал в отношении него особых надежд. Даже на свадьбах было больше экшена и смысла.       Обойдя дом два раза, Леви сел перед окном в гостиной и уставился в окно.       «И вот так эти ранешние аристократы жили? – подумал он, не мигая глядя вперед. – Сидели и пялились в окно весь день, а потом на бал или ещё куда. Отупеть можно. Или наоборот? Сидишь, думаешь. Может, и мысль дельная придёт. И за что мне столько платят? За то, что платье дурацкое ношу? Здесь точно должен быть подвох. Или я что-то забыл сделать? Салфетки! На столе ведь бывают салфетки. Их, наверное, надо стирать».       Окрылённый открытием, Леви почти бегом направился в столовую. Там, в пузатом комоде, он обнаружил целые стопки чистых, идеально отглаженных и приятно пахнущих лавандой салфеток. Не сдаваясь в попытках чем-то себя занять, он взялся проверять серебро, но не нашёл ни одного пятнышка или отпечатка пальцев на приборах. Похоже, Моблит точно так же страдал здесь целыми днями от безделья и начищал приборы. Леви разочарованно выдохнул и опустился на стул. Теперь он любовался пейзажем через северные окна, за которыми раскинулся ухоженный сад. Сквозь голые ветки кустов вдалеке поблескивал пруд, и белели колонны беседки, в которой Майк с кем-то эмоционально разговаривал по телефону.       Леви зевнул и опустил голову на стол. Если на скатерти останется пара его волосков, это хотя бы займет его на несколько секунд. С мыслью о том, что где-то должен быть подвох, он поверхностно задремал.               Дом резко ожил к семи часам после полудня, но до обнаружения подвоха у Леви ещё оставалось немного времени в запасе.       «Выспались, – мрачно подумал он. – Теперь до утра энергию некуда будет девать».       Раньше прочих парень встретил в коридоре Мэри. Девушка тихо вышла из спальни. Она переоделась в домашнее платье из уютной голубой фланели и распустила светлые волосы. Увидев её фигуру боковым зрением, Леви заметно вздрогнул. Одна ночь в доме с призраком сделала его более дёрганым.       Неладное он заподозрил после пробуждения Ханджи. Весело пританцовывая, девушка прошла по коридору к хозяйской спальне.        – Эрвин, у нас будет вечериночка! – крикнула она в замочную скважину.       «Интересно, в курсе ли Нанаба», – подумал Леви и решил предупредить.               Но Нанаба была уже в курсе и в процессе. Майк опять сидел на своём стуле и лениво похрустывал свежим яблоком. Весь кухонный остров был завален продуктами, пахло зеленью, мясом, специями; на плите что-то бурлило, шкворчало и пенилось; нож стучал по доске; пестик – по ступке; венчик – по металлической миске. Творцом всех этих звуков и запахов была Нанаба, двигавшаяся со скоростью и грацией уличного танцора.       Леви замер в проходе с немым вопросом.        – Просто не мешай, – посоветовал Майк и утёр с усов яблочный сок. На манжете его рубашки осталось мокрое пятно.        – Что за вечеринка? – спросил Леви.        – Небольшая встреча друзей детства. Всё-таки здесь скука смертная, и Эрвин без настроения. Пришлось взять инициативу в свои руки. Позвонил кое-кому. Скоро приедут.        – Накрывать в столовой или гостиной?       Майк на пару секунд задумался, почесал подбородок.        – В гостиной. Там, кажется, можно включить музыку. Но ты не парься. Помоги там все устроить и иди отдыхать. Мы сами… – Майк осекся. – Утром уберёшься.       Леви кивнул и удалился, чтобы подготовить помещение. Не было сомнений в том, что отдохнуть ему сегодня не дадут, но это никак не расстроило его, поскольку большая часть дня была чрезмерно спокойной.               Первые гости появились через полчаса. Леви увидел в окно машину, из которой разом вылезло семь человек. По внешнему виду автомобиля, Леви догадался, что новые гости попроще. Возможно, Майк искренне игнорировал социальные границы.               К девяти вечера в доме было уже около двадцати человек. Публика собралась разношёрстная, и Леви решил не слишком усердствовать в сервировке фуршетного столика. Еда с него исчезала почти так же быстро, как и появлялась. Майк и Ханджи встречали гостей на входе, улыбались, хлопали по плечам, обнимались и в целом вели себя, как хозяева дома.        – Разлей, – Флагон с открытой бутылкой игристого вина оказался около Леви как-то неожиданно и слишком близко. – Тут ещё есть, – Флагон пнул ногой по деревянному ящику, который сам же вынес чуть раньше.       Опять тихо появилась Мэри. Она второй раз за день сменила наряд и прическу, и теперь сидела в одном из кресел, сложив руки на коленях. По её сияющему дружелюбием лицу было видно, как некомфортно ей в таком скоплении людей.        – Помочь? – Моблит, как и Флагон ранее, возник из ниоткуда, но держал почтительную дистанцию.        – Отнеси тем дамам у камина, – Леви вручил парню поднос с фужерами.        – А где же сам Смит? – спросил громко кто-то из гостей.        – Наверное, опять уснул, – ответила Ханджи. – Схожу за ним.               