Ангелы не спят

      Щеки были мокрыми от слез, а глаза застила пелена, из-за которой Антон почти ничего не видел. Отец с силой ударил по стене сбоку от себя, после чего, не обращая внимания ни на кровь, хлестнувшую с разбитых костяшек, ни на маленького мальчика, прижимавшегося к ноге и молившего остановится, двинулся к бедной женщине.       — И как? Понравилось трахаться с этим ублюдком? Доберусь и до него в следующий раз.       Мужчина гневно сверкнул глазами на сына и отпихнул того в сторону, словно бродячего котенка. Антон приложился головой к углу кровати, и мир на мгновение утратил четкие очертания. Зашипев от боли, мальчик приник к полу, закрыл уши ладонями, стараясь не слушать звуки ударов, и вскрикивая от каждого, разносящегося по комнате.       — Клянусь, у нас ничего не было, — сквозь слезы прокричала Майя.       — Не было, как же. Ты просто мразь. Я убью тебя!       Мужчина сцепил крепкие ладони на горле матери Антона. Та зажмурила глаза, словно надеялась, что от этого что-то изменится. Но ничего не менялось, только становилось все труднее дышать, а на языке отчетливо ощущался вкус крови.       — А-андрей, — хрипло звала Майя. — Андюша, прошу, только Антона оставь в покое. Он не должен видеть. П-прошу…       Ее голос потонул в отчаянном крике мальчика, что из последних сил тянулся к отцу. Он бросился на его руку, все еще сжимающую горло, и вцепился зубами. Мужчина издал рык, отпустил обессиленную женщину. Она осела на пол и зарыдала. Протяжно, звонко, до хрипоты, а затем закашлялась, продолжая наблюдать, как ее муж лупит сына.       — Антона не трогай! Молю…

***

      Из груди вырвался протяжный стон, а на щеку обрушилась еще одна звонкая пощечина.       — Ты цел! Мать твою, цел и невредим, — то ли с раздражением, то ли с облегчением причитал Арсений, уже занося руку для очередного удара, но останавливая себя при виде шевеления парня.       — Это было смертельно, — задумчиво протянул тот, как ни в чем не бывало приподнимаясь на локтях. Попов посмотрел на Антона, как на обезумевшего, и приник губами к графину с каким-то алкогольным напитком.       — Как ты…       — Помолчи. Те. Пожалуйста, — Антон вытянул руку в предупреждающем жесте, на что Арсений готов был вновь броситься с ножом, но интерес перевесил жажду крови.       — Вы перерезали мне горло. Убили. Было видение, и потом я очнулся целым. Вот черт! А кровь? Была кровь?       Арсений поднял клинок с пола, куда в панике отбросил после того, как прирезал мальчишку. О панике и волнении, конечно, он никогда не узнает. На ноже не было ни капли крови.       — Знаешь, Шастун, — мужчина сделал очередной глоток и заглянул в зеленые глаза парня, — клянусь Танатосом, я узнаю о тебе все.

***

      Антон, изрядно уставший и неготовый к каким-либо мыслительным процессам, завалился в квартиру, любезно предоставленную Арсением, уже через полчаса после их неловкого разговора, ограничившегося разве что односложными ответами типа «не знаю», «ага» и «возможно». Говорить больше ни желания, ни терпения не хватило.       Как только парень вошел в гостиную, взгляд его приковался к дивану, на котором разложилась Оксана. Антон умилился тому, как девушка пускает слюни на подушку, и, встряхнувшись, решил, что ее лучше разбудить, чтобы той легче было заснуть к ночи.       — Антон, у нас проблемы, — зевнув, оповестила Оксана.       — Да ну? — хихикнул Антон. — А то я не понял. Это определенно не то, что я хотел бы слышать через полчаса после своей смерти.       — Что? — Оксана села на диван и накинула на плечи одеяло. Подрагивающие ресницы выдавали то, что девушка находится на грани срыва, а влага на щеках — ее слезы.       — Давай потом. Сейчас это не так важно, как то, что успело произойти с тобой. Что тебя так напугало? — подруга протянула скомканный листок, который обнаружила на подоконнике. Шастун несколько раз перечитал содержание, пытаясь вникнуть в смысл написанного.       — Я нашла на кухне. У окна, — предупреждая вопрос Антона, сказала Оксана. — А, хотя, знаешь… Забей. Это мои личные проблемы, а у тебя самого дел по горла. Убийства, наверное, очень выматывают.       — Окс, мы уже обсуждали это, — вздохнул Антон, не желая вновь вступать в конфликт с подругой. — Я не убийца, ясно? Посмотри на меня.       Суркова подняла полные разочарования глаза на Антона. Тот раскрыл руки, приглашая в объятия, но он стал таким чуждым для нее. Изменился. И нельзя понять, причиной тому был сам Антон или Оксана. Девушка не знала, стоит ли винить себя, но этот тяжкий груз не позволял сейчас даже подойти к тем рукам, что когда-то успокаивающе гладили по спине и прижимали ближе к теплу тела.       — Я сегодня снова умер, Окси, — эти слова словно вывели Суркову из транса. Она встала и приникла к Антону своим дрожащим тельцем.       — Клянусь, Шаст, это последний раз, когда я даю себе слабину. В следующий раз тресну хорошенько, — Антон беззвучно рассмеялся и вдохнул аромат волос Оксаны. Такой родной. Он был уверен, что не променяет этот момент ни на что другое.       — Я видел кое-что. Видение… Нет, воспоминание. О старой квартире в Воронеже, детстве, — он замолчал, вспоминания детали, а потом сглотнул. — Об отце.       Оксана молча усадила друга на диван и приобняла за плечи. До вечера оставалось еще много времени, так что они могли позволить себе посидеть в спокойствии еще пару часов. Вот так просто. Оксана — обнимаясь с убийцей, Антон — с подругой-самоубийцей. Это безумие, и оба это понимали, но, возможно, не такое безумие, как место, в которое они попали. Бессмертные и безжизненные одновременно. Сводит с ума, не так ли?

