Наше личное никогда

Сон не шёл. Ныли кисти рук и ступни, и Джендри то и дело маялся в постели, вставая, чтобы взбить солому в подушке и поворошить угли в камине. Первые ночи он спал от накопленной усталости крепко и без снов, а сейчас словно опять ночевал на постоялом дворе, мучимый то натёртыми от верховой езды ногами, то беспокойством за их отряд. Сейчас замок, в отличие от него, спокойно спал, только редкий патруль проходил под окнами, тихо переговариваясь. Джендри надел камзол поверх сорочки, вязаные кольсоны до пят, холщовые брижди, а вместо сапог нашёл под кроватью тонкие кожаные ботинки на шнуровке. Видимо, Глен утащил сапоги на чистку, да так и забыл вернуть. Прохлада ранней ночи радостно обдала его своим дыханием, и Джендри запахнул наскоро накинутый на плечи плащ получше. Вход в крипту охранял караульный, который, едва разглядев полуночного гостя в сфете факела, почтительно уступил дорогу. Ночной холод показался блаженным теплом, когда он спустился в подземелье. Факелы были зажжены только у входа, и, взяв один, Джендри разрезал черноту прохода впереди его оранжевым сияющим теплом. Короли и хранители Севера по обе стороны широкой галереи выныривали из тьмы, и их каменные лики не выражали ничего, кроме покоя. У одних были бороды, другие были лысы, они были толсты и худы, стары и молоды, и волки у их ног спали крепко, а мечи на коленях поблёскивали недавней ковкой. Бран не был королём или хранителем Севера, но он был Старком, и его место было среди них. Всех Старков хоронили в крипте, и значит… Джендри боялся и надеялся одновременно, сам до конца не понимая на что. Если Арья мертва, то она тоже здесь. У её ног лежит каменная волчица, а на коленях покоится тонкая Игла. Он представил себе это так ярко, что резко остановился, когда лик, вынырнувший из тьмы, оказался отличен от других. Изваяние стояло, гордо вскинув острый подбородок, бросая вызов вошедшему. Волка у ног не было, зато грудь обвил своими щупальцами кракен. — Грейджой, — он кивнул статуе, сжимающей в руке копьё, и отвернулся. В противоположной нише гробовой плитой было закрыто недавнее захоронение. Очевидно, сюда сложили кости Брана, поскольку надписи на плите не было, зато подвявших молодых весенних цветов лежало в избытке. Джендри вернулся на один пролёт назад. Лорд Эддард Старк и леди Кейтилин Старк, как гласила надпись у изножья статуи, встретили его суровым молчанием на каменных ликах, леди стояла чуть позади своего лорда, положив руку ему на плечо. Напротив них покоился король Севера Робб Старк, а дальше него его дядя Брандон и дед Рикард. Арьи не было. Смятение в его груди не отпустило, а наоборот, зашевелилось клубком змей под рёбрами. Найди он её могилу, и, может, проклятье неопределённости потеряло бы свою силу. Но нет. Джендри заторопился назад, и снаружи его теперь встретил тёплый, как парное молоко на контрасте с подземельем, воздух. Пожалуй, кое-что могло бы унять боль в суставах. Зимний городок не опустел окончательно, и таверны, постоялые дворы и пабы с борделями работали исправно. Ночью посетителей было немного, и хозяин паба, кажется, был не рад тому, что работы прибавилось. Но одежда Джендри и медная звезда, по счастью найденная в мошне, привязанной к пояску бриждей, произвели должное впечатление, и вслед за первой кружкой кислого крепкого эля тут же поставили вторую, а полчаса спустя третью. На закуску нашлись только копчёные свиные уши да немного подвявших корнишонов в рассоле. Когда пятая кружка подошла к концу, боль наконец утихла. Ему показалось, что из темноты на него смотрят. Тьма вокруг сгущалась, опутывая и стремясь поглотить, выпить его до дна, и Джендри не сопротивлялся. Он подался навстречу, чтобы увидеть в темноте серые глаза, что пристально наблюдали. Он гнался за мыслью, что вот-вот вспомнит их, а ещё мягкость её волос и насмешливую улыбку, но сны и мечты остались так далеко, и Джендри отступил, позволяя мраку сожрать себя. Нос мазнуло тёплым и мокрым, и Джендри потёр его рукой. Мазануло ещё раз. Ещё и ещё. — Милорд, — голос Глена вернул реальности точку опоры, и Джендри несмело размежил веки. Хака, занимая всё свободное место в узкой спаленке, завиляла колечком-хвостом. Её морда уткнулась