Ab cinis in flamma (в режиме редактирования)

Эльмина не знала, отчего ее мучает тошнота - от непрерывного покачивания в неуклюжей телеге, в какой обычно перевозили скот и преступников, или от зудящей тишины, что царила всю их длинную поездку до замка Пендрагонов. Как только им плотно перевязали руки и посадили в крытую повозку, никто из присутствующих не проронил ни слова. Даже Персиваль, что мгновением ранее готов был радостно броситься Зеленому Рыцарю на шею, сидел тихо и неподвижно - даже ему Гавейн перевязал запястья бечевкой. Тягучее напряжение заполнило все пространство в телеге, и Эльмина не могла дождаться того момента, когда они наконец покинут это душное скрипящее корыто. Каждый держал в себе множество вопросов и желал задать их другому, не оставляя ни единого без ответа, однако никто не знал, как прервать это нелепое молчание, и нужно ли говорить обо всем именно сейчас. С первых минут нахождения с Зеленым Рыцарем Персиваль заметил его непривычно ровное лицо, словно не стряслось ничего удивительного, и ощутил укол обиды. Мальчик понимал, что меж ними не было особой доверительной связи, как с Нимуэ, но все же - разве он не рад вновь видеть его живым? Вместе с неприятным чувством рождались и другие вопросы. Почему он здесь? Почему служит королю, а не отправился вместе с фэйри в новые земли? Зачем ему отвозить их во дворец? Радость встречи сменилась на раздражение и подозрительность. — Я думал, ты мертв,- внезапно нарушил застывшую тишину Персиваль, прямо глядя на Гавейна.- Я слышал, тебя и еще нескольких фэйри схватили королевские солдаты и передали Паладинам, и считал тебя погибшим вместе с Нимуэ. — Я вернулся в Граммэйр слишком поздно,- с горькой досадой отозвался Гавейн.- Фэйри уже покинули город, а Нимуэ отправилась в королевский лагерь в качестве пленницы взамен на корабли. Я, как узнал об этом, тут же отправился за ней, но когда добрался до лагеря, застал бойню меж Красными Паладинами и рыцарями короля. Я искал ее, но среди всей этой резни мне так и не удалось ее найти. Вместо этого увидел отрубленную голову Кардена, которую она снесла Мечом Власти. Гавейн бросил настороженный взгляд на сидящего около Эльмины Ланселота, но тот и мускулом не повел. Мужчина привык скрывать свои чувства за десятью наглухо затворенными замками, однако сейчас ему не пришлось этого делать - он не ощущал и толики боли от мысли о смерти отца Кардена. И если прежде осознание этого вызывало неприятную горечь, теперь от нее уж не осталось и следа. Видно, старый пастырь никогда не был ему настоящим отцом, раз Ланселот не ощущал горя от его потери. — Какая судьба теперь ждет нас?- спросила Эльмина.- Утер Пендрагон передаст всех нас Стражам Троицы? — Церковь действительно желает заполучить ваши головы и предлагает взамен большое вознаграждение,- поведал Гавейн, вновь бросив взгляд на Ланселота, что за все это время так и не решился взглянуть рыцарю в глаза,- особенно… — За мою,- решительно молвил мужчина, уставившись глазами в потертые деревянные доски телеги; острые желваки заходили по его скулам, а брови низко и напряженно опущены. — Нет!- воскликнул Персиваль, так внезапно, что Эльмина вздрогнула; мальчишка бы вскочил со своего места, если бы не сильное шатание деревянной повозки.- Этого нельзя не допустить! Если Ланселот попадет в руки церкви, они убьют его! На мгновение Гавейн в недоумении чуть свел брови, не понимая, о ком говорит мальчик. Однако, когда Персиваль бросил беспокойный взгляд на угрюмого монаха, мужчина догадался. Значит, у него все же есть настоящее имя. С первого мгновения их встречи и всю безмолвную поездку Зеленый Рыцарь не переставал внимательно следить за хладнокровным церковным воином, отмечая малейшие перемены в лице. Он доселе хорошо помнил глубокий растерянный взгляд Плачущего, когда тот вошел в шатер, где его пытали Паладины. Сам Рыцарь тогда плохо осознавал происходящее вокруг - жгучая нестерпимая боль заполняла каждую пору - однако взгляд Монаха он видел как никогда ясно. Каратель фэйри был в глубоком смятении - его терзало недоумение, вызванное внезапным милосердием, что проявил Гавейн, не выдав тайну Уиклоу о его происхождении. Чудо, что тогда он смог вымолвить разумное слово и даже просил Монаха одуматься и вспомнить о том, где его истинное место в этой войне. Тогда он запомнился рыцарю отстраненным, растерянным, но не готовым принять правду. Однако теперь, похоже, что-то изменилось. Перед ним сидел уже не тот безжалостный убийца с кровавыми слезами. Этот человек был мало схож с Плачущим Монахом - капюшон теперь не скрывал его истинной сущности, как и терзающих чувств. И хоть он был все также сдержан и скрыт, лицо его уже не казалось Гавейну хладнокровным. Он впервые видел в Монахе живую душу, что переполнялась обычными людскими чувствами. Вина и стыд пронизывали этого человека насквозь, выдавая его положением тела, опущенной головой и низким негромким голосом. Казалось, он был готов принять любую судьбу, словно понимал, что заслуживает смерти за свои преступления. История о бегстве Плачущего Монаха, спасшего двух фэйри, мальчика и девушку, дошла быстро до ушей Гавейна и глубоко изумила - разум был не способен представить, что опаснейший убийца мог внезапно вызволить своих жертв. Но в тот же час сердце ощутило хрупкую икру надежды на то, чтобы этими фэйри были именно леди Эльмина и Белка. И, слава Тайным, его чаяния оказались верными. Если все это время они были с Монахом, и Белка теперь даже заступается за него, значит, эти трое должны были многое пережить, дабы забыть о былой вражде и стать союзниками. — Значит, король хочет таким образом наладить союз с церковью?- взволнованно глядела на рыцаря Эльмина.