Наше личное никогда

Конь с трудом переставлял увязшие в чавкающей мокрой земле копыта, и Джендри утешающе погладил его по шее. До Рва Кейлин, ворот Севера, если верить опыту его спутников, оставалось не более половины лиги, и мучиться бедному животному, верно служившему в пути от Королевской Гавани, оставалось недолго. Он бы мог менять коней на каждой остановке, экономя время в пути, но люди, сопровождавшие его и почившего короля Брана Сломленного в последнем пути домой, нуждались в передышке не меньше животных. Впереди показался обрыв, прорезавший горизонт пополам, оставляя над собой серое тяжёлое от туч небо, и Джендри отвлёкся от созерцания пожухлой дороги. На краю он остановился, с облегчением и благодарностью глядя вниз на островок замка, тонущего в сумрачном тумане. Дорога уходила влево вниз, и была достаточно пологой, чтобы пропустить траурный экипаж и двадцать конных путников с небольшим обозом позади. Конечно, умершему королю полагался куда более многочисленный и богатый эскорт, одних септонов можно было взять вдвое больше их теперешней компании, но и Джендри, и Леди Бриенна, организовавшая всё куда проще, были твёрдо убеждены, что в этом нет никакой надобности. Бриенна осталась в Королевской Гавани охранять государство от хаоса междувластия, пока он, Лорд Штормового Предела, Джендри Баратеон, королевский мастер над оружием, вёз тело короля на родину. — Ае, — едва услышав их, стражник у средней башни Рва Кейлин снял с замковой стены факел и поднял над головой. Огни тут же зажглись в бойницах и на вершинах башен, освещая их стяги с чёрным оленем на жёлтом поле и чёрным трёхглазым вороном на сером. — Милорд, — стражник склонил голову, — мы ожидали Вас ещё вчера. Джендри спешился и взял коня под уздцы, собираясь идти вперед. Он обернулся, кинув вопросительный взгляд, и надеялся увидеть там Невена Пенроуза, ища его молчаливый поддержки. Вместо знакомого сурового лица он увидел лишь облегчение мальчика-оруженосца, Глена, кажется, Хасти, или Хастли, Джендри так и не упомнил, поскольку пацана ему отрядила Леди Бриенна только перед выездом. Оруженосец был ему не нужен, а вот Невен, ставший правой рукой и по сути управлявший Штормовым Пределом все эти годы, сейчас был бы кстати. Он-то не терялся от всех этих “милорд” или “господин”. Джендри кивнул и повёл своих людей внутрь. Без труда определив конюшню, он направился туда, игнорируя начавшуюся суету вокруг. Когда за их обозом заперлись ворота, он отмахнулся от конюшонка, настойчиво мельтешившего возле седла, и подыскал животному стойло. Лошади их отряда были не голодны, но вымотаны, и едва дождавшись, пока их распрягут и почистят, стали укладываться на отдых. Джендри чувствовал на себе озабоченные взгляды, но за годы, что он пробыл лордом, научился их игнорировать. Сумерки уступили место ночному мраку, и когда он покинул конюшню, беготня на замковом дворе уже переместилась в главный зал. Парочка стражников патрулировала наверху. Массивный чёрный и низкий деревянный гроб в повозке сейчас был укрыт огромным стягом с лютоволком. — Здесь нет богорощи, — послышалось сбоку, и Джендри повернулся. У арки входа в башню стояла женщина. Она по-хозяйски сложила руки под грудью, а одета была отнюдь не в платье, а в походную мужскую одежду. Весьма хорошо отделанная кожа её сапог и дублета и стала для Джендри подсказкой. — Леди Рид, — он поклонился, хотя и не помнил, должен ли это сделать по всем правилам. — Лорд Баратеон, — она предложила руку для пожатия и он не отказался. — Спасибо, что везёте его домой. Он кивнул и пошёл, наконец, в большой зал, так и не услышав, как Мира Рид прошептала сама себе: — Как когда-то везла его я. Ещё неделя в пути, во время которой их маленький отряд нагнали пятнадцать человек Дастинов и ещё почти полста Мандерли. Вместе они двинулись к Винтерфеллу, и Джендри теперь ехал не в