в его лицо в надежде облизать ещё раз, но он отвёл собачий нос в сторону, и принялся чесать за ухом, чтобы отвлечь. — Воды, — хрипло попросил Джендри. Комната на постоялом дворе, куда он даже не помнил, как попал, находилась под крышей, что добавляло загадочности его здесь нахождению. Видимо, эль был крепче, чем Джендри мог представить, как и хозяин паба, наверняка дотащивший его тело до кровати. Собака легла на солому на полу, но потом передумала и вскочила на кровать, устроившись рядом с ним. Её тяжёлый мохнатый бок давил так, что можно было свалиться на пол, и Джендри, проклиная всех богов, аккуратно сел. Видавший виды ночной горшок был кстати, и пока он пытался справиться с верёвкой на штанах, то чуть не обмочил их. Каждое простое действие давалось с трудом, и даже свежая колодезная вода, холодящая нутро, не смогла ему помочь привести голову в порядок. Джендри вытер губы и отставил ковш в сторону. — Вас хватились, милорд. С утра никто не видел, а этот Моллен чуть дух из меня не вышиб. — Чего ему? — Да он за порядком в замке следит. Сказал пока мы тут, значит под его приглядом. И если кто милорда в борделе ограбит или прирежет, Моллену потом придётся перед её милостью ответ держать. — Семеро, всё, как и в Штормовом Пределе. Что они меня, за ребёнка или юродивого держат? Прирежут, ограбят, надо же. Велика потеря. — Пойдёмте, милорд, он мне времени дал до полудня. — Ты кому служишь, Глен? Но пацан не услышал, он уже бежал по лестнице вниз. Джендри неохотно последовал за ним, а огромная бежевая собака тут же пошла следом. — М’лорд, — хозяйка трактира раскланивалась, боясь поднять взгляд, и все утренние посетители чуть рты не пораскрывали, глядя на него. Или на собаку. Или на них обоих сразу. Трактир был не тот, где он вчера нахлестался эля, слишком просторный и, надо отдать должное тому, кто притащил его сюда, вполне приличный. На пол тут явно мочиться было не принято. Глен сунул несколько медяков женщине в руку и, накинув капюшон, вышел на улицу. — Ты зачем им сказал, что я лорд? — Так я вас искал. Как мне надо было спрашивать? Говорю: “Не видели моего хозяина, лорда Баратеона? Ну, высокого такого, с бородой…” А все на меня только глазами хлопают. — Не стоило титулами бросаться. — Почему же? — Известность мне не нужна. А теперь они знают, кто я. — А то они так вас не видели, когда город проезжали. — Это другое. Когда видишь высокого лорда мельком, на параде или в паланкине, воспринимаешь его как должное. А когда он пьяный спит в твоей таверне, поверь, Глен, это всё равно что дракон, сошедший с небес. Они вышли из города, и брусчатка под ногами плавно переросла в обычную сельскую дорогу — две тропинки посреди поля. Грязь и лужи ничуть не подсохли, и тонкие его ботинки, хоть уже и были абсолютно убиты ночным походом до города, второй раз такого обращения не выдержали. В шов у подошвы залилась вода. — А коня чего не взял? — Да собака меня повела, я как-то и не задумался, что надо верхом. Джендри по-отечески потрепал непутёвого Глена по голове, спрятанной под матерчатым капюшоном его короткого плаща. Собственный же плащ по-новой впитал грязищу дороги и теперь тянул вниз, давя на плечи. — Собака повела? — Ну да! Она умная такая. Бегает сама по себе, хотя все говорят, что эта собака её милости. Халлис как меня за шкирку схватил, она подбежала и гавкала, пока тот бранился. А потом крутится возле меня, как будто играть зовёт. Ну я и вышел за ворота с ней. — То есть ты пошёл играть с псом, вместо того, чтобы искать меня? Глен залился краской, напряжённо не желая отвечать на этот вопрос. — Ну, а дальше что? — Она стала землю нюхать, я думал, зайцев ищет. Но нет, пошла дальше, да так к городу и пришла, а там уже начала опять кружить. Притащилась к таверне, “Раненый лось”, там ещё рога над входом лосиные. И скребётся в дверь, а как открыли, так мимо прислуги юркнула внутрь. Визг поднялся! Странно, что вы не проснулись. Ну я и спросил, так мол и так, как до этого спрашивал у лавок и пабов, высокий такой, глаза голубые, не видели? Хозяйка вас сразу и узнала. Говорит: “ну какие там глаза я не видела, что что здоровый, как бык, это точно. Наверху почивает, его светлость”. Замковая жизнь шла своим чередом, и