- Решив преподнести Папе ценный подарок? — Не думаю, что Его Величество захочет примириться с церковью. Не так давно Авель объявил его богоотступником и еретиком. Рим глубоко убежден, что помощь, какую король предоставил фэйри в виде кораблей, было ничем иным, как поклонением дьяволу. Его Величество не заинтересован в союзе с церковью, куда больше его волнует судьба Меча. Эльмина едва сумела проглотить давящий ком в горле, вызванный словами Гавейна. Не отступающая горькая тошнота сильнее прежнего заныла в животе от большей тревоги. Конечно, об этом магическом клинке еще долго будет вспоминать и грезить множество королей, и Утер несомненно был среди них. Прилив беспокойства туго сдавливал грудную клетку, не давая Ланселоту глубоко вдохнуть - отчего королю надобно говорить о мече именно с ними? Ему что-то стало известно? Или же он пытается выудить нужные сведения, хорошенько запугав перед этим, дабы со страху они поведали ему все, что знают? Ланселот не позволял внутреннему напряжению вырваться наружу и вызвать у рыцаря подозрения, однако предстоящая беседа с королем волновала его не меньше, чем вероятная встреча с Уиклоу и Папой. Ведь если ожидания Утера не оправдаются, это не будет сулить им ничего хорошего. — А про какой меч идет речь?- изобразил Персиваль неподдельное детское недоумение, непонимающе насупив брови. — Про тот, о каком не перестают говорить,- тяжело вздохнув, уперся Гавейн в свои колени.- Про Меч, каким владела Нимуэ и за какой ей пришлось претерпеть столько лишений. Про Меч Первых Королей. Я слышал, Нимуэ обещала Его Величеству этот меч взамен на корабли для фэйри. Но когда она прибыла в королевский лагерь, меча при ней не было - она отдала его Моргане, но он возвратился к ней, когда Карден почти обезглавил ее. Я не застал этот миг, но рыцари рассказывали, как Нимуэ лишила его головы Мечом Власти, но с тех пор, как она погибла, клинок был утрачен. Кто-то говорит, он исчез вместе с Нимуэ в пучинах вод, кто-то - о том, что Мерлин забрал его и уничтожил. Но Его Величество предполагает, что он может быть и у вас, леди Эльмина. — У меня?- изо всех сил Эльмина держала невозмутимый вид, стараясь не выдавать боязливую дрожь, что окутывала все тело.- Отчего король так думает? — Его Величество не делится со мной собственными домыслами. Честно признаться, мне и самому любопытно об этом узнать,- через мгновение мужчина бросил на деву выразительный взволнованный взор и чуть придвинулся ближе, стараясь говорить негромко, но четко, дабы все присутствующие слышали.- Но перед тем, как вы ступите за порог замка, я должен спросить вас: вы действительно знаете, где находится Меч Власти? Скажите честно, дабы в необходимом случае я сумел защитить вас. Эльмина нервно сглотнула, вглядываясь в пронзительные глаза Зеленого Рыцаря, на мгновение замерев: с первой их встречи Гавейн казался ей человеком благородного нрава. Персиваль говорил о нем как о величайшем воине фэйри, спасшем сотни жизней от смертоносного пламени церкви. Этот рыцарь бросился спасать ее по просьбе мальчика, даже не зная ее саму, и почти отдал за нее жизнь, поэтому Эльмина не сомневалась в его добродетели. Однако его служба при дворе вынуждала оставаться настороженной - когда речь идет о столь могущественной и опасной вещи, как Меч Власти, никому нельзя было полностью доверять. — Мне доводилось несколько раз слышать о нем, но не более,- пожала плечами Эльмина.- Я даже не знаю, как он выглядит. Ланселот мысленно выдохнул с облегчением: он опасался, что дева решит поведать Зеленому Рыцарю о Мече. Хоть с виду Гавейн не внушал подозрений насчёт его преданности тому, кто однажды спас ему жизнь, однако нахождение вблизи людей коварных и честолюбивых, всякий может поддаться искушению и забыть о рыцарской чести. По взору, каким оглядел девушку мужчина, Ланселот понял, что ее слова убедили Гавейна, и, благо, с тех пор он не задавал подобного рода вопросов.

***

Как только повозка достигла главных ворот королевского дворца, путы на их руках сменились железными кандалами. Доверенная стража Его Величества тщательно осмотрела пленных и, отобрав у тех лук с парами стрел да несколько ножей у Монаха, жестко схватила их под руки, потащив внутрь. Не противившись их грубой хватке, Эльмина едва заметно усмехнулась промелькнувшей мысли: не так давно к ней и притронуться опасались, дабы Мерлин ненароком не превратил их ядовитых жаб, как однажды пригрозил пьяной охране. Конечно, сказанное было лишь насмешкой, выдуманной Мерлином в бурном хмельном порыве, однако никто не желал проверять подлинность этих слов. Уголок ее губ на миг вздернулся вверх, и девушка вздохнула, охваченная светлой печалью - теперь волшебника больше не встретишь в этих стенах. Эльмина смиренно ступала за стражей, потирая зажатые запястья, и с незаметной улыбкой рассматривала знакомые стены и коридоры - многие из них она обошла здесь, ведомая девичьим любопытством. Многое переменилось с тех пор, однако камень оставался неизменным - замок Пендрагонов оставался таким же величественным и могущественно изящным, возделанным умелыми руками лучших мастеров, прибывших наверняка из материка. Сэр Гавейн уверенно вел колонну стражи, твердой поступью направляясь в главный королевский зал, где на возвышенном величавом троне восседал правитель бриттских земель. Поток воспоминаний вновь промелькнули в разуме Эльмины, когда они переступили порог великолепного зала, что пестрил алыми королевскими знаменами правящего дома Пендрагонов. Среди присутствующих советников короля девушка не заметила чужого лица - видно, после бегства Мерлина Утер решил не назначать нового человека своим первым советником, а прибавил работы сэру Беррику. Стало быть, не только стены в этом дворце остаются неизменны - лишь леди Люнетты не было в этой знатной компании. Унылое лицо Утера не скрывало своей скуки, обречённо глядя на старого Беррика, какой рьяно старался донести до Его Величества, несомненно, важные вещи. Лениво откинувшись на своем