Сон разума рождает чудовищ

Этот странный сон совершенно не казался похожим на сон. Уходящие в небо шпили демонической башни были невероятно знакомыми, и Данте чувствовал, как воспоминания о чем-то важном ускользают сквозь пальцы. Он неловко осматривался, застыв в одиночестве у подножия каменного гиганта, и ждал, когда сквозь угрожающий оскал распахнутых дверей кто-нибудь наконец выйдет. Шли минуты — или, может, время в этом месте на самом деле навсегда застыло без движения? — однако никто не шел встречать Данте. Изнутри башни не раздавался яростный рев чудовищ, не слышались человеческие голоса, и только шорох и скрип бесчисленных механизмов, что продолжали поддерживать в гиганте жизнь, доносился до слуха незваного гостя. Данте шагнул вперед, пристально всматриваясь в жадную непроницаемую темноту. По коже прошелся слабый теплый ветерок, однако вместо спокойствия он принес лишь опаску и неясное предвкушение. Данте ждал, действительно ждал того, что последует дальше, и именно поэтому в итоге решил зайти в башню. Двери захлопнулись за его спиной, и пламя на чадящих факелах тут же яростно взметнулось, освещая главный зал и разошедшиеся от него во все стороны коридоры. Полуразрушенная лестница уходила все выше и выше, обвивая башню изнутри, а массивные статуи в доспехах надежно защищали ее ступени. В руках у Данте не было меча, на поясе не висели любимые пистолеты, и демоническая сила внутри него не откликалась на робкий зов, подавленная чем-то. Данте знал, что прямо сейчас он безоружен и, если статуи проснутся, ничем не сможет им ответить. Боялся ли он? Ничуть. Предвкушение стало лишь сильнее. * Ступени казались бесконечными. Данте поднимался по ним шаг за шагом, не обращая внимания на сколы и шаткие места, перепрыгивал зияющие провалы и высокомерно сталкивал в пропасть упавшие с верхних этажей куски камней. Лишенный чудовищ сон был для него не более чем простой прогулкой, однако чем выше он поднимался, тем чаще задумывался о том, что ждет его на вершине. Среди всех имен и воспоминаний существовало одно-единственное, которое Данте всегда упоминал с беспокойством и тревогой. И сейчас он пытался понять, был ли сон навеян кем-то извне или подсознание решило в конце концов сыграть с Данте злую шутку? Увы, он не знал, даже не смел предполагать, что даст ему ответ на этот вопрос, что именно он сумеет найти в конце пути — на крыше башни или, быть может, в самой ее глубине, если логика здесь противоречива. Ступеньки все вели и вели Данте наверх, вызывая скуку вместо ожидаемого напряжения, и вот наконец они кончились. Последние шаги по ним не охраняли вновь безжизненные статуи и не преграждали путь массивные двери — лишь огромная каменная зала встретила уставшего Данте, едва не ослепив своими многочисленными огнями. Внутри было пусто — так казалось на первый взгляд и так подсказывали чувства, однако Данте не верил им ни единой секунды. Все вокруг кричало об отсутствии ловушек, и тем страшнее была вся эта башня, превращаясь в его воображении из удивительного островка безмятежности в спящее чудовище посреди океана бескрайней сонливой пустоты. — Данте, — чей-то хриплый голос, отдаленно похожий на его собственный, тихо позвал его со спины. Данте резко обернулся. — Вергилий? — имя сорвалось с губ так легко и привычно, будто звучало вслух уже сотни раз. В ответ послышался лишь небрежный смех. Позади Данте было пусто — ничего, кроме факелов и зияющего провала на месте лестницы. Ступени скрадывала тьма, и казалось, что они вот-вот исчезнут. — Кто ты? — Данте попробовал снова. Заговорил с пустотой, позабыв наставления не затевать диалогов с демонами и не поддаваться на их сладкие, но бессмысленные обещания. Сейчас ему было все равно. — Я, как и ты, Данте, узник этого проклятого места. Я так долго был скован цепями плоти и похороненных воспоминаний, что почти позабыл, кто я есть… Но ты пришел и напомнил мне, разбудил от неспешного усталого сна, — голос слышался будто бы со всех сторон, отражаясь от стен