Наполнив ещё одну партию фужеров, Леви осмотрелся; его губы беззвучно двигались, когда он считал гостей. Людей явно стало ещё больше. «Быть беде», – подумал он, повинуясь внутреннему чутью и опыту.        – Все гости смочены, – сказал ему Майк, словно отчитался. – Отлично. Проверь, всё ли закончено на кухне, и можешь идти.               На кухне Нанаба отдыхала после усиленного броска. Леви принес ей бокал холодного вина, и девушка поблагодарила его, залпом влив в себя напиток.        – Остался один поднос с закусками, – сказала она, кивнув в сторону стола.        – Я уберусь здесь, а потом вынесу.       Помещение походило на покинутое поле боя. Лужица томатной пасты стекала с острова на кафель, как загустевшая кровь.        – Сколько там людей?        – Кажется, двадцать семь. И ещё Эрвин где-то бродит. Они всегда так внезапно собираются?        – Если Майк тут, то да.        – Не люблю такие сборища. Вечно на них что-то происходит.        – Ты же свадебный фотограф. Должен привыкнуть.        – У меня есть знакомая, которая уже лет десять держит своё праздничное агентство. Даже она говорит, что невозможно предсказать и предотвратить все варианты катастрофы, если в одном месте собирается с десяток человек и алкоголь.        – Какой же ты, оказывается, пессимист!       Нанаба ободрилась и с улыбкой на лице растрепала Леви волосы, сбив повязку.        – Всё будет хорошо, – сказала она. – Большинство гостей – приличные люди.        – Достаточно одной паршивой овцы.       Не имея сил и желания спорить, Нанаба только закатила глаза и отмахнулась.        – Обычно я сама тут навожу порядок, но, раз уж ты вызвался, не смею отказать. Спокойной ночи, Леви, – сказала она и, сбросив фартук на стул, упорхнула прочь.               Уборка заняла чуть меньше часа и немного успокоила Леви. Из гостиной вовсю доносилось чье-то стройное пение и рояльный аккомпанемент. Возможно, Нанаба была права, и эти люди не были похожи на всех, кого Леви знал прежде. Наследники благородных фамилий и выпускники престижных университетов всё же должны были чем-то отличаться от малолетних преступников, не знавших ни отцов, ни школьной программы, но точно понимавших, где достать посреди ночи самый дешёвый алкоголь.       Перед глазами Леви всплыл образ Мэри, скромно сидевшей в кресле и открыто глядевшей на гостей огромными голубыми глазами. Леви подумалось, что девушка похожа на своего жениха общими чертами, но очень отличается какими-то тонкими частностями. У нее было более мягкое лицо, и в каждом движении таилась подавленная неловкость, словно она не была до конца уверена в том, как ходить, садиться и давить на дверную ручку. А ещё Леви подумалось, что такой, как Мэри, ни минуты нельзя было находиться там, где он вырос. В своей среде он знал похожих девушек, робких, никогда не повышавших голос, исправно выполнявших школьные задания и гладивших с вечера одежду на утро. Они жили в трейлерном парке; затыкали уши, чтобы читать сестер Бронте, пока мать выясняет отношения с новым отчимом, имени которого можно не запоминать; сторонились сверстников, но старались не превозносить себя. Леви знал их в детстве, ещё до того, как попал в приют. А позже, когда он вернулся, чтобы забрать оставленные соседке на сохранение вещи матери, он их уже не узнавал. Среда перемолола всех, кто не спрятался.               Леви поправил растрепанную прическу, взял последний поднос и направился в гостиную.       На столе ещё была еда, но ящик с вином опустел; в воздухе туманной взвесью стоял сигаретный дым. Леви быстро собрал лишние тарелки, отнес их в мойку и снова вернулся в гостиную. Мэри по-прежнему сидела в кресле, держа в руках полупустой бокал. Почему-то Леви был уверен, что это её первый бокал за вечер, хотя некоторые гости уже перешли на более крепкие напитки. Заметив около девушки Эрвина, Леви испытал облегчение. Молодой хозяин стоял, облокотившись на спинку кресла и слушал болтовню неугомонного Майка. Выглядел он более расслабленно, чем в час приезда. Возможно, дело было в небрежно лежащих волосах или в одежде, поскольку Эрвин сменил брючный костюм на джинсы и поношенный кардиган.       «Не моё дело, – сказал себе Леви. – Или удумал тут кого-то разнимать, если что начнётся?» Окончательно прогнав тревогу, он хотел было пойти наверх, но навстречу ему спустился Флагон.        – Миссис Аккерман, вы что же – собрались спать? – спросил он, и Леви чётко услышал пьяные нотки в голосе.        – Мой рабочий день давно окончен, – ответил он и попытался обойти, но Флагон перегородил дорогу рукой.        – Тогда снимайте фартук с этим дурацким чепчиком и садитесь с нами.        – Спасибо за приглашение, но я…        – Ох! Давайте без вот этого. Никто не будет гонять вас завтра с утра. Отдохнёте.       Леви бросил быстрый взгляд через плечо. В гостиной было довольно шумно от разговоров и рояльных импровизаций в четыре руки. В сторону лестницы никто не смотрел.        – У меня нет желания проводить с вами вечер, – медленно, глядя Флагону в лицо, сказал Леви.        – А я не спрашивал вашего мнения, – тон Флагона изменился вслед за изменением тактики Леви. – Если вы думаете, что у прислуги в наш век стало больше прав, то попробуйте их отстоять.               Местная публика, действительно, отличалась от обычного окружения Леви. Он мог легко остудить разошедшегося пьянчугу правильным голосом и выражением лица. Тогда Леви знал, что его оппонент – вечный ребёнок, блуждающий в темноте, боящийся взрослых интонаций и отчаянно в них нуждающийся. По большей части, население трейлерного парка состояло из детей, не сумевших вырасти в силу разных причин. Они рано женились и заводили своих детей, начинали работать; выкуривали первую сигарету до того, как научились читать. Но мало кому из этих людей удавалось стать хозяевами своих жизней; они не умели делать выбор, нести за него ответственность и ехали по узкой колее, проторенной родителями. Леви гасил конфликты с ними парой фраз только потому, что выглядел, как человек, который знает, что говорит и делает.       Но Флагон не вёлся на простые уловки. Возможно, он был таким же избалованным ребенком, рабом своих секундных желаний, но, в отличие от жителей трейлерного парка, он не имел опыта поражений и отказов. Он знал, что в конечном итоге получит желаемое, потому что получает его всегда.       Леви стоял на две ступени ниже, но он привык смотреть на оппонентов снизу вверх так, чтобы не чувствовать себя менее весомым. Флагон сделал шаг навстречу. Леви предпринял ещё одну попытку его обойти, но и она не удалась. Сильная рука чемпиона по гребле снова преградила ему путь.       Такие ситуации в жизни Леви тоже случались. Обычно они заканчивались дракой, чего в этот раз нельзя было допустить. Драка в текущий момент была равносильна сигарете после года воздержания. Это был бы провал не только несуразного плана Фарлана, но и личное признание Леви того, что он не может жить мирно. Он не применял физической силы с тех пор, как освободился; сначала из здорового желания не светиться, затем – из такого же здорового желания завязать со всем навсегда.        – Снимай фартук и спускайся со мной, – проговорил Флагон медленно и уверенно. Леви знал этот тон. Он только что сам говорил им, но в речи Флагона была одна нотка, которой Леви не мог добиться у себя. Флагон говорил с легкой усмешкой, словно уже победил. Он вытянул руку вперёд и взялся за пояс фартука. Леви перехватил его запястье, но слишком резко. В его движении была суетливость, а это уже могло считываться как страх. Именно так Флагон расценил движение, поэтому спокойно, с улыбкой на лице, словно всё это невинная игра, закончил задуманное и потянул за свободный конец банта. Фартук повис на лямках.        – Пошли, не бойся меня, дурочка, – беззаботно сказал он и, поравнявшись с Леви на ступени, чуть приобнял его за талию, чтобы развернуть в сторону гостиной. Хотя Леви понимал, что вовлечён против своей воли в обман себя же самого, он не оказал сопротивления. Флагон сделал всё, чтобы любое сопротивление выглядело, как необоснованный девичий страх. Леви мог по секундам расписать, в какой момент Флагон пытался действительно его напугать, а в какой – убедить в глупости этого страха. Флагон сыграл на контрасте, и, хотя Леви знал, что потакает расставленным ловушкам, всё равно пошёл, потому что обещал идти на компромиссы, потому что не хотел поднимать шум и потому что был уверен, что всё это не стоит шума, что ситуация под контролем.               Флагон занял пустовавшее место на диване и согнал кого-то из гостей, чтобы Леви мог сесть рядом.        – Что будешь пить? – спросил он.       Журнальный столик был заставлен разномастными початыми бутылками.        – Я не пью алкоголь, – холодно ответил Леви.        – Всё-таки не доверяешь нам?        – Не доверяю.       Флагон тихо рассмеялся и плеснул виски в свой бокал. Он явно ждал менее прямого ответа.        – Есть вино. С него сильно не захмелеешь.       Леви не стал повторяться. Кроме редкой пятничной кружки эля в пабе, он, действительно, ничего не пил уже много лет и не видел оснований отступать от этой установки сейчас.        – О! Леви к нам присоединилась, – Ханджи навалилась на спинку дивана, и голова её оказалась между горничной и Флагоном. – Это правильно. Такой хороший вечер, а вы сидите там у себя… Не знаете, Моб ещё не спит? Позову-ка его тоже.       Девушка исчезла, и почти сразу Леви почувствовал руку на своём плече, но предпочел не реагировать.        – Эрвин! – окликнул сквозь гомон толпы Майк. – Как включить этот проигрыватель?       Боковым зрением Леви проследил за фигурой хозяина дома.        – Вырубайте рояль, – скомандовал Майк спустя минуту возни с пластинкой. – Сейчас будут шестидесятые. Только никаких хиппи-оргий! Без меня…       Леви, изрядно утомлённый вниманием Флагона, не смог удержаться и закатил глаза. Ещё один казанова нарисовался. Это выразительное движение мимики не осталось незамеченным. Леви повернул голову в сторону и увидел, что Эрвин смотрит на него с лёгкой усталой улыбкой, и взгляд его говорит что-то вроде: «Такое уж у него чувство юмора».       Мимолетный зрительный контакт заставил губы Леви дрогнуть в едва заметной ответной улыбке. Эрвин отвернулся первым, но Леви успел уловить в его лице тень тревожного напряжения, мелькнувшую напоследок, когда внимание молодого человека скользнуло чуть вниз, к пальцам Флагона, лежавшим на чужом плече.       Вернувшаяся Ханджи сказала кому-то, что Моблит крепко спит и не реагирует на стук, но дальнейшие её слова утонули в рок-н-ролле из проигрывателя. Часть основательно разогретых алкоголем гостей начала танцы. Леви надеялся, что Флагон присоединится к ним, но тот только покачивал ногой, и отбивал пальцами по плечу ритм.       Майк вдруг решил, что проигрыватель не справляется, и сам уселся за рояль. Несмотря на очевидную степень его опьянения, играл он на удивление хорошо, и Леви отметил ещё одно существенное отличие местной публики – в его окружении никто рояля даже вживую не видел.       Леви снова скосил взгляд на Эрвина. Тот о чём-то тихо переговаривался с Мэри. Будучи хозяином дома, он явно не был хозяином вечеринки и присутствовал здесь лишь для соблюдения формальностей.       Поняв, что публика получила энергетический заряд, Майк оставил инструмент и подсел к Ханджи. Между ними завязался диалог, начало которого ускользнуло от окружающих из-за того, что несколько девушек вдруг запели, но, когда они затихли, голос Майка прозвучал, как первый весенний гром:        – Клянусь, никто бы не отличил его от настоящей девушки!        – Это всё оправдания, – отмахнулась Ханджи.        – Честное слово Майка Закариаса! Это что-то значит для тебя?        – Он опять про ту историю с трансом? – спросил кто-то.        – Да, всё никак не успокоится.        – Уже год прошёл. Уймись, Майк, всё с тобой понятно.        – Самый умный, Гелгар? Ты бы тоже не отличил.        – Как можно не заметить? – спросила Ханджи с откровенной усмешкой. – Есть же куча признаков. Голос, кадык, руки…        – Во-первых, он был азиатом. Весь из себя миниатюрный такой. Во-вторых, ты у моей матери голос слышала? Отставной майор, а не женщина. А кадык… Да чёрт его знает. В клубе светомузыка, ещё висюльки какие-то на шее намотаны были.        – Не ты ли говорил, что всю жизнь человека можешь по запаху определить? Как мужика не почуял?        – От нас обоих несло текилой. Эрвин! Ты же видел его? Подтверди, что там не докопаться.       Эрвин только развёл руками, из-за чего нападки на Майка немедленно усилились.        – Допустим, перепутал на танцполе, – согласилась Ханджи. – Но в номере же всё стало ясно, и тебя это не остановило. Прости, Майк, но даже один раз считается. Официально вношу тебя в список бисексуалов.       Ханджи изобразила галочку в воздухе. На лице Майка нарисовалась гримаса бессильного отчаянья.        – Вычеркни! Это ошибка молодости.        – Это было год назад.        – А что мне делать было, если в штанах уже дымилось?       Оправдания Майка казались настолько очаровательными в своей наивности, что Леви беззвучно рассмеялся, прикрыв рот кулаком. Про себя он вычеркнул Майка из списка заносчивых лордовских детишек. Нанаба была права – мистер Закариас был искренним балбесом. Леви с трудом расслабил губы после улыбки, опустил руку, поднял взгляд и второй раз за вечер понял, что его эмоция попала в поле зрения Эрвина. И снова реакция хозяина была зеркальной.               Виски на журнальном столике закончилось, и Флагон ушёл на поиски добавки. Леви мог бы воспользоваться моментом и сбежать, но из-за очередной истории Майка он даже не заметил исчезновения своего надоедливого спутника.        – Да любой бы поступил так же! – уверял Майк.        – Нет! – возражала Ханджи. – Никто бы больше так не сделал. Только ты такой отбитый.       Леви уже не скрывал свой смех, но всякий раз, когда его распирало от новых деталей рассказа Майка, он невольно поднимал взгляд на Эрвина, и всякий раз взгляды их встречались, чтобы невербально дать друг другу добро на проявление эмоций. Вслух они не обменялись ни единым словом, и Леви не сразу осознал, что за весь день так ни разу и не услышал голоса Эрвина. Но, по крайней мере, молодой мистер Смит больше не казался ему холодным подобием матери. Возможно, где-то в нём прятался тот самый Филеас Фогг, нужно было только дать ему время.        – Баста! – Майк поднял руки вверх. – Хватит ржать надо мной. Пусть кто-то другой рассказывает про свой позор или… Или давайте танцевать! Мисс Зоэ, позвольте вас пригласить. Нет, не на эту песню. Нужно что-то лиричное, чтоб мы уткнулись друг другу в плечо и три минуты плакали.       