Шёпот твоей души

Июнь

«Дом Роллена»

      POV Geno       Это был совершенно обычный, ничем не примечательный день. Удобно устроившись на мягкой постели в своей комнате, я делал наброски будущего рассказа, пока в наушниках играла спокойная мелодия. Это так… Расслабляло. Ты полностью погружаешься в придуманный мир и остаёшься там, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Только ты и твоя фантазия, мысли и образы, которые забирают с собой и спасают от одиночества. Мне всегда нравилось это состояние, но, к сожалению, посещать сказочный мир постоянно было невозможно.       В реальность вернул мамин голос, звавший меня на ужин. Отложив в сторону блокнот и ручку, сняв наушники и положив их рядом, я поднялся с кровати и покинул свой маленький мирок. Оказавшись в коридоре, спустился по лестнице и потопал в сторону кухни, которая находилась не так далеко от зала. До нужного места шёл не спеша, ведь торопиться мне было некуда. Когда же я зашёл на кухню, то сразу же встретился взглядом с отцом, кивнул ему и выдвинул себе стул, садясь напротив. Мама хлопотала у плиты, но уже через пару минут накладывала в наши тарелки мясные тефтели с томатным соусом, после чего и сама села за стол.       Вооружившись вилкой и разломав кругляш на кусочки, я наколол на неё один из них и отправил в рот. Начал медленно и осторожно жевать, пытаясь распробовать, а после быстро проглотил и выдохнул. Аппетита до сих пор не было, от еды всё ещё воротит, но не голодать же теперь из-за этого? Мама старалась, вкладывала в это блюдо всю свою любовь, было бы некрасиво, если бы я высвободил содержимое своего желудка прямо на стол. Отсутствие аппетита и моё нежелание что-либо есть не отменяют того факта, что есть что-то нужно. Хотя бы до того момента, пока я не закончу своё проблемное существование.       Отец так и не притронулся к еде, молча смотря то на меня, то на маму, покуда та о чём-то размышляла и переводила свой взгляд на отца, а после на меня. Она выглядела взволнованной и явно чего-то опасалась. Часто моргала, взгляд бегал из стороны в сторону, а ещё она кусала губу, как делает это в любое время, когда нервничает. Глупо было бы не заметить, как она пытается незаметно вытереть потеющие ладони об одежду.       Я отложил столовый прибор в сторону, мои глаза с интересом устремились на неё, томясь в ожидании и предвкушая всю серьёзность и важность предстоящего разговора. Она заметила мой заинтересованный взгляд, прикрыла глаза и расслабленно выдохнула, открыла глаза и произнесла: — Сынок, у нас для тебя есть важная новость: твоего отца повысили в должности и нам нужно переехать. Надеюсь, что тебя это не сильно расстроит.       Её голос звучал тихо и неуверенно, она осторожно подбирала слова и внимательно следила за моей реакцией, боясь сказать что-то не так. Но беспокоиться ей было не о чем. Стоило моим ушам услышать несбыточные слова о переезде, о котором я и мечтать не смел, как внутри меня словно бабочки запорхали, дали почувствовать себя легко и свободно. Эта лёгкость вызвала на моём совершенно пустом и безразличном лице широкую и счастливую улыбку, чему родители сильно удивились. Отец впал в ступор, а мама вначале замерла, но уже после улыбнулась мне лёгкой и тёплой улыбкой.       Это ведь… Первый раз, когда я улыбнулся после того, что произошло в тот день. Сколько лет прошло с тех пор, как моё сердце что-либо чувствовало? Все эти годы я ощущал пустоту внутри себя, не видел повода и смысла для радости или грусти. Только бесконечное чувство вины и стыда меня не отпускает, сопровождает и по сей день. Вот только стоило мне вообще улыбаться? Это ведь даст ложную надежду для мамы и она станет ещё больше стараться для меня. Для своего… Неблагодарного, ничтожного сына, от жизни которого нет совершенно никакого смысла. Вот бы уже она прекратилась… Надеюсь, что переезд хоть что-то в ней изменит.