троне, король потирал крупный рубин в своем перстне, даже не пытаясь изображать вовлеченный вид в беседе. Эльмина тихонько хихикнула: когда она впервые очутилась в этом зале, девушка увидела короля Утера таким же. Однако как только они показались в зале, Утер заметно оживился, прервав надоевший ему разговор с сэром Берриком, поднялся с трона и радостно расправил руки, с довольной широкой улыбкой встречая рыцаря: — Мы сперва было подумали, что это глупая шутка, когда нам сообщили,- раздался громкий голос Утера по всему залу,- однако видим, не зря мы так высоко оценили твои исключительные умения. — Рад служить вам, Ваше Величество,- склонил голову Гавейн, отходя в сторону. С довольным горделивым видом Утер сложил руки за спиной и, спустившись по ступеням с возвышенного подножья, приблизился к троим фэйри, каких продолжала держать стража. Как того подобают приличия, Эльмина опустила взор вниз, не глазея на короля, пока он не обратится лично, однако она уже знала, что Утер смотрит на нее и приближается именно к ней. Пришло время воссоздавать из памяти правила и тонкости ведения светской беседы, надеясь любезностью спасти всех от незавидной участи. — Леди Эльмина,- произнес Утер, и девушка подняла голову с мягкой улыбкой, пытаясь не замечать, как болят от кандалов ее запястья. — Ваше Величество,- ей удалось лишь приветственно склонить голову без реверанса из-за грубой хватки охраны. — Сколько же времени прошло с тех пор, как ты покинула наш замок? Сдержанно поглядывая на короля, дабы не выдать излишнего любопытства, Гавейн пристально наблюдал за беседой. Когда Утер впервые упомянул имя девы, рыцарь глубоко удивился - он никак не мог ожидать, что сам король знал леди Эльмину. Рыцарь был уверен, что речь шла именно о ней: едва ли найдется в бриттских краях ещё одна леди с таким иноземным именем. Позже его оруженосец поведал ему историю ее появления при дворе и с изумлением узнал о своей спасительнице много любопытного. Чего стоит только, что эта дева была воспитанницей Мерлина. Эта чужеземная целительница оказалась не так проста, как казалось Гавейну на первый взгляд, и кто знает, быть может, догадки Его Величества были верными. Будучи близко знакомой Мерлину, она и впрямь могла знать что-то о Мече Власти. Чем больше Гавейн узнавал о той, кто спас ему жизнь, тем больший интерес она вызывала, порождая в голове множество вопросов. Кто же она такая? — Скоро уж будет как два с половиной года, Ваше Величество, но не проходило и дня, когда я бы с теплотой не вспоминала те дни, что провела здесь. Ланселот чуть свел брови, едва сдерживаясь, дабы не стиснуть зубы от давящего жгучего ощущения под ребрами, зародившегося, как только дева заговорила с королем. Ее мягкий жеманный голос излучал, казалось, вкрадчивую сладость, что почти вызывало горечь во рту, а каждое слово пронизывалось приятной учтивостью и деликатностью. И Ланселоту ужасно не нравился такой ее голос - не оттого, что он был ему неприятен. Его раздражало, что дева была так любезна с королем Утером, что она может быть тепла и приветлива с кем-то другим. Не только с ним. Однако в тот же миг мужчина с трудом заставил себя заткнуть внутри это жгучее негодование - он не должен так чувствовать, он не имел никакого права на это. Ведь кто он ей такой, чтобы ощущать подобное? — Что ж, теперь ты вновь здесь,- вскинул вверх руки Утер, хитро улыбаясь деве. — Это так. — И с самым опасным убийцей в Британии,- добавил он, пристально наблюдая за девушкой. — Пути Господни неисповедимы, Ваше Величество,- отозвалась Эльмина, чуть поумерив улыбку. — Несомненно,- ухмыльнулся Утер и, сложив вновь руки за спиной, перевел свой взор на Ланселота.- Еще недавно кто-то мог бесстрашно мог рубить мечом гóловы, а теперь и сам ожидает, пока ее лишится. Твердо уверенный в собственной безопасности, король смело приблизился к Ланселоту и с нескрываемым любопытством разглядывал его лицо, уже чистое от мази. Мужчина предпочел не смотреть лишний раз в глаза Утеру, потому сохранял твердое нерушимое спокойствие, не выдавая ни единых чувств на лице. — Поверить не могу, что тебе удалось пленить Плачущего Монаха,- издал он горделивый смешок, обращаясь к Гавейну.- А ведь поговаривали даже, якобы он - посланный Богом ангел смерти. Но, как я погляжу, ошибся народ: это всего лишь пес, который верно следовал по пятам за своим хозяином. А теперь, видимо, нашел нового? Точнее, новую, Монах? Утер выжидающе глядел на Ланселота, но ни один мускул не дрогнул на его лице - мужчина оставался безмолвным и нерушимым, никак не отзываясь на неприятные слова короля, чего нельзя сказать об Эльмине. Опустив голову, дева гневно пожимала губами: слова Утера отвратительно гнусные. Было мерзко слушать унизительные речи о Ланселоте, но поделать она ничего не могла - король имел право говорить и делать все, что ему вздумается. — Мы ведь можем и жизни тебя лишить за предательство. Также как и Кардену снесли его безмозглую голову. — Нет, прошу вас, Ваше Величество!- вдруг воскликнул на весь зал Персиваль, подавшись вперед, но стража крепко стиснула его на месте.- Не убивайте его! Он уже раскаялся! — Ты уже успела родить за эти два года?- обратился к Эльмине, вскинув бровь. — Нет, Ваше Величество, но он мне как родной,- отозвалась она.