Ненормальный

      Рон Уизли всегда считал себя нормальным человеком. Ему нравились девочки, он слушал современный рэп и усиленно занимался спортом. Когда Война закончилась, он всё лето помогал отстраивать Хогвартс, между делом думая о том, чтобы сделать Гермионе предложение через год.       Он никогда не сомневался в своей ориентации, хотел пятерых детей и негативно относился к идеям Гермионы насчёт будущей работы.       В мировоззрение Рона просто не укладывалось, как девушка может работать, если её роль — быть женой и матерью. Он ругал сестру, активно тренирующуюся для попадания в команду по квиддичу, и много раз ссорился с Гермионой, пытаясь объяснить ей свою точку зрения.       Рон Уизли был нормальным; обычным среднестатистическим мужчиной. Пока с ним не случился Малфой. Драко Малфой, из-за которого вся размеренная жизнь Рона пошла кувырком.

*****

— А я в сотый раз повторяю, что твоя работа — сидеть дома и приглядывать за детьми! — Рон закатил глаза и силком забрал у Гермионы чемодан, ставя его на верхнюю полку. — Ты невыносим! Ради Мерлина перестань так себя вести, это просто невозможно! Я себя чувствую, как в клетке! — Гермиона всплеснула руками и вылетела из купе, толкая Рона плечом. — Да уж, такими темпами никакая свадьба тебе не светит, — Гарри облизнул губы и укоризненно качнул головой, устраиваясь поудобнее на диванчике. — То есть ты тоже хочешь сказать, что я неправ? — Рон выгнул бровь и опустился напротив друга, скрещивая руки на груди. — Считаю, что ты ведёшь себя, как мудак. Или, как любит говорить Джин, как патриархальный мудак, — Гарри усмехнулся. — Почему тебе вообще кажется, что ты можешь Гермионе что-то запрещать? — Тебе сложно понять, потому что…потому что… — Рон замялся и закусил губу, чуть краснея. — Потому что у меня нет родителей? — услужливо подсказал Гарри, подчёркивая последнее слово. — Потому что Дурсли не учили тебя тому, кто в доме главный. Понимаешь, приятель, так же всегда было. Женщины, они более слабые, они готовят борщи и сидят с детьми, а мы, мужчины… — Уверен, что Гермиона или Джинни более слабые нежели ты? — Гарри фыркнул и поднял ладони вверх. — Прости, пойду помогу своей «слабой» девушке погрузить чемодан, а то вдруг её им придавит.       Рон открыл было рот, чтобы ответить, но промолчал. Он искренне не понимал, почему никто его не поддерживает. Ему такие установки казались обыденными, а потому обиды Гермионы или сарказм Гарри были непонятны.       Отстранённо взглянув в окно, он вдруг заметил знакомую фигуру на перроне. Драко Малфой собственной персоной.       Чуть подкрученные волосы, обтягивающая чёрная водолазка — Рон поморщился. Он считал, что Малфой выглядит чересчур женственно, а оттого неприятно. Мужчины так выглядеть не могли. Они должны быть сильными и крепкими, чтобы всегда смочь защитить свою женщину, а не напоминать своим видом модель на подиуме.       Малфой выглядел отвратительно, но взгляд отчего-то оторвать было очень трудно. Рон внимательно рассматривал накрашенные ногти, узкие брюки и поблёскивающее в ухе колечко, ощущая, как мысли плавятся, размазываясь по кромке сознания.       Тут к Малфою и двум его друзьям подошёл Гарри и протянул руку. Из-за толстого стекла не было слышно, о чём они говорят, но Рон про себя подумал, что никогда бы в жизни не дотронулся до такого мужчины. Его и мужчиной-то нельзя назвать.