***

      Через пару недель мы собрали вещи и переехали в новый дом. Купленная трёхкомнатная квартира была с мебелью от бывших хозяев. И пускай большую её часть мы продали и обставили комнаты по-другому, меня не покидало чувство неясного холода. Само помещение выглядело красивым и презентабельным, но уюта я не ощущал. Всё было чужим и незнакомым.       Окна выходили на небольшой пустырь, а также красивый парк, полный различных деревьев. Райончик был тихий и спокойный, немного пустоватый, что настораживало, но мне это даже нравилось. Чем меньше людей, тем спокойнее я себя буду чувствовать. Ещё неподалёку располагалась школа, в которой мне придётся учиться как минимум год. К новому месту жительства я привыкал долго. Родители постоянно вытаскивали меня из дома и выводили на улицу, показывали мне магазины, парки, школу и прочие места. Мне ведь нужно знать, что здесь есть и где. Но я не видел в этом никакого смысла.       Людей здесь было так много, даже на просторах улицы можно с кем-то столкнуться. Родители явно не понимали, как тяжело мне даётся просто заставить себя пройти рядом с этими существами, а если те случайно тебя заденут… У меня ведь сердце каждый раз стучать сильнее начинает, да и дышать становится тяжело. Зачем мне лишний раз провоцировать приступ? Я-то уж точно не собираюсь друзей заводить, мне они ни к чему. Всё, что меня беспокоит, так это то, что делать дальше? Ну закончу я школу, возможно найду работу и съеду от родителей, а дальше то что? Моя жизнь лишена всякого смысла, от меня одни только проблемы, и жить, как раньше, уже не получится. Разве что… Уйти из этого мира? Раз и навсегда избавить их от такого мусора, как я.       Я думал об этом много и долго, ведь… Если покончить с собой дома, то они обнаружат тело и сильно расстроятся, а за пределами — не вариант, слишком уж много людей. Тогда в голову взбрела мысль, чтобы покончить с собой уже после того, как я от них перееду. Но это ведь не отменяет того факта, что они все равно найдут моё тело? Это лишь вопрос времени. Да и как я куплю себе квартиру? Просить у них деньги — не вариант, а как мне найти работу? Предположим, что когда мне стукнет восемнадцать, то я смогу найти постоянную работу, только какую? С моими проблемами это будет затруднительно. Сейчас век технологий, и большая часть вакансий связана с людьми или взаимодействием с ними. У меня есть банковские карты, так что появляется вариант отыскать удалённую работу, но это потом. Буду решать проблемы по мере их поступления.       Если так подумать, то я эгоист. Самый конченный эгоист из всех когда-либо существовавших. Вот так легко размышлять об окончании своей жизни, совершенно не думая о чувствах родителей. К тому же я ведь уже пытался покончить с собой, раза три точно, только всегда останавливался. Потому что вспоминал о двух близких людях, которым будет очень больно. По правде говоря, мне жаль. Мне искренне жаль, что они тратят столько денег, времени и сил, чтобы хоть немного приблизиться к правде и помочь мне. Все эти встречи с врачами, лекарства, таблетки, разговоры по душам и прочие вещи, которые они испробовали и всё ещё не теряют надежду. Надежду, что мне ещё можно помочь.       Но они не знают, что я этого не хочу. Первый шаг на пути к решению проблемы — признать, что она у тебя есть. Я этого не делаю. Если признаться самому себе в том, что что-то не так, то память не заставит себя ждать и вернётся к тебе. Она заставит вспомнить то, что было когда-то заблокировано, дабы детская психика не полетела к чёрту. И пускай я не помнил того дня, но точно знал, что тогда произошло. Воспоминания о случившемся приходили ко мне во снах и делали из них кошмары, потихоньку лишая меня возможности нормально спать. Ещё они могут появиться и в реальности, стоит лишь мне ощутить запах, вкус, звук или ещё что-то, что связало бы меня с тем днём. И каждый раз при виде этих картин, слушая их голоса… Меня буквально выворачивало и заставляло бояться сильнее. И чувствовать себя ещё хуже.       На протяжении этих лет я наблюдал за тем, как отношения родителей медленно, но верно гаснут. Они стали напряжёнными и даже холодными, особенно отец. Он постоянно работал, избегал любых разговоров обо мне или моём лечении, реагировал на всё с долей безразличия. Но я прекрасно понимал, что он просто переживает всё внутри, не желая втягивать в свои эмоции нас. Потому что он боится, что скажет что-то или сделает нехорошее. Мама всё ещё питала надежду мне помочь, так что они часто ссорились из-за меня. Её улыбка перестала быть счастливой и выглядела более натянутой и фальшивой, словно она прятала за ней свою боль. И каждый раз, когда я видел её, моё сердце обдавало кипятком, жгучим и режущим. Оно начинало ныть и болеть ещё сильнее, чем когда-либо.       А я просто… тварь, самая мерзкая и паршивая сволота, которой глубоко плевать на их беспокойство. Сколько же раз я хотел рассказать им о случившемся, поделиться эмоциями, сказать, как тяжело мне пришлось и как же страшно мне было все эти годы. Это бы всё упростило, сделало бы мою и их жизнь проще, но подобное не случится никогда. Никакие врачи мне не смогут помочь, раз я даже родителям не могу рассказать. Какой толк от таблеток, если они не спасут меня из этого топкого болота?       Чувство вины за случившееся меня сковывает и не даёт хоть немного посочувствовать себе. Стыд заставляет ненавидеть себя всё больше и больше. А страх того, как они на это отреагируют, меня просто убивает. Весь этот негатив тянет на дно топкого болота, куда я сам себя загнал. Разве можно рассказать об этом, когда я сам себя ненавижу? Когда виню себя в случившемся? Мне так стыдно за себя, так тошно от того, что они пытаются мне помочь, а я… я чувствую себя таким… грязным и мерзким, словно кусок дерьма на листе бумаги. Почему я такой? Почему я не могу быть нормальным? Лучше бы я вообще не рождался.. Простите, что вам достался такой бесполезный сын. Мне так жаль, вы заслуживаете лучшего ребёнка. Мог бы я хоть как-то сделать вашу жизнь лучше… Может… моя смерть всё исправит?..