***

      На лестничной площадке глухо отражались шаги, пока в поле зрения не появился низкий мужчина с черной короткой бородой и забавным пучком на голове. Оксана без задней мысли открыла дверь, и мужчина прошел за порог, открыто улыбаясь и приветствуя девушку так, словно они давно знакомы.       — Ты собралась, Окс? — девушка замерла, совсем не зная, как реагировать на подобное обращение. Так ее называли только близкие друзья, а Сергей Борисович, преподаватель экономики, явно в их число не входил. Суркова раскрыла рот в немом вопросе, но быстро взяла себя в руки и уверенно кивнула. — Отлично. Кстати, не знаешь, куда пропал… О, Антон!       Мужчина посмотрел вглубь квартиры, где парень устало распластался на диване, желая вздремнуть сразу после ухода подруги.       — М? — поднял взгляд Антон, а затем осмотрел мужчину, стоявшего возле Сурковой. — Сергей Борисович?       — Шаст, ну ты чего, как неродной? Отставить отчество! Что с вами произошло? И почему вы живете вместе? Вы будто переродились, ей-богу, — друзья переглянулись, а Матвиенко, не представляя, насколько точно попал, позвал обоих ребят за собой, не дожидаясь какого-либо ответа. — Так вы все-таки вместе, — не спрашивая, а констатируя факт, сказал Сережа, деловито пряча руки в карманах и вышагивая по лестничному пролету. Антон уж было открыл рот, чтобы объяснить их сожительство, но вновь был прерван веселым голосом мужчины. — Вот Эду обидно будет, конечно. Смотри Шаст, оглядывайся по сторонам, а то нам твое убийство расследовать придется.       Матвиенко давит такую, сволочь, заразную лыбу, что Антону хочется посмеяться и отшутиться, мол, Выграновскому надо будет еще постараться, чтобы завалить такую шпалу, но сейчас как-то не до смеха и колкостей. Парень переводит взгляд на остолбеневшую девушку и пару раз щелкает пальцами у носа. Оксана быстро моргает и пытается сфокусироваться на чем-то одном: на Антоне, Сереже, припаркованном у парадной Бентли или на имени человека, с которого все началось. Казалось, что в ее некогда бирюзовых глазах плескался ужас и живой страх, а в мыслях витали воспоминания, которые должны были исчезнуть вместе с тлевшим в сырой земле телом Сурковой.       — Окси, эй, — тихонько зовет Антон, боясь спугнуть девушку, словно та была диковинной зверушкой, которую так хотелось поймать. Но осторожность была вызвана не страхом того, что Оксана сорвется с места и убежит прочь, а тем, что Антон сейчас рисковал задеть струны души. Как в детстве, когда мама аккуратно протирала ваткой ссадины на ладонях, стараясь не задеть самую глубокую ранку. Интересно, как бы она заботилась об Антоне сейчас? О таком взрослом, но по-прежнему глупеньком мальчике? А, будь она жива, плакала бы на могиле сына?..       — Я в порядке, — отмахнулась Оксана, когда вся веселость Сережи улетучилась из-за мрачных лиц его спутников. — И, нет, мы не вместе. Просто обстоятельства вынудили подселиться к Тоше, а тот и не против был приютить девушку, попавшую в сложную жизненную ситуацию.       «Ага, прям блядский рыцарь на белом коне. Нет, скорее, на последних нервных клетках. И не в блестящих доспехах, а в полнейшем ахуе, » — подумал Антон, сбрасывая с себя образ спасителя и возвращаясь к естеству в виде психически неуравновешенного и пиздец заебавшегося юноши. Да, такой портрет подходил Шастуну как никакой другой.

***

      Помещение, в которое друзья неуверенно зашли под руку, отдавало тягостным запахом древесины, коей были отделаны его стены. На круглом журнальном столике мелькали разноцветные стикеры, от кислотно-желтого до вырвиглазного розового. Надписи на них гласили о содержании папок, на которые и были наклеены. Диван, обитый качественной кожей, в тусклом свете обретал незатейливые черты какого-то странного монстра, как в детских ужастиках. Жалюзи прикрывали окна от уличного света догорающего в закате солнца, и единственным источником освещения оставалась одинокая лампа, стоящая возле кресла, в котором, по всей видимости, и будет вальяжно отсиживаться Матвиенко. А потом, возможно, будет отсыпаться Антон. Ну, только если не получит пизды от старшего, что было вполне вероятно, если учитывать то, с каким трепетом он относился к дорогостоящей мебели и всему окружению, так полюбившемуся забавному мужчине с не менее забавным хвостиком на голове.       — Сереж, я тут проверял камеры, и… — раздался голос за спинами ребят, и трое развернулись на источник звука. По коридору маячил парень, забитый татуировками, держа в одной руке стаканчик с кофе, а в другой планшет с прикрепленными записями.       — Окс, привет! — широко улыбнулся тот, обнажая опасно сверкающие зубы. — Я тут тебе кофе принес.       Парень протягивает Оксане стаканчик, но та и пошевелиться не может. Глаза внимательно следили за каждым его движением. Она была напугана, и ее руки, теребящие одежду и цепочку на шее, выдавали это волнение.       — Эд, не называй меня так, — отчеканила девушка, так и не прикасаясь к кофе.       — Эй, малая, ты чего?       В венах закипала злость, и Антон был готов наброситься на Выграновского прямо здесь и сейчас. Он прекрасно помнил, как Эдуард обращался с Оксаной, как неоднократно пользовался ее добротой и как изменял, а потом хвалился всем друзьям. Пусть Антон и не входил в число его так называемых «друзей», но зато отчетливо слышал на каждом углу про похождения Эда. Оксана, видимо, и сама помнила, почему жить стало настолько невыносимо. Шрамы затягиваются, подобно вышивке, но всегда отзываются болью. Всегда.       — Выграновский, тебе стоит заткнуть свой рот, — прорычал Шастун, сжимая руки в кулаки.       — А иначе что? — тут Эдуард выпрямился, стараясь казаться выше Антона, но тщетно. Он сощурил глаза и, скорчив презрительную мину, гневно оскалился. — Ты, — ткнул Эд в грудь Антона так сильно, что тот от неожиданности сделал шаг назад. — Это все ты виноват. Спишь с ней, да?       Злость Эдуарда переходила все рамки разумного, и Антон, сам не понимая, почему, замахнулся кулаком и ударил парня, попав по скуле. Да, удар вышел не очень, но Антон гордился собой, так как впервые отстоял себя и Оксану. Давно стоило это сделать. Эд провел рукой по лицу, проверяя на наличие ссадин и тому подобного, но, ничего не обнаружив, рассмеялся Шастуну прямо в лицо.       — Сейчас же прекратили весь этот цирк! — взбунтовал Сережа. — Взрослые люди, вроде, а конфликты здраво решать так и не научились. Немедленно прекращайте, иначе я сделаю все возможное, чтобы вас выперли и приписали пометку в личном деле, чтобы на работу не смогли устроиться.       Пусть угроза и звучала весьма… забавно, если учитывать, что Матвиенко угрожал двум парням, которые выше его на пару голов, но Антон и Эд быстро сникли и опустили взгляды в пол, чтобы не смотреть противнику в лицо.       «Эх, Антоша, пиздец тебе, » — справедливо заметил Антон, поглядывая на Оксану, которая с благодарностью сжимала руку друга.