голове отряда, а чуть в стороне от Марлона Мандерли, всего раздувшегося от важности происходящего. Стяги с оленями уступили место сине-зелёному водяному, и рядом с черным вороном теперь трепались на ветру скрещенные топоры. Ставня каретки, с которой он случайно поравнялся, отъехала в сторону, и на Джендри, глубоко задумавшегося, уставились колкие тёмные глаза леди Барбри Дастин. — Лорд Баратеон, — протянула она, поджав тонкие губы, — не скучайте так открыто. Скоро всё это закончится, и, я уверена, Винтерфелл покажется Вам настоящим раем. — Благодарю, миледи, — без энтузиазма ответил он. — Как Ваш сын? Как его… дайте Боги памяти... — Барт, — Джендри быстро поправил себя, — сир Галбарт. С ним всё отлично, он в Штормовом пределе. — Сир! Это же надо! — А вы думали, миледи, — Марлон Мандерли, огромный, как и все в их роду, попридержал коня чтобы ехать неподалёку от завязавшейся беседы. — К шестнадцати годам, если парень чего и стоит, должен уже получить свои шпоры. Как это случилось? — Лорд Селвин Тарт посвятил его, после того как в Тартском Проливе были разбиты пираты из Эсоса. Джендри умолчал, что пираты те были на одной единственной шхуне, да и походили скорее на бродяг, приплывших мародёрствовать, а не на привычных Вестеросских железнорождённых, но Лорд Селвин и правда был благодарен, а Барт неимоверно горд собой. Леди Барбри довольно закивала, прикидывая что-то в уме. — У меня внучатая племянница на выданье, — Мандерли повернулся к ним, и кожаный доспех его натянулся, как барабан. — Может, подумаете над объединением наших домов? Мандерли — завидные невесты, и рожают как из пушки! Ха! — Да замолкните Вы, сир Марлон! — Леди Барбри, кажется, не умела сдерживаться, и озвучила заодно и мысли самого Джендри. Она задвинула ставню своего окошка с громким хлопком. — Сама небось хотела свою воспитанницу Вам сосватать, — Мандерли пригладил пышные усы и пришпорил коня, снова возвращаясь во главу отряда. — Милорд, — Глен, его оруженосец, указал вперёд, — кажется, нас встречают! Королевский тракт уходил выше, и из-за холма действительно показались всадники со знамёнами. Джендри не стал их рассматривать, поскольку всё равно бы не узнал никаких, кроме знакомых старковских. Когда две вереницы людей, едущих друг к другу, наконец встретились, сир Мандерли раздулся от важности ещё больше. Вперед лошадей встречающих их людей выбежал большой пёс, похожий, скорее, на смесь лютоволка и горного кота, насколько он был большим, но добродушная его морда всё же говорила о том, что это обычная собака. Хвост был завит тугим кольцом, а треугольные уши торчали в возбуждении. — Её Милость Королева Севера привествует вас, — не обращая внимания на собаку, а это была именно сука, начал угрюмый северянин, — лорд Баратеон, леди Дастин и сир Мандерли. До Зимнего города пять лиг пути, и нам велено поменять ваших коней и проводить вас до Винтерфелла. С неохотой он дал увести своего коня, но кто он такой, чтобы ослушаться королеву Севера на её земле? Тем более северяне заверили, что лошадям дадут отдых в ближайшей деревне, а потом приведут в Винтерфелл. Глен, пока его лорд не взялся за дело сам, отчаянно и с невиданным рвением начал готовить для него рыжую кобылу, и Джендри, проверив, что помощь никому не требуется, сорвал у края дороги травинку. Бежевая собака, снующая между людьми, вдруг остановилась возле него. Она была такой здоровенной, что он смог погладить её спину, не наклоняясь. — Её зовут Хака, милорд, — сказал ближайший к нему северянин, проверяющий, всё ли в порядке с подковами у коней леди Дастин. — Это собака её милости Сансы. — Странное имя, — Хака, кажется, была не против, чтобы он почесал ещё и за ухом, — какое-то… — Одичалое? — Северянин хохотнул. — Так она и есть одичалая. Её подарил королеве Джон Сноу. Ещё одно имя резануло уже не по уху, а по сердцу. Джон Сноу, брат Арьи