Person without personality

Бесконечно высокие книжные шкафы, которые скрываются в густой темноте потолков, слишком слабая свечка, чтобы разглядеть хоть что-то дальше двух метров перед собой, беспорядочно расставленные на полках книги, которые пахнут пылью и старостью. Лабиринт библиотеки тянется бесконечно вперед, иногда сворачивая в другой промежуток между полками, такой же тёмный и мрачный, как и предыдущий. Подсвечник, что практически полностью залит застывшим белым воском, легко лежит в худой бледной руке. На рыжих, собранных в хвост, кудрявых волосах ложится ровный оранжевый свет, словно огненные волосы вот-вот вспыхнут сами. Откуда-то издалека звучит тихая музыка, такая умиротворяющая, она растворяется среди лабиринта книжных шкафов. Возможно, это одна из мелодий Антонио Вивальди или Фридриха Шопена. А может это композитор, имя которого никогда не будет известно миру. Только тихая музыка с безымянной виниловой пластинки будет напоминать о существовании этого человека. Свет тускнеет, свеча практически полностью расплавилась, как и надежды найти то, зачем ОН сюда пришел. Мыслящий достал из сумки очередную свечу, которая тут же заняла место своей умирающей сестрицы. И снова надписи на корешках старых книг стали читаемы, и снова ОН мог продолжить свои поиски. Стена, что внезапно выросла в, казалось бы, бесконечном помещении, застала ЕГО врасплох. Оглянувшись, человек с рыжими волосами тут же направился к следующему книжному ряду, который был подписан как «Художественная литература XIV века». Конечно же, эта надпись не говорит ни о чем: книги уже долгое время никто не ставил на места, и в разделе анатомии и другой врачебной литературы вы с лёгкостью могли обнаружить несколько сборников Аристотеля или справочник исторических терминов. Сколько Мыслящий уже ходит по этим коридорам? Неделю? Две? Год? ОН уже давно сбился со счёта, а его часы, по которым человек определял время суток, давно встали. Время показывает 14:07. Возможно, именно в это время умер какой-нибудь поэт, чьи стихи через века будут читать в школах и институтах, хотя при жизни он был никому ненужным, оставленным всеми на обочине этой жестокой жизни. А может в это время родилась девочка, что станет, чуть ли не самой известной докторкой, спасая множество жизней, но которую убьют за единственное неправильно сказанное слово. И даже если жизни этих людей сложились бы иначе, в любом случае их ждала бы общая участь. И уже на том свете они бы рассуждали о том, что же было сделано не так, почему они умерли так рано, кто закончит их дела? Смерть, она как дождь: не важно, какое сейчас число, день недели, час, он в любом случае рано или поздно придёт, непосредственно от ожиданий человека. Ах, дождь… для кого-то это ужасная непогода, которую невозможно воспринимать позитивно, а для кого-то это прекрасная перспектива остаться дома в полном одиночестве и поразмышлять над смыслом новой книги. Мыслящий всегда думает. У него нет личности, нет интересов, нет друзей, нет эмоций, но ОН всегда думает. Неважно о чем эти мысли, неважно как они появляются в ЕГО голове, они просто всегда есть. Иногда ОН думает, что именно благодаря мыслям ОН продолжает ходить по этим бесконечным лабиринтам книжных полок, регулярно меняет догоревшую свечу на новую и ищет, изредка отвлекаясь на музыку, которая доносится из старого винилового проигрывателя откуда-то из глубины библиотеки. Любой другой на его месте давно свихнулся бы, или просто бросил поиски, но не рыжеволосый человек. Всегда один среди бесконечных книжных полок, всегда ищет, всегда мыслит. Табличка с надписью «Классическая литература России XVIII-XIX веков», криво прибитая гвоздём к боковине массивного шкафа, почти упала на пол. Мыслящий поймал кусок дерева с криво нацарапанной надписью, чем предотвратил грохот, который в полной тишине книжного лабиринта создал бы оглушающий звук. Аккуратно положив дощечку перед собой на пол, рыжеволосый человек пошел вглубь раздела. Первая книга, которую он встретил, была подписана как «Фёдор Михайлович Достоевский – Бесы». ОН много знает о русской классике. В старшей школе Мыслящий всерьёз заинтересовался этими произведениями, из которых смог составить для себя образ идеального человека (но об этом чуть потом). Позже его заинтересовали книги европейских классиков: Уильяма Шекспира, Джорджа Элиота, Генри Джеймса, Александра Дюмы, Эриха Марии Ремарк, Виктора Гюго, Джека Лондона, Джейн Остина, Жюль Верна, Чарльза Диккенса и других. Их произведения так же оставили отпечаток на несуществующем характере «фигуры из лабиринта». Рыжеволосый человек стал находить сообщников по литературным интересам, заводил хорошие знакомства, но никогда – дружбу. Эту черту ОН перенял у главного героя романа Михаила Юревича Лермонтова «Герой нашего времени». Мыслящий так же, как и Печорин считает что