Покачиваясь, Майк отошел к проигрывателю и долго копался в пластинках, но не нашел ничего достаточно душераздирающего и поставил The Beatles. «I Want to Hold Your Hand» заиграла с середины первого куплета.        – Кончилось лето любви, – объявил он. – Это его прощальный танец. Мисс Зоэ, мы два одиноких сердца, позвольте вас пригласить!        – Да я совсем не умею, – Ханджи явно смутилась, но протянула руки вперёд.        – А кто умеет? Эрвин, ты умеешь? Покажите нам с мисс Зоэ, как красиво танцевать! Чтоб мы так же танцевали на вашей свадьбе. Поверить не могу, что мой лучший друг скоро покинет нас…       Обещанные слёзы покатились по щекам Майка, вопреки весёлой музыке; это было явным признаком того, что с вечеринки ему пора уходить, но он продолжил танец, уткнувшись носом в макушку Ханджи. Сама девушка почти не двигалась, переминаясь неуклюже с ноги на ногу.        – Ты опять давно не мыла волосы, – сквозь хныканье сказал он.        – Всего три дня.       По примеру Майка и Ханджи многие разбились на пары, и Леви только в этот момент понял, что Флагона поблизости нет. Он осмотрелся, снова обругав себя за суетливое движение, и хотел уже уйти, но услышал под самым ухом до боли надоевший голос:        – Потеряла меня?       Чтоб тебя!       Так как Леви уже стоял, утянуть его в парный танец оказалось значительно проще. «Закрой глаза и думай об Англии», – сказал себе Леви и уставился куда-то вверх и в сторону. Песня тянулась бесконечно. Алкогольное дыхание Флагона оседало где-то на левом ухе, отчего отчаянно хотелось его почесать, но левая рука была крепко схвачена чужой рукой. Отвлекшись на мысль о своей левой руке, Леви не уследил за левой рукой Флагона и запоздало поймал её на правой ягодице. «Чёрт разберёт этих лордовских детишек! – подумал он. – То рояль с шампанским, то за жопу хватают. Где, мать её, гармония?»        – Твой муж ничего не узнает, – прошептал Флагон и попытался притянуть Леви поближе, но встретил сильное сопротивление.       «Точно, – подумал Леви. – У меня же есть легендарный муж. Разве это не должно никого смущать?»       Но прикрываться мужем не имело смысла, ведь тогда Флагон решил бы, что на пути его есть только внешние препятствия, а сам Леви вовсе не против.       Наконец, песня завершилась, сменившись чем-то ещё более бодрым. Леви выпутался из объятий:        – Думаю, я достаточно с вами посидела, – сказал он. – Пожалуй, пойду.        – Хорошо, – неожиданно легко отпустил Флагон, от чего Леви на секунду впал в замешательство. – Вот только у меня закончилось виски. Без тебя и без виски будет скучно.        – Тут полно другого бухла, – раздраженно ответил Леви и махнул рукой на столик.        – Хочу виски. Или тебя. Выбирай.        – Где ты предлагаешь достать твой чёртов виски?       Флагон казался настолько пьяным, что Леви позволил себе не выбирать выражения.        – В винном погребе есть несколько бутылок. Принеси, пожалуйста, и я отстану. Извини, я хреново себя вёл сегодня… Просто плохая неделя, навалилось.       Леви ещё раз хмуро осмотрел Флагона. Парень едва стоял и выглядел по-настоящему несчастным.        – Чёрт с тобой. Сейчас принесу. Только пообещай не блевать на ковры сегодня.       Флагон приложил ладонь ребром к виску и смазано отдал честь.               Леви быстрым шагом покинул гостиную и скрылся в коридоре. На контрасте с прокуренной гостиной хозяйственная часть казалась особенно прохладной. Дыхание зимы коснулась щек, но на теле ещё горели следы от неприятных, потных прикосновений. Леви открыл боковую дверь, щёлкнул выключателем при входе и спустился вниз по старый деревянной лестнице.       В погребе он оказался впервые, и был поражен его размерами, хотя не все полки занимали бутылки. Тусклого света единственной лампочки едва хватало, чтобы осветить помещение, и Леви пожалел, что не прихватил фонарик.        – Где тут виски? – спросил он себя тихо, но вслух. Голос потонул в свисающей отовсюду паутине. Леви прошёл чуть дальше, но повсюду были только винные бутылки. Он вернулся к выходу и начал поиски сначала, на всякий случай вчитываясь в отдельные этикетки.        – Одно вино, – пробормотал Леви и вдруг замер от накатившего внезапно озарения.       «Как же тупо!» – выругался он и уже развернулся, чтобы поспешить наверх, но понял, что не успел. Придерживая ручку двери, на лестнице стоял Флагон, и выглядел он теперь значительно более трезвым.        – Тут нет виски, – сказал Леви, чтобы услышать что-то в ответ и понять, насколько ясно соображает стоящий перед ним человек.        – Знаю. Оно в этом доме редко водится.       Голос звучал умеренно пьяно.        – Давай договоримся, – сказал Леви, отступая чуть вбок и прикидывая возможность простого бегства. Возможности не было – на лестнице Флагон непременно поймал бы его. К тому же, на ступеньках помешало бы длинное платье. Явственно представив своё падение, Леви осторожно взялся за подол сбоку, чтобы придержать его в случае чего.        – Я как раз хотел договориться, – согласился Флагон. – Давай договоримся прямо здесь. Надо только подготовиться к переговорам.       Не разрывая зрительного контакта, он расстегнул ремень. Леви тяжело вздохнул и отвел взгляд первым. «Да что за жизнь у меня такая дерьмовая? – подумал он. – Только начинает всё налаживаться – и опять… Фарлан, дерьма ты кусок! Ты должен стоять на моём месте сейчас».       Флагон сделал два шага навстречу, и Леви отступил к полкам. «Не умею я зубы заговаривать, – думал он, отчаянно перебирая варианты. – Начну с ним бороться – план пойдёт коту под хвост. Позвать на помощь? Отсюда никто не услышит. Бутылкой его приложить? Эх, не убить бы… А если тяжкие телесные? Придурок! У меня и без тебя условка».       Леви уперся спиной в стену и замер, понимая, что Флагон считывает его напряженные раздумья как испуг.        – Я не хочу, – сказал Леви достаточно спокойно.        – Чего не хочешь? – в голосе Флагона звучала издёвка. – Что, по твоему мнению, я тебе предлагаю? Озвучь свои грязные фантазии.        – Я не хочу тебя. Всего и в целом, – ответил Леви, про себя решив, что последним вариантом будет всё-таки бутылка. Благо, на расстоянии вытянутой руки имелась подходящая.        – Да? И почему же? Я недостаточно хорош для тебя? Разве с тебя убудет?       Леви поморщился, прогоняя внезапный навязчивый образ.               В кабинете с полосатыми обоями, освещенном одним лишь торшером, сидел мужчина в заношенном спортивном костюме. Лицо его терялось в тени.        – Мне про тебя всё рассказали. Ты ведь такой же, как твоя мать, – сказал он. – С тебя не убудет.               Мужчина солгал. С него убыло.                – Чего задумалась? – Флагон коснулся рукой щеки Леви, от чего тот встрепенулся. Опять реакция, которую легко принять за испуг.        – Мы можем спокойно разойтись сейчас, – сказал Леви. – Но если ты…        – Стоп, – Флагон приложил к чужим губам палец. – Не ты ставишь условия.       Снова этот тон – уверенный, давящий, с усмешкой. «Да как же тебя не убить?» – стиснув зубы, подумал Леви.        – Маленькая шлюшка должна знать свое место.               Кружевные занавески на маленькой кухне трейлера колыхались от сквозняка. Чайник кипел и свистел раздражающе долго. Щека, обожжённая ковровым ворсом, саднила.        – Вот твоё место, шлюхин сын.                – Да что ж это… – пробормотал Леви, отводя взгляд, чтобы сморгнуть морок.        – Мне нравится лёгкое сопротивление, но давай по-хорошему, и всем будет хорошо.       Голос Флагона снова стал мягким, почти певучим, но его пальцы уже сомкнулись на запястьях Леви, аккуратно завели руки за спину и скользнули вверх по бедру, чуть задирая подол. «Что ни думай, всё равно ерунда выходит», – решил Леви и дернулся в сторону, но недооценил степень трезвости Флагона, потому маневр получился смазанным. Вдобавок, рукав его зацепился за гвоздь, и Леви едва не упал от резко погашенной инерции, но сильные руки подхватили его за талию.       Положение из неловкого превратилось в катастрофическое. Леви был вжат лицом в холодную сырую стену, дыхание Флагона обжигало затылок, ладони его гладили плечи. Спиной Леви явственно ощущал, как сильно его хотят. Злосчастная бутылка была недосягаема, и из всех средств обороны у Леви оставался только старый добрый рукопашный бой. «Простите, Изабель и Фарлан, но этот парень мне совсем не нравится».       Однако прежде, чем Леви что-либо предпринял, он услышал, как треснула ткань платья на спине. Звонко ударилась о каменный пол застежка бюстгальтера, мороз пробежал по оголившимся плечам. Разодранная одежда сковывала движения, и Леви попытался вернуть на место хотя бы рукава.        – Чего ты стесняешься?       Не к месту Леви вспомнились слова Изабель о волосах на груди, и он подумал, что зря она старалась с эпиляций, и не стоит мешать Флагону в этом грубом процессе разоблачения. Короткое замешательство поможет закончить все малой кровью, а план Фарлана обречён в любом случае. Леви позволил Флагону развернуть себя, но для нагнетания интриги решил ещё подержать руки скрещенными на груди. Внутренне ему было уже почти смешно, и Флагон заметил перемену настроения.        – Так-то лучше, – сказал он и потянулся к разошедшемуся вороту платья, но остановился, услышав своё имя.       Синхронно Леви и Флагон обернулись к выходу. Дверь была открыта, и по лестнице стелилась яркая дорожка света из коридора, в конце которой стоял Эрвин.       Вереница мыслей пронеслась в голове Леви за секунду. «Он будет на его стороне, – подумал он. – Они всегда на стороне своих. Или спугнет его? Тогда можно сбежать, и план не провалится. Жаль, не увижу его лицо, когда всё откроется… А если этот скажет, что у нас всё в порядке? Тогда всё откроется, и плану конец». Вереницу прервал последовавший вопрос Эрвина:        – Ты тут, Флагон?       