- Помилуйте его, он еще не знает, как должным образом вести себя. Персиваль замер в руках стражи, за миг забыв, о чем намеревался сказать королю, и с нескрываемым изумлением взглянул на девушку. Мальчик знал, что Эльмина относится к нему с теплотой и добрым сердцем. С первого дня, как они встретились тогда, в лесу, она не прекращала волноваться за него и заботиться. Она всегда оставляла для него еду, порой отдавая свою часть полностью, чтобы Перси не уснул голодным. Девушка как могла защищала его от холода, укрывая своей курткой, из-за чего часто замерзала сама. Порой она и впрямь напоминала ему его родную мать, и это грело душу - он слишком рано лишился материнской любви, как впрочем и отцовской, ведь мужчина редко проявлял к сыну теплоту, погруженный в себя из-за горя от потери любимой супруги. Нутром он ощущал сердечную связь с Эльминой, и все же ее слова искренне изумили мальчика. Он не ожидал услышать их, и отчего-то это вызвало щемящее чувство в груди, становясь комом в горле и почти вызывая слезы, но Персиваль сдержался. Сейчас не время для нежностей. — Значит, не врал тогда тот мерзкий аббат, когда говорил, что Плачущий Монах спас двоих фэйри и вырезал дюжину их крестоносных псов. Не стану спрашивать, зачем тебе это нужно, Монах, но тебе удалось нас удивить. Издав смешок, Утер возвратился к своему трону и, горделиво уложив руки, откинулся назад, разглядывая плененных с любопытством и чувством собственного превосходства. — Давайте побеседуем о чем-то более увлекательном. Стража, отпустите леди Эльмину - негоже стеснять даму в действиях,- махнул он рукой, приказывая охране отойти от девушки на несколько шагов, оставив все же кандалы на руках.- Что ж, расскажи нам, как тебе жилось на новом месте все эти годы? — Довольно спокойно, Ваше Величество. Мне нравилась размеренная жизнь в Нирвэйне, но все же я часто ловила себя на мысли, что порой тоскую по этому замку и общению со столь интересными людьми. Тамошние люди не привыкли вести открытые беседы с незнакомым человеком. Персиваль едва сдержался, дабы недоверчиво не вскинуть бровь. Он отчетливо помнил, как Эльмина однажды рассказывала о жизни при дворе, о том, что размеренная тихая жизнь среди простого люда была ее сердцу милее во сто крат, нежели выкрашенные добела, напыщенные лица глупых фрейлин. Через миг Персиваль наконец понял и едва заметно ухмыльнулся. Она умело играла перед королем свою роль, прекрасно зная, как надобно улыбаться и говорить, дабы беседа обернулась для них как можно более удачно. Милая Эльмина оказалась намного смышленее и хитрее. Впрочем она ведь женщина, все они такие. — Прямо-таки не было хороших собеседников?- чуть прищурил глаза Утер.- Неужели за целые два года тебе не удалось завести друзей, которых ты бы смогла пригласить в свой дом? И старые знакомые ни разу не наведывались? Эльмина настороженно глядела на короля, продолжая держать невозмутимый вид и не подавать встревоженности. Ведь она прекрасно понимала, о чем именно он спрашивает. — К сожалению, здесь у меня едва ли есть старые знакомые, Ваше Величество,- простодушно улыбнулась девушка.- Из всех, кто побывал за это время в моем доме, я могу вспомнить лишь соседку, которая однажды попросила у меня лечебную мазь. — Значит, и Мерлина ты тоже не встречала?- напрямую спросил Утер, выжидающе глядя на деву.- Неужели его не волновала жизнь его воспитанницы? — Со дня моего отъезда я видела Мерлина лишь один раз, и это было очень давно,- голос приобрел нотки печали, какую, как думал Ланселот, она и впрямь ощущала, вспоминая о волшебнике. — Стало быть, он все же навещал тебя в новом доме,- доволен был Утер услышанным.- И чего же он хотел от тебя? — Ничего, Ваше Величество, то был лишь дружеский визит,- пожала плечами Эльмина, но в ответ король лишь рассмеялся, вынуждая его советников глупо вторить его поведению. — Не смеши меня, Эльмина, мы оба знаем, что Мерлин никогда просто так ни к кому не заявляется. — Но что ему могло быть нужно от тебя?- усмехнулась девушка. — Такому мошеннику, как Мерлин, всегда было что-то нужно, если это казалось его собственной выгоды. Этот плут прекрасно знал, что после того, как он выкрал Меч Власти на Кроличьем Перевале, мы и церковь будем его искать. Он был серьезно ранен и нуждался в убежище - глухом, забытом Богом и никому неведомом - у того, кому он может доверять. Поэтому это дает нам все основания полагать, что после своего исчезновения Мерлин прибежал именно к тебе. Или хочешь сказать, мы неправы? — Что ж, отчасти это действительно так. Я виделась с Мерлином, но не в Нирвэйне - к тому времени я уже потеряла дом в деревне и была в бегах от Красных Паладинов, пока не попала к ним в плен. — Из-за него, как мы понимаем?- указал Утер в сторону Ланселота, с ухмылкой вскинув бровь.- Как впрочем, и освободил тебя потом тоже он,- произнес он, на что Эльмина согласно кивнула.- Забавный ты однако, Монах: сперва пленил, а потом сам же отпустил, так еще и сам сбежал. Похоже, мы недооценивали ваши способности, леди Эльмина: видно, ваши чары способны приручить любого зверя, даже такого свирепого, как этот. Полагаю, с Мечом Власти в руках и не такое возможно сотворить, не так ли? Эльмина нервно сглотнула. Она знала, что вскоре беседа плавно перейдет к главной причине их нахождения во дворце, ведь именно Мечом Первых Королей Утер так жадно интересовался. И его столь напористый ритм ведения разговора говорил деве, что король был почти уверен - она знает, где Меч. И надо сказать, отчасти он был прав. Стараясь не выдавать нервной дрожи в коленях, Эльмина продолжала держать недоуменный простодушный вид. — Простите, Ваше Величество, но я не совсем понимаю, о чем вы… — Прекратите изображать из себя невинность, мисс!- внезапно раздался по залу низкий голос сэра Берика, гневно сжимающего ладони в кулаки, отчего вздрогнули все присутствующие.- Всякому в Британии известно о том, как могущественная колдовская магия уничтожила церковный лагерь, что расположилась около Нирвэйна. Стражи Троицы были уверены, что вы скрываетесь от них именно там, а уже к ночи они были сожжены дотла. — Мы действительно решили остановиться в Нирвэйне на одну ночь, и, к несчастью, церковным воинам удалось найти наш след и настигнуть к утру. Нам чудом удалось ускользнуть от них, но какое отношение к этому имеет какой-то меч? — Церковь прозвала тебя Огненной Ведьмой,- чуть наклонился Утер, испытывая девушку пронзительным взглядом, отчего Эльмина едва могла устоять на ногах, ощущая окутывающую колючую дрожь по спине.