Ненормальный

      На следующее утро Рон проснулся от жуткой головной боли. Рывком поднявшись с кровати, он, шатаясь, побрёл в туалет, не обращая внимания ни на что вокруг.       Только лишь спустя пять минут, когда мозг немного проснулся, а мерзкая масса из желудка переместилась в унитаз, события прошедшей ночи начали к нему возвращаться.       Сплюнув, Рон облокотился щекой на ободок, нервно кусая губы. Он был одет в чью-то чужую пижаму, но хуже всего было то, что воспоминания о поцелуе в гостиной и о последующем сексе были слишком яркими.       Новая волна тошноты прошла по пищеводу, и Рон склонился ещё ниже, ощущая, как жжёт от слёз глаза.       Он переспал с парнем. Он изменил Гермионе и даже не понял этого, пялясь на чужой член и ноги в чулках.       От собственной мерзости стало ещё хуже. Рот наполнился едкой слюной, стекающей по подбородку, но Рон даже не обратил на это внимания. Он чувствовал себя гадким и грязным лишь от одной мысли о произошедшем.       Руки тряслись, а слёзы ручьём стекали по покрасневшим от позора щекам. Всё, чего он так сильно боялся, случилось в один миг. Предательский стыд искорками вспыхивал по всему телу, вызывая на коже мурашки.       Сложно было понять, что именно хуже: запретный секс с мужчиной, измена или то, что Рон бы хотел повторить всё ещё раз, только на трезвую голову. — Эй, можно скорее там, а? — голос Дина отозвался в голове шумящей болью, и Рон слабо кивнул, с трудом поднимаясь на ноги.       Наспех умывшись, он замер перед дверью, боясь повернуть ручку. Все видели их вчерашний поцелуй, а значит, сегодня надо быть готовым к всеобщему бойкоту.       Сердце колотилось, как бешеное, так и норовя пробить рёбра, ледяной страх объял грудную клетку, мешая дышать. Пальцы сжали холодный металл, и Рон медленно открыл дверь, готовясь к косым взглядам. — Рон, что ты там намывал так долго, скажи, пожалуйста?! — оттолкнув его в сторону, Дин влетел в ванную комнату.       Все занимались своими делами. Судя по всему, не только Рон проснулся поздно, но никто не обращал на него какого-то особенного внимания.       Еле-еле — от жуткой головной боли он с трудом соображал — Рон переоделся в свитер и джинсы, мельком глянув на часы. В желудке неприятно урчало, напоминая о завтраке, но он уже давно прошёл, а до обеда было ещё три часа. — Ты куда? Зайдёшь на кухню к домовикам? Надо перекусить что-нибудь, — Симус сонно потянулся и поморщился. — Угу, — собственный голос казался чужим.       От страха, что вот-вот они все спросят его о вчерашнем, Рон почти не мог дышать, хватая воздух пересохшими губами и желая поскорее ретироваться из спальни. Надо было лишь проскочить через гостиную и выбежать в коридор, где можно будет хоть немного расслабиться. — Ты с ума сошёл? Ты же знал, что они встречаются! — громкие голоса, раздающиеся с лестницы заставили его резко замереть. — Я повторяю тебе, он мне ничего не сказал. Он сказал, что она с тобой, и всё. Ну я и решил, что они не вместе. Извините, понимаю, что ситуация сложилась ужасная, и твои чувства задеты. Мне искренне жаль. Простите меня, пожалуйста, я был уверен, что вы расстались, — хрипловатый, чуть подрагивающий голос, очевидно принадлежал Малфою. — Он прав, Блейз, успокойся. Ничего страшного, на самом деле, — Гермиона говорила чуть в нос, и Рону захотелось сброситься с Астрономической башни. — Ничего страшного, что твой парень потрахался с… — Не кричи! И вообще, я…       Рон привалился к стене, тяжело дыша. Незаметно сбежать уже не получится, да и что сейчас делать, он не знал. В носу вновь противно защипало. — Ты жутко пьяный, — шепчет Малфой в самое ухо и тихонько смеётся, прогибаясь в спине.       