Игры судьбы

Юнги всеми силами старается не смотреть на хоть и менее, но загипсованную ногу, вместо этого сильнее сжимает друга, обхватывая того руками за шею, чтобы как можно ближе быть. Хосок тихо посмеивается, дрожью оседая на теле Мина, и в ответ льнет, чтобы также чувствовать, каждой клеточкой своего тела. Отпускать совсем не хочется, не тогда, когда в руках наконец-то тот, кто все мысли занимал в последнее время. Юнги вдыхает сильнее, чтобы любимый аромат Хосока подольше ощущался в лёгких, пока второй незаметно делает то же самое. — Я скучал, хён, — голос режет тишину салона. — Я тоже, Хоба, — дыханием опаляет чужую шею, всё еще оттягивая момент. — Твои родители вышли купить перекусить, — младший всё же отстраняется, оставляя за собой призрачное тепло. Юнги позволяет себе на секунду рассмотреть друга. На первый взгляд тот совсем не изменился, только под глазами появились темные круги, видимо, после того, через что ему пришлось пройти. Но он, несомненно, до сих пор является тем парнем, который одной лишь улыбкой заряжает на целый день. Старший впервые смотрит на него по-другому, впервые смотрит прямо в его глаза, после того, как признал свои чувства. И это настолько громко звучит в его голове, кажется, сам Хосок его вот-вот услышит. Сердце громко стучит в ушах, что полностью противоречит тишине вокруг них. Передние двери одновременно открываются, и в салон садятся родители Юнги. Мама улыбается, смотря на сына в зеркало заднего вида, а после протягивает им бумажный пакет. Приятный аромат выпечки наполняет воздух, заставляя собраться слюнкам во рту. — Я купила тебе кёнджу, в детстве ты любил их, когда бабушка готовила. — Бабушкину еду никто не переплюнет, — Юнги заглядывает в пакет, и достаёт сладкую выпечку, сразу протягивая её Хосоку. Будучи детьми, они всегда делились всем, что им покупали. — Спасибо. Машина двигается с места, наконец-то, направляясь домой. — Чем планируешь заняться, пока у тебя отпуск? — интересуется отец, не отвлекаясь от дороги. Юнги задумывается над вопросом. Плана, как такового у него нет, просто насладиться отдыхом перед началом сезона. Он безотрывно смотрит на сидение, там, где находятся их руки, в опасной близости друг от друга. У Мина рука чешется, хочется сократить это до жути маленькое расстояние между ними. Взять за руку, переплести пальцы, почувствовать их гладкость и бархатистость кожи. — Эм, если честно, то без понятия, по ходу разберемся. — О, кстати, что насчёт того, чтобы нам всем вместе собраться? — Чон втягивает приторно-сладкий фраппучино с тонной карамели. — Было бы круто, посидеть как раньше. — Ну, у нас в компании пополнение, надеюсь, ты не против. — Если речь идёт о безответной любви Тэ, то я не против. Хотел бы посмотреть, как этот бесстыдник смущается, — Юнги хмыкает, представляя краснеющего друга. — Кто сказал, что она безответная? Прощание с аэропортом прошло быстро и без лишних слов. Хосок предупредил, что сегодня вечером они встречаются с друзьями. Юнги кивнул, улыбнувшись, хотя мысли о том, что его ждали друзья, не покидали его. Но для начала нужно отдохнуть после перелета. Он давно не видел Тэхёна, Джуна, да и Хосока, несмотря на их короткую встречу в аэропорту, хотелось увидеть ещё раз. В кафе Юнги стал собираться после пары часов сна. Машина остановилась, и Юнги вышел, заметив вдалеке знакомые силуэты, что стояли возле входа. Их родители пообещали подождать немного в машине, пока они проведут время с друзьями. Стоило только увидеть яркие улыбки Тэхёна и Джуна, как все заботы и напряжение исчезли. Юнги почувствовал, как ему действительно не хватает этих людей. — Юнги! — парень сразу встаёт с места, когда в поле зрения появляются друзья, сразу налетая на него. — Привет, хён, — старший Ким отстраняется. — Привет Тэ, — он по очереди смотрит на них. — Джун. Рад вас видеть, парни. Они с громким шумом, исходящим в основном от Тэхёна, садятся за свой столик, в ожидании остальных. Хосок садится рядом с Юнги, мельком смотря на него, пока тот активно ведет разговор с друзьями. Юнги — нереальный. Хосок всегда им восхищался, брал пример, равнялся на него. Он с детства был как старший брат, а с годами братские чувства переросли в нечто большее, в то, что в итоге вышло из-под контроля. Хосок первоначально