- Уиклоу рассказывал, что якобы ты способна вызывать пламя из своих рук и сжигать все на своем пути. Но за все те годы, что ты была здесь, ни мы, ни кто-либо другой никогда не замечал в тебе никаких волшебных способностей. Тогда возникает вопрос: каким образом тебе удалось сжечь тех сумасшедших церковников? Только лишь, если в твоих руках был такой могущественный предмет, как Меч Власти,- с торжествующей ухмылкой воскликнул Утер, вскинул в сторону ладонь.- Когда Мерлин чудесным образом испарился, оставив после себя десяток мертвых Паладинов, он, несомненно, притащился к тебе и упросил на время припрятать Меч у себя. А теперь эта псина наверняка укрылась в какой-то норе, зализывает раны и продумывает новые изощренные планы против короны. — Теперь уж вряд ли он сможет это сделать,- раздался изменившийся серьезный голос Эльмины.- Мерлин мертв, Ваше Величество. На мгновение в зале воцарилось безмолвие, и внезапно король громко расхохотался, откинувшись на спинку своего трона. Присутствующие советники тут же подхватили веселье, наигранно вытирая платком слезы. Лишь трое пленников и сэр Гавейн оставались напряженно серьезными. Зеленый Рыцарь взглянул на Эльмину - если Мерлин и впрямь ушел в мир иной, у фэйри не осталось никого, кто мог бы заступиться за них в случае новых набегов церкви. Теперь их народ потерял всех своих могущественных защитников, окончательно оставшись на произвол судьбы. — Если бы всякий раз, когда нам сообщали о смерти Мерлина, давали монетку, наша казна пополнилась бы вдвое!- смеясь, произнес Утер, поправляя корону.- Этот мерзавец столько раз умирал, давая нам надежду для радости, но всякий раз на зло всем воскресал. Любопытно, когда он объявится на этот раз? Когда в Британии закончится все вино? Придворные вновь голосисто захохотали, держась за раздутые животы, и изо всех сил восторгались непревзойденному чувству юмора Его Величества, но даже это столь глупое зрелище не вызвало никаких проявлений чувств в лице Эльмины. Девушка продолжала стоять перед знатным двором, не теряя серьезного вида, и ждала, пока возбужденный пыл публики поутихнет. — Мерлин часто обманывал окружающих - это так,- наконец продолжила Эльмина.- Но сейчас это не очередная его уловка - он действительно мертв. Мы втроем нашли его раненого в руинах замка Фесты и Морейи. Он ушел на моих глазах. Теперь Утер, видно, осознал, что слова Эльмины были более правдивы, чем он предполагал сперва, и смешливая усмешка на его лице медленно спала, сменяясь нескрываемым удивлением и угрюмой серьезностью. Он вновь откинулся на трон и опустил глаза, задумчиво почесывая редкую бородку. На мгновение деве показалось, что в глазах короля промелькнула печаль - все же он знал Мерлина с малых лет и, как бы он скверно ни отзывался, по-своему был привязан к волшебнику. Ведь кто бы что ни говорил, Мерлин сделал многое для правящего дома Пендрагонов. — Я действительно видела его живым последней, но готова поклясться, что при нем не было никакого меча, даже самого обычного. Если это оружие и впрямь такое важное и ценное, тогда отдавать его мне не было никакого смысла. Утер быстро поднял взор на деву, несколько мгновений вглядываясь в ее глаза задумчивым взором. Девушка поняла, что, кажется, ее речи звучали для короля достаточно правдиво и убедительно, и надеялась, что сейчас он не потребует от нее действительно дать святую клятву - она не хотела брать на душу грех лжи. Она пристально наблюдала, как стоящий подле него сэр Берик склоняется над его ухом и шепчет столь тихо, что даже обостренный слух фэйри не может разобрать слова. Утер возвращает на нее свой взгляд и выпрямляет плечи. — Что же тогда стряслось с лагерем Троицы? Как тогда ты объяснишь этот свой трюк? — Это сделала не она,- внезапно для всех раздался низкий хриплый голос Ланселота, заставляя Эльмину повернуть голову и обеспокоенно взглянуть на мужчину. Она опасалась того, что он мог рассказать всем присутствующим. — Надо же!- насмешливо вскинул бровь Утер, обращая свое внимание на Ланселота.- У тебя, оказывается, и язык собственный имеется. А я-то полагал, что псам Кардена отрезают их вместе с яйцами. Оглушительный хохот глупых придворных советников вновь заполнил главный королевский зал, вынуждая Эльмину тяжело вздохнуть и устало опустить голову: теперь она как никогда понимала, отчего ей так желалось поскорее избавиться от этого высокого благородного окружения - в Трибунии тамошняя знать не была такой унизительно распущенной, как здесь. Лишь сейчас в голове ее промелькнула пытливая мысль: она ведь никогда не задумывалась, подвергались ли Красные Паладины оскоплению, как многие монахи. Впрочем, если судить об этом по их жарким поцелуям в ночи, Ланселот не должен быть таковым. Ощутив, как вмиг потеплели ее щеки, Эльмина решила прервать свои размышления. — Лагерь стражей Троицы уничтожила не леди Эльмина,- произнес Ланселот, оставаясь таким же неизменно строгим.- Это моих рук дело. Чуть сведя брови, Гавейн взглянул на суровое лицо мужчины с неподдельным изумлением. Плачущий Монах сжег лагерь церковных воинов. Эта мысль никак не укладывалась в голове рыцаря, скорее была похожа на глупую шутку придворного шута. — А ты, я смотрю, намного хитрее, чем кажешься,- усмехнулся Утер.- Как только Карден испустил дух, ты быстро забыл о высоких церковных моралях и скинул монашью рясу. И впрочем я могу тебя понять: меня самого они ужасно раздражают своей навязчивой святостью и неслыханной наглостью. К тому же, некоторые их наставления и вовсе кажутся бесчеловечными, как, например, воздержание,- продолжал он выдавать излюбленные неприличные грубости, вызывая смешок у советников.