В объятьях монстра

      Влад прекрасен. Даже сейчас, когда он находится в облике монстра, Лайя открыто любуется им. Она касается бледной сильной груди, и под кожей отчётливо чувствуется напряжённость мышц. Влад выдыхает прерывисто, пытаясь держать себя в руках. Но, если откровенно, это последнее, что нужно Лайе. Они так долго сдерживались, не в силах даже прикоснуться друг к другу, и то, что происходит сейчас, кажется подарком судьбы.       Лайя прижимается к его губам в поцелуе, и Влад отвечает ей, ничуть не меньше теряясь в эмоциях, которые будто разрывают изнутри. Здесь и нежность, и тоска, и бесконечная любовь, и жгучее желание. Его губы прохладные, а пальцы почти грубо сжимают её бедра, и Лайя чувствует, как выступающие когти слегка царапают кожу через тонкую ткань. Удивительно, но это ничуть не отталкивает, не усмиряет её пыл, а подстегивает возбуждение ещё больше.       — Влад… — Она шепчет его имя, ощущая холодные поцелуи на своей шее, но в то же время её будто опаляет огнём. Они так долго ждали этот момент, когда будут упоительно близки. Лайя — недели, прошедшие с момента их знакомства в этом времени, Влад — долгие века.       — Я здесь, любимая, — отвечает он голосом, который в этом облике приобретает хриплый оттенок, но даже сейчас в нем слышны мягкость и тепло. От звука его голоса жаркий узел внизу её живота стягивается ещё сильнее, заставляя Лайю нетерпеливо ерзать на его бёдрах. Она тянется к его брюкам, чтобы расстегнуть ремень, но Влад неожиданно удерживает её, обхватывая ладонями тонкие запястья. Лайя смотрит на него в удивлении, не понимая, почему он её останавливает, и Влад отвечает на невысказанный вопрос:       — Это не должно быть так. Ты достойна гораздо большего, чем провести ночь с монстром.       На несколько секунд в груди Лайи вспыхивает возмущение. Но она не даёт ему волю и мягко улыбается:       — Пускай ты монстр, но ты мой любимый монстр.       Она наклоняется и прижимается к губам Влада своими. Он всё так же держит её руки, и Лайя не сопротивляется. Но на поцелуй Влад отвечает, и под напором её нежности его оборона ломается. Сдерживаться, когда Лайя так близко, такая тёплая, податливая и любимая — очень сложно. Он отпускает её и скользит ладонями под плотную ткань платья, ласкает девичьи бёдра, прижимает ещё крепче к себе. Лайя чувствует его возбуждение, и голова словно кружится от того, какую власть она имеет над ним.       Влад снимает с неё платье, и в глазах, налитых кровью, нет места жестокости, холоду, а голод — совсем иной. Желание во взгляде смешивается с восхищением. Кожа у Лайи смуглая, похожа на бархат, и белоснежное бельё красиво контрастирует с её загорелым телом. Тёмные волосы густой волной падают на её грудь, и Влад аккуратно убирает их ей за спину, чтобы сполна насладиться чудесным видом.       Лайя улыбается, и в её улыбке невинность смешивается с лукавством, что всегда завораживает его. Она тянется к застежке своего бюстгальтера, расстегивает и откидывает в сторону ненужную сейчас деталь белья. Его взгляду предстаёт высокая грудь с тёмными ореолами сосков, и Влад жадно припадает к ней, срывая с губ Лайи сладкий стон. А когда он откровенно касается её через бельё, она слегка вздрагивает, настолько яркие сейчас ощущения.       — Тебе страшно? — выдыхает он, словно не понимает истинную причину такой её реакции, не чувствует, как она желает его.       — Нет. Мне хорошо, — отвечает Лайя, и в её словах нет ни капли лжи. Она больше не боится и всем сердцем готова Влада принять. Даже такой, в облике монстра, он ею не меньше любим.       Он больше не сомневается, не оттягивает неизбежное. Переворачивает Лайю на спину, снимает с неё остатки белья и разоблачается сам. Она смотрит на него, ощущая волнение, предвкушение и трепет, словно это самый первый раз для неё. А затем громко стонет, когда прохладные губы Влада касаются её лона. Это словно удар тока, её тело будто горит от его чувственных ласк, о которых Лайя не мечтала даже в самых смелых фантазиях. Он умело подводит её к самому краю, а когда она почти доходит до него — приподнимается, крепко обнимает её и заполняет собой, и Лайя содрогается в ярчайшем наслаждении, срывая голос от криков.       Они теряют счёт времени, есть только эта близость, есть только они, полностью обнажённые душою и телом, крепко спаянные общей судьбой ещё много веков назад. Лайя теряется в наслаждении, и это для неё не просто интим, а нечто сродни откровению. Она знает, что Влад наутро примет привычный человеческий облик, и они не смогут даже коснуться друг друга, но пока у них есть эти выстраданные минуты, когда их ничто не может разлучить.       Спустя время, когда Лайя почти в изнеможении, он увлекает её в свои объятия, позволяя устроиться головой на своей груди. Она засыпает, совершенно счастливая, и Влад ласково гладит её по волосам, путаясь в них когтями, уверенный, что обязательно найдёт способ избавиться от своего проклятия.