Снова

13 лет назад

***

Прошёл месяц с той роковой встречи. Как и ожидалось, Мицуки вступил в клуб и теперь проводил намного больше времени вместе с новым другом. Ему даже начали нравиться тренировки в кружке каратэ. По крайней мере, там он никогда не чувствовал себя одиноким. Болтовня не утихала ни на минуту, члены клуба о чем-то весело переговаривались, смеялись так, что в спортзале стоял непрекращающийся гул. Узумаки пояснял каждое движение и каждый выпад перед толпой школьников и делал это настолько скрупулезно и умело, что тупой бы понял. И у Мицуки даже что-то получалось, не всё и неидеально, но точно был прогресс за три недели. Все здесь к нему относились достаточно хорошо: некоторые здоровались, пытались завести беседу, другие же просто не общались и только изредка заинтересованно рассматривали его фигуру боковым зрением, но это было определённо лучше, чем вечные издевки после занятий, которые прекратились не так давно. Теперь Боруто разгуливал за ним по пятам и не оставлял одного в учебное время, даже до дома провожал, насколько мог. До дверей не доходил, но полпути преодолевал вместе точно. Иногда и Учиха присоединялась, но чаще всего после уроков она уходила в медкабинет, ''чтобы помочь матери''. Мицуки не расспрашивал её об этом, а Боруто только понимающе кивал и шёл переобуваться к шкафчикам. — Через три месяца будет соревнование среди старших школ округи! Только посмейте выложиться не на все сто, засранцы! — Боруто явно был воодушевлен намного больше, чем остальные, особенно новички-первогодки, которые ещё не очень понимали, где и зачем находятся, — Будете отлынивать, Шикадай накопает на вас компромат, и будете драить толчки до самого выпуска. — Но, Боруто, некоторые же только начали тренироваться, по расчётам нам ещё далеко до уровня остальных школ, да и Ивабэ ушёл, а он был одним из сильнейших… — того парня в белом кимоно с оранжевым поясом звали, вроде как, Дэнки. Забавный парень, всегда ходит со своим ноутбуком, как приклеенный. Как объяснил Боруто, здесь он не просто так. И в школу средненького звена поступил не от балды, несмотря на своё происхождение. Это было что-то вроде бунта против влиятельного и богатого родителя, Узумаки множество раз повторял эту историю, восторгаясь храбростью своего подопечного. Ну и конечно, гордость его брала всякий такой раз, ведь это именно он смог так повлиять на Дэнки. — Отставить сопли! Ты думаешь, мы не сможем справиться без него? Где твой дух соперничества? — Боруто повысил голос ещё больше, призывно крича на бедного парня, который сразу же вжал голову в плечи. — Не пойми меня неправильно, просто я мыслю логически. Мы ещё слишком слабы. — Твою ж мать, Каминаримон, отключи эту дрянь, — Узумаки указал на голову, — и послушай наконец это, — затем приложил одну лодонь к центру груди, — Тук-тук, слышишь? Тук-тук, ≪Я хочу разнести там всех к чертям собачьим, и пусть сейчас мы немного не дотягиваем, совсем чуть-чуть, но за месяц-полтора мы натренируемся и нагнем все школы разом≫. Вот что оно тебе говорит! Дэнки и ещё несколько участников скептически скривились, глядя на лидера. Видимо, такой сильный энтузиазм никто из них не разделял. — А я поддерживаю Боруто! — все вокруг обернулась на громкий возглас парня в зелёных трениках. Он был единственным человеком не в белом, — Мы должны показать нашу силу юности, как отец говорил! — Э-э, да! Да, вот оно, Металл! Покажите силу юности, ну же! — Боруто окинул всех членов клуба решительным взглядом, скрестив руки на груди. Он явно был в ударе. — Даже Мицуки будет участвовать, а он к нам только месяц назад пришёл, представляете? Чем вы хуже него? Мицуки встрепенулся. Этого он никак не ожидал. Кто берет на важные соревнования, защищающие честь школы, человека, который и в клуб-то вступил с не очень большим желанием, да и