думал, что это глупая подростковая влюблённость, которая со временем пройдёт. Сначала даже отвергал все возможные чувства по отношению к мужскому полу, а потом смирился. Себе поклялся, что никто об этом не узнает, и продолжал хранить свои чувства при себе. — Привет всем, — симпатичный парень садится на стул рядом с Хосоком, следом за ним напротив, садится другой. — Привет парни! — Хосок быстро обнимает одного, а второму пожимает руку через стол. — Джин хён, Чонгук, это Юнги хён, вы его косвенно знаете. — Приятно, наконец, познакомиться лично, — Сокджин также жмёт руку Юнги, перегибаясь через Хосока. — Можешь называть меня хёном, — Чонгук повторяет его действия. Юнги не мог не заметить, как Тэхён стал неожиданно тихим, его обычная жизнерадостность исчезла, словно растворившись в воздухе. Парень чаще бросал взгляды в сторону младшего, сидящего рядом, но делал это так неловко, что выглядело это как-то странно. Он вроде бы пытался не смотреть, но его глаза вновь и вновь возвращались к Чонгуку, будто бы в поисках чего-то неуловимого. Тэхён обычно был слишком уверен в себе, не стеснителен, но тут его поведение явно менялось. — Хён, ты уже решил, что будешь делать дальше? — Хосок отрывается от своего напитка. — Ну, я же не зря закончил журналистику, я создан для телевидения, — он показательно обводит лицо. — Так ты уходишь из хоккея? — Юнги слегка склоняется, чтобы взглянуть на старшего. — Я уже ушел, — жмёт плечами. — Я, конечно, люблю хоккей, но я всегда знал, что это временно. Тем более, взгляните на моё лицо, оно не создано для ссадин, а в большом хоккее без них не обойтись. Они ещё долгое время говорят про всякую всячину, смеются и смущаются, как будто бы не могут найти момент для чего-то серьезного, а может, и не хотят. Легкие шутки, простые разговоры о фильмах и книгах, которые они все недавно смотрели, и случайные замечания, которые заставляют всех смеяться. Тэхён, как всегда, не может сидеть на месте, его голос звучит слишком громко, он не может не вставить какой-то комментарий или не посмеяться над чужими словами. Чонгук в ответ немного фыркает и чуть теряет сдержанность, иногда добавляя что-то в ответ. Юнги улыбается, наблюдая за этим. Он замечает, как Тэхён и Чонгук, несмотря на всю свою неловкость, все-таки стараются быть рядом. Их взгляд скользит друг по другу, и даже если они делают вид, что не замечают этого, Юнги всё равно видит. Он чувствует, как напряжение уходит, хоть и не исчезает полностью. Погода за окном постепенно темнеет, а они всё так же продолжают обмениваться пустыми, но забавными словами, пока не заканчивается очередной момент смеха, и всё не затихает. — Хоба, ты уже пьян, — Юнги смотрит на друга. — Нет, хён, я как огурчик, — он произносит заплетающимся языком. — Давай, — подталкивает плечом, — думаю, нам уже пора. — Но еще рано, — Хосок надувает нижнюю губу. — Хо, уже почти полночь. — Ох, вау, — младший смотрит на экран телефона. Все начинают потихоньку закругляться, собирают вещи, платят по счету и выходят из заведения. Атмосфера вроде бы легкая, но Юнги чувствует, как напряжение не совсем уходит. Тэхён и Чонгук все еще в какой-то неловкой тишине, не говоря друг с другом, но оба явно что-то обдумывают. Мин замечает, как их взгляды снова пересекаются, но никто не решается ничего сказать. Юнги чувствует, как воздух вокруг них становится чуть тяжелее, как если бы каждый ждал чего-то важного, что вот-вот должно произойти, но все молчат, как будто бы слова могут что-то разрушить. Он быстро берет свой рюкзак, надеясь, что это небольшое изменение в настроении пройдет, как очередной эпизод неловкости. Тэхён, заметив, что Юнги готов уже уходить, решает тоже потянуться к дверям. Чонгук, в свою очередь, последовал за ними, немного отстав, но не спуская глаз с Тэхёна. — Сколько такси мне заказывать? — Юнги набирает нужный номер. — Не хочешь прогуляться? — тихо спрашивает Чонгук. Тэхён зависает, широко раскрыв глаза. — Я, — он оглядывается на таких же застывших друзей, — да, конечно, давай. Когда младшие покидают компанию, все еще так и стоят. — Они действительно… — Они два влюблённых придурка, — Чон посмеивается, повиснув на плече Юнги. — Я устал слушать их нытьё, рано или поздно это бы произошло. — Тогда три такси, — он поднимает телефон.