дружба – это ничто иное, как рабство. Либо ты подчиняешься человеку, либо подчиняются тебе. К слову, именно этот роман так удачно расположился радом с «Бесами». Заметив его, Мыслящий аккуратно спрятал книгу в свою коричневую сумку, что выцвела толи от старости, толи от частого нахождения на свету в прошлом. Сколько уже книг ОН забрал с собой не то, что пересчитать, вспомнить просто невозможно. Это были самые разнообразные произведения: от «Портрета Дориана Грея», до «Энциклопедии о вулканах». Книги давали ЕМУ смысл двигаться дальше, даже если это всё было временно. Книги питают его душу. Книги и есть его душа. Мыслящий, как я уже говорил, всегда думает. Мысли в его голове самые разные, но чаще всего эти мысли связаны с книгами. Когда-то давно он сам хотел написать книгу. Это могла бы быть автобиографическая или искусствоведческая книга, приключенческий роман, или книга любого другого жанра. Но рыжеволосый человек даже не пытался сесть за написание произведения. ОН просто всё время думал над сюжетом, думал над характерами и судьбой персонажей, но писать он не собирался. Отчего же, спросите вы? Если он так много над этим размышлял, почему же он не воплотил свои идеи в жизнь? А всё дело как раз таки в идеях: их нет, и никогда не было. Да, он думал, но идеи никогда не приходили в его голову. У Мыслящего отсутствуют характер и эмоции, а без них существование идеи невозможно. Вернёмся к лабиринту. Путь по разделу «Классическая литература России XVIII-XIX веков» был недолгим, поскольку рыжеволосый практически сразу же, после того как получил роман Лермонтова, сменил направление в сторону одного из самых тёмных разделов – «История средневековой Европы XIII – XVIII веков». В нём свет от свечи словно затухал под натиском этих гигантских книжных шкафов, на полках которых возвышались рукописные толстые книги, что запылились, от судьбы вечно находится в этой библиотеке с единственным посетителем без личности. В прежние времена, когда библиотека ещё была библиотекой, а не просто огромным зданием, в котором от библиотеки осталось только название и книги, этот сектор был самым часто посещаемым, наравне с сектором «Медицинская литература». Тут побывало множество людей самых разных возрастов и поколений: одни застали времена короля Вильгельма I Льва, что правил Шотландией с 1165 до 1214, другие даже о войнах слышали только из записей в исторических книгах. Люди были разными: разные лица, разные характеры, разные мысли. Когда-то и Мыслящий был среди этих людей. Но годы шли, люди всё реже стали посещать исторический раздел, а после него постепенно забросили и саму библиотеку. Они забыли. Именно тогда ОН и вернулся сюда. Вернулся, чтобы найти то, что когда-то нашёл на страницах этих ветхих, хрупких от своей старости, грязных книг. ЕГО идеальный человек. Долгие годы «фигура из библиотеки» составлял в своей голове этот образ. Множество биографий исторических личностей было изучено, множество художественной литературы прочитано, множество книг об анатомию и строение человеческого тела было перебрано. Столько работы ради одного единственного идеального образа, но оно того стоило. По крайней мере, так думал Мыслящий. Пришло время менять свечу. Вновь бледная худая рука потянулась к сумке, вытащила оттуда белую свечку и поставила на место старой, снова горящую живым пламенем, свечу. И вновь свет озарил небольшое пространство между книжными полками, а так же лицо Мыслящего: словно пустое, не выражающее никаких чувств. Если бы вы встретили ЕГО на улице, то признали бы, что даже мёртвый выглядит живее. Яркие в свете свечи, кудрявые рыжие пряди, выбивались из туго затянутого хвоста и падали на высокий лоб. Острые, словно начерченные пастелью по белой штукатурке скулы, так же нельзя оставить без внимания. Увы, дорогой читатель, но портрет этого загадочного человека, мне самому неизвестен в точности. Всё, что я о НЁМ помню, я вам уже поведал. Продвигаясь в глубь самого тёмного раздела, Мыслящий с особым интересом рассматривал названия книг и подразделов. В этом отсеке практически не встречалось книг из иных категорий: всё четко и ясно связано с историей. И это удивительно, учитывая то, что в былые времена в эту секцию книги возвращали очень редко, а если и возвращали, то это были книги никоим образом не связанные с историей. К слову, те книги так и не вернули на место, но они совершенно странным образом оказались на полках. Все до единой. Бесконечное множество шкафов, чьи вершины скрываются в темноте потолка, бесконечное множество огромных, толстых книг, занимающих абсолютно каждую полку, и бесконечный коридор, что, как мне думается, никогда не закончится. А Мыслящий всё продолжал свой поиск. ЕГО накидку, что была оборвана у самого низа, колыхал лёгкий сквозняк. В этом лабиринте собраны все самыё разные книги и записи, что когда-либо