*****

      Вплоть до приезда в Хогвартс ни Гарри, ни Гермиона с Роном не общались. Он посчитал это глупостью, но первым мириться не хотел. Уверенность, что стоит ему прогнуться под женщину, и она начнёт постоянно этим пользоваться, была слишком крепка, а потому Рон решил, что даст Гермионе возможность извиниться самой.       Но время шло, а ничего не менялось. Они уже сошли с поезда, сели в кареты, а друзья продолжали игнорировать его, общаясь лишь друг с другом. Даже Джинни, присоединившаяся к ним перед самым отъездом, не сказала брату ни слова.       Тишина давила. Рон ощущал лёгкое волнение и даже порывался извиниться сам, но принципы пока побеждали, и он молчал, кусая губы и хмурясь. Еле высидев ужин и распределение, Рон поскорее отправился в гостиную для восьмого курса, в надежде, что перед сном Гермиона сама к нему придёт и попросит прощения.       Взбежав по ступенькам в спальню, он уже начал разбирать вещи, когда заметил на соседней кровати изумрудно-серебряный шарф. Очевидно, кто-то из бывших слизеринцев вернулся на восьмой курс и занял место возле него. Главное, чтобы не Малфой.       Словно в ответ его мыслям, дверь в ванную распахнулась, и на пороге показался Малфой. Светлые волосы висели мокрыми кудряшками, на щеках лежал лёгкий румянец, а под глазами чуть размазалось что-то чёрное, делая его отдалённо похожим на панду.       Рон замер на месте и приоткрыл рот, совсем позабыв обо всём на свете. Он чувствовал себя до ужаса странно, когда так беззастенчиво пялился на Малфоя. Тот должен был вызывать ненависть и отвращение со своей показной женственностью, но горячий шарик внизу живота говорил о том, что Рон ощущает совсем не то. — Уизел, мне кажется, у тебя есть Грейнджер, чтобы так смотреть. Закрой рот и вернись к своим делам, — Драко закатил глаза и снял водолазку, скидывая её на кровать.       Рон хотел было ответить как-то саркастично, но язык приклеился к нёбу, стоило ему увидеть чужое тело.       Узкая талия, аккуратные кубики пресса, бледная кожа, покрытая веснушками — Рон тысячу раз видел других парней без одежды в раздевалке для квиддича или в общем душе, но сейчас дыхание позорно перехватило.       Он никогда такого не испытывал; даже при виде Гермионы. — Я не понимаю, что ты смотришь? Я думал, ты чистый гетеро, — Драко прищурился и надел футболку, убирая водолазку в шкаф.       Рон вспыхнул и тут же отвернулся, стыдливо прикрывая глаза. Его бросило в жар, по спине побежали капельки пота, но самое ужасное было то, что член ощутимо натянул боксеры и врезался в ширинку брюк.       На негнущихся ногах Рон выбежал из спальни, а затем из гостиной, проталкиваясь сквозь однокурсников. Краем глаза он заметил Гермиону, и вылетел прочь, подгоняемый собственным позором.

*****

      Пришёл в себя Рон только в туалете. Ему было противно от своих чувств, стыдно за злосчастную эрекцию, но ещё хуже было оттого, что вся ситуация произошла из-за мужчины, из-за Малфоя.       Его трясло. Дрожащими руками Рон вцепился в раковину и сплюнул, смотря в разбитое стекло на свои мокрые от пота волосы и алые щёки. Он чувствовал себя извращенцем, словно вдруг перестал быть мужчиной и стал лишь мерзким подобием.       Тошнота противным комком застряла в горле, она обжигала желудок и вызывала во рту горьковатую слюну.       Рон не знал, как себя вести. Не понимал, как теперь смотреть в глаза Гермионе, как общаться с друзьями после произошедшего. В одно мгновение он возненавидел себя, но сознание лишь подкидывало новые воспоминания о Малфое, о его накрашенных ногтях и подкаченном теле.       Член снова напрягся, истекая смазкой, и захотелось, чтобы тонкие пальцы с чёрными лаком обхватили его, помогая разрядиться.       Рона стошнило прямо в раковину. Глаза заслезились, а в горле запершило от неконтролируемого позыва. Он обещал себе, что больше никогда не посмотрит на Малфоя, что не будет о нём думать, что извинится перед Гермионой и согласится подумать насчёт её работы, всё что угодно, лишь бы больше не ощущать это странное пламя внизу живота. Он больше никогда не посмотрит на мужчину.       Вернуться сейчас в спальню было страшно. Вновь увидеть Малфоя и позорно залипнуть на него…на парня.       Рон вытер губы и откашлялся, вновь смотря на себя в зеркало и отчаянно пытаясь прийти в норму. Просто переутомился. Сегодня был сложный день, да ещё и ссора с Гермионой. Ему надо отдохнуть. Завтра он проснётся и всё наладится.       Завтра всё наладится.       Умывшись ледяной водой, Рон прополоскал рот и посильнее сжал раковину, пытаясь успокоить дрожь в руках. Как бы он не убеждал себя в усталости, но маленькая мысль тревожила сознание, как червь прорываясь на поверхность — Малфой сексуален. Малфой чертовски сексуален.