- Но дело-то все в том, что поговаривают, сгорели они в пламени волшебном. Мерлин однажды упоминал о нем - он называл его истинным. И вызвать его можно лишь магией. — Так и есть, Ваше Величество,- кивнул Ланселот.- Однако для этого не обязательно иметь при себе волшебные мечи. Некоторые фэйри были способны вызвать этот огонь сами. И мой народ владел этой магией. — Твой народ?- лицо Утера вытянулось от удивления.- Разве ты… — Фэйри. Да, Ваше Величество, я был рожден фэйри. Безмолвие вновь воцарилось в королевском зале, лишь изумленный смешок короля раздался глухим эхом - Утер был удивлен как никогда и не переставал усмехаться услышанному. Старик Берик вновь тихо склонился над его ухом, нашептывая королю советы, и Утер поумерил свою ухмылку, возвращая более серьезный вид. — Нам нужны доказательства твоих слов, Плачущий Монах. Коль ты говоришь, что сам вызвал этот огонь, думаю, тебе не составит труда вновь сделать это перед нами. Ланселот отчаянно вздохнул, сжав ладони в кулаки - в этом и заключалась вся беда. Ведь он так и не имеет понятия, как ему удалось тогда вызвать эти силы. Вполне вероятно, что именно Меч помог ему пробудить магию его народа, и без него теперь ничего не выйдет. Однако он мог доказать свое происхождение. — Я совсем не помню свой народ, Ваше Величество, и пока не умею по собственному желанию пробуждать эти силы. Но я могу доказать вам, что я не лгу, если вы позволите принести мне листок от любого живого растения. Утер насмешливо вскинул бровь от недоумения, но не отказал и приказал стражнику поскорее отыскать то, что нужно. Через несколько минут сорванные с дерева листья были принесены в зал. Глаза Утера сверкнули любопытством, и тот наклонился вперед, наблюдая за тем, как охрана передает в руки Ланселота маленький зеленый лист. Пытливые взоры всех присутствующих были устремлены на мужчину, нетерпеливо ожидая настоящего волшебства. Сжав в кулаке листки, Ланселот наблюдал, как спустя несколько мгновений кожа его медленно стала покрываться лиственным с прожилками окрасу. В безмолвном зале пронесся тихий шепот изумленного двора, и Эльмина едва заметно улыбнулась, продолжая наблюдать, как проявляется истинное происхождение Ланселота; было в этом зрелище нечто удивительное и воистину волшебное. Сила фэйри способна на всякие чудеса. Лицо Утера который раз удивленно вытянулось, и через несколько мгновений он махнул рукой, молча подзывая советника и указывая ему подойти к Ланселоту, дабы точно убедиться в правдивости увиденного. Пошаркивая ногами, сэр Берик приблизился к мужчине и пристально оглядел его руки, приложив к глазу стеклышко. Не решившись прикоснуться к коже, старик безмолвно кивнул Утеру и, вернувшись к нему, шепнул на ухо несколько слов. По приказу короля стража забрала листья, и на глазах двора кожа Ланселота вновь приобрела прежний вид. Утер расслабленно откинулся на своем троне, недоверчиво оглядывая Ланселота, но уже через миг хитрая ухмылка вновь появляется на его лице, и король издает громкий смешок. — Ну, Карден!- воскликнул Утер, с усмешкой покачивая головой.- Вот же мерзкий сморчок. Знали мы, что эта дряхлая собака с крестом на башке такая же святая, как моя дорогая ушедшая мать. Этот старый лис с пеной у рта орал во все горло, какие фэйри - демоны, а сам втихаря держал под боком одного из них. Мы видели немногих пастырей за свою жизнь, но полагаем, не таким должен быть истинный служитель Божий. Не удивимся, если внезапно окажется, что он еще и шлюху держал в своей келье,- хохотнул Утер, и эхом разнесся вслед смех советников.- Что ж, теперь мы точно знаем, что ты - фэйри. И все же это не говорит о том, что огонь вызвал именно ты и без помощи Меча. Имеются ли у тебя еще какие-то весомые доказательства? Ланселот опустил взор, с досадой поджав губы - ему нечего было сказать королю в свою пользу. Убедительных для двора доказательств у него не было - огонь ему сейчас не вызвать, как бы он ни пытался и к каким бы небесам ни взывал. Значит, его словам скорее всего не поверят. В зале воцарилась тишина - даже Эльмина не знала, какими словами убедить короля. Гавейн неотрывно глядел на Монаха, пребывая в изумленном оцепенении - не таким он воображал себе врага при их следующей встрече, а рыцарь знал, что она, непременно, состоится. Он помнил каждое слово их последней беседы: глаза Монаха выдавали его растерянность, но слова были такими же резкими и уверенными, как каждый взмах его меча. Плачущий знал, что речи Гавейна были правдой, но был слишком не готов принять их, глубоко убежденный в праведности своего дела. И Гавейн думал, у него никогда не хватит духу признать истину. Но, видно, он ошибался. Гавейн совершенно ясно видел, каким другим был теперь Плачущий Монах. Хоть и повадки его манер - холодных и твердых - не изменились, в этом мужчине было трудно сейчас разглядеть его прежнюю суть. И хоть отсутствие темных устрашающих одежд, несомненно, придало ему простой людской вид, изменения были определенно не только во внешнем виде. От былой хладнокровности не осталось и следа, даже голос был хоть и строгим, но отнюдь не безразличным. Плачущий Монах стал человечным. Это было видно в том, как обеспокоенно он глядит на леди Эльмину и Персиваля, как напрягается его взгляд, когда тот ощущает малейшую над ними угрозу, как он защищает их от опасности. Защищает фэйри. И надо сказать, эти двое без раздумий отважутся защищать его в ответ. Отношение Персиваля к Плачущему говорило Гавейну о многом - мальчик ему доверяет и явно считает своим союзником. Девушка и мальчонок бросили быстрый тревожный взгляд в сторону Монаха, и тот на мгновение безмолвно ответил им тем же беспокойным взором; они незаметно стали одним целым, установив друг меж другом незримую связь, что зачастую существует лишь меж фэйри единого народа. Эти трое, казалось, сумели отыскать эти нити меж собой, и глядя на них, Гавейн не мог позволить прихоти короля разрушить это. Быть может, поэтому Зеленый Рыцарь решил вновь заступиться за Монаха. — Однажды я видел, как он вызывает пламя,- внезапно раздался голос Гавейна, выводя публику из напряженного ожидания.