***

      — Так о чем я говорил, — начал Эд, отхлебнув кофе из того злосчастного стаканчика, с которого все началось. — Я проверил камеры и заметил, что работает только тридцать шесть из них. Одна пропала. Судя по местоположению… Черт!       Выграновский перевернул лист, прикрепленный к планшету, и ткнул в экран ноутбука. Антон же старался не подавать виду, что прекрасно осведомлен, где находится камера сейчас. Внутри все органы сворачивались в узел, и Шастуну совсем не хотелось думать, что в данный момент он работает на две стороны. Только вот… Одна сторона его помнит, а вторая — нет.       — Кто-то, видимо, взломал камеру, потому что программа слежки не работает, а все записи удалены. Единственный способ узнать, почему именно камера пропала с наблюдения — это проверить все места и методом исключения попасть на… Да блять! — снова ругнулся он, бегая глазами по экрану гаджета. — Что это вообще значит?       — Эй, компьютерный гений, не все здесь понимают, о чем ты толкуешь, — фыркнул Сережа, складывая руки на груди.       — Радуйся, — с сарказмом сказал Эд. — Маячки со всех камер пропали только что. Так что мы не сможем даже вычислить, где находилась та камера, которая пропала. Соответственно, не можем понять, что там произошло, потому что, сука, даже не знаем, где!       — Да не заводись ты! — прикрикнул Шастун. Его изрядно достало слушать противную ругань из уст Эдуарда.       Оксана совсем погрустнела и сидела на диване, безучастно переводя взгляд то на Матвиенко, то на Шастуна. Сил смотреть на Эда так и не хватило. Стрелка часов перевалила за семь часов, и Антону жутко хотелось спать, но он все так же тупил и никак не мог понять, что происходит и чем они вообще занимаются. И, что еще больше волновало парня, почему Сережа и Эд помнили его.       — Серж, уже десять минут восьмого. Будь человеком, в конце концов, — Матвиенко тепло рассмеялся. Это странно, но Антон почувствовал себя в безопасности. Царила дружеская атмосфера, несмотря на Эда, и все колкие замечания свелись к почти безобидным подколам.       — Да, ты прав, пора заканчивать, — Сережа хлопнул в ладоши. — Когда-нибудь мы обязательно поймаем Графа!       Антон замер, а улыбка застыла в каком-то неестественной форме. Такое чувство, будто он где-то слышал про Графа. Оксана, тоже услышав это, посмотрела на друга, будто намекая.       Ну что же ты такой тупой, Шастун. Шастун. Шастун!       Из мыслей вывел Эд, который собирал свои вещи в рюкзак. Он несильно ударил Шаста в плечо и, задрав подбородок, осмотрел парня с ног до головы.       — Классный прикид. Я бы даже пригласил тебя на свидание.       — Ага, мечтай, — ухмыльнулся Антон, вспоминая, что так и не успел переодеться. — Не для тебя мама такую розочку растила.       — Слышь, розочка, — рассмеялся Эд. — Серьезно, откуда такой нарядный?       Антон промолчал, не зная, что ответить. Он боялся, что Выграновский расценит молчание как вероятность того, что он был на свидании с Оксаной. Чертова ревность! Может, Шастун вообще гей? А не гей ли? Ну, Оксана не привлекала его просто потому, что была лучшей подругой, а Ира… Ира была бывшей, пусть и в другой реальности. А еще она, похоже, имела какие-то свои счеты с Арсением, а уж лезть в их отношения не хотелось совершенно.       — Я так и думал, — с обидой в голосе сказал Эдуард.       — Нет, — слишком резко отрезал Шастун. — Нет, не так. Послушай, у нас с Оксаной ничего личного, так что прекрати думать, будто мы с ней… встречаемся. Даже говорить это странно.       — Пф-ф, бьюсь об заклад, вы сейчас уйдете вместе, — Антону на это нечего было ответить. Ну а что? Врать было бессмысленно, потому что они действительно сейчас уйдут вместе, в одну квартиру, и даже спать скорее всего будут на одной кровати, но это ничего не значит. Ведь нельзя говорить о человеке что-то, чего ты точно не знаешь. А Эд не знал, почему обстоятельства сложились именно так. Более того, он и не подозревал, что все это по его вине.       Эд только махнул рукой и покинул кабинет, попрощавшись с Сережей и смерив взглядом Оксану. Суркова от этого поежилась, но старалась не обращать внимания, выжидая, когда Выграновский скроется из зоны видимости.       — Ты как? — тихо поинтересовался Антон, пока Матвиенко был занят отключением приборов от сети питания и не слышал их разговора.       — Думаю, нормально, — пожала плечами Оксана. — Это же все в прошлом, верно?.. Ну, то есть, здесь мы даже не встречаемся, и он не… не такой, как там.       Антон кивнул, соглашаясь с подругой. Вскоре Матвиенко закончил возню с проводами, и они вместе вышли из здания, которое внешне напоминало какой-то скромный бизнес-центр.       — Вас подвезти? — спросил Сережа, открывая переднюю дверь шикарной иномарки и закидывая на соседнее сидение сумку.       Друзья переглянулись и мысленно договорились о том, что они вряд ли доберутся до дома самостоятельно. Район все еще оставался незнакомым, так что Антон для себя отметил, что стоило бы прогуляться по местным улочкам, чтобы в случае чего не заблудиться в трех соснах.       В салоне приятно пахло кожей, а Сережа довольно ловко обходился с рулем, будто ездит далеко не первый год. Оксана настороженно оглядывала салон, их с Антоном спутника и самого Антона, взглядом намекая, что им нужно поговорить наедине. Шастун же наслаждался приятной поездкой и кондиционером, пока его подруга места себе не находила.       — Я не помню, какой именно дом, — останавливаясь, сообщил Сережа.       — Дальше мы сами, спасибо, — протараторила Оксана и, схватив друга за рукав пиджака, выбежала из авто.       — К чему такая спешка? — отряхиваясь и провожая взглядом иномарку, спросил Антон. Оксана осмотрелась, пытаясь определить их местоположение. Наконец, заметив знакомую площадку, где они с Антоном впервые пересеклись, двинулась в ту сторону.       — Даю тебе время понять самому, пока мы не дошли до дома, — недовольно буркнула Суркова.       В лифте, поднимаясь на нужный этаж, девушка еще раз посмотрела в лицо Антона. Оно ничего не выражало. Возможно, это потому что Антон просто сильно устал за прошедшие пару дней. Те и вправду были выматывающими; события крутились бешенным колесом, и вот только сейчас появилась крохотная крупица времени, когда они спокойно могут обсудить пару нюансов этого ебанного мира, но сейчас обоим не хотелось ничего, кроме как лечь в кровать и проспать по крайней мере сутки.       — Окси-и, — протянул Шастун, когда Суркова не дала тому возможности прилечь на диване, а сразу потянула на кухню. Кухня всегда являлась своеобразной переговорной, как до смерти, так и после. И не врите, что у вас не так. — Честно говоря, я вообще не понимаю, что ты от меня хочешь.       — Тош, ну ты совсем дурачок? Вот вообще ничего не заметил? — Оксана закатила глаза и ткнула локтем в бок Шастуна. В голоев было пусто, даже слишком. Думать ни о чем не хотелось, а глаза слипались сами собой. — Серьезно, Шаст, до тебя доходит как до жирафа! Он охотится на Арсения, разве не очевидно?       — Ч-что? — услышав знакомое имя, Антон будто вышел из транса.       — Он назвал его Графом. А еще что-то говорил про убийства. Так что тут без вариантов.       — Да, теперь я понимаю, о чем ты, — задумчиво произнес Антон. — Как я мог не догадаться еще тогда? Камеры, точно! Сергей Борисович выяснил, что пропала одна камера, а именно мы с Арсением Сергеевичем ее деактивировали, когда мне пришлось выстрелить в Иру…       — В Иру? Антон, может, объяснишься? — Оксана казалась злой не на шутку.       — Эй, успокойся, — Шастун мягко погладил Суркову по плечу. — Это была лишь проверка. Чертов Арс с его пассией решили испытать меня на прочность, и я… Ну… В общем, я случайно прострелил Ире ногу.       — Пассия? Случайно? Ире? — Вторила Оксана, не веря на слово.       — Я не уверен, но мне кажется, что Ира спит с Арсением. Слишком уж теплые у них отношения, — неоднозначно выдал Антон. — Окси, не бери в голову, а я уж как-нибудь разберусь с ними, — Оксана устало кивнула и, подняв свое бренное тело со стула, хотела уже уйти, но тотчас замерла, как вкопанная.       — Слушай, а тебе в голову не приходила мысль, что мы здесь вместо кого-то?       — То есть?       — Сам подумай, — начала разъяснять Оксана, доставая сигарету из пачки, что лежала на комоде, — ведь вряд ли это, — она обвела рукой помещение, — наш персональный Ад. Поэтому я стала думать на эту тему. И почему Сережа с Эдом нас помнят? Пока что я вижу один разумный вариант: кто-то жил здесь до нас. То есть, другие версии Антона и Оксаны, понимаешь?       Оксана так воодушевленно смотрела на друга, что тому даже жаль было ее разочаровывать, но то ли Антон был туп, как стенка, то ли сказывалась усталость — так или иначе, он не понимал, что пытается донести Суркова. Шастун затянулся подожженной сигаретой, впитывая в себя дым.       — «Рика и Морти» смотрел? — снова закатила глаза Оксана, заведомо предполагая положительный ответ. — Ну вот. Там то же самое: альтернативные вселенные и все такое. До нас здесь жили и работали на Сережу другие Антон и Оксана, а когда мы умерли, получается… Господи, — выдохнула она, забирая сигарету из пальцев Атона.       — Мы их убили.