***

      В один прекрасный день мне предоставили новую информацию, к сожалению, она была не такой хорошей, как прошлая. Мама подозвала меня к себе и очень неуверенно, с тревогой в голосе и волнением на лице сказала, что мне придется ходить в новую школу. Не обучаться на дому, как было в прошлой, а конкретно ходить туда. Со всеми вместе. Ходить туда, где очень много людей. Где очень много причин для моих панических атак, а значит и истерик, обмороков.       Она объясняла своё решение тем, что так будет лучше для меня и врачи в этом плане её поддерживают. Моё возвращение в социум может помочь речи вернуться, а также сделать меня более… Податливым к осознанию своей проблемы, я бы сказал. Мама считала, что моя изоляция после случившегося и есть та причина, по которой я больше не могу говорить. Но она не знала, совершенно не догадывалась о том, что проблема отнюдь не в изоляции и избегании людей.       Её голос и слова звучали так глухо, как если бы мои уши были полны воды. Совершенно не слушая её, я ощущал, как бешено стало колотиться сердце, кровь прильнула к ногам, а воздуха стало не хватать. Началась паника. На глазах уже проступали слёзы, в голове возникли картинки прошлого, неосознанно мной вызванные. Нет, ни за что на свете я туда не вернусь!       Найдя в себе хоть какие-то силы, ноги понесли меня в комнату, где я закрылся и, уткнувшись в подушку, стал плакать, приглушая свои крики. Дышать стало так тяжело, как если бы моё горло кто-то сильно сжал. Я не мог вдохнуть воздух, не мог успокоиться и почувствовать себя в безопасности. Страшно. Мне очень страшно. Я не хочу вновь вернуться в подобное место. Не хочу снова проходить через это. Я… я не выдержу ещё одного… Только не снова.