Леви понял, что Эрвин не видит их. Тень высокого стеллажа скрывала две замершие фигуры от тусклого света потолочной лампочки. Флагон медленно повернул голову обратно. По его напряжённому лицу Леви догадался, что Эрвин не будет на стороне своих. Заметив, что губы Леви дрогнули в улыбке, Флагон быстро зажал ему рот рукой, но это не помогло. Леви успел набрать воздуха в грудь, и сквозь стиснутые зубы вырвался достаточно громкий стон.        – Сука!       Пощёчина обожгла лицо, и, повинуясь больше своей роли, чем боли и силе удара, Леви упал на пол, накрыв ладонью щёку. Свободной рукой он поддерживал сползающее платье и ушедшую в свободное плаванье грудь.        – Это не то, что ты… – услышал Леви классическое оправдание Флагона и по звуку быстрых неровных шагов понял, что его оттолкнули в сторону. Фраза была настолько клишированной, что Леви поморщился.        – Вы в порядке?       Ещё одна стандартная фраза, но уже другим голосом, малознакомым, с приятной глубиной. Леви поднял лицо, изобразив уместную, по его мнению, эмоцию страха с легкой примесью гнева. Эрвин сидел перед ним, опустившись на одно колено. Он занес руку, чтоб коснуться плеча, но так и замер на полпути. Леви сразу понял причину его замешательства и подтянул платье наверх, прикрыв плечо.        – Да она сама меня сюда позвала, – продолжил классическое оправдание Флагон. – Тебя услышала и завопила. Стыдно стало.        – И платье сама на себе порвала? – без эмоций спросил Эрвин, снимая с себя кардиган и протягивая его Леви. Прикрыться было очень кстати, так как прекрасно собранная Изабель грудь никак не хотела возвращаться на место.        – Горячая сучка, – пожал плечами Флагон.        – Миссис Аккерман, идите наверх.       Без лишних слов Леви поднялся на ноги и покинул погреб. Первым делом он пошёл на кухню, чтобы приложить к щеке что-нибудь холодное. Из гостиной по-прежнему доносились смех и музыка. Беспричинный праздник и не думал заканчиваться. В том, что Эрвин решил найти Флагона, было что-то фантастическое. Леви замер посреди кухни, глядя в окно. Дорожка к беседке освещалась маленькими наземными фонариками, и было видно, как в облаках этого света медленно кружится падающий с неба снег. Тётушка Леви, державшая в память о родине убыточный магазин японских товаров, говорила, что в её языке есть термины для любой красивой мелочи, какую только можно встретить в природе. Юкими – любование падающим снегом.       На контрасте с недавним напряжением обычное движением снежинок в электрическом свете казалось сказочно прекрасным. Тётушка рассказывала о многих удивительных и утончённых вещах, и порой Леви жалел, что его мать и Кенни мало общались с этой частью их небольшой семьи. Но, наверняка, сама тётушка не стремилась налаживать связи с сомнительными кузенами своего мужа, занятыми мелким разбоем и проституцией.               Дверь погреба хлопнула, и Леви обернулся на звук. Он стоял в проходе кухни, когда Эрвин щёлкнул задвижкой. Мужчина выглядел раздраженным и хотел тут же уйти, но почувствовал на себе взгляд, как тогда, в гостиной, и обернулся. Раздражение на лице сменилось чем-то вроде растерянности. Эрвин был пойман в момент неудобных эмоций, и, чтобы не смущать его больше, Леви отвернулся к окну.       Эрвин не уходил. Он подбирал слова, Леви почти слышал движение его мыслей в голове, поэтому сказал:        – Не беспокойтесь. Я в порядке. И понимаю, что об этом нельзя никому говорить.       Чтобы не разговаривать через коридор, Эрвин прошёл вперёд несколько шагов и остановился перед порогом.        – Миссис Аккерман, если вам нужно поделиться произошедшим, то вы имеете на это полное право, – хоть на подбор слов и требовалось время, голос звучал спокойно и уверенно. – Если после случившегося вы пожелаете покинуть нас…        – Пожелаете, – тихо усмехнулся Леви, но осёкся, поняв, что слово вырвалось вслух. – Простите, просто странно звучит.        – В общем, мы поймём ваше решение.        – Мистер Смит, я в порядке. Ваш друг успел только порвать платье, но оно не моё. Это ущерб вашей семье. И, возможно, теперь у вас будет горничная с синяком под глазом. Это смотрится несимпатично, поэтому не смотрите.       Опять в голове Эрвина закрутились шестерёнки, складывающие комбинации из слов. Он сделал ещё один шаг и переступил через порог. В квадратном пятне холодного света на полу стали видны две тени. Не поворачиваясь, Леви скосил взгляд и посильнее запахнул на груди кардиган.        – Этого не должно быть, – сказал Эрвин. – То есть вам не следует воспринимать побои как должное. Я знаю, что многие живут с этим и считают рукоприкладство закономерным продолжением ссоры, но это… неправильно.       «Интересно, как твой папаша держит себя в руках, когда миссис Смит выдает очередную сольную партию?» – подумал Леви и отчего-то поёжился. Эрвин оставался на месте, будто хотел ещё что-то сказать, но, когда Леви взглянул на него, то увидел, что тот просто смотрит в окно, сведя напряженно брови и скрестив на груди руки.        – Вы сейчас заперли человека в холодном погребе, – тихо напомнил Леви.        – А вы сможете спокойно уснуть, зная, что он не на привязи?        – Если бы я не задержалась на кухне, то не узнала бы этого.        – Но я бы знал.        – В любом случае, спокойный сон – не мой талант, – проговорил Леви после неловкой немой паузы.        – Могу предложить вам успокоительное.        – Не нужно. Я уже полчаса смотрю на снег и вполне успокоилась.       Леви увидел, как дёрнулся уголок губ Эрвина.        – Пожалуй, это лучше лекарств. Не к месту, но знаете, я провёл последние два месяца в Японии и, как всякий иностранец-гайдзин, нахватался красивых и непонятных традиций. Старик, у которого я снимал комнату, постоянно тащил меня в сад, как только видел там малейшее изменение. Я никогда не думал, что разные деревья по-разному сбрасывают листья и что паук чертовски долго плетёт свою паутину. В один из последних дней пошёл первый снег, и мы больше часа просидели с хозяином на крыльце, просто глядя, как он падает. Я не чувствовал скуки и не мог назвать это занятие бессодержательным. Если долго смотреть на снегопад, то начинаешь замечать его сложность. У этого состояния даже есть название… Простите, на часах уже новый день, а я вас задерживаю какой-то ерундой.        – А? – только и спросил Леви, поймавший себя на том, что готов слушать хоть состав освежителя воздуха, если он будет прочитан этим бархатистым, убаюкивающим голосом.        – Третий час, – Эрвин кивнул на настенные часы. – Скоро начнётся время Имир, и лучше быть в своей комнате. Пойдёмте, я провожу вас.               Эрвин пропустил Леви вперёд. Они прошли через гостиную, где никто и не думал о приближении какого-то особенного часа. Танцы стихли, и те, кого ещё не сморил сон, сидели вокруг столика, громко обсуждая что-то совершенно невнятное.        – А все эти гости… – проговорил Леви. – Я не готовила другие спальни.        – Майк найдёт, куда их положить. Честно говоря, я и трети из них не знаю.       Они миновали первый лестничный пролет.        – Вы тоже верите в этого призрака? – спросил Леви.        – В детстве мне даже казалось, что я его видел, – Эрвин пожал плечами.        – Но ведь только казалось?        – Если вы боитесь, я могу дать вам ночник.        – Вовсе нет. Но это любопытно. Так верите или нет?        – Скорее всего, не верю. Но буду рад ошибаться.       Эрвин проводил Леви до самой двери комнаты, хотя в этом не было необходимости, ведь час Имир ещё не наступил, а Флагон был заперт.        – Не переживайте. Он уедет завтра же утром. Мы с Майком собирались за елью и подбросим его до станции.        – Даже если он останется, я не буду переживать. Больше ему не застать меня врасплох.        – Не сомневаюсь, – улыбнулся Эрвин.        – Вы мне не верите?        – Почему же? У вас взгляд человека, которого в этой жизни уже трудно чем-то напугать или смутить.        – Хотите сказать, прожжённый?       «Заткнись, Леви! – сказал он сам себе. – Ты слишком много болтаешь. Вы слишком долго тут стоите».        – Нет, миссис Аккерман, что вы! У вас взгляд мудреца, принявшего этот мир во всем несовершенстве. Разве что шутки Майка вы пока не можете принять.        – А у вас взгляд хитреца, хоть вы и строите из себя рыцаря.        – Сойдёмся на том, что я не рыцарь, а вы – не дама в беде.        – Вы просто выбираете слова помягче.        – Я предельно честен.        – Предельно честна ваша мать, а вы вежливы. Вряд ли вы скажете мне прямо, допустим, что у меня некрасивый голос или плохое чувство юмора.        – Не сомневаюсь в вашем чувстве юмора. А голос… Я думаю, вы и сами знаете, что он необычный, но это не делает его некрасивым.        – Выходит, я само совершенство, – Леви всё же не мог остановиться.        – Почти.        – Почему почти?        – У вас ужасный парфюм.        – О! В таком случае, я поношу пока ваш.       Сказав это, Леви снова посильнее запахнул на груди кардиган и приоткрыл дверь в свою комнату.        – Мне ваш парфюм очень нравится, – добавил он прежде, чем за этой самой дверью скрыться.        – И даже спокойной ночи не пожелаете? – из коридора спросил Эрвин.       Дверь снова приоткрылась, и Леви выглянул.        – Спокойной ночи, мистер Смит.        – Спокойной ночи, миссис Аккерман.               Леви слушал, как удаляются шаги Эрвина, уже сидя на полу комнаты. Шорох ковровой дорожки сменился скрипом ступеней: первый пролёт, второй. Когда Эрвин сошёл на свой этаж, шаги его стали не слышны, и Леви прикрыл глаза. Его щёки пылали, и дело было вовсе не в недавней пощёчине или ударе о стену. Сердце взбешённо стучало в груди.       Немного успокоив дыхание, Леви поднялся, прошел к окну, и прижался лицом к холодному стеклу. Невесомый слой пушистого снега покрыл заледенелую дорожку, почерневшую траву и голые кусты. Никакого покоя не было от любования снегом, потому что в голове Леви звучал и звучал чарующий голос, говорящий о том, как этот самый снег падает.