***

      — Да иду я, черт бы тебя побрал! — ругается Шастун, лениво слезая к кровати и направляясь к двери, в которую некто ломился уже битые пять минут. Антон застывает в дверях в одном нижнем белье, увидев Арсения, что облокотился о стену парадной.       — Наконец-то! На сегодня у нас грандиозные планы, так что собирайся быстрее.       Попов бесцеремонно зашел в квартиру, нарушая личное пространство парня. Впрочем, тому не следует так возмущаться — квартира принадлежит Арсению. И только сейчас Антон отмечает про себя, что мужчина выглядит совсем не как «Арсений Сергеевич». На кухне шарится по ящикам и холодильнику «Арс», такой обычный, каким Антон еще его не видел: серая майка с броской кислотно-желтой надписью «FUTURE», узкие черные брюки, красные кеды, даже глаза какие-то особенно добрые, веселые, а строгие очки и вовсе пропали с лица.       — Ага, и Вам здравствуйте… Куда мы хоть отправимся? — обреченно вздыхает он, попутно натягивая джинсы.       — Ну к чему весь официоз? Сегодня я для тебя просто «Арс», — Антон в очередной раз подивился тому, как умело читает мысли Попов. Это немного пугало. Мало ли, юноша вот совершенно случайно подумает о том, как прекрасен Арс или, что еще хуже, начнет представлять его голым. У каждого же бывало? Нет? Если бы видели Арсения, то поняли бы подобного рода мысли. — Я думал о том, чтобы пройтись по торговому центру, надо бы закупить тебе продуктов, да и одежды тоже. У тебя что, одна рубашка и на свадьбу, и на похороны?       — У меня нет денег, — мрачно напомнил Антон. — Я еще не устроился на работу.       — Совсем дурачок? А тебя, думаешь, я использую как бесплатную рабочую силу? Кстати вот, держи, — Арсений выудил из заднего кармана пухлый конверт, обернутый красной нитью, и вручил его Антону. Тому открывать его совсем не хотелось. Кто знает, что там лежит? Наркотики? Оружие? Бомба? От Арсения можно ожидать чего угодно. Но мужчина так настоятельно требовал скорее открыть, что Антон, наконец, сдался. Он осторожно рассмотрел содержимое. Внутри лежала внушительная сумма, от вида которой Шастун чуть не подавился.       — Так как ты только начинаешь карьеру и убийство было ненастоящим, пока что получаешь только пятьдесят тысяч наличными. Переводы легко отследить.       — С-сколько? — не верил Антон. Таких денег он никогда не держал в руках, казалось, что, стоит ему моргнуть, и купюры растворятся. Но они лежали себе спокойно в конверте и даже не думали исчезать.       — Пятьдесят тысяч, Тош, — улыбнулся Попов.       Антон даже не знал, как поблагодарить его. Вряд ли обычные слова благодарности могли как-то оправдать эти деньги. Издав какое-то непонятное бурчание, отдаленно напоминающее «спасибо», Шастун сунул часть ассигнаций в карман на груди и вдруг вспомнил про Оксану. Все-таки, следовало сообщить ей, куда тот направляется, но будить мирно спящую девушку желания не было. Пускай отдохнет от всего того, что им приходится переживать.       Парень кратко изложил на бумажке, что Арсений вновь похищает его из дома, и вернется он часа через три.       — Пишешь записку своей девушке? — интересуется Попов, наблюдая за выводившимися строчками. — Эй, я тебя не похищал! Ты сам согласился. Добровольно.       — Во-первых, — фыркнул Шастун, — никакая она мне не девушка.       — Ну да! И поэтому вы спите на одной кровати в нижнем белье. Что-то мне подсказывает, что, судя по твоему сонному лицу, этой ночью вы далеко не спали.       — Вообще-то, с девушками у меня априори не ладится.       — Гей?       — Что? — Шастун недоуменно уставился на него, а мужчина рассмеялся, складывая ладони лодочкой у лица. И ведь не поймешь, пошутил он или правда хочет знать. Да и Антон не мог точно ответить, тем более при виде такого идеального во всех смыслах Арсения. За все двадцать лет его жизни у него была только Ира, но и та предательски вонзила нож в спину, используя его, чтобы заставить ревновать своего парня, о котором Шаст не имел никакого понятия. Глупая схема для глупого человека, и только глупый поведется… Короче, Антон повелся. А вот Масленников, парень Иры, «по старой дружбе» посоветовал не совать нос в их отношения. Ира так и не узнала о том, что известно обоим ее парням. Вскоре Оксану нашли мертвой, и Антон еще долго не выходил на связь, ни с кем не общался, кроме Димы, который старательно вытаскивал друга из этой депрессии.       Жизнь Антона полна разочарований и сожалений, начиная с детства и постоянных конфликтов родителей и заканчивая этим самым моментом, идя рядом с Арсением по улицам.       — Так кто она, говоришь?       — Я не говорил, — настроение упало ниже плинтуса, хотя огорчаться было нечему. Во всяком случае, сейчас. Люди сновали среди домов, выполняя свои какие-то важные и не очень планы на день, совсем не подозревая, что рядом ходят убийцы. Так странно было осознавать, что обычный парень попал в такую передрягу, прошел так много, совершил суицид, стал наемником, но всем все равно. Абсолютно всем. Никому нет до этого дела, у всех своя жизнь и свои цели, будто наблюдаешь со стороны на муравейник, кишащий трудягами. Стабильно. Пока. — Оксана моя давняя подруга, больше я ни с кем не общаюсь. Мы многое пережили вместе, с самого первого курса, когда вместе искали аудиторию и убегали от охранника, потому что опоздали на пару и хотели вообще уйти, — Антон улыбнулся своим воспоминаниям. Только это ему и остается, ибо прежних времен не вернуть, а снова поступить на экономфак в этом мире было безумием.       — Видимо, она много для тебя значит, раз ты, находясь в безденежном положении, взял на себя ответственность за соседку. Почему вы не вместе?       — Тупой вопрос, — закатил Шастун глаза. — Речи об отношениях и не было. Нас обоих устраивала наша дружба. Потом она нашла парня, который постоянно изменял ей. Многие ей открывали на это глаза, но она и слушать не хотела — так была опьянена любовью к нему. Но однажды, накидавшись чего-то явно незаконного, он позвал ее к себе. Когда она приехала, он уже был с какой-то девицей в постели. Просто чтобы ты знал, они уж точно не спали. Вроде как он хотел, чтобы она увидела, и из-за измены они расстались, потому что не хватило сил смотреть в глаза, когда он будет ее бросать. Но Оксана всегда все принимает близко к сердцу. Она слишком эмоциональна и импульсивна…       Шастун опустил глаза в пол, вспоминая, как они вместе проживали этот период. Оксана отдалялась все больше. Не от Антона, а от всего мира в целом. Вскоре ей стало тесно в своем теле, слишком гнусно смотреть на счастливых людей, слишком тошно от самой себя. Она нашла выход.       — И? Что дальше? — спросил Арсений, когда Антон заметно потух.       — Я не хочу больше говорить об этом, — Шастун пнул какой-то камень и потерял равновесие, запутавшись в собственных ногах. Он чуть было не сравнялся с асфальтом, как вдруг Попов ловко ухватил того за плечо, с легкостью поднимая.       — Суицид не выход, — неудачно пошутил Арсений, пытаясь приподнять парню настроение. Вот только он не понимал, насколько больно резанул по сердцу. — Кстати, слишком ты легкий для такого высокого юноши. Ты вообще ешь?       «Я, блять, умер недавно, а ты интересуешься, хорошо ли я питаюсь?»       Вслух Антон, конечно, этого не сказал. Да, он ничего не ел уже… А сколько суток прошло? Ел ли он хоть что-то в последний месяц, еще при жизни? Дима наверняка не давал все это время голодать своему другу, хотя Антон отказывался от пищи. Бедный Позов! Он же остался там совсем один, без друзей, и уже наверняка знает о смерти Антона. Черт! Шаст ебанный эгоист, раз позволил этому случиться.       — Почти пришли. Это мое любимое место. Хочешь знать, почему? — активно задавал вопросы Арс, надеясь на хоть какой-то отклик с его стороны.       — Вообще-то, не очень.       — Да поговори ты со мной! Идешь весь такой мрачный, портишь настрой.       — Слушай, а ты бы мог сделать кое-что для меня? — Идея пришла внезапно, да и надежды было мало, но Шастун думал о матери слишком часто, чтобы игнорировать не дающую покоя мысль. — Найди одного человека. Адрес, место работы — что угодно.       Антон с мольбой посмотрел на Арса, ожидая, что на него накричат, но неожиданно Попов с легкостью согласился. Парень даже не поверил своим ушам и глазам, когда раздалось «ладно», и Арсений достал телефон из кармана.       — Это я, звоню по делу, — мужчина вновь надел маску делового босса. — Надо найти человека… Имя? — обратился он к Антону.       — Майя Вячеславовна Шастун.       — Ага, адрес проживания вышли на почту.       Почта? Кто-то ей еще пользуется? Впрочем, это было не важно. Сейчас мысли Антона занимала только одна женщина, к которой он планировал направиться в самое ближайшее время. Он беспокойно оглядывался на Арса, ожидая, что вот-вот он скажет заветные слова.       Телефон оповестил о сообщении, и, глянув в экран, Арсений сочувственно покачал головой.       — Прости, но такого человека нет. Даже в базе со смертниками.       — Неужели вообще никого? — безнадежно вздохнул Шаст, рассчитывая на отрицательный ответ.       — Вообще-то, есть некая Майя Вячеславовна, но под другой фамилией. Татарская что ли?       — Ч-что?       — Говорю, нашлась, похоже, твоя женщина-загадка. Сорок два года, проживает на Восстания 33, квартира 52.       В уме прикинув примерный возраст мамы, Шастун на радостях подпрыгнул на месте и захлопал в ладоши. Это она! Точно она! Антон крепко обнял Арсения, потом, все же отстранившись, хоть и не очень охотно, буркнул скудные извинения за такой прилив нежности, на что Арсений посмеялся, заражаясь радостью парня. Всем людям следует чаще улыбаться, ведь тогда становишься в разы красивее. Серьезно, попробуйте улыбаться родным, друзьям или просто прохожим, и тогда, наверное, на вас тоже обратит внимание какой-нибудь Арсений Сергеевич, как он и сейчас залипает на счастливую улыбку Шастуна. Какой же он красивый, когда витает в облаках, вместо того, чтобы тонуть в слезах.       — Мы сможем сегодня отправиться туда? Пожалуйста!       Конечно, Арсений не мог ему отказать. Поэтому, отогнав мысли о том, что Антон невероятно милый и красивый, и что ему хотелось бы, чтобы парень чаще бывал в радостном настроении рядом с ним (да что же с ним происходит, черт возьми?!), мужчина поспешно согласился, но поставил условие, что поедут они на такси, а после сразу в торговый центр, чтобы не таскаться с пакетами по городу.

