здравствуйте, я новый врач.

— Рыков, ты меня любишь? — сидела на пассажирском сиденье Ольга. — к чему этот вопрос? ты и так знаешь ответ. — Паш, я шоколадку хочу. с орешками. — посмотрела на мужа. — не понял. ты же не любишь шоколад. тем более с орехами. — тебе жалко что-ли? тебя жена беременная попросила, тебе сложно купить одну шоколадку?! — уже была на грани чтобы не заплакать. — так. ничего мне не жалко. только не плачь, сейчас заедем и купим. — вот вы все такие. я не люблю шоколад! — отвернулась к окну и смотрела за дорогой. — Оль, ну ты чего? у тебя так гормоны шалят? — положил ладонь на колени жены. — отстань. у меня был сегодня тяжелый день… и кстати, ты сегодня спишь на диване. — ну за что, Оль? за что мне такое наказание, я не хочу на диван. — спи на полу, Рыков. всё, я с тобой не разговариваю. *** Паша все же купил шоколад и не только. Арефьева стала придерживаться своей обиды. Паша пришёл в спальню, лег на кровать, снял часы. — Рыков! — второе слово за вечер и моя фамилия. я всё равно ложусь на диване? — повернулся и посмотрел на жену. она вытащила его подушку из-под него и отдала ему. — понятно. — яростно встал. — только помни, у нас когда дочь у неё в свидетельстве будет написано «Рыкова Екатерина Павловна»! — сказал и вышел из спальни. — это ещё почему?! — подскачила с кровати и пошла за ним. — потому что ты моя законная супруга, а по закону дети рождённые в браке записываются на фамилию отца. — кинул подушку на диван. — почему ты решил, что я решу дочь назвать Катей?! ты меня вообще не хочешь слушать?! ты решил забрать у меня даже право назвать мою дочь?! — не «твою», а «нашу». и я тебя слушаю. вы двигай свои варианты имëн и выберем. — ну уж нет! своей дочке я выберу имя сама. ты и так ей и фамилию, и отчество отдашь. многим жертвуете, Павел Дмитриевич. — Ольга Кирилловна, раньше может так можно было сделать. но в нашей семье, имя для нашей дочери мы выберем вместе. — нет! — строго сказала Ольга. — ты не на работе, дома не надо мной командовать! — ты меня выводишь уже! не беси меня, ради Бога! — да ты самая бесишься, любимая! — что ты сейчас сказал?! — положила руку на живот. — ты самая бесишься, любимая! — любимая? — а что тебе не нравится в этом прилагательном? или я не с той интонацией это сказал, любимая? что тебе снова не нравится, я ведь всё для нас делаю. да я люблю тебя, истеричку такую. — я тоже люблю тебя. — подошла к нему и тепло обняла. — сволочь ты… довёл меня сначала. — очень тепло прижалась к нему. — дурак потому что. — Паша, пойдем спать. хватит нам ссориться уже. — так я же на диване. — если со мной сейчас не пойдешь, будешь спать на диване. — понял. *** — Рыков, вставай. а то я на работу сама уеду. — сидела за туалетном столиком. — мышонок, а сколько время? — сонно спросил. — 8:50. я уже почти собралась. — а почему у меня будильник не прозвенел? — посмотрел на телефон. — ты очень сладко спишь, поэтому не слышишь. — а от твоего голоса сразу проснулся. — встал с кровати подошел к жене и поцеловал в макушку. — ага, если бы. я уже час пытаюсь разбудить, а от словосочетания «сама уеду» сразу проснулся. — за руль он её уже давно не пускал, с 2 месяца беременности. — ладно, я сейчас соберусь и поедем. ты переодеться успеешь? — посмотрел на жену в зеркало. — я уже одета. — ты так поедешь? — на ней было черное облегающие платье и белая рубашка. — да. — а как же «маскировка»? — надоело, тем более я больше чем уверенна, что Ушаков уже всём всё рассказал. и «маскировка» больше не нужна. — показала кавычки руками. — а ещё я давно хотела одеть это платье. — всё понятно, Ольга Кирилловна.