- Это произошло во время нападения Красных Паладинов на ветряную мельницу. То было мгновение, но я сразу понял тогда, кто он такой. С каждым мгновением лицо Ланселота становилось все более хмурым и недоуменным. Мужчина был полностью растерян речами Зеленого Рыцаря - он прекрасно знал: такого точно не случалось. В те дни он даже не помнил, что владеет такими силами, а узнал рыцарь о его происхождении совсем иначе. Все знали об этом, но Гавейн продолжал рассказывать королю совсем иное. Лишь через миг на него нашло осознание - он помогает им избежать гиблой участи. Снова спасает его. И от мысли этой Ланселоту становилось лишь хуже. — Немудрено, что он пока не умеет вызывать огонь по собственному желанию,- убедительно продолжал рыцарь.- Каждой магии нужно учиться, а христианский монастырь вряд ли был хорошим местом для получения таких знаний. Не удивлюсь, если он долгое время даже не знал, что способен на такое. Тогда это объясняет, почему ему удалось сжечь целый лагерь - сильный гнев легко может вызвать такое, а огонь и подавно. Слишком быстро разгорается. Эльмина наблюдала за Утером - король за миг посерьезнел и внимательно слушал речи Зеленого Рыцаря, ни разу не прерывая его. Нельзя было отрицать, что сэр Гавейн был на уважаемом счету у монарха, и это изумляло девушку. Никому еще прежде не удавалось так скоро завоевать высокое положение в глазах Утера - уж слишком недоверчив он был ко всем, даже к Мерлину. Любопытно, как же ему удалось очутиться при дворе и вызвать к себе уважение? Эльмина подумала, что ей было бы интересно узнать об этом позже, но сейчас необходимо, дабы Утер поверил словам Гавейна и признал их троих не причастными к истории с Мечом. — Ты уверен, что видел именно пламя, Гавейн? Ты не мог ошибиться? — Я уверен в том, что видел, Ваше Величество,- твердо отозвался рыцарь. — И честью своею можешь поклясться?- вскинул бровь Утер, выжидающе глядя на него. — Коль это требуется, готов, Ваше Величество. Ланселот опустил к ногам свой взгляд, отчаянно пожимая зубами и ощущая, как к горлу подступает горечь; чувство стыда и благодарности еще никогда так остро не отзывалось в его сердце. Он готов был ко многому: готов был принять смерть и сложить голову на плахе, предстать перед праведным судом Святого Престола, до скончания веков сгорать в адском пламени за свои прегрешения, однако этого он совсем не ожидал. Он и подумать не мог, что Зеленый Рыцарь вновь решит стать на его защиту, когда мог отомстить за свой народ. Он мог убить его прямо здесь и отослать его голову фэйри в качестве расплаты за десятки смертей, но вместо отмщения он вновь совершает милость. Недаром в Писании сказано благословлять врагов своих - порой милосердие поражает больше, чем всякое проклятие. — Что ж, Берик, пора признать, что в этот раз твоя далекоглядная прозорливость совершила промах,- внезапно воскликнул Утер, хлопнув ладонями по поручням трона.- Нет у них Меча. — Признаю свою ошибку, Ваше Величество, и глубоко раскаиваюсь в надежде на вашу милость,- склонил тот голову, но тот небрежно отмахнулся - ему не было никакого дела до старого советника. Откинувшись на спинку своего трона, Утер продолжал молчать, оставляя весь двор в непонимании, что теперь им делать. Трое путников покорно стояли перед монархом, ожидая его решения, пока Утер медленно разглядывал каждого из них. Крайним оком Эльмина замечала, с каким горделивым взором он восседал на троне, и была твердо убеждена, что именно он приблизил смерть леди Люнетты - уж слишком жадно упивался он своей властью над всеми присутствующими. Утер возвратил свой взгляд на них, и на губах дрогнула хитрая ухмылка. — Так куда же вы держали свой путь, пока не попали сюда?- спросил Утер, взглянув на свой перстень. — Мы намерены отыскать народ фэйри, которые покинули Британию на кораблях Его Величества,- спокойно ответила Эльмина,- поэтому решили начать свои поиски с датских земель. Там множество необитаемых островов, свободных от влияния Рима - они могли оселиться на одном из них. Мы прибыли в Бретлинтон узнать, отбывает ли туда судно, и узнали от горожан, что в ближайшие дни прибудет такое, поэтому решили остаться в городе на несколько ночей. — Не говорите ли вы о том, на каком прибудет первый советник Датского Королевства, леди?- спросил Зеленый Рыцарь. — О нем, сэр Гавейн,- кивнула Эльмина, но, увидев странное лицо Утера, насторожилась. Несколько мгновений король глядел на нее, почесывая бороду, перевел глаза на стоящих по обе стороны от него советников и разразился раскатистым безудержным смехом, да так внезапно, что Эльмина и Персиваль испуганно вздрогнули. Дворяне с превеликой забавой подхватили насмешливый хохот. И хоть действо это выглядело глупо, девушка ощутила, как щеки ее все больше наливаются жаром, а нутро пронизывает необъяснимое чувство стыдливой неловкости. Никогда еще над ней привселюдно не насмехались. — Боюсь разочаровать вас, мисс,- отозвался раскрасневшийся сэр Берик, когда наконец отдышался от безудержной хохотни,- но судно это предназначено для расположения на нем людей довольно важного положения в Датском Королевстве - для приближенных короля Вальдемара. Не уверен, что тамошняя знать будет рада пребыванию подле себя особ… определенного сословия. Персиваль непонимающе нахмурился, вскинув бровь - никогда прежде он не слышал в речах других пренебрежения к людям скромного положения. Фейри всегда были равны в глазах друг друга. Однако, видно, люди имели свои странные взгляды на этот счет. — Иными словами, простолюдинам там не место, особенно таким, как он,- указал пальцем на Ланселота Утер.