и наглухо заколоченных окон. В нем звучала одновременно ярость и глухая безжизненная тоска, и Данте медленно осознавал, что чувствует нечто похожее. — Эта башня — твой дом? — спросил он почти наугад, тщетно осматривая зал взглядом в поисках того, с кем вел беседу. — Наш дом, Данте. Он всегда был нашим… но ты ушел. — Из тьмы шагнула полупрозрачная тень, медленно набирая под светом плотность и обретая очертания. Данте с удивлением узнавал в существе себя — те же черты лица и внешность, даже одежда оказалась практически полной копией. Только растрепанные короткие волосы медленно темнели, превращаясь из чисто белых в единое черное пятно. — Кто ты? — Данте повторил ранее заданный вопрос, вот только ответ ему сейчас хотелось услышать меньше всего на свете. — Разве ты не узнал меня, Данте? — насмешливо произнесла тень, нет, так сильно похожий на Данте демон. — Я твоя часть — существо, что ждало своего часа и откликнулось на зов Мятежника на вершине этой самой башни. Неужели ты забыл обо всем, что произошло пару дней назад, Данте? — Нет. Я никогда ничего не забывал, — твердо ответил Данте, связывая в уме воедино тот бой с Вергилием, пробуждение демонической силы и этот странный сон. — Просто не хотел помнить, верно-верно. Демон обошел Данте кругом, выискивая что-то одному ему известное, и, наконец остановившись, вздохнул с притворным сожалением. — Ты полон трещин, Данте. Разбит и неаккуратно склеен кем-то из нелепо собранных кусков. — Демон коснулся его затылка, провел горячими пальцами сначала по шее, затем перешел на напряженные плечи и спину, вычерчивая какие-то странные узоры. — Ты такой слабый, Данте. Потерянный и напуганный, словно оставшийся без присмотра ребенок. Данте дернулся, желая сбросить со своей спины руку, однако хватка демона лишь стала крепче. Мгновенно его рука превратилась в когтистую лапу, и на коже осталось несколько длинных кровоточащих царапин. Боли не было — Данте почувствовал только противный зуд и влагу стекающих вниз капель крови. — Глупый и непослушный ребенок. — Демон неодобрительно покачал головой и окинул взглядом своего носителя. — Ты слаб, Данте. — Я слышу эту песню уже не в первый раз, — ухмыльнулся Данте, поворачиваясь лицом к лицу с демоном. — Если бы я действительно был слабаком, сдох бы еще на вершине Темен-ни-гру. Или даже раньше — поводов для этого существовало предостаточно. Но, как видишь, я здесь — выслушиваю твои бредовые россказни, демон. — Он сделал шаг назад, пытаясь дать себе хоть немного пространства для маневра. — Хватит, я устал. Как мне выбраться из этого проклятого сна? Демон рассмеялся и, ловко преодолев ту маленькую дистанцию, что появилась между ними, схватил Данте за подбородок, не давая ему отвернуться. — Понимаешь, мальчик, есть одно «но». Ты уже мертв — и совершенно не замечаешь этого. — Демон провел языком по щеке Данте — ровно в том месте, где после падения Вергилия с Темен-ни-гру по коже скатилась одинокая слезинка. — И, к твоему счастью, ты можешь уйти отсюда в любой момент. Достаточно лишь пожелать этого. Данте вспыхнул от ярости — он чувствовал себя униженным и разбитым по всем пунктам, — но все же покорно закрыл глаза, требуя у башни выпустить его отсюда. Ощущение руки на подбородке и рассеянного тепла от факелов тут же сменилось привычной тяжестью одеяла и ночной прохладой — денег, чтобы заплатить за отопление, катастрофически не хватало. Сон ушел, а Данте продолжал лежать в постели и думать о том, что увидел и услышал этой ночью. Он снова и снова мысленно прокручивал произнесенные таким похожим на голос Вергилия слова и вспоминал лицо перед своими глазами. Остатки сна тяготили его, изматывая сильнее самого тяжелого боя. Данте ворочался с боку на бок, не в силах изгнать из головы насмешливые интонации и голос демона, будто бы тот желал отыграться этим за все проведенные в пустоте и одиночестве годы. Устав бороться с самим собой, Данте поднялся с кровати и потянулся за одеждой. Похоже, ему предстоит еще одна бессонная ночь.