были на этом свете. Всё новые и новые книги продолжают появляться или на полках, или на полу, прямо рядом с местом, где им назначено стоять. Иногда, проходя мимо, рыжеволосый человек поднимет эту книгу, и, в зависимости от выбора Мыслящего, оставит книгу на полке, либо заберёт с собой, в своё бесконечное путешествие по лабиринту библиотеки, в поисках ЕГО идеального человека. Снова на пути лежит большая книга. «Человек из лабиринта» присел, дабы разглядеть название. Это был перевод дневника одного из свидетелей «Великой французской революции», что, судя по всему, участвовал во взятии Бастилии. «Моя семья голодает слишком долго. Мой младший сын вчера умер от чумы, а у дочери проявились первые симптомы: температура, слабость, частые потери сознания. Почему, пока эти богатенькие сволочи, едят жареное мясо со специями, моя семья обязана умирать от голода и чумы? Это не может больше продолжаться. Завтра, 14 июля 1789 года будет штурм Бастилии. Говорят, там есть оружие. И если это так, то мы сможем наконец-то покончить с этим адом, который твориться, пока власти просиживают свои задницы во дворцах…». Внезапно раздался звук вырывания листа из книги. В тишине библиотеки это прозвучало, словно пушечный выстрел средь бела дня. Вырванный листок с выцветшими буквами направился в сумку к книгам и свечам, а «Дневник свидетеля» был поставлен на полку между «Историей Соединённых Штатов Америки» и «Биографией всех Рюриковичей». Мыслящий остановился. Свет, исходящий от горящей свечи, играл на его волосах и одежде. Лицо оставалось бесстрастным. Но что-то не так. Почему звук шагов не прекратился? Здесь есть кто-то ещё? Может, это такой же человек, как и мыслящий? Или кто-то, кто его убьёт? Столько вопросов, а ответы на них можно узнать, только если встретишься с новым обитателем библиотеки лицом к лицу. А если попытаться обойти незнакомца, так с ним и не встретившись? Нет, это исключено. ОН окружен самыми массивными книжными полками во всём лабиринте, а где незнакомец точно неизвестно: он может быть или спереди, или сзади. Пути отхода перекрыты. Если Мыслящий тут погибнет, то ОН будет очень разочарован. Ведь он так и не смог найти того самого идеального человека. Недалеко впереди раздался грохот. Похоже, очередная тяжелая книга повалилась на пол и нарушила тишину в библиотеке. Такое часто случается: с появлением новых книг они могут не по своей воле вытеснять старые с полок, чем создавали шум в тихой библиотеке. Мыслящий привык к этим внезапным звукам, а вот новый обитатель библиотеки, судя по всему, нет. Следом за грохотом раздался глухой вскрик. Рыжеволосый мог бы удивиться этому, если бы у него были эмоции, но это его всего лишь озадачило. Значит, этот человек не такой, как ОН, у него есть эмоции. Странно после стольких лет думать об эмоциях, а не о сюжетах книг, философии и идеальном человеке. Шаги незнакомца стали чуть более тихими и аккуратными. И тут он вышел на свет: прямые чёрные волосы, что падали на сутулые плечи, худощавое телосложение, и эмоция паники на лице. Почему-то внешность этого человека, а особенно его глаза, в которых чётко угадывался страх, показались рыжеволосому человеку ужасно знакомыми. Он явно хотел что-то сказать, но не мог. Как и Мыслящий он был нем. В этой библиотеке нельзя говорить, а громкие звуки, которые издают не книги, считаются в этой библиотеке из ряда вон выходящими. Помните, как когда вы приходили в библиотеку, вас просили соблюдать тишину? В этой библиотеке вас не просят, это закон. Закон, который карается смертной казнью для тех, кто в этом проклятом лабиринте меньше четырёх месяцев, и для тех, кто регулярно шумит. Незнакомец в этом книжном, по мнению некоторых, аду явно меньше суток. Когда Мыслящий только прибыл сюда, ЕГО эмоции уже отсутствовали, но ОН чувствовал страх. Страх и панику. Через какое-то время хождения в темноте рыжеволосый человек обнаружил сумку, в которой были свечи, подсвечник и записка. Надписи на ней были на французском языке, так что ОН решил найти словарь. Как только он нашёл словарь, тут же принялся переводить. И перевёл: «Найди того самого человека. Он твой. Он ИДЕАЛЬНЫЙ». Именно это гласила записка. Мыслящий вспомнил, зачем он снова направился в старую библиотеку. С тех самых пор рыжеволосый ходит по лабиринту, изредка поглядывая на давно переставшие идти часы с застывшими стрелками на 14:07, ищет того самого и думает. А что же произошло с черноволосым новеньким? Пока что эта тайна должна оставаться тайной. Мыслящий жестом указал человеку следовать за ним. И его послушались без промедления, что не удивительно: не каждый, оказавшийся в положении темноволосого, откажется следовать за единственным источником света в бесконечном лабиринте из книжных шкафов. И вот, теперь уже два странника из лабиринта направились искать идеал рыжеволосого человека.