хоть утро началось давно, на кухне нашлись для него немного варёных яиц, подсохшие лепёшки и кувшин козьего молока. Кухарка недовольно бранила Глена, ведь молоко стояло для закваски, но едва за ним зашёл Джендри, сменила гнев на милость и молча отдала кувшин мальчику. — Не гоже вам на кухню ходить, — только сказала она, вытирая пухлые руки о фартук. Великий чертог гудел, как и каждый день, когда отправлялось королевское правосудие. Лорды и леди, сиры и крестьяне, все хотели справедливости для себя и своих людей. Даже если бы суды проводились каждый день, поток проблем всё равно бы не иссяк. Санса сдержала желание помассировать виски, и пока лорд Мейзин в очередной раз доказывал, что их дом слишком мал для выставленного налога, посмотрела на мейстера Уолкана. Тот, кажется, готов был клевать носом. Халлис Моллен, капитан гвардии, буквально повис на своём копье чуть позади неё. Мастер над монетой, лорд Лайтфут, человек почтенный и сдержанный, придирчиво рассматривал пергаменты, поданные лордом Мейзином, который, наконец, закончил свою речь. — Двести драконов, Моя Королева, рассчитали, исходя из прошлого урожая и сведений, поданых лордом Мейзином. — Так с прошлого года у меня пятьдесят шесть душ недосчитались. Всё болотная лихорадка. — На борьбу с которой вам выделялись деньги и мейстеры со всех окрестных земель, — напомнила Санса. — Деньги вы заплатили ещё осенью, почему сейчас пришли обжаловать? Тогда вопроса о сумме не стояло. — Так посев грядёт. А из-за лихорадки в поле выйдет меньше крестьян. Надо запасы пополнять, переселенцев в наши земли привлечь. — Как сто драконов могут вам помочь? — В моём прошении всё подробнейшим образом изложено. Лорд Лайтфут передал ей пергамент. Замечания оказались вполне конктретные: ремонт размытых после сошедших снегов дорог, покупка лошадей и скота, закупка семян для посева, починка замкового подвала, в котором зимой сгнила половина запасов… — Вы хотите отремонтировать свой замок за счёт казны? Лорд Мейзин стушевался. Его дом всегда был другом Тиреллов, и вести с ними дела было легко и приятно не только Мейзинам, но и Старкам через представителей этого малого дома. С тех пор, как Тиреллы были низвергнуты, а в Просторе обосновался Бронн Черноводный, дом Мейзин регулярно жаловался на свою несчастную жизнь. Но они поддержали их с Джоном против Болтонов. Санса не забыла. — Пятьдесят драконов вернут вам из уплаченных ранее налогов, — проговорила она. — Лорд Лайтфут, подготовьте смету для лорда Мейзина. Этого должно хватить, чтобы отремонтировать дороги в ваших владениях и закупить продовольствие на первое время. Семена для сева вам пришлют обозом из запасов Винтерфелла и других замков. — А лошади? — Придумайте, как привлечь людей на свои земли и починить замок, а потом поговорим о лошадях. Леди Дастин стукнула молоточком о деревянную панель. Дело рассмотрено, следующий. — Лорд Мартин Дормунд из Дормундхилла, — объявила она. С лавки где-то у стены поднялся коренастый мужчина. Он не снял тяжёлого плаща, подбитого шкурами, словно был только с дороги, и огромной рукой схватил сидящую рядом с ним леди, тоже в дорожном тёмном плаще поверх богатого бордового платья, потащив её за собой. Леди не выказала эмоций, люди вокруг тоже не стали ворчать за такое отношение к ней. Когда лорд Дормунд приблизился к трону, то с размаху бросил женщину на ковёр перед длинным столом, за которым заседал суд. Она лишь слабо всхипнула и потёрла плечо в том месте, где он держал её. — Прошу её милость Сансу простить меня за то, что не передал в своём ходатайстве сути дела. Я торопился. — Лорд Дормунд преклонил колено и не поднял головы даже когда с ним заговорили. — Что произошло? — Леди Барбри Дастин уже знала в чём дело, и если не сказала Сансе до заседания, значит, тут что-то сложнее споров о земле или налогах. — Моя жена, Тия… Лорд Дормунд не поднимал головы, и волосы его, по-северному длинные, прятали лицо за своей завесой. Ему стыдно и сложно говорить, поняла Санса, и его жена, леди Тия, кажется, была не в себе. Она осталась сидеть на ковре, но взгляд её не выражал абсолютно ничего. — Она пять месяцев как родила сына. Я всё обеспечил, ваша милость! Кормилицу, нянек, всё что она только