***

      В первых числах августа у нас с мамой состоялся ещё один неприятный разговор. Когда я вышел из своей комнаты, она находилась в ванной и, заметив меня, подозвала к себе, чтобы что-то сказать. — Прошу, сходи к психологу перед тем, как идти в новую школу, — тихо произнесла она, с дрожащим от тревоги голосом. — Я знаю, как тебе это уже надоело, но прошу, сделай это для меня. В последний раз. Если и это не поможет тебе нам открыться, то… я сдамся. Больше не будет никаких врачей и лекарств, — заверила она меня лёгкой, натянутой улыбкой.       У меня не было сил смотреть ей в глаза, так что я опустил голову. Как же это мерзко. Мерзко от того, какое же я ничтожество. Мерзкая сущность, которая портит жизнь всем, кто рядом. Почему я вообще живу дальше? Почему я всё ещё жив? Но… Я не ослышался? Она и вправду сдаётся? Поверить не могу, что столь светлый и добрый человек больше не будет пытаться мне помочь. Я просто взял и отнял её надежду. Сначала дал ложную, а теперь отобрал. Пришлось лишь кивнуть, чтобы не испортить и не сделать разговор ещё хуже. Если бы ты только знала, как мне жаль… Как мне стыдно, что я не могу ничего сказать или сделать. Как же я хочу её обнять прямо сейчас… Прижать её голову к своей груди и извиниться за всё, сказать, что всё будет хорошо. Но я не могу. Даже при желании не смогу. Как же это… Раздражает. Ненавижу себя. Всего себя ненавижу. — Кстати, хотела у тебя кое-что спросить, — вдруг вымолвила она, заставляя меня поднять взгляд. — Скажи честно: ты принимал таблетки? Хотя бы раз? — потрясла она пустым пузырьком.       Снова опустил голову, чувствуя себя виноватым. Какой смысл ей врать? Побуду хоть раз честным с ней и самим собой. «Нет, и не принимал. Я сразу же их выбрасывал», — написал я на блокнотном листе, показав ей, опуская стыдливо-виноватый взгляд. — Что ж, теперь понятно, почему они так быстро заканчивались. Мне стоило догадаться, — неловко рассмеялась она, хотя я понимал, что так она пыталась скрыть свою обиду. — Не волнуйся: больше тебе не придётся их принимать.       Чёрт, ну как можно быть таким мерзким? Почему я так спокойно всех расстраиваю? Почему приношу столько проблем? Почему они до сих пор со мной нянчатся? Мне жаль, мам. Мне правда жаль, что тебя терзает, разрывает на части от незнания. Но я просто не могу сказать! Это слишком… грязно. Я грязный.

