Снегурочка

Люмин обожала подниматься на возвышенности. Взбираться на, казалось бы, неприступные горы, здания, статуи, деревья. Найти удобное или не очень место, присесть и позволить мягкому ветру играть с прядями волос и мыслями, что кружились в голове, окутывая разум серой пеленой. Иногда ей было полезно оставаться с ними наедине, иногда нет. Для последних случаев у Люмин была Паймон. Путешественнице также нравилось осматриваться. Порой она, задирая голову вверх, взирала на небо. По утрам оно заливалось лучами солнца, которые делились своим теплом и с Люмин. По ночам сверкали звезды, напоминающие прошлое, которое было далеким, и Итэра, который казался ещё дальше. Пару раз она замечала падающую звезду, сияющую ярко в последний раз, и дарящую ровно столько же надежды, сколько тихого отчаяния. Когда-то и они с братом были такими звездами, которым не повезло блеснуть в этом равнодушном небе. Иногда Люмин опускала взгляд на горизонт. Поглощала в себя все краски, которые готовы были ей отдать бесчисленные рассветы и закаты, которые встретила и провела Люмин во время своих поисков. Где-то там Сумеру, куда направила хитрая рука Яэ Мико. Где-то там холодная Снежная, куда нога путешественницы вступит в последнюю очередь. Где-то там была бездна, куда, возможно, стоило направиться, вместо того, чтобы наведываться во все государства Тейвата. «Я уже закончил своё путешествие по этому миру. Закончи его и ты. Только тогда ты сможешь познать истинную природу этого мира». Люмин помнила слова брата в той пыльной и отвратительной пещере. Она смирилась. И хоть изнутри её съедала обида, она не хотела разочаровывать Итэра. И поэтому продолжала каждый день изучать этот мир, пытаясь понять, какие шрамы нанес ему Тейват, и за что он боролся сейчас. Чаще Люмин опускала голову и наблюдала, как покачивалась трава от нежного касания ветра, как ничего не подозревающие зверьки обхаживали свою территорию, как люди справлялись со своими ежедневными хлопотами и заботами. Вот и сейчас. Ли Юэ погрузился в приятную суматоху подготовки к празднику морских фонарей. Путешественница замечала маленьких детей, несущихся по порту и предлагающих свои маленькие, но старательные ручки для помощи в том или ином деле. Издалека отметила присутствие Вань И, которая руководила процессом всей работы. Где-то неподалеку изготавливались бумажные фонари, которые сегодня украсят ночное небо, осветив не только его, но и души тех, кто будет смотреть. Где-то неподалеку готовилась традиционная еда, от одной мысли о которой у Паймон текли слюнки. Именно здесь ровно год назад Люмин и её проводница загадали свои желания. Паймон тогда сказала, что в следующем году путешественница будет праздновать со своим братом. Тогда сама путешественница верила в это, хотела верить. Сейчас бы не смогла. Не ясно, сколько лет пройдет, пока Люмин увидит все страны мира, всех архонтов, все тайны, которые скрывала история Тейвата. И не ясно, когда брат и сестра наконец воссоединятся, будут ли они прежними. Вернется ли всё на круги своя или ещё один мир, которую они решили посетить, разделит их долгую жизнь на «до» и «после». Смогут ли они быть одним целым, если оба будут сломлены? Люмин нахмурилась. Она ненавидела эти мысли. И единственный способ от них спрятаться — занять себя. Поручением, расчищением дорог от хиличурлов… — Не разделяешь всеобщего веселья, камрад? — Тарталья опустился рядом с Люмином, заставив вздрогнуть и быстро обернуться в его сторону. Поединком? — Или прячешься от жителей с их поручениями и просьбами? — Чайльд озорно улыбнулся, смахнул рыжую короткую прядь с лица. — Чайльд! — после секундно замешательства лицо Паймон обрело грозное выражение, а сама проводница сердито спросила: — Что ты здесь делаешь?! Не дождавшись ответа, отметила: — Всегда, когда ты появляешься, Паймон и путешественница оказываются в передряге и им приходится сражаться со страшными монстрами! От недовольства её голос стал писклявее и выше. Но Тарталья лишь от души посмеялся, запрокинув голову назад, а потом якобы виновато посмотрел на Паймон и, подняв руки в знак примирения, сказал: — Можете быть спокойны, в этот раз я с миром. Просто заметил старых товарищей и решил поздороваться. Хотя, — Чайльд задумчиво склонил голову, — если путешественница хочет, мы бы могли проверить свои силы в теплом и дружеском смертельном поединке… Юноша подмигнул и снова залился смехом столь заразительным, что и Люмин не смогла сдержать улыбку. Ветер продолжал ласкать кожу и волосы, а из киоска с едой неподалеку доносился аппетитный запах сладостей. Странно, но Паймон это не отвлекло. Сложив руки по бокам, она чуть надменно спросила: — А что ты здесь делаешь? Паймон думала, ты непрошенный гость в Ли Юе. Тише добавила: — После того, что ты сделал… Улыбка осталась прежней на лице Тартальи, но Люмин видела по глазам — он посерьёзнел. На секунду. Потом его взгляд будто заискрился. Он потянулся к своему карману, и путешественница невольно вздрогнула. Рука дернулась, стремясь оказаться на рукоятке меча. Путешественница успокоила себя. Вряд ли Чайльд напал бы без предупреждения и вызова на бой. Тем не менее Люмин отлично понимала, что рядом с Фатуи всегда нужно