могла пожелать. В зале замолчали даже те, кто шептался не переставая все два часа до этого. Санса продолжала слушать с лицом, подобным лицу леди Тии. — Так что случилось? — Я был на первой охоте, в замке осталась леди Дормунд, слуги и солдаты. Охота заняла пару дней, и когда я вернулся… Она искалечила моего сына, Ваша милость. Выбила ему глаз и откусила палец на ноге. Дамы в зале ахнули, поднимая шум, а мужчины стали посматривать на леди Тию уже не с интересом, а с презрением. — Как это случилось? Есть свидетели? — Кормилица, леди Дастин. Она уснула за кормлением детей. Своего держала на руке, а малого лорда Роббарда уложила в люльку и покачивала. Так и уснула. Проснулась от плача, и увидела… Лорд Дормунд поднял голову и посмотрел ей в глаза. Боль, что он испытывал, была сильна. А злость в его сердце сдерживалась только присутствием королевы. — Это правда, леди Дормунд? — Правда, — эхом отозвалась леди Тия. — Ребёнок жив? — Леди Дастин продолжила допрос, словно речь шла о краже скота. — Да, миледи, нас разместили в гостевом доме, он с кормилицей. — Леди Тия, — наконец сказала Санса, — Ваш муж бил Вас? — Да. — А до происшествия с вашим ребёнком? — Нет. — Лорд Дормунд, чего вы хотите от королевского суда? — Справедливости для меня, королева Санса. Справедливости для неё, — он плюнул на свою жену, но та не обратила внимания. — Разместите леди Тию и её служанку в лазарете, — приказала она мейстеру Уолкану, — осмотрите её на предмет физических и душевных увечий. Лорд Дормунд, будьте со своим сыном, суд соберётся через неделю и вынесет своё решёние. — Благодарю, Ваша милость. Суд был окончен. Все встали, даже леди Тия поднялась, чтобы тут же быть одёрнутой с пути королевы её мужем. — Оставьте её, — приказала Санса, — и следуйте за мной. В гостевом доме было как следует натоплено, и, даже не сняв плащ у порога, лорд Дормнуд повёл её на второй уровень в свои комнаты. Фрейлин, как тени следовавших рядом и снявших с неё плащ, а также Халлиса Моллена Санса оставила в прихожей. — Вам тяжело, Лорд Дормунд, — тихо сказала она, когда поднималась по лестнице, — Одни боги ведают, какое горе и какой гнев вы переживаете. — Это невыносимо, миледи. Этот широкий и крепкий мужчина, воин, лорд, сейчас был готов пролить слёзы. Санса была уверена, что он пролил их уже не раз, но ей было его абсолютно не жаль. Жалость устремилась вперёд, в левое крыло, где в просторной светлой комнате, расчитаной на гостей семейных и с детьми, кормилица у окна качала на бледных мягких руках кряхтящего младенца. Она поспешно засуетилась, вставая с кресла. В люльке неподалёку спал ещё один, очевидно, её собственный ребёнок, чуть старше того, что сейчас не хотел брать коричневый сосок обратно в рот. — Моя королева, — пробормотала женщина, убирая грудь в вырез платья. Малыш был крупный, с неожиданно густыми коричневыми волосами на голове, уже прилично отросшими. Кормилица предложила младенца ей, но Санса неловко отступила назад, и его тут же взял на руки отец. — Лорд Роббард Дормунд, ваша милость, — Санса улыбнулась, — младенец с интересом рассматривал её. Одна глазница его и правда была пуста. Она не стала снимать с него вязаный носочек, чтобы убедиться в отсутствии пальца. Санса не подвергала сомнению произошедшее. — Выйдете, лорд Дормунд, — мягко попросила она, и тот, снова вернув кормилице сына, исчез за дверью. Джендри, наконец, закончил мыться и переодеваться, и, рассчитывая снова ускользнуть в лес на прогулку, вышел из своих комнат. И тут же замер. В длинном коридоре прямо на него из противоположного крыла гостевого дома широко шагала, вздымая многослойные юбки, Санса Старк. Он застыл, как деревянный тренировочный чурбан, не смея отвести взгляда от её лица, но едва она заметила его присутствие, то преобразилась. — Лорд Джендри, — мимоходом сказала она, протискиваясь мимо него, прежде чем спуститься по лестнице вниз, обдав его шлейфом из густого аромата масел для волос. — Ваша милость, — прошептал он скорее самому себе. Джендри так и остался стоять, пока королева не покинула гостевой дом, прокручивая в сознании, как за секунду до того, как Санса Старк спряталась под маску спокойной величественной королевы, она готова была разрыдаться.