ещё так недавно. — Я на это не подписывался. — Мицуки! Ты мне друг или кто? — Боруто подошёл к нему, схватил за ворот кимоно и пару раз слабо потряс. — Друг, — это слово улыбкой отразилось на его бледном лице, — но разве я не доставлю ещё больше проблем? — Не парься, время есть, а ты быстро учишься, верно? — Как скажешь. — в споре с неугомонным Узумаки уж точно выиграть не получится, легче просто согласиться. Все равно ведь сделает по-своему. — Вот и отлично, — Боруто повернулся к остальным парням, — На этом все. Занятие окончено. Толпа начала расходиться. Большинство сразу же двинулись в раздевалку, разговаривая на отвлеченные темы. Практически все из них сомневались в своих силах против остальных школ, в число которых входили и школы со спортивным уклоном. Как их, спрашивается, можно ≪нагнуть≫? — Ты действительно собираешься участвовать? — Мицуки подошёл со спины и положил руку на напряжённое плечо Узумаки, который как-то тревожно смотрел на остальных, выходящих из спортивного зала. — А! — Боруто вздрогнул и отшатнулся, как ошпаренный, — Черт, Мицуки напугал, ха-ха, больше так не делай, — он глупо засмеялся, но гимнотизирующие медовые радужки все ещё смотрели на него, ожидая ответа, — Что насчёт соревов… Да, и я собираюсь не просто участвовать, но и победить! — С чего такое рвение? Лишь азарт? — А что, сомневаешься? — Немного, если честно, есть чувство, что у тебя какие-то личные причины на… — Я просто хочу прославить нашу школу, только и всего. Не забивай себе голову, — Узумаки поднял руку и легонько стукнул ребром ладони Мицуки по голове, расплываясь в широченной улыбке, которой тот точно не мог противостоять. Их задушевный диалог прервал один из учителей физкультуры, со скрипом старой заржавевшей двери ворвавшийся в просторный зал. — Боруто, долго ещё будете тут воздух портить? Идите-ка вы домой, а то одни остались. — Да мы уже уходим, сенсей, — Узумаки махнул Мицуки рукой, приглашая пойти с собой, — До свидания, — оба чуть поклонились учителю, заходя в раздевалку. Мужчина лишь устало вздохнул.

***

И все-таки все ещё длинные дни первого месяца осени, когда ещё листья не успели пожелтеть, а тучи — наполниться до краёв водой для проливных дождей, казались чем-то через чур атмосферным. Словно сейчас они с Боруто, успевшие едва сполоснуться в школьном душе, все ещё разгоряченные тренировкой, были героями какого-то потрепанного временем фильма. — Пахнет солнцем, — Узумаки втянул воздух, расширяя ноздри и невольно улыбнулся, прикрыв голубые глаза. Он сбежал со школьной террасы перед входом и поднял несколько уже сорвавшихся бледно-зеленых листочков с дорожки. — Солнцем? Это как же? — Да вот так, — бледный, уж слишком прямой нос столкнулся с градом листьев, тут же подсознательно вдохнув запах пыли и растения. Из горла невольно вырвался кашель. Боруто, так внезапно подбежавший несколько мгновений назад, разразился громким заразительным смехом. — Развлекаетесь? — Сарада грациозно сходила со ступенек, и неважно, что одета она была в красный спортивный костюм, а волосы были собраны в небрежном пучке, который постепенно разрушался потоками ветра. Узкая ладонь с длинными цепкими пальцами держала веник, а чуть дальше, на гранитном полу, стоял чёрный мусорный пакет. И это совершенно не портило её природную учиховскую обаятельность. — Да-а, в отличие от некоторых, — по покрасневшему лицу и искривленной линии губ было видно, что Боруто едва сдерживал второй — злорадный — приступ смеха. — Будто ты никогда дежурить не будешь, — Учиха беззлобно фыркнула, — Я обязательно приду, чтобы поржать над тобой. — А каратэ-клуб освобождён от дежурства на некоторое время, — гордо заявил Боруто. Мицуки с девушкой невольно переглянулись. — С чего это директор такой услужливый? Подкупил? — Сарада начала неловко подметать крыльцо больше для