Спросите Минхо

У Чанбина вертолетики в голове вместе с легким гулом. Хочется лечь прямо здесь, на полу в Хенджиновой квартире, и уснуть пьяным сном. И он в самом деле ложится на пол, но уснуть не успевает, потому что рядом устраивается Чан. И дремоту вмиг как рукой снимает, сердце заходится бешеным стуком, и он едва сдерживается, чтобы не повернуть голову, заглядывая прямо в глаза. На фоне играет жутко порнушная песня, отзываясь в нем странным желанием воплотить кое-что из текста в жизнь. С Чаном. Срывающимся голосом он просит выключить «этот гребаный кошмар, оскорбляющий нормальный музыкальный вкус», но предатель Хенджин делает звук только громче, что отнюдь не упрощает ему жизнь. Некстати Джисон задает провокационный вопрос: — Сделали бы вы что-то типа этого с кем-то из нашей компании? Да — нет? Чанбин ожидает услышать хоровое «Нет!», но слышит лишь неловкое молчание, прерванное наконец Минхо: — Мы пьяные юнцы, разве нет? Чанбин воспринимает Минхо мудрецом от их тусовки. — Хочешь сказать, ты… — начинает Джисон, а потом Чанбин слышит неразборчивый шепоток Минхо, и разговор заканчивается вместе с дурацкой песней. *** Чонину жарко до невозможности. Он знал, что не стоит пить так много горячительного, особенно перед завтрашним семинаром. Завтра мозги в кучу не соберет. Если сегодня не расплавится. Ему хочется раздеться ко всем чертям, и он, не задумываясь о своих действиях, расстегивает помятую рубашку. Никто не обращает внимания — только Сынмин смотрит нечитаемо. Чонин посылает ему смущенную улыбку, стаскивая рубашку за рукава. Сынмин отводит взгляд, тянется за новой банкой пива, раздается щелчок и шипение, а потом он присасывается к банке и делает несколько жадных глотков. Чонин ощущает вкус пива на языке, будто сам выпил только что. Или будто Сынмин поцеловал его после пива. Он встряхивает головой от странной, непонятной мысли, осознавая, впрочем, что он совсем не против поцелуя с Сынмином. Если бы только он предложил. Но он не предлагает. И все что Чонину остается — обхватить себя руками, не потому что холодно, а потому что немного неловко перед Сынмином, а еще хочется закрыться от всего мира.