***

      Антон переминался с ноги на ногу возле двери с числом 52, не зная. чего ожидать. Почему-то стучать было очень страшно. В голову закрались миллионы сомнений, тот ли это адрес, тот ли дом, та ли квартира, та ли женщина, которую помнил Шастун.       — Я не могу, — сознался Антон, когда Арсений мягко намекнул, что они стоят в парадной уже больше пяти минут.       Мужчина не выдержал и нажал на звонок, трель которого было слышно через стены хрущевки. Глаза Антона округлились, а к горлу подступил ком. Он не видел маму с десяти лет, и сейчас трудно было представить, как они бы спокойно обнялись, попили чай на кухне и пообщались с отцом, которого Антон до сих пор на дух не переносил.       Наконец, дверь отворилась. В дверях показалась светлая голова матери и те же зеленые глаза, что были у Антона. Пусть она и выглядела гораздо старше, чем помнил ее Шастун, но это вне всяких сомнений была его мама, только теперь счастливая, без синяков и шрама на щеке, который украшал ее лицо со времени, когда отец был особенно пьян и зол, а под рукой у него был перочинный нож. Она моргнула пару раз и осмотрела юношу с ног до головы.       — З-здравствуйте, — учтиво начал Шастун, заикаясь и не представляя, что говорить дальше. — Вы же меня знаете, да? Я Ваш сын.       Майя нахмурилась и странно глянула на Антона, будто не понимала, кто перед ней стоит.       — Простите, Вы, похоже, квартирой ошиблись, — Антон застыл в дверях, словно мама говорила на другом языке, но все было четко и ясно: она не имеет представления, что от нее хочет этот парень. Он извинился и вытер глаза, на которых собралась влага. Только он отвернулся и сделал шаг к выходу, как его вновь окликнули.       — Да стой же ты! — крикнула мама, и на ее губах вновь расцвела улыбка. — Ну и шуточки у тебя, Антош. Не думал поступить в театральный, актер? Проходи давай и с гостем знакомь.       Шастун уже потерял связь с реальностью. Мама только что пригласила его в квартиру и назвала так же ласково, как обращалась в детстве? Нет, этого не может быть. Все не может быть настолько хорошо. Он неуверенно шагнул в сторону квартиры, Арсений вслед за ним.       — Не ожидала, что ты навестишь, даже убраться не успела, — ругала Майя саму себя, приглашая гостей на кухню и заваривая чай.       — Ничего страшного, — Шастун опешил, не представляя, как назвать эту женщину. Последний раз они общались десять лет назад, и просто так окликнуть ее представлялось огромной проблемой. — Мама.       Антон уставился на нее, не соображая, что сейчас произнес это слово, спустя столько лет. Она хлопотала по кухне, нарезая овощи для салата. Ему хотелось задать столько вопросов, но один самый очевидный не давал покоя.       — А где… Папа? — Майя нахмурилась и даже на некоторое время перестала стучать ножом по доске. Она наклонилась над сыном и легонько коснулась губами лба.       — Вроде температуры нет, а бред несешь, как при лихорадке. Он, царствие ему небесное, сейчас преспокойно отдыхает в Раю.       — Ч-что? — Антон переглянулся с Арсением, будто тот знает больше него, но мужчина пожал плечами. — Он умер?       — Антош, ты точно в порядке? После двух инфарктов шансы были малы.       Женщина с волнением оглядела сына и поправила шаль с какими-то орнаментами, согревающие ее плечи в такую премерзкую погоду. Шастун уже сам не понимал, в порядке ли он. В квартире явно проживал мужчина, но отец, как оказалось, мертв. Что-то здесь не складывается.       Вновь раздалась трель звонка, и мама, крикнув «уже иду», удалилась в коридор. Антон старательно вслушивался в разговор, пытаясь разобраться во всем, что неожиданно открылось для него.       — Тут Антон зашел к нам. Какой-то он странный, если честно. Поговори хоть с ним, а то я начинаю волноваться.       На кухню по-хозяйски прошествовал невысокий полный мужчина средних лет. Пожав руку Арсению, он представился.       — Марат Эдуардович.       — Арсений Сергеевич. Приятно увидеть столь импозантного мужчину рядом с прелестной дамой, — Попов был как всегда в своем репертуаре. И как он это делает?       На лице мамы засияла улыбка, а Арсений поцеловал тыльную сторону ее ладони, обворожительно улыбнувшись в ответ.       — Вы мне льстите, — она покрылась румянцем, возвращаясь к готовке. — Даже как-то не представилось времени познакомиться. Кем же Вы приходитесь моему сыну?       — Майя, я ничуть не льстил. Я бы даже сказал, преуменьшил. А с Антоном мы работаем вместе.       — Что за новости! Антош, ты когда на работу устроился? И как же твой университет? — Майя продолжала осыпать вопросами Антона, но тот все еще пытался влиться в круговорот, который утягивал его на дно. За него охотно отвечал Арсений, чему пара вовсе не противилась, а напротив, были только рады такому собеседнику. Шастун же был рад, что Попов мог говорить все и одновременно с этим ничего. Еще несомненно радовал тот факт, что мама выглядела счастливой рядом с Маратом. Никаких побоев, криков, ругани, а только веселый смех и непрерывный разговор.       — Ой, ну что Вы! — засмущалась Майя, когда Арсений отвесил ей очередной комплимент. — Шаль — это еще что! Вы не видели платье, которое Марат мне привез. Антош, принеси из нашей спальни коробку. Она в шкафу стоит.       Антон неловко перешагнул через Арсения, который норовил поставить ему подножку. Так по-детски, ей-богу! Оглядывая гостиную и маленький коридорчик, ведущий еще к двум комнатам, Антон старался приметить каждую деталь, ведь все еще не мог поверить в то, что его семья нормальная. Абсолютно среднестатистическая русская семья. Марат был именно тем мужчиной, которого заслуживает его мама.       Войдя в первую попавшуюся комнату, Антон открыл шкаф и достал с верхней полки небольшую коробку в сине-белую полоску, повязанную бантом. Благо, рост позволял дотянуться. С полки, подхватываемые сквозняком, разлетелись фотографии, медленно приземляясь на пол в своеобразном танце.       Мысленно проклиная себя и свою неуклюжесть, парень принялся собирать их в аккуратную стопочку, коей они и были до Шастуновского нашествия. Он старался не смотреть на изображение, не думать об отце, который наверняка есть на фотографиях, но все же один снимок заставил его передернуться. Он повертел черно-белый снимок в руках, сначала даже не разобравшись, что же все-таки на нем изображено.       Х— Блять, — шепотом ругнулся Антон, почему-то стеснявшийся материться при матери, когда пришло осознание.       — Антон, ну ты где застрял? — крикнул Марат из кухни и направился в спальню.       Парень не собирался прятать снимок. Наоборот, он хотел прямо сейчас узнать правду и не знал, радоваться или волноваться.       — Антош, я… — мама застыла на пороге комнаты, переводя взгляд с Антона на Марата. Мужчина деловито кивнул, будто давая разрешение на разговор. — Я не думала, что ты найдешь так скоро, — с грустью усмехнулась она. — Хотела сюрприз устроить.       — Мама, — сглотнул Антон. — Я правильно понимаю, что ты…       — Беременна, да.