быть начеку. Но в руках юноши оказалось не оружие, а довольно увесистый мешок с морой. Чайльд чуть потряс им, раздался характерный звон монет. — Не поверишь, но это решает многие проблемы. Заткнуть болтливые рты, заполучить доверие, — Тарталья на секунду осекся, потом посмотрел Люмин в глаза. Добавил: — Но с тобой не так легко, правда, камрад? Если бы путешественница не смотрела ему в глаза, то не заметила бы, как зрачки чуть расширились. Как глаза на миг метнулись к её рукам, слаженных на бедрах. Значит, он заметил. Люмин отчего-то засмущалась. Чтобы сменить русло разговора, подала голос, задала вопрос: — Почему сам не готовишься к празднику? Чайльд усмехнулся, каким-то своим мыслям, хитрым и забавным, а после, пожав плечами, дал ответ: — Здесь, конечно, мило, но я не привык к новогодним забавам в Ли Юе… В Снежной мы празднуем по-другому. Юноша вскинул голову, и небо отразилось в его синих глазах, как и прозрачная тоска легла тенью на его улыбке. Люмин склонила голову, взирая на него. Так ли выглядела она сама, когда вспоминала свой родной мир, путешествия, брата и всё, что связывало их и сплетала в одну косу их судьбы? Такой же печальный трепет охватывал каждого, кто оставил позади что-то важное, с надеждой вернуться к этому вновь? Тихо спросила: — А как празднуют в Снежной? Чайльд удивленно вскинул бровь. — Тебе интересно, камрад? Люмин утвердительно кивнула, улыбнувшись. Паймон, подлетевшая ближе и немного умерив свой пыл, промычала что-то одобрительное. Тарталья заерзал на месте, вздохнул полной грудью. И пустился в рассказ: — Для начала, в Снежной в новый год всегда идет снег. И не посмешище, что в этих краях. У нас снег идет большими хлопьями и по несколько дней, и укрывает землю от горизонта к горизонту. А когда небо очищается, по дням снег блестит под лучами солнца, а по ночам сияет под светом луны и звезд, аж дух захватывает! Паймон, которой не нравилось и недолгое нахождение на Драконьем Хребте, недовольно сморщила носик. Чайльд продолжил. Рассказал, что на его родине празднование нового года длиться не один день, а несколько. В течении этого времени люди гостят у друг друга, устраивая пирушки с утра до ночи, а в Заполярном Дворце высший свет устраивает изысканные балы. — А что по еде? — поинтересовалась скромно Паймон. — В Ли Юе немало отличной еды, но оно не приносит столько же насыщения и удовлетворения, как национальные блюда Снежной. А во время новогодних трапез, когда на столе лежат оливье, селедка под шубой, бутерброды с красной икрой, заливная рыба… Тарталья усмехнулся. — Признаться, я считаю еду оружием, средством, для достижения цели: набраться сил и снова головой броситься в тренировки. Но в новый год бывает, что еда становиться целью, а не средством, — прервался, вздохнул, — тут даже в хваленном «Народном выборе» не готовят также вкусно, как дома. Чайльд многое рассказал. О том, что в Снежной к новому году украшают ёлки и дают друг другу подарки. Обмолвился, что уже отправил семье их посылки в одной из торговых кораблей, а особый подарок для Тевкра, «одноглазик», строиться в одной из лучших мастерских Снежной. Из Ли Юе было бы сложно отправить стража руин, поэтому Тарталья заранее отправил чертежи и оплату. Ещё успел обмолвиться о Деде Морозе и его внучке Снегурочке, которые являлись сказочными персонажами и неотъемлемой частью новогоднего настроения Снежной. — А знаешь, — задумчиво посмотрев на Люмин, сказал Чайльд, — ты очень похожа на Снегурочку. Даже Тевкр, после знакомства с тобой, говорил, что… — Путешественница! — крикнула кто-то снизу, бесцеремонно прервав Тарталью. Девушка перевела взгляд с юноши вниз, к порту. Молодая женщина звала рукой к себе, а рядом с ней толпились несколько детей. Вероятно, поручение. — Что ж, долг зовет, — подытожил юный Фатуи, хлопнув по своим бедрам, а потом разом вскочил на ноги. Вкрадчиво добавил: — Ещё увидимся. Помни, что ты задолжала мне один отличный поединок! И скрылся с крыши быстрее, чем Люмин или Паймон что-то сказали в ответ. Те тоже не стали медлить и начали спускаться, чтобы помочь ещё одному жителю в Ли Юе. Но мысли путешественницы продолжали кружиться вокруг Чайльда, Снежной, её обычаев и новогодних традиций. Снова вокруг Чайльда. Во время его рассказа сложно было не заметить, как его душа рвалась домой. Как глаза блистали и блуждали по горизонту, будто в поисках родных краев. Как иногда сбивалась речь, когда Тарталья прокручивал воспоминания, которые были слишком личными, чтобы быть рассказанными. Путешественница заметила всё это. Может, потому, что Люмин знала, какого это, тосковать по дому. В голове навязчиво уселась мысль, что если бы на месте Тартальи был Итэр, она бы хотела, чтобы кто-то поддержал его и помог справиться с этой тоской. И поэтому, решила, она станет этим кем-то. Люмин собиралась устроить новогоднее торжество по всем канонам далекой и непостижимой Снежной: приготовить еду, создать или прикупить украшения. «Дом там, где родные и близкие тебе люди». Она это знала. А ещё знала, что как и она, он был пленником этого города, непрошенным гостем этого праздника, одиноким кораблем в порту Ли Юе. Так, может, они смогут на время заглушить одиночество друг друга?