вида, чем из надобности, когда на горизонте стала видна учительница химии, женщина, невероятно строго следившая за порядком. Она блеснула своим цепким взглядом по фигуре девушки, одобрительно кивнула, и снова скрылась в здании. — Лишь природное обаяние! К тому же, мы не просто так прохлаждаемся, да, Мицуки? — Эм, ага. — Ну и в чем кроется причина? — Спортивное состязание через три месяца, черт возьми! — Это то ежегодное, которое ты два раза проиграл? — Сарада не смогла сдержать победной ухмылки. Боруто вспыхнул, щеки заалели, а рот то открывался, то закрывался, как у тропической рыбки. — Проиграл? — Мицуки перевёл взгляд на Боруто. Неужели этот неугомонный парень может себе позволить проиграть? — Я просто поддавался, — начал он оправдываться, — Но в этот раз я буду серьёзен, ведь- — Ведь это твой последний шанс доказать папочке, что ты с ним наравне. Выпускной класс — это не шутки. — Тц, Сарада, лучше за веником следи. А мы уходим — вот так! — Боруто обиженно развернулся к воротам школы и потянул Мицуки за собой, не желая больше развивать эту тему. Что Сарада имела ввиду? Боруто точно что-то скрывал, что-то очень важное, связанное с его отцом. И если Мицуки мог как-то помочь или просто выслушать — он это сделает. Потому что, он был уверен, Узумаки действительно им дорожил, хоть немного, но точно дорожил. И, кажется, Мицуки не мог припомнить последнего человека, который бы с полностью открытым сердцем принял его. А Боруто смог: он безоговорочно пошёл ему навстречу. Доброте людей нужно отплачивать тем же, верно? Сзади послышался голос химички, которая уже бежала прямиком к Сараде: видимо, она уж слишком долгое время стояла на одном месте. Это, конечно, непростительно. Учиха пыталась что-то возражать, но Мицуки не успел расслышать что именно: они с Узумаки уже вышли за территорию школы, а Сарада, судя по характерному звуку, скрылась за дверьми здания. — Слышал? — Боруто повернул голову назад, убедиться, что девушки на крыльце уже не наблюдалось, — Так этой язве и надо. Нечего тут трепаться почём зря. — Боруто, — Мицуки немного помедлил, втянул прохладный воздух полной грудью и на выдохе спросил, — У тебя проблемы в семье? Парень перестал задорно вышагивать, остановился и как-то не совсем однозначно бросил взгляд в сторону друга. Голубые глаза ничего не показывали, словно мутное море после шторма, они утаивали в себе что-то личное, с чем не хотелось делиться, и Мицуки быстро понял свою ошибку. — Ох, извини, если это слишком откровенный разговор для тебя. Я всего лишь хочу быть тебе действительно другом. — Да нет, — Узумаки опустил голову и столкнулся со своим отражением в лужице-зеркале. Полупрозрачная вода показывала донельзя печальное лицо, которое совершенно не подходило такой душе компании, каковым был Боруто. — Сарада права: я просто хочу доказать старику, что чего-то стою. — Почему именно таким образом? Я думаю, отец гордится тобой: ты лучший и в учёбе, и в спорте, и друзей у тебя куча! Разве это не повод для родительской гордости за своего успешного ребёнка? — Так-то оно так, но, — Узумаки наконец опомнился и продолжил путь, Мицуки последовал за ним шаг в шаг. — Слышал когда-нибудь о лучшем бойце каратэ — Наруто Узумаки? Имя было точно знакомым: это их мэр собственной персоной, по совместительству отец Боруто. Он редко говорил о нем, часто переводил тему на что-то нейтральное, если кто-то упоминал его отца, но было очевидно, что Наруто заслуживал уважения. Ну а теперь оказывается, что Боруто ввязался во всю эту историю с каратэ клубом ради личной цели. — В юношеские годы, когда ходил в старшую школу, он занял первое место в этом состязании три раза подряд, — Узумаки грустно усмехнулся, — Да куда уж мне. Хотя бы раз выиграть. Учиха и правда видит меня насквозь. Мицуки ничего не говорил: просто шёл следом, наблюдая