***

      Разговор не клеился от слова совсем. Антон уже окончательно потерялся в собственных чувствах. Сначала была детская радость от того, что мама была здесь, рядом с ним, и ему не хотелось больше отпускать ее, уезжать из старенькой хрущевки, которую можно было назвать «домом». Теперь же он не мог осознать, как мама в таком возрасте родит ребенка, в душе поселился необъяснимый страх и даже ярость. Вроде все так хорошо, он вновь обрел семью, которая его любит, Майя вышла замуж за хорошего человека, а Арсений стал вести себя более снисходительно по отношению к Антону, но все равно было что-то не так. Ну конечно, Шастун ревновал. Даже будучи двадцатилетним парнем, ему хотелось сполна насладиться любовью родителей, ведь когда появится ребенок, ему достанется все внимание. Так глупо, но его можно понять. Только спустя десять лет он обрел семью, и сейчас снова этот идеальный мир рухнет.       — Антон, прекрати дуться, — сказал наконец Марат. — Это не по-взрослому. Что у тебя вообще в голове? Неожиданно пришел после недели, когда вообще не выходил на связь, со своим коллегой, и черт знает, что еще вас связывает!       — Марат! — возмутилась Майя, поднимаясь со стула. — Он мой сын, если ты не забыл. Я просто хотела побыть вновь счастливой. Уже и забыла, каково это, а вы двое устраиваете концерт. Немедленно прекратите!       — Прости, мам, — Антон сник, почувствовав всю эгоистичность сложившейся ситуации. Арсений заметил смену настроения, поэтому сжал руку Шастуна под столом, наблюдая за тем, как тот покрывается румянцем. Такая, казалось бы, незначительная крупица нежности была нужна как никогда.       — Давайте забудем и просто продолжим наш скромный обед.       Майя ковырялась вилкой в салате, не вслушиваясь в разговор Марата и Арсения. Они вполне были довольны обществом друг друга, не замечая, что Антон и Майя совсем стухли. В какой-то момент Арсений подорвался с места и, переплетая пальцы с Антоном, вышел с кухни, сообщая, что им нужно поговорить тет-а-тет. Родители переглянулись, не ожидая подобного жеста от «просто коллег», но ничего не сказали.       — Какого хрена, Антон?       — Поверь, я сам задаюсь этим вопросом, — задумчиво произнес Шастун, так и не разрывая их руки.       — Сначала ты говоришь, что нужно найти человека, что я с радостью исполнил, потом делаешь вид, будто не знаешь этих людей, но затем выясняется, что они знают тебя. Как такое вообще возможно? А я ведь почти тебе поверил…       Арсений так невыносимо разочарованно смотрел в эти зеленые напуганные глаза, что становилось стыдно и хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть этого разочарования.       — Я ни разу не лгал тебе. Но ведь я тебя знаю, а ты — нет. Поверь, этому есть объяснение, но ты просто не готов его услышать. Когда-нибудь…       — Когда-нибудь! — Арсений распалялся не на шутку. — Это смешно. Знаешь, что, Антоша? Я даю тебе три дня на то, чтобы ты подготовил развернутый ответ на все это, иначе я не смогу больше тебе доверять.       — И тогда убьешь? — с грустью усмехнулся Антон. — Валяй. Мы уже оба поняли, что это невозможно.       Арсений выпустил свою руку из хватки Антона и сунул в карман. Вдруг Шастуну стало так холодно без прикосновений Попова, что захотелось и вовсе прижаться к его груди, позволить себе наконец заплакать, словно дитя, ведь жить и до этого было невыносимо, а сейчас лучше не становилось. Он держался слишком долго, был опорой для Оксаны, уверенно дерзил Арсу и ссорился с Эдом, но эта картинка не соответствовала реальности. Теперь Антон разбит, и ему некому это рассказать. Теперь он сломлен, и ему некому открыться. Теперь он хочет довериться, но не может. Разве что…       — Арс, я все расскажу при условии, что ты не вызовешь дурку.       — Блин, теперь отменять вызов надо.       — Очень смешно, — закатил глаза Антон. — А еще если никого не будет рядом. Ты, может, и поверишь, в чем я до сих пор сильно сомневаюсь, но мама точно не выдержит.       Арсений кивнул и вновь сцепил их пальцы в замок и растаял от просиявшего Антона, но быстро собрался и вошел на кухню, где горячо поблагодарил Майю за обед, пообещал Марату сходить с ним в бар на выходных и спешно покинул квартиру, не забыв напоследок поцеловать руку Майи.