***

      Осталась ровно неделя до учебных занятий. Перед началом моей учёбы в новой школе я всё же соизволил прийти на сеанс к новому врачу. Последнему в этой жизни. Сняв обувь, залез на мягкое кресло и положил голову на спинку, уставившись в одну точку, а именно на сидящего на полке игрушечного зайца, пока местный доктор что-то бормотал. Я как-то не вслушивался, не было желания.       Стараниями моих родителей я посетил кучу специалистов, говорил с ними по телефону, в онлайн-режиме, переписывался и общался в живую, как сейчас. Они отдавали за всё это немалые деньги, но никакого толка от этого не было. Пара «умников» наверняка просто купили себе дипломы специалистов, стянули с нас немного денег и решили, что не смогут помочь. Некоторая часть врачей, очевидно, пытались мне помочь, но быстро затухали и сдавались, когда понимали, что без моего участия ничего не изменится. Видимо, им было слишком влом тратить на такого проблемного человека, как я, своё время. Но меня это ничуть не огорчает. Я этого заслуживаю.       К моему удивлению, большая часть этих врачей действительно пытались мне помочь, кто-то даже хотел подружиться со мной. Они показывали, что готовы выслушать меня, поддержать и задавали вопросы, не давили и не принуждали ни к чему. Мне было… Так спокойно с ними, учитывая что практически любой человек мог вызвать у меня приступ. Но даже с этими добрыми людьми я вёл себя по-идиотски. Истинный мудак. Неблагодарный выблядок. Чаще всего на наших сеансах я сидел точно также, как и сейчас, смотрел в одну точку и никак не реагировал на них. Словно был призраком, роботом, неспособным что-либо ощущать. С отсутствием каких-либо желаний и целей. Лишённый всякого смысла.       Когда становилось скучно, развлекал себя по-другому. На наводящие вопросы и тесты отвечал так, будто бы был совершенно здоров и мне верили. Иногда поступал иначе: делал так, чтобы в результате у меня обнаружили то, что ко мне не имеет никакого отношения. Например, один раз психолог ошибся и решил, что у меня шизофрения, когда я неоднократно упоминал голоса в голове и прочие вещи. За эти годы было вполне реально научиться контролировать свои эмоции, жесты и реакцию на каждое слово. Разумеется, что всё контролировать было невозможно и какие-то эмоции или же жесты выдавали меня, что не всегда утаивалось от глаза специалиста.       Микровыражение — кратковременная эмоция, которая появляется лишь на миг перед основной реакцией и её никак нельзя контролировать. Заметить её может далеко не каждый профессионал, но даже если мои врачи и замечали, то мне об этом не сообщали. Однако были двое упёртых человека, которые всё же раскололи меня. Женщина показывала своё терпение и выказывала заботу, мужчина же просто пытался попасть на мою волну и помочь по-своему. И в принципе, им это немного удалось.       Психогенная немота — таков был мой диагноз. Потеря голоса из-за перенесённой травмы, о которой никто так и не смог догадаться. Мнения расходились: кто-то считал, что я стал свидетелем чего-то ужасного, другие, что меня избивали в старой школе, третьи и вовсе думали о домашнем насилии. Причин находили много, но ни одного верного так и не было. Изучив мои симптомы и поговорив с родителями о моём состоянии, у меня выявили депрессию и посттравматическое стрессовое расстройство. Благодаря этому мне стало понятно, почему аппетит куда-то пропал, сон стал хуже, куча навязчивых мыслей и воспоминаний. Потом меня повели к другому врачу и выписали таблетки.       Естественно, что я их не принимал и сразу же выбрасывал. Если бы я начал их пить, то принял бы тот факт, что у меня есть проблема. А если осознать, что проблема вполне реальна, а не придумана, то… Мой мозг будет всё чаще и чаще думать о прошлом и это, в конечном итоге, заставит память вернуться, и я всё вспомню. Учитывая, насколько тяжело мне пережить воспоминания, возникающие время от времени, боюсь представить, что будет потом. Мой мозг не справиться с этой травмой, и я просто сойду с ума. Психика лопнет, и нервы тоже. Этого мне не надо.       Но как же мерзко думать о том, сколько же от меня проблем. Мне жаль, что родители потратили на моё лечение и лекарства столько времени и денег. Они не знают, насколько же мне стыдно и мерзко от того, что все их надежды были разбиты в дребезги. Порой я просто хочу исчезнуть из их жизни так, чтобы они об этом даже не узнали. Всем было бы лучше, если бы меня не существовало.       Через какое-то время психолог печально вздохнул и сказал, что сеанс окончен. Я быстро обулся, забрал свои вещи и ушёл, не желая находиться в этом кабинете лишнюю минуту. Даже перед этим человеком, который тратит, вернее, потратил на меня своё время, мне стыдно. Я просто погряз в омуте стыда, страха, чувстве вины и ненависти к себе! Если бы только можно было обернуть время вспять… Возможно я смог бы что-то изменить тогда, и сейчас не было бы так плохо.       После «общения» с доктором, ставшим в моей жизни последним, я поспешил домой. Настроения не было, чувствовал себя погано. Вспомнилась мамина улыбка, вспомнился наш с ней разговор. Сердце неприятно кольнуло, и мои брови опустились на глаза, в которых не было ничего, кроме бесконечной вины. Мне так жаль, что я не сберёг её улыбку…       End POV Geno