***

— Давай, Хоба. Переночуешь сегодня у меня, — они вываливаются из машины, Юнги помогает не напрягать больную ногу. — Хён… ты такой, — задумывается. — Фантастический, — смеется в конце, сильнее налегая на друга. Хорошо, что они пьяные, иначе красные щеки выдали бы себя с потрохами. С горем пополам удаётся попасть в квартиру, еще сложнее — тихо добраться до комнаты. Мин, как истинный чистюля, еле запихивает их в ванную, чтобы хотя бы почистить зубы. Слава всем богам, что у него она отдельная. Спустя несколько минут мучений зубной щётки, Хосок добирается до кровати, не без помощи. Но Юнги сразу его останавливает. — Неа, сначала переодеться, — старший кидает ему одну из своих футболок. Мин уже не раз видел его тело, но смотреть всё равно не решается, вместо этого, быстро помогает стянуть чужие джинсы, и переодевшись запрыгивает на кровать, скрываясь под одеялом. Он мигом замирает, когда другая сторона прогибается, а после ощущает чужое тело под его одеялом. Чужое тело в боксерах. Блять! — Юнги, — шепот еле доносится под толщу одеяла. — Хён? — ему приходится высунуть голову. Они смотрят друг на друга затуманенными глазами. Юнги много не думает, пьяный мозг делает всё за него, не давая времени опомниться и профильтровать свои действия. Он быстро сокращает и без того короткое расстояние и целует. Это даже не совсем поцелуй, потому что младший так и застыл, не шевелясь, Мин сразу отстраняется, когда трезвому участку мозга доходит информация. — Я хотел пожелать спокойной ночи, — выдыхает Чон. — Ох, чёрт, — Юнги зажмуривает глаза. — Прости. — Хён. — Прости, я думал, — он снова накрывает лицо, бубня сквозь ткань. — Мне жаль. — Юнги! — Хосок дёргает одеяло на себя, вырывая из чужих рук. — Мне чертовски жаль, правда… — ему не дают договорить, притягивая для нового поцелуя, на этот раз более насыщенного. Губы Хосока на вкус как выпитый коньяк, что вполне устраивает. Это даже близко не похоже на то, как он себе представлял: мягкие и пухлые губы, которые просто идеально созданы для него. — Спокойной ночи, хён. В отяжелевшие после сна веки медленно просачивается солнечный свет, даже сильное зажмуривание не помогает избавиться от яркости. Голова немного болит после выпитого вчера алкоголя. Юнги невнятно мычит, морщится и натягивает одеяло, скрываясь под толщей ткани. Обрывки сна всё еще витают перед глазами: их детство с Хосоком было довольно-таки весёлым. Поначалу. Они строили целые форты из кучи одеял и подушек, которые таскали из своих домов, а после вместе строили целые баррикады. Это было их тайное место, там они шепотом делились секретами, строили планы на следующий день, болтали о хоккее. В детстве Хосок любил танцевать, включал музыку на плеере и сливался с ней, вкладывая всего себя в движениях. Юнги любил рисовать, и пока Хосок был погружен в танец, Мин вырисовывал различных персонажей, увиденных в каком-то комиксе. — Хён, а мы всегда будем вместе? — спросил однажды Хосок, лёжа на коленях Юнги, в его комнате. — Конечно, Хоба, — старший увлечённо что-то рисовал в своём блокноте. — Даже когда мы станем большими, как наши родители? — Всегда. — Всегда, — тихо шёпотом повторяет Чон, смотря на сосредоточенное лицо своего хёна. Юнги не торопится открывать глаза, знает, что Хосок, скорее всего, уже ушёл, судя по холодной стороне кровати. Он думает. Чувствует что-то призрачное на своих губах, и только потом понимает, что это его собственные пальцы, как будто пытаются вспомнить тепло чужих губ. На мгновение его охватывает паника. Как бы он не старался держать всё под контролем, у него не получилось. Он и раньше облажался с Хосоком, он помнит, чего ему это стоило. И теперь снова. Он не должен был давать волю чувствам. По крайней мере не тогда, когда они были пьяны. Юнги чувствует, что он воспользовался положением младшего. Ему нужно было дождаться подходящего момента, а не рубить с плеча, не задумываясь о последствиях. А теперь ему остаётся только ругать себя за то, что он не может держать свои губы при себе. Он откидывает одеяло в сторону и садится на кровати, скрестив ноги. Смотрит тупо в одну точку, прежде чем вяло осмотреть комнату. Никакого признака, указывающего на то, что Хосок всё еще здесь. Никаких следов Хосока. Всё, что от него осталось — это призрачный запах его любимых духов и слегка смятые простыни. Юнги опускает голову на ладони, трёт глаза, сдерживая подступающие слёзы. И когда он стал таким эмоциональным? На кухне слышатся звуки посуды и мельком проносится мысль, что это может быть Хосок. Юнги быстро встаёт, и накинув на себя домашние спортивки, выходит из комнаты. Сердце начинает биться быстрее по мере его приближения. Но Хосока на кухне нет. Мама стоит у плиты, помешивая что-то в кастрюле. Юнги испытывает и облегчение, и разочарование одновременно. — Доброе утро, малыш. — Доброе, — она обходит стол, чтобы поцеловать сына, и морщится. — Давай ты для начала сходишь в душ, а после мы позавтракаем. Юнги понимает, что от него исходит запах алкоголя, становится стыдно за то, в каком он виде перед родителями. — Да, мам, — он быстро скрывается за дверью своей комнаты, и взяв необходимые вещи, идёт в ванную. По пути замечая зубную щётку, которой пользовался Хосок, она так и остаётся рядом с его. Холодный душ хорошо освежает не только тело, но и мысли. Воспоминания прошлой ночи словно преследуют его. Юнги ошибся, дав волю своим чувствам. Поставил под удар их дружбу, которую они так трепетно собирали заново, по кусочкам. Он никогда раньше не думал, что ему это грозит. Влюбиться в своего лучшего друга. Закончив с душем, Юнги садится на кровать, накинув полотенце на мокрые волосы, вода с которых каплями стекает по коже, и берет телефон с тумбочки, удивляясь, что тот ещё жив. Ничего. Нет ни сообщений, ни пропущенных. Он бросает его обратно, подключает зарядное устройство и плетётся обратно на кухню. — Хорошо провели время? — Суа расставляет тарелки, плавно передвигаясь от шкафчика к шкафчику. — Угу, — Юнги бурчит под нос, упираясь взглядом в пол. — Я встретила Хосока утром, он просил передать, что ему нужно на процедуры, — она ставит на стол салат. — Так быстро убежал, я даже не успела поздороваться толком. Юнги думает. Может, не всё так потеряно? Может, он просто слишком драматизирует ситуацию? Быстро закончив с завтраком, и поблагодарив маму, он бежит обратно в комнату, закрывая за собой дверь. Телефон больше не кричит на него красным цветом батареи. Юнги снимает его с зарядки, нервно открывая список контактов, и нажимает на нужный. Гудки продолжают следовать друг за другом, забирая с собой последние крупицы надежды, в итоге так и завершаясь. — Чёрт, чёрт, чёрт! — Юнги отбрасывает его обратно на кровать, проводя руками по ещё мокрым волосам. — Ты тупица, Мин Юнги, — его самобичевание прерывает пришедшее сообщение. Хоби, 10:12 Хён, я сейчас в больнице. Юнги не отвечает на сообщение, вместо этого нажимая на значок звонка. — Привет, хён, — Мин облегчённо выдыхает, услышав голос. — Привет, — он закусывает губу. — Как дела? — Ну, они говорят, что я очень быстро восстановлюсь, — старший слышит хриплый смех. — Почему ты не разбудил меня? Я бы отвез тебя. — О, я не хотел будить, поэтому просто заказал убер. — Тебе нужно было разбудить, — Хосок протестующее мычит. Тишина становится слишком неловкой, оба молчат, слушая лишь дыхание друг друга, доносящееся из динамиков. — Хоба? — Юнги сглатывает. — Я хотел… — Хён, мне нужно идти, — Хосок не дожидается ответа. — Созвонимся позже. И снова тишина, только уже наедине с самим собой.

***

Юнги понимает, что младший его избегает. Он избегает разговоров, даже в переписке отвечает максимально коротко. Мин старается подавить грызущее чувство, появившееся где-то в районе сердца. Им нужно поговорить. Нормально. С глазу на глаз. На выходных родители Юнги уезжают праздновать годовщину свадьбы. Целую неделю квартира будет в его полном распоряжении. Поэтому, не долго думая, он приглашает их всех собраться и отпраздновать отъезд младших. Хосок тоже соглашается, что не может не радовать. Перед приходом он сразу уведомляет о правилах: Во-первых: минимальное количество алкоголя; Во-вторых: минимальное количество погрома. Он не удивляется, когда Тэхён приходит вместе с Чонгуком, оставляя позади Намджуна и Сокджина. — Юнги-я! — Ким младший по привычке, с боевым кличем налетает с порога. Он скучал по этому в Америке. Но, конечно же, он этого не признает. — Привет, парни, — он отступает в сторону, пропуская всех в квартиру. Разочарование захлёстывает его, когда Намджун последним закрывает за собой дверь. Хосока нет. Его улыбка меркнет. — Хосок скоро подойдёт, он зашёл в магазин по дороге, — Юнги чувствует, как груз падает с его плеч. Ещё не всё потеряно. Судя по тому, как в рюкзаке Тэхёна гремит стекло, Юнги делает вывод: правила проигнорированы. — Хён, — Тэхён ластится, — там правда, не много, только пара бутылочек и всё, — он перекидывает руку через его плечо. — Чисто для поднятия настроения. — Ты пользуешься моей любовью, — Тэхён лишь широко улыбается, громко целуя его в щеку, и убегает. Он прожигает дверь взглядом, но, так и не дождавшись звонка, идёт к остальным. Пока старшие о чём-то разговаривают сидя на диване, Тэхён и Чонгук уже успели выставить всё своё принесённое добро на стол, хихикая между собой. — Хён, ты купил мою любимую пиццу! — Тэхён выглядывает из открытой коробки. — Ага. — Я говорил тебе, как сильно я тебя люблю? — Ким кладёт кусочек на салфетку. — Да, буквально — каждый день, — фыркает Юнги, наблюдая за восторженным ребёнком. Звонок в дверь ещё никогда не был настолько желанным. Юнги срывается с места, распахивая перед собой дверь. Хосок, как всегда, лучезарно улыбается. Так может показаться на первый взгляд, но там есть ещё что-то натянутое. — Привет, хён, — он проскальзывает мимо, скидывая с себя кроссовки. — Привет, Хоба. — У меня есть подарок, — Юнги вопросительно хлопает глазами. — Для твоих родителей, — поясняет младший, протягивая подарочный пакет. — А, спасибо, я передам, — Чон, бросив короткий взгляд из-под ресниц, идёт на шум из гостиной. Юнги остаётся стоять, пытаясь унять колотящееся сердце. Их мини вечеринка проходит немного не так, как хотел Юнги. Всё началось весело — друзья, музыка, шутки. Они сидят за столом, смеются, обсуждают всякие мелочи. Юнги снова улыбается, но уже не так искренне. Вдруг он понимает, что то, что он хотел от этой встречи — лёгкости, веселья, без лишних слов — не случится. В воздухе витает недосказанность, которая не даёт покоя. Мелкие продолжают доставать алкоголь из их нескончаемого запаса. Они играют в несколько игр, где проигравшие должны выпить. Юнги уверен, что это просто замануха детей. Он не сразу замечает, что Хосок исчез. Время на часах уже близится к полуночи, и большинство из них уже в зюзю пьяные. Юнги весь вечер пытается поговорить с Хосоком, но их либо прерывают, либо он уворачивается от разговора. Так или иначе, Мин практически не пил, оставаясь с трезвой головой и способный мыслить рационально. Младшего он находит на балконе. Хосок уже дёргается к выходу, когда видит Юнги, но тот преграждает путь. — Хосок, давай поговорим? — он видит сомнение, промелькнувшее на лице Чона, но тот в итоге кивает, отворачиваясь обратно. — Хорошо, — его короткий ответ. — Прости, — Юнги сжимает губы в тонкую линию. — Почему ты извиняешься? — Хосок хмурится. — Это я должен извиняться. Мне жаль, я не должен был тебя целовать, это было неуместно и глупо, — вот он, конец их дружбы. — Я не спросил, хотел ли ты этого, — настала очередь Юнги хмуриться. — Но это я тебя поцеловал, а не ты, — Хосок оборачивается. — Что? — Мы легли, и я тебя поцеловал, — младший молчит, ища подвох в словах. — Почему ты решил, что было наоборот? — Я помню, как я это сделал. — Во второй раз да, но в первый это был я, — Юнги недоумевает, из-за чего Хосок начал смеяться. — Ты хочешь сказать, что всё это время я зря боялся встретиться с тобой. Боялся, что ты накричишь на меня, скажешь, что я мерзкий, — что-то болезненное отдаёт в груди от этих слов. — Я думал, что ты не захочешь больше со мной общаться. Что из-за моей влюблённости я потеряю то, что есть… — его глаза комично расширяются от последних слов. — Хосок, ты пьян? — он делает шаг вперед. — Что? Нет. Впервые за весь их разговор их взгляды фокусируются друг на друге. Лицо Хосока нахмурено, брови сдвинуты, и уголки губ опущены. — Хорошо… Могу ли я тебя поцеловать? Кажется, время остановилось. На самом деле оно продолжает течь в своем темпе, но здесь на балконе оно остановилось. Черты лица Хосока постепенно сглаживаются, переходя от хмурости к замешательству. Юнги делает ещё один шаг. Хоть балкон и маленький, но расстояние между ними, кажется космически огромным. — Скажи мне остановиться. Хосок молчит, его веки слегка трепещут, а рот пытается набрать больше воздуха. Юнги делает последний шаг. Их разделяет не больше десятка сантиметров. Их дыхание смешивается в промежутке между ними. Их общий страх сливается воедино, уносясь лёгким летним ветерком. Они словно в эпицентре бури, но эпицентр — это наименее беспокойное место. Юнги осторожно кладёт свою руку на грудь Хосока. Они и раньше были близки физически, но это никогда не ощущалось так остро. Под его ладонью чужое сердце, ускоренно отбивающее ритм. Настолько быстро, будто пытается вырваться. Он ведёт руку выше к шее, потом к щеке. Оглаживает подушечками пальцев скулу, и приподнимается на носочках. Их носы соприкасаются, но Юнги больше не двигается, даёт Хосоку выбор. Его глаза закрываются, и он сокращает расстояние. Юнги отвечает сразу, без промедления. Это отличается от того, что было в прошлый раз. На самом деле это удивительно. Это не быстро, робко и мягко. В этом поцелуе нет страсти, желания или похоти. Только то, что они чувствуют, то, что копилось в них всё это время. Торопиться нет смысла. — Запомни это, — его сердце трепещет при виде Хосока, его щёки покраснели, рука робко сжимается вокруг руки старшего. Улыбка расползается по губам Юнги, он не в силах её сдержать. — Запомню, — Хосок улыбается в ответ. — Но ты мне всё равно почаще напоминай.