***

      — Теперь скажешь, наконец?       Арсений лениво потягивал кофе из кружки, развалившись на диване уютного ресторана. Антон все жался и неуверенно притрагивался к еде, так и не сумев закинуть в рот ни ложки фантастических, по рассказу Попова, блюд.       — Просто приготовься к тому, что это будет долго и мучительно, но все, что я скажу — чистейшая правда.       Антон уткнулся взглядом в тарелку с пастой, от вида которой уже тошнило, но Арсений сказал, что они не уйдут, пока он не съест хотя бы половину. Вздохнув, он принялся рассказывать, не упуская особенно красочных деталей его жизни в прошлом. Попов и не думал его перебивать. Он внимательно слушал каждое слово, изредка задавал уточняющие вопросы и вовсе не выглядел так, будто считал все это неудачной шуткой. Это объясняло многие вещи, и Антон так надеялся, что Арс поверит ему.       — Любопытно, — протянул мужчина, когда Антон закончил рассказ. К этому времени блюда были съедены, и Арсений попросил счет у симпатичной официантки, которая явно строила ему глазки, отчего Антон почему-то выходил из себя. — То есть, ты вообще другой человек, а не тот, который жил до этого здесь? И откуда же ты? Другая планета?       — Скорее, вселенная, — неуверенно выдал Шастун. — Из Воронежа. Это такой город. Там, откуда я, есть множество стран и городов. Люди разных народов говорят на разных языках, а убийцы не могут быть везде, потому что… Не знаю, почему, но это просто невозможно.       — Просто удивительно, — восхитился Арсений. Антон же его восторга не разделял, ибо это было совершенно обычным делом. — И ты попал сюда после суицида и стал неуязвимым, я правильно понимаю? — Шастун кивнул. — Но у тебя должна быть какая-то слабость. Даже если мы убедились, что тебя невозможно убить или повредить, не может быть такого, что ты полностью бессмертен. Всегда есть лазейка.       — Знаешь, проверять как-то не хочется, — фыркнул Антон на это заявление. — Я не знаю, куда попаду после смерти во-второй раз. И не уверен, что хочу знать. Пока что меня почти все устраивает, умирать еще раз не хочется. Я все еще прекрасно помню, как в последний момент пожалел, что вообще пошел на эту заброшку.       — Я тебе верю, — зачем-то сказал Арсений. Возможно, он убеждал в этом самого себя или просто хотел показать Антону, что тот не спятил. — А ты вообще хочешь вернуться к жизни?       Антона не задумывался на этим. И где же ему было лучше? Там, где он потерял родителей, бабушку, которая заменила ему мать, Оксану, но при этом имел друзей и стабильную жизнь, или здесь, с счастливой семьей и живой Оксаной, которая по-прежнему помнила его, но в незнакомом мире с убийцами, где он центр всего пиздеца?       — Сложно сказать. Здесь есть шанс заново начать жить так, как я не жил прежде. Вновь стать счастливым, наверстать упущенное с мамой, быть хоть кем-то. Раньше я не осознавал, как же дорога мне жизнь, но сейчас, когда мне выпал шанс все исправить, я не намерен его упускать.

***

      — Нет, ты не понимаешь! Все вовсе не так! — кричал Антон, отталкивая Арса от себя.       — Это ты не прав! Ты просто невыносим, — причитал Попов в ответ.       — Да иди ты!       — Сам иди, — обиделся Арсений. — Я тебе уже сотню раз сказал, Шерлок точно гей! — Антон вновь рассмеялся и по-дружески пихнул мужчину в плечо.       — Фу-у, ты противный. Ну какой еще гей?       — Самый натуральный гей! Ну, в смысле… — Арсений сам по-детски захихикал, а Антон и вовсе чуть не упал на асфальт в порыве смеха. — Эй, прекрати смеяться. Мой гей-радар еще никогда не подводил.       Антон скорчил брезгливую мину и весело подпрыгнул на месте.       — Ну что за ребенок!       Арсений и сам был рад видеть парня в таком радостном настроении. Все встало на свои места. Все-таки жизнь состоит из черных полосок, белых полосок и… Смеющегося Шастуна.       Идиллия могла оборваться в любой момент, что, собственно говоря, она и сделала. Антон нырнул в деревья, потерявшись на миг из вида, но затем снова вынырнул, бледный и испуганный до чертиков. Повисла гробовая тишина, которую разорвал Арсений.       — Там что, зеркало?       Но Антону было не до шуток. Он на негнущихся ногах подошел к мужчине и схватил за руку, потащив в тот же укромный уголочек парка. Арсений застыл на месте и взглянул на Шастуна, который в страхе закрыл глаза.       — Да у тебя, Тоша, талант попадать в неприятности.