и его друг, семнадцать лет назад отправленный в изгнание. Джендри знал, что Джон не сгинул в безвестии, но эта собака стала для него словно рукопожатием самого Джона — настоящим напоминанием о том, что он всё ещё с ними. Всю оставшуюся дорогу до Винтерфелла собака бежала возле гроба короля Брана, не отступая от него, даже если зайцы разбегались в траве. Но едва замковые стены в наступающем весеннем вечере показались вдали, как Джендри охватила тяжесть предвкушения. Он занервничал, словно видел перед собой не замок, а ждущую его Арью, хотя, конечно, Арья не из тех, кто будет ждать. Воспоминания ожили в его сознании и закрутились смешанным вихрем. Прошло много времени, с тех пор как он покинул твердыню Старков, и Винтерфелл полностью восстановился и, кажется расширился, а облицованный камень его стен и башен сиял даже под мрачнеющим небосводом. Зимний город, хотя прежде его называли не иначе чем городок, уже отошёл от зимы и люди, не успевшие разъехаться по своим летним жилищам, высыпали на улицы, с восторгом, удивлением и интересом рассматривая их увеличившуюся во много раз процессию. Под стенами у южных ворот большая часть их эскорта расходилась в стороны, пропуская вперёд знатных лордов и леди, и собственно, огромный чёрный гроб, скрытый стягом Старков от слишком любопытных глаз. Двор Винтерфелла, чистый, замерший в моменте, словно выдохнул между камней кладки, когда все они заехали внутрь. Сир Мандерли ловко спешился для своих габаритов, и Джендри последовал его примеру. Леди Дастин вышла из маленькой кареты, и втроём они приблизились к встречающим их. Королева Санса высилась над окружающими её людьми, с гордой осанкой, различимой даже под подбитым чёрным мехом плащом. Она изменилась, подумал Джендри, но в то же время осталась неизменной. Ему сложно было выразить свои мысли в более поэтичной форме, но красота арьиной сестры, звенящая, как металл на морозе, производила на него именно такое впечатление. Она была девушкой, когда он видел её последний раз на совете лордов, в тот день, когда Тирион Ланнистер предложил Брану стать королём, а его сестра приняла решение отделить Север от Семи Королевств. И спустя семнадцать лет ему предстала взрослая женщина, королева Севера, Санса Старк. Да и он с тех пор перестал быть отвергнутым мальчишкой, едва получившим титул от Дейнерис Таргариен. Санса грустно улыбнулась и обняла леди Дастин, принимая её соболезнования, затем приняла поцелуй руки от сира Мандерли, и, когда очередь дошла до Джендри, подняла свои синие глаза на него. — Лорд Баратеон, — из её уст звучало не так нелепо, как от других, — благодарю Вас за оказанную помощь и прошу быть моим гостем. Вам отведены покои в гостевом доме, отдыхайте столько, сколько потребуется. — Ваша милость, — он склонился, чувствуя странное облегчение. Санса обошла его, и за ней поспешили придворные дамы и лорды, мейстер в серой робе и даже слуги. Они встали вокруг гроба, будто затаив дыхание. Собака же, сидевшая расслабленно возле повозки вдруг завила свой тугой хвост и принялась махать им, едва дождавшись, пока Санса приблизится к ней и коснётся пальцами мохнатой головы. — Место в крипте уже подготовлено, — приласкав собаку, рука Сансы погладила теперь серое покрывало гроба, — тело следует сжечь, а кости захоронить рядом с отцом. Кто-то дёрнул его за рукав, и Джендри обернулся. — Милорд, — зашептал Глен, — покои готовы, нас проводят, пойдёмте. В гостевом доме ему и его спутникам отрядили половину этажа, камины уже были растоплены, а постели застелены. И, едва умывшись с дороги, Джендри поймал свой растерянный взгляд в обшарпанном зеркальце на двери шкафа. Голубые глаза на квадратном лице, морщины у глаз и неровно отросшая за врёмя пути борода. Наполовину Роберт, наполовину чернь. Слова Станниса резанули острее обычного, и Джендри невесело усмехнулся: — Лорд Баратеон.