- Но даже если бы это и было возможно, продай ты хоть свой дом в деревеньке, у тебя не хватит суммы, чтобы оплатить пребывание даже на одну себя. Эльмина едва сдержалась, дабы не хлопнуть рукой по лбу. Она должна была сразу понять, что судно было предназначено лишь для высшей знати, не для общественных перемещений, и, конечно же, им и шагу не дадут ступить в сторону того корабля. Чувство стыда еще больше охватило ее, вынуждая предательски раскраснеться; она не знала, что сказать в оправдание своей очевидной наивной глупости. И Утер сразу заметил ее замешательство. — Безусловно, самим вам никогда не попасть на такой корабль,- молвил он, сложив перед собой пальцы.- Но королевское слово может многое. К примеру, я мог бы лично просить советника, и тогда, несомненно, вам нашлось бы местечко. Ланселот украдкой взглянул на Эльмину и, заметив ее явно задумчивый лик, опустил голову и досадно пожимал зубами. Не нравились ему речи короля, уж слишком сладостной лестью они были пронизаны и плохо скрывали корыстные намерения. Никогда такие предложения не имели хороших последствий, особенно если уговор заключался с людьми знатного рода. Отчетливо осознавала это и сама дева - Утер не из тех, кто будет помогать по доброте душевной. В королевском дворце у каждой услуги, даже на первый взгляд мелочной, была своя цена. Ей необходимо было знать, чем для нее могла обернуться такая сделка. И был ли у нее выбор отказаться. — Чем же тогда мы будем обязаны вам за вашу безграничную щедрость? — Поужинай со мной,- хмыкнул Утер, разглядывая рубин на перстне. — Простите, Ваше Величество?- непонимающе свела брови дева, подумав, что ей могло послышаться. — Прими мое приглашение поужинать со мной,- качнул он плечами.- Развеешь мои тоскливые вечера приятной непринужденной беседой за вкусной едой и вином, и я великодушно помогу вам с кораблем. Эльмина с настороженностью оглядывает Утера, раз за разом повторяя его речи в голове. Кажущееся сперва безобидное условие наверняка содержало в себе подвох, ведь в ужине Утер не мог бы получить ничего полезного - она не верила, что он безумно жаждет ее милой компании за трапезой. Непристойная подоплека этого предложения была первой опасливой мыслью, однако Эльмина не думала, что в этом была суть - Утер не постыдился бы озвучить свои желания вслух. И хоть во времена ее пребывания во дворце король не раз выражал в ее сторону неприличные откровенности, позволяя порой бесстыдные жесты и касания, Утер не пытался брать ее силой, а Эльмина никогда не давала ему таких намеков. К тому же, многие служанки и фрейлины леди Люнетты были куда сговорчивее и милее. Дева знала, что Утеру определенно было что-то нужно от нее - за просто так он бы никогда не затеял этот ужин, а коль хотел бы убить ее, в тот же миг приказал отрубить ей голову прямо здесь. Видно, у него оставались вопросы, и Утер, несомненно, жаждал услышать ответы, а, как всякий монарх, он привык получать желаемое. Если Утеру нужен еще один разговор о Мече, девушка не опасалась этого - в случае опасности она сумеет защитить себя, как и сэр Гавейн не оставит в беде Персиваля. А уж мальчик с места не сдвинется без Ланселота. Что ж, попытаться можно. — Что ж,- ответила Эльмина, вежливо улыбнувшись,- почту за честь принять ваше приглашение. Ланселот досадно вздохнул: ему было бы спокойнее, если бы дева отказалась от этого предложения. Уж лучше плестись месяцы пешком на север; дикие звери и холод казались ему меньшей опасностью для их жизней, чем пребывание в этом замке. — Вот и славно!- довольно усмехнулся Утер, хлопнув ладонями по локотникам трона, и отвернулся к сэру Берику; по шумному бормотанию остальных было ясно, что долгая беседа наконец окончена. — Что делать с нашими… гостями, Ваше Величество?- окликнул короля Гавейн. — Ах да, ну, раз они больше не пленники, бросать их в темницу было бы недружелюбно,- почесал он бороду, мельком бросив на них взгляд, а после махнул рукой.- Выделите им гостевую комнату - можно даже ту, где жила раньше леди Эльмина. — Но как же Плачущий Монах, Ваше Величество?- поднял вопрос один из советников, заставив Эльмину опасливо насторожиться.- Он опасен во дворце. — Я могу пообещать вам, что он не причинит вреда никому из живущих в этом замке и тех, кто пребывает здесь,- тотчас же отозвалась Эльмина.- Клянусь своей жизнью. Ланселот повернул голову, взглянув на деву. Ощутимый укол достиг его ребер, превращаясь в гулкий сердечный удар и растекаясь теплым сладким спазмом во всех внутренностях. Казалось, он никогда не привыкнет к тому, что кто-то может защищать его. А она ведь так верит ему. И вера ее столь глубока и проникновенна, что она без раздумий поклялась своей жизнью, что теперь он стал другим, что он может быть другим. Ее светлая надежда в хорошую часть его, что так долго была подавлена под гнетом воспитания Кардена, восхищала и изумляла Ланселота до глубины души. Разве это еще возможно? Однако Эльмина верила, и Ланселот подумал, что значит еще была надежда. Ведь он действительно становится другим. Становится истинным собой. — Так и быть,- спокойно согласился Утер.- Но учти, если он кого-то прикончит, полетят обе ваши головы,- указал он на них обоих, и те согласно кивнули.- И снимите с них кандалы, они ведь наши гости. Отпустив наконец Ланселота и Персиваля, стража послушно снимает с троих железные оковы, и те облегченно размяли затекшие кости, растирая посиневшую кожу. Как подобают приличия, Эльмина учтиво присела в реверансе, какому нехотя научила ее одна из фрейлин королевы. Леди Эмилия была одной из немногих, которая была в более миролюбивых отношениях с Мерлином и какую волшебник не называл безмозглой курицей - быть может, оттого, что они были любовниками. Склонив голову перед королем, Гавейн проводил путников из главного королевского зала, и как только те оказались в коридоре, все наконец сумели облегченно выдохнуть - в этот раз Господь миловал.