Его ноги в чулках оставляют на коже следы, и Рону хочется поцеловать каждый палец на аккуратной ступне. Каждый чёртов палец.       Задумавшись, он не услышал, как голоса сделались громче, и вздрогнул, ощутив толчок в плечо: — Подслушиваешь, Уизли? — Забини сложил руки на груди и насупился, приподняв брови.       Рон испуганно распахнул глаза и вжался спиной в холодную каменную стену, с ужасом смотря на троицу. Малфой выглядел разочарованным и печальным. Его красивые губы покраснели от долгих покусываний, и в уголке выступила маленькая капелька крови, так и норовящая стечь по подбородку. — Надеюсь, ты выспался, придурок! — заметив Рона, Малфой побледнел и взлетел по ступенькам, болезненно толкая его в плечо и хлопая дверью спальни. — Я…я всё объясню, — язык опух, и тошнота вновь застряла в горле, мешая говорить.       Объяснять было нечего. Он изменил Гермионе, и это было никак не исправить. — Я тебе сейчас… — Блейз, хватит! Нам нужно поговорить вдвоём. Спасибо, подожди внизу, ладно? — тон Гермионы сменился на более решительный, а поза стала увереннее.       Забини недовольно сверкнул карими глазами, но послушно кивнул, спускаясь по ступеням вниз.       Пару секунд они стояли в тишине, а затем Гермиона сделала шаг вперёд, и на щёку Рона обрушилась хлёсткая пощёчина. От неожиданности он вздрогнул и чуть опустил голову, вспыхивая. — Ты это заслужил. Согласен? — Прости, я…я повёл себя отвратительно и ужасно. Я не знаю, почему это было в моей голове, не знаю, как объяснить, что…что чувствую, — Рон ощутил, как сильно дрожит голос, и посильнее сжал зубы, боясь проронить хоть одну слезинку.       Он не мог пасть ещё ниже и в глазах Гермионы, и в собственных, хотя, судя по прошедшей ночи, он и так был на дне.       Гермиона немного помолчала, накручивая на палец кончик косички, а затем слабо улыбнулась, касаясь нервно трясущейся руки Рона: — На самом деле, я рада, что так произошло. Мне кажется, что в последнее время всё шло ужасно, но просто каждый из нас боялся себе в этом признаться. Мы можем остаться друзьями, но наши отношения были сплошным кошмаром.       Поначалу Рон опешил. Он застыл, как истукан, с трудом осознавая, что только что услышал.              Ну во-первых, он не считал их отношения кошмаром. Да, иногда были ссоры и недопонимания, но такое бывает во многих парах — по крайней мере, Рон так думал. Сейчас же, судя по облегчению на лице у Гермионы, она действительно была счастлива.       От этого стало ещё хуже.       Щека горела, тошнота противно плескалась в горле, а в сердце что-то предательски разрывалось, болезненно бередя самый большой страх.       Рон Уизли оказался ненормальным. Всё с самого начала было неправильно. И проблема была не только в странном вожделении Малфоя, но и в обычных отношениях с Гермионой, в которых Рон был уверен на сто процентов. — Друзья, да? — мягкая рука коснулась его запястья, и Рон понял, что сейчас расплачется.       Никогда за всю свою жизнь он не чувствовал себя настолько жалким. Словно спала плотная завеса, которой он был огорожен, оголяя реальность. — Да, — хриплый голос эхом отлетел от стен.       Рон развернулся и пошёл в спальню, даже не взглянув на Гермиону. Коленки подгибались, и он молил Мерлина, чтобы успеть дойти до туалета, пока никто не заметил позорные мокрые разводы на щеках.       Гигантская волна стыда поднялась внутри и наконец выплеснулась наружу, затапливая всё вокруг.       Рон оказался неправ и с треском проиграл, падая в бездну собственных чувств…