за эмоциями на лице Боруто. Казалось, сейчас в его душе столько противоречий, что одна улыбка или нахмуренные брови ровным счётом ничего не скажут. — Не ожидал, что я настолько эгоистичный засранец? Я просто хочу доказать, что ничем его не хуже, — Узумаки уставился на заходящее за горизонт алое солнце, глаза начали слезиться, но он продолжал наблюдать за последними тусклыми лучами, — Я устал быть тенью. Что бы я ни делал — никаких плодов. Это мой последний шанс, но парни в этом, кажется, даже не заинтересованы. Больше они не произнесли ни слова. Мицуки силился подобрать нужные мысли, высказать всё правильными фразами, но никак не мог их найти. Парни уже успели подойти к новостройке с кучей квартир-муравейников, как вдруг он решился все-таки поддержать Боруто. Насколько это вообще могло помочь; они же буквально месяц знакомы. — Я считаю тебя очень трудолюбивым, — Боруто удивлённо уставился на него, уже позабыв прошлый разговор, — И так думает не один человек. Для тебя ведь это действительно важно? Не могу говорить за всех, но я помогу тебе, обещаю. Едва Мицуки кончил говорить и собрался прощаться, повернувшись корпусом к подъезду, как тёплые натренированные руки сжали его в своих объятиях. Узумаки прижался всем телом так близко, насколько мог. Мицуки почувствовал как тело рядом с ним задрожало, а школьная рубашка в районе плеча намокла от тёплых слез. Боруто отстранился так же резко: даже закрасневшийся, с мутными влажными глазами и уже начинающими опухать веками он был прекрасен. Такой солнечный мальчик, но было в нем нечто трогательное, до этого момента скрытое под личиной вечной улыбки и дружелюбия. — Спасибо! Правда спасибо, Мицуки. Знаешь, я думаю, ты мой лучший друг, — Боруто улыбнулся краешками губ, но на щеках всё же проявились неглубокие ямочки, и Мицуки вдруг осознал, что в жизни не видел улыбки прекрасней, — Никто и никогда не говорил мне именно этих слов. Мицуки был готов поспорить, что скоро будет напоминать варёного рака. Никогда за все семнадцать лет он не краснел, но сейчас буквально каждой клеточкой тела ощущал жар. У него есть лучший друг! У того, кто всегда был сам по себе, у того, кто никогда не подпускал к себе ни одного человека настолько близко. Этот интимный момент обретения по-настоящему родственной души он пытался запечатлеть во всех красках, потому что боялся: а будет ли в его жизни ещё хоть один настолько близкий сердцу человек? Вдруг Боруто расхохотался, рукавом пытаясь вытереть постыдные слезы, но только раздражал глаза. Он посмеивался, пряча взгляд под длинной челкой, и всё никак не осмеливался заговорить. — Ну, — Узумаки прочистил горло, — Хватит этих соплей, — он посмотрел на Мицуки уже красными от трения и влаги глазами, отчего голубизна их выделялась ещё больше. — Жду тебя завтра на стадионе! Будем тренироваться. Боруто в последний раз уверенно хмыкнул, громко попрощался, как умел делать только он, и побежал прочь. Мицуки еле успел сказать тихое ≪до встречи≫, как силуэт блондинистого мальчика скрылся за ближайшим домом. Сердце ещё помнило те тёплые объятия, помнило те благодарные слезы и слова: всё никак не хотело биться не так часто. Какая-то расслабляющая нега разливалась по всему телу, и впервые Мицуки почувствовал себя таким счастливым из-за другого человека. Он уже и представить себе не мог жизни в одиночестве: как же быстро человек привыкает к хорошему. Боруто стал неотъемлемой частью его жизни за такой поразительно небольшой промежуток времени, и вряд ли без него эта самая жизнь смогла бы продолжиться так, как текла раньше: изо дня в день, не замечая никаких перемен. Теперь каждый день отличен от предыдущего, каждая минута наполнена новыми эмоциями. Это он и должен чувствовать к другу? Мицуки не знал, но Боруто определённо порой слишком сильно волновал его сердце.