Пожалуйста, вернись домой со мной

￣￣￣ был бы ты рад, узнав, что это кончилось? первый вопрос что соскальзывает где-то глубоко в сознании после того, как танджиро оказывается на носилках. тело переполняет гордость за этого ребенка, но разум всецело в нем. сабито. он заставил меня вспомнить об этом, и я не могу противиться. как только образ персиковых волос и нежных глаз цвета глицинии восстановился в голове — пути назад не было. я снова начал переживать круговорот мыслей о прошедшем времени, смотря взрослыми глазами на глупое и беззаботное детство, что мне подарил тот человек. ответ приходит сам. без подталкиваний или чего-либо еще. нет. ему обязательно нужно участвовать в этом. хоть отдать свою жизнь, но стать одним из тех, кто спобствовал избавлению от плена демонов. сабито гордый человек. он никогда не хотел бы запомниться самым последним в большой истории, но и не злился бы на танджиро за то, что главного о’ни убил именно он. злился бы только на себя за слабость, из-за которой и не смог никому помочь и никого спасти. но такой яркий обжигающий свет, как по мне, не может быть слабым. я тоже бессилен. пока я лежу в поместье бабочки, вспоминаются те дни в доме глицинии. дни, когда я притупленно смотрел на ее ростки, забывая черты самого дорого за всю жизнь человека. мне так жаль, что я в силу своих уязвимостей забыл о тебе, сабито. я помолюсь всем богам о твоем прощении, лишь бы после переродиться вместе и знать, что ты не зол на меня и готов вернуться к той крепкой связи, что была у нас. смерть шинобу стала еще одним ударом. мы не были так близки, но все же я просто не могу не тосковать по ее язвительным повадкам, находясь в ее поместье. она точно не заслужила такой судьбы, и я могу лишь надеяться, что сейчас она встретилась со своей сестрой и получит перерождение раньше моего, как и остальные павшие охотники. ни один из нас не хотел такой судьбы, и никто из нас не виновен в своей смерти. сабито, слышишь ли ты меня? ты не виноват. ты не был слаб и не был достоин такой участи. ты сражался достойно, был достойным человеком. я верю, что останься ты жив, то стал бы таким же сильным и благородным столпом, как и ренгоку. вы бы так хорошо поладили, сабито. танджиро бы был так усерден, стараясь походить на тебя. хотя, во всем есть свои жертвы. я бы так и остался плачущим ребенком, который всегда ищет в тебе опору и защиту. прости. я неисправим. ￣￣￣ мое здоровье ослабевает с каждым днем. я не могу стареть в таком возрасте, думаю, свое сделала метка, хотя я и прожил дольше остальных. первым умер санеми. мы все были на его похоронах. в последние дни своей жизни он особенно сильно отличался от себя прежнего. полностью принял незуко и не один раз соглашался поговорить со мной. тогда я окончательно убедился, что мои выводы о его личности были верными. мне жаль, что ему пришлось пережить такую сильную боль, и я искренне слушал его, если он решался поделиться со мной частями своей судьбы. после стремительно, словно по порядку умирали иноске, зеницу и танджиро. особенно больно было наблюдать за впервые разбитым иноске. после смерти аой, а чуть позже и зеницу, от прежнего его характера осталась лишь пустошь, изредка омывающаяся грозами горечи и утраты. незуко старалась принять смерть брата мягко и спокойно, но я видел, как она плакала вместе с канао, смотря на сакуру, что цвела в день избавления главной отравы былого мира. более всего я жалел, что не мог сделать практически ничего, молча наблюдая за тем, как такие чистые дети страдают. мне всего 30, но я знаю, что скоро и меня ждет их судьба. я уже прожил дольше, чем другие обладатели меток, и это уже намного больше, чем мне бы вообще хотелось. из отчаяния я пришел в самое знакомое и дорогое место. наш дом не сохранился, я уверен, но это место осталось таким же как и прежде. урокодаки-сан исправно следил за его благосостоянием прежде чем и его постигла смерть. я уважаю вас, урокодаки-сан, спасибо за то, что вы сделали для нас. ступая по горе, с которой раньше мы спускались, преодолевая препятствия, я наконец позволил себе вспомнить обо всем. вспомнить чужой ласковый запах, нежную улыбку и самые лучшие и счастливые моменты. валун остался нетронутым, может, урокодаки-сан предчувствовал, что с появлением танджиро обучение новых мечников не понадобится? или верх взяла старость? я точно не мог предположить, лишь провел по нему рукой, вспоминая и наши дни смирения такого странного противника. ￣￣￣ я удивленно уставился на сабито, которому наконец удалось разрубить камень, да еще и не повредив свой клинок ничирин. чем ближе отбор, тем больше я восхищаюсь им. — вау. — просто вау и все? где мои аплодисменты например? я слегка похлопал руками, выронив клинок на землю. так сильно растерялся. — эй, гию, ну что это такое. давай, бери его в руки, я объясню как надо. сабито строгий наставник, это одна из первых вещей, что была выучена мной, когда я случайно угодил на тренировки к бывшему столпу. руки долго ныли, когда он раз за разом заставлял меня проделывать определенные движения, следя за тем, как направлен мой меч и в какой конкретно точке я скапливаю напряжение и всю силу. я успел получить несколько подзатыльников за то, что потенциально уже сломал бы клинок, будь передо мной демон с толстой шеей. как печально, что в итоге именно ты стал тем, кто не смог перерубить толстую шею демона. ￣￣￣ я сажусь на землю, так, как раньше садился с сабито, слегка облокотившись на его крепкое плечо. я всегда чувствовал себя безопасно и защищенно с ним, так, словно ничто и никогда не сможет меня обидеть, пока этот человек будет рядом. моя жизнь была чередой потерь и несчастий, может, я обрек сабито на проклятье близко связавшихся со мной людей? точка мыслей сменяется, и я подмечаю, насколько больше чувств у меня стало от осознания своей скорой смерти. это связано только с этим, или я просто подавлял все свои эмоции, пока не мог чувствовать, и теперь мне не нужно скрываться под маской сабито, чтобы заменить его? я не знал и до сих пор не знаю. руки начинают неметь. боль растекается по всему телу, словно вода пытается вытечь из органов, разорвав мои мягкие ткани, но шелест деревьев и трава под ногами дают странное спокойствие. больше всего болит сердце. я падаю на землю, слишком обессиленный даже для того, чтобы удерживать себя в сидячем положении. перед глазами осколками проскальзывают все воспоминания о мало нажитом. все самое мелкое, но теплое виднеется перед глазами. котенок, что уже не мертв в моих холодных руках, а рядом сабито, который нежно гладит его голову и слушает мягкое мурчание. а вот тот день, когда я впервые помогал сестре готовить. а вот здесь сплошной громкий смех с сабито, тут момент, когда санеми принял мои охаги, здесь шинобу, что смеялась над очередной реакцией ренгоку, наполненной искренним беспокойством, хотя она как всегда просто саркастично шутила. веки тяжелеют, и в один миг боль пропадает. я где-то там, где светло и тихо. там, где нежно переливается вода, спокойно и тихо направляя меня идти к самому яркому свету. сначала шаги достаточно решительны, но по мере продвижения, я чувствую, как становлюсь меньше и меньше, все больше боясь идти дальше, пока чья-то рука крепко не сжимает мою, мягко подтягивая к себе, заставляя ноги двигаться дальше в белый туман из света. — я столько ждал тебя. туман вокруг образа пропадает, и передо мной стоит ничуть не изменившийся сабито, с умиротворяющей улыбкой на лице. он так быстро прижимает меня к себе, заключая в свои объятия, что я окончательно теряюсь, чувствуя, как стремительно забываю большие и болезненные участки своей жизни, словно избавляясь от зараженных фрагментов тела. но останусь ли я, если лишусь всего этого? ватными руками я поддерживаю объятия, чувствуя, как по лицу катятся горькие слезы, прожигающие ресницы и щеки. — я больше никогда не оставлю тебя, клянусь. становится больнее и печальнее, я вжимаюсь все сильнее в того, кто мне дороже всех. — мы вернемся сюда вместе. с другими именами и судьбами. ломаясь только больше от ласки слов, я утыкаюсь в его плечо, оставляя мокрые следы на родном хаори. — тебе больше не придется переживать такую боль в одиночку. всхлипывания переходят в негромкие крики, когда он заканчивает то, что хотел мне сказать. я все сильнее прижимаюсь к нему, крепко сжав пальцами чужую одежду, словно рассчитывая, что таким образом он действительно исполнит свое обещание, и более никогда мы не останемся вдалеке друг от друга. — я люблю тебя, гию. он произносит это, спокойно гладя меня по спутанным волосам, пока я через силу заставляю себя отстраниться хотя бы на минуту и заглянуть в самые ласковые глаза. я всегда проверял человека на вранье, заглядывая в них, и сейчас им точно была чужда ложь. — я люблю тебя. снова повторяет он, широко улыбаясь, пока его глаза тоже наполняются влагой. сабито, нерешительно и аккуратно склонившись ко мне, быстро целует, оставляя ощущение самое сладкое и вместе с тем эфемерное. когда он склоняюсь ко мне во второй раз, поцелуй длится дольше, и мое прошлое окончательно расстворяется, не оставляя за собой даже черной кляксы на рукаве, стирая всю мою былую личность, оставив наивного и любознательного ребенка